конец

финал заканчивается. ночью, букетами цветов, белозубыми улыбками и смазанными объятиями: всех со всеми. в отеле юля снимает с себя ужасно неудобное платье и благодарит бога за то, что под конец проекта им дали отдельные номера. юле не с кем его делить – семьи у неё нет. но ближе у часу, когда она устало листает соц.сети, в дверь стучат. лишь один человек может стоять за порогом, и юля не знает, хочет ли её видеть. вика сейчас явно не в лучшем расположении духа, а когда это случается, она не жалеет никого, юлю – в особенности. она поднимается с кровати, накидывает поверх белья банный халат и, едва распахнув дверь, натыкается взглядом на нелицеприятную картину. вика не зла: она кутается в свой зелёный бомбер, замученная и, кажется, заплаканная. это ворошит в сердце ещё свежие воспоминания о школе. та же одежда, та же вика, только волосы её всё ещё завиты после бала, а взгляд – совершенно пуст. юля так устала. они не разговаривают поначалу. вика садится у окна, закинув ноги в каких-то дурацких носках на стол – бунтарка, с какой-то нежностью думает юля – закуривает сигарету. первую за несколько недель. но юля не может удержаться, сама тянется к едва початой пачке, пытаясь на алёхину не смотреть. знает, что не сможет оторвать взгляда. проект закончился – закончились бандитка и боксёрша. закончилась вражда, но закончилось и щемящее чувство, сопровождающее девушек на протяжении четырёх месяцев. оно никуда не исчезло из сердца, но обе прекрасно понимали, что дальше их пути разойдутся. ещё юля знала, что смотреть свой сезон ей будет неприятно. юля знала, что вика не была с ней искренна. вика – она как ребёнок, который разыгрывает свои глуповатые театральные постановки, играясь людьми, как куклами. в контексте проекта это было уместно, в реальной жизни – юля не хочет играть. не хочет всегда быть настороже, гадать, в каком настроении вика будет сегодня. алёхина бесцеремонно тушит бычок о дубовую столешницу и подкуривает вторую сигарету. от открытого окна тянет холодом, единственный источник света – лампа на прикроватной тумбочке, сюда едва добивает. отросшие пряди падают ей на лицо; юля почти тянется привычно зачесать их назад и чувствует зуд в ладонях, сдерживаясь. – кто бы мог подумать, что победит мазур, – говорит она, и голос звучит грубовато от долгого молчания – она не достойна. вика по-детски обижается, а юля от неё другого и не ожидала. юля считает, что женя достойна. настя считает, что женя достойна. и алёхина, если бы была чуть взрослее, тоже считала бы. но она ещё слишком мала. она хочет все лавры только себе, вика – недолюбленная. юля поднимает глаза к потолку, чувствуя, как к горлу подступает ком. – ага, – отвечает спокойно – не достойна. врёт. но вика наконец поворачивается, чтобы взглянуть ей прямо в глаза, и устало улыбается. они обе очень много врали последние четыре месяца. одна ложь особо ничего не изменит. их всё равно больше не будет.