Грани темноты

Остаток недели прошёл удивительно спокойно, даже проблем никаких из-за одного пропуска занятий не возникло, а Киёхару и вправду не появлялся в поле зрения Фёдора. Дазай же, в свою очередь, сопровождал Фёдора практически везде, на всякий случай, но на этой неделе они никуда не ездили. Тем не менее, Дазай всё равно был слегка напряжён из-за предстоящего, чего старался не показывать. Они уже достаточно приблизились к ещё одному соучастнику, а улик накопилось столько, что не хватало только вишенки на торте — местонахождения лаборатории и файлов с разработками. Пока у Дазая было время, он отвлекался на более детальное изучение другого вопроса — материалов по договору родителей Фёдора и Мацумото, — раздумывая, как удобнее поступить. Фёдор всю неделю максимально ограждал себя от людей. Даже от Дазая. Он запирался в комнате, не ходил на приёмы пищи, и даже хотел перенести занятия в свою комнату, но учитель ему отказал. Сейчас же, когда он ехал на встречу с Мисимой после того, как он дал согласие на сотрудничество, он был спокоен, но лишь потому, что выпил половину блистера успокоительного. По пути Дазай ничего не говорил ему, и внешне был спокоен и расслаблен, хотя слегка волновался из-за этого всего. Фёдор и так был в не слишком хорошем состоянии, и позволять ему пойти на эту встречу... Встретиться они должны были, на удивление, не в клубе или баре, а в обычном парке недалеко от набережной, потому что в это время года и из-за погоды там не было лишних глаз. Приехали они тогда, когда уже стемнело и пошёл снег. Юкио к тому моменту был на месте и ждал Фёдора на одной из скамеек, под светом фонаря. Он иногда слегка ёжился от холода, но терпеливо сидел. Фёдор, приехав, подошёл к Мисиме и присел рядом с ним. — Не простудитесь? — бросил он, скорее ради приличия. — Нет, — также на автомате ответил Юкио и взглянул на Фёдора. — Чудесно выглядите. — Шутите? — улыбнулся Фёдор. Губа уже зажила к тому времени, а вот синяк не исчез, только пожелтел. Пришлось замазывать консилером, поскольку тоналки оказалось мало. — Поверьте, по сравнению с тем, что было тогда, это чудесно, — Юкио тоже улыбнулся. — Перейдём к делу. Вы уже точно решили? — Думаю, после случившегося, решение было очевидным, — буркнул Достоевский, — и мне бы хотелось выяснить детали. — Чудесно, — просиял Юкио и тихонько зачастил: — Так как вы новенький, вам придётся постараться, чтобы найти себе постоянных клиентов. От этого будет зависеть доза, которую вы будете заказывать, конечно, и знать её стоит точно, так как встречи с боссом происходят всего два раза в месяц. Таковы правила. Но связываться по телефону вы можете чаще. Для этого вам следует завести отдельный номер. Можно и телефон, в идеале. — Телефон есть, — кивнул Фёдор, — номер куплю. А как их искать? Ну, то есть... Не всегда ведь срабатывает то, что вы проделали со мной. — А как, по-вашему, я действовал с вами? — хитро прищурившись склонил голову набок Юкио. — Просто подошли и предложили м-м... помощь. Разве так безопасно действовать? — Не всегда. Но если вы видите, что человеку в критическом состоянии нужна помощь, то скорее всего он её примет. Вы ведь неглупый человек, найдёте нужные слова. К тому же... советую вам почаще бывать на различных мероприятиях в высшем свете, чтобы иметь возможность наблюдать за другими. Вы можете, конечно, цеплять молоденьких наивных омег в других местах, где до них домогаются чаще всего, но не факт, что у них будут деньги. Фёдор кивнул: — Да уж, удовольствие недешёвое... А вы хороший учитель, Мисима-сан. — Вы правда так считаете? Спасибо. Но надеюсь, что это и правда поможет вам. — Взаимно, — Фёдор зябко поёжился, — спасибо и вам. — Пожалуйста. Когда заведёте новый номер, позвоните с него мне. Потом вам перезвонят и скажут, где забрать дозу. Не всегда вы будете лично забирать её у босса, будьте готовы к этому. — Хорошо, — кивнул Достоевский, — я так и сделаю. — У вас есть какие-то вопросы? — М-м... Насчёт дозы, разве что... — Да? — Есть какой-то стандарт? — Давать таблетки на пробу или нет, вы решаете сами в зависимости от клиента и ваших финансовых возможностей. Обычно это три таблетки. Первая доза тоже три таблетки, попробуйте для начала сбыть две дозы, а дальше вам самому будет виднее. — Я понял, — дельта коротко кивнул, — спасибо. — Если что, вы можете позвонить мне. Только желательно вечером. — Вы только не наорите на меня как в прошлый раз, — хмыкнул Фёдор. — Я случайно, — слегка смутившись ответил омега, выдавив слабую виноватую улыбку. — Достали? — понимающе улыбнулся в ответ Фёдор. — Верно. Работа, понимаете ли, — вздохнул Юкио, — иногда приходится быть жёстким. На этом дилер поднялся со скамейки, манерным жестом стряхнул со своей светлой чёлки снег, и убрал руки в карманы. — Удачи вам, господин Достоевский. — Благодарю, — ответил Фёдор, — вам тоже. Юкио кивнул и не став его больше задерживать, направился прочь из парка. Всё же, снег усиливался, и ему становилось холоднее, несмотря даже на тёплую одежду. Фёдор не стал сразу возвращаться в машину. Какое-то время он сидел на лавочке под снегом, рассматривая ночной пейзаж и думая о том, как хорошо было бы вернуться не в огромный холодный дом Мацумото, а в маленькую уютную квартирку, где Дазай приготовил бы им горячий шоколад и они сидели бы и смотрели какое-нибудь глупое шоу по телевизору, просто чтобы занять вечер, иногда поглядывая на пролетающий за окном снег. Эх, мечты... Дазай ждал его, прислонившись к машине, потому что усидеть на одном месте не мог. Он не сомневался, что всё должно пройти гладко, но от этого спокойнее не становилось, и даже уличный холод не ощущался так сильно. На улице хоть и было красиво, но уныло, даже приближение Нового года особых чувств не вызывало. Фёдор просидел так, пока не понял, что замерзает и пора возвращаться. Шёл он медленно, в основном из-за того, что у него абсолютно не было настроения. Ужасное чувство. Когда он подошёл к машине и увидел Дазая, то без лишних слов обнял его, укладывая голову на его плечо. Он действительно устал. Осаму едва слышно вздохнул и осторожно приобнял парня одной рукой, вторую мягко положив на его макушку. — Устал? — спросил негромко, решая, что будет лишним спрашивать о том, как всё прошло. Да и какой смысл, если всё и так было ясно, но это было не то, что волновало Дазая в первую очередь. — Устал, — тихо ответил Достоевский, — поехали домой. Альфа обнял его покрепче, не желая отпускать сразу, и снова спросил: — Ничего не хочешь? — Не хочу, но надо заехать за другой сим-картой, — он покрепче прижался к Дазаю. — Думаю, тебе лучше раздобыть для этого нелегальную карточку. Если позволишь, я займусь этим, — детектив опустил руку с головы на спину и мягко её погладил. — Спасибо, — Фёдор, уже по привычке, потянулся за лаской, зная, что ему точно не навредят. Можно сказать, Дазай приручил дикого кота. — Пока не за что. Постараюсь разобраться с этим как можно скорее, ты уже и так достаточно сделал, — Дазай провёл рукой по его плечу и подумал, что Фёдору, наверное, уже холодно. — Ты так часто меня хвалишь... Я ведь и расслабиться могу, — заулыбался Достоевский, — но ты действительно многое делаешь для меня... — Столько хвалю, а ты всё никак не расслабляешься, а ведь иногда очень даже стоило бы. — Я расслаблен, — попытался запротестовать Фёдор. — Да? Разве это не было предупреждением? — Но я ведь могу ещё больше расслабиться, — продолжил Достоевский. — Имеешь полное право, между прочим. Но скоро каникулы, и тебя вряд ли будут нагружать учёбой. — А вот вечеринок станет больше, — вздохнул Фёдор, — и у меня появится сразу две проблемы: как туда попадать и как не пересекаться там с Киёхару. — Узнавай, на какие идёт он, и иди на другие в тот же день, — Дазай слегка улыбнулся и отпустил его. — У тебя ещё будет время подумать над этим. Садись в машину, пока совсем не замёрз... — Мне не холодно, — заявил Достоевский, но в машину сел. Всё же, внутри было гораздо теплее. Дазай сел следом за ним, и завёл машину. Она хоть и не успела ещё остыть, но печку Дазай всё равно включил. — Хочешь завтра или послезавтра съездим в город? — Не хочу, — Фёдор помрачнел, закутался получше в своё пальто и отвернулся к окну. После случившегося на вечеринке выбираться в людные места ему не хотелось вовсе. — Точно не хочешь? — Дазай вырулил с парковки. — Перед праздниками на ярмарках не так уж плохо. По крайней мере там точно нет Киёхару. — Не хочу, — упрямо повторил Фёдор, — мне хорошо дома. — Я расстроен до глубины души вашей холодностью! — вздохнул Дазай, который искренне хотел поднять своей паре настроение. Фёдор ничего на это не ответил, лишь бросил на Дазая бесконечно печальный взгляд и отвернулся к окну. На самом деле, ему не слишком хотелось расстраивать Осаму, но и быть потом на таком празднике мёртвым грузом, который мешал бы Дазаю развлечься, тоже было не слишком приятно, поэтому Фёдор выбрал расстроить его сейчас, но не испортить всё потом. Раз уж он притягивает к себе неприятности... Осаму понял, что Фёдор не собирается ему отвечать, но ничего больше не сказал и спокойно вёл машину. Однако, Дазай всё равно задался целью сводить Фёдора на ярмарку, чтобы хоть немного его расшевелить. Но заняться этим он решил чуть позже, хотя бы после того, как Фёдор отдохнёт. Времени ещё было достаточно. До дома добрались без приключений, хотя погода разошлась по полной: мокрый снег только усилился, и на дорогах была жуткая слякоть. Фёдор где-то на середине дороги задремал, то ли от усталости, то ли из-за погоды, и не проснулся даже когда машина остановилась. Собственно, просыпаться и возвращаться к тем людям было гораздо неприятнее, чем сидеть в машине, которая пахла Дазаем. Припарковавшись, Дазай заглушил мотор и не стал включать свет в салоне, чтобы сильно не раздражать Фёдора. Вместо этого он осторожно коснулся его плеча и тихо позвал по имени. Фёдор вздрогнул от прикосновения и вскинул голову, но, пробежавшись по Дазаю быстрым взглядом, подуспокоился и обронил: — Приехали? Дазай тут же убрал руку и кивнул. Когда вышел из машины, открыл дверь Фёдору, и пошёл с ним в дом. — Мне посидеть с тобой сегодня? — Если хочешь, — пожал плечами Фёдор. Совесть не позволяла напрямую говорить, чего именно он больше всего хочет, но он очень хотел, чтобы Дазай остался с ним, хотя бы пока Фёдор не уснёт. — Я бы сидел с вами каждую ночь, — мечтательно вздохнул Дазай, открывая перед ним очередную дверь. — Так что вам мешает? — ухмыльнулся Достоевский. — У меня широкая кровать. — Это очень заманчивое предложение, — Дазай тихо усмехнулся. — Тогда, почему бы нам не оправдать прозвище которое мне дал Киёхару? — Фёдор поиграл бровями. — Неужели вам так хочется окончательно запятнать свою репутацию? — наигранно поразился Дазай. — Сил моих нет, как же сильно я люблю пятнать репутацию! — подыграл ему и улыбнулся Фёдор. — В таком случае, буду не против помочь. — Могу предложить кое-что развратное, — ухмыльнулся Фёдор. — Что же? — альфа подошёл поближе к нему, показывая тем самым свою заинтересованность. — Хм-м... — Фёдор на секунду сделал задумчивое лицо, а затем выпалил: — Минет. Дазай сначала похлопал глазами, а потом тихо хихикнул и покачал головой. — Вот это вы размахнулись! — Думаете не справлюсь? — прищурился Достоевский. — Сомневаюсь, но категорично судить не берусь, — Дазай слегка улыбнулся и остановился, когда они дошли до своего крыла. — Так проверь, — стрельнул глазами дельта. — Обязательно проверю, — подмигнул ему альфа, — приду к тебе через полтора часа, и чтобы ты к тому моменту уже лежал в постели. — Ты на меня смотришь как на ребёнка, — закатил глаза Фёдор. — Ну почему же, в постель не только детей отправляют и не только спать, — заметил с двусмысленной улыбочкой альфа. — Ну ты же не хочешь этого на самом деле, я вижу, — дельта обиженно, по-детски, опустил голову и нахмурился, причём сделал он это уже не наигранно. — А чего я тогда по-твоему хочу? — заинтересованно спросил Дазай, наблюдая за ним с лёгким умилением. — Не знаю, но точно не этого. Перестань воспринимать меня как маленького! — Так, подожди, я не воспринимаю тебя как маленького, это во-первых, а во-вторых... об остальном нам надо говорить не здесь. — Давай войдём, — предложил Фёдор, кивая на свою комнату. Дазай только покачал головой: — Я зайду к тебе попозже, тогда и поговорим, хорошо? — У меня нет настроения, — надулся Фёдор, и махнув рукой скрылся в комнате. Настроение у него действительно менялось слишком часто. Дазай слегка удивился, и ничего ему не сказал, только ошарашенно посмотрел на него, и ушёл к себе. Ему не слишком понравилось всё то, что сказал Фёдор, поэтому он всё же решил не закрывать на это глаза. Сняв верхнюю одежду, Дазай посмотрел на часы и устало потёр веки. Хотелось уже принять горячий душ, чтобы согреться после улицы, и наконец переодеться. Фёдор после этого разговора заперся в комнате и лёг на кровать, в обнимку с Тацу. О минете он говорил не всерьёз, но было немного обидно, что Осаму воспринимает его как ребёнка, который может об этом только шутить. После душа Дазай сел за ноутбук и связался с человеком, который занимался продажей сим-карт. Конечно, обратиться за этим к коллегам он не мог, поэтому для безопасности решил воспользоваться своей личной базой не совсем законных специалистов. Договариваться пришлось не так уж долго, человек быстро вышел на связь, поэтому вопрос был решён где-то за полчаса. Разобравшись с этим, Дазай посмотрел на часы и всё-таки вышел из комнаты, затем постучался к Фёдору, подумав, что вряд ли тот настроен его видеть. Но Дазай не был бы Дазаем, если бы его это останавливало. — Я сплю, — мрачно буркнул Фёдор, не желая выходить из комнаты. И неважно было кого там принесло. — Не слышно, что спишь, — спокойно парировал Дазай. — Открой, пожалуйста. — Зачем? — спросил Достоевский, в противоречие самому себе всё же поднимаясь и открывая. — У меня для тебя кое-что есть, — сказал альфа серьёзно и немного устало. Фёдор выжидательно взглянул на него, не отвечая. И так было ясно, что его слова Дазая зацепили, пусть его взгляд и был слегка потухшим и утомлённым. Прежде чем ответить, Дазай зашёл в комнату и закрыл за собой дверь, чтобы их никто не подслушал и, тем более, не увидел. Дело было более чем серьёзное. Только потом он обвил Фёдора руками, обнимая, и прижимая к себе. — Обнимашки — это очень важно! — сказал альфа слегка строго, ткнувшись носом в его висок. — Ну ты серьёзно... — вздохнул Фёдор, растекаясь у него на груди. Пусть он и ворчал, но это было как раз то, что было ему нужно в этот момент. — Абсолютно серьёзно, — Дазай не удержался от лёгкой улыбки, хотя всё ещё пытался держать имидж максимально серьёзного и строгого альфы, когда услышал у груди еле слышное бормотание: — Ласковый ты мой кот! Он немного ослабил хватку и чуть отстранился, чтобы слегка потереться кончиком носа об нос парня. — Если я ласковый кот, то ты сегодня грустный и усталый кот. — Я не грустный, — опять возразил Фёдор. — А какой? — Обычный. — Какое ужасное определение для такого как ты! — Дазай покачал головой, попутно опуская ладони ему на плечи и ободряюще погладил их. — Сегодня ты решил стать моим comfort daddy? — Достоевский слегка расслабил плечи от этого жеста, но всё равно был напряжён. — Почему только сегодня? — альфа провёл ладонями по рукам вниз и взял ладони Фёдора в свои. — Потому что обычно ты более расслаблен и не стараешься меня успокоить. Но я спокоен, Дазай. Всё хорошо. — Поэтому ты не хочешь со мной разговаривать? — Если бы я не хотел с тобой разговаривать, я бы не говорил с тобой сейчас. — Я не совсем об этом... Может быть, сейчас я не оставил тебе выбора? — Дазай слегка кивнул и переплёл их пальцы. — Я не понимаю о чём ты, — Фёдор осторожно погладил его руку. — Ты не хочешь поговорить о том, о чём мы говорили в коридоре? — А о чём там говорить? — Есть о чём, но сейчас я не буду настаивать, если ты не захочешь. — Если есть, то о чём? Дазай в ответ погладил его руку, а потом ответил, пристально глядя ему в глаза: — Например о том, что не стоит делать выводы, чего хотят другие люди, только на основе полушутливых разговоров. — А ещё? — Достоевский ответил ему таким же взглядом, обдумывая, что Дазай хочет этим сказать. Сложно объяснить, на чём именно основывался Фёдор, когда сделал такой вывод. — И ещё... я реагирую подобным образом не потому, что не воспринимаю тебя как взрослого. Я не считаю тебя ребёнком. Дело в том, что такие вещи легко упустить из-под контроля. Я говорю не только о тебе, но и о себе. В прошлый раз мы оба слегка заигрались, и это было не слишком правильно. Я понял, что держать всё под контролем и оставаться в допустимых рамках труднее, чем кажется. — Почему не слишком правильно? — на лице Фёдора не было эмоций, но внутренне он весь сжался. А что если Дазай... брезгует? Всё же, он пока ещё чужой жених и на нём какое-то время стояла чужая метка, вполне возможно, что Дазаю неприятно переходить с ним к таким действиям. Дазай отпустил одну руку Фёдора и мягко коснулся костяшками пальцев его щеки, поглаживая. — Потому что ты сам признал, что не готов, а я тогда на какое-то время упустил ситуацию из-под контроля и едва не перегнул палку. — Я же говорил, может я никогда не стану готов, — Фёдор отвёл взгляд, и нахмурился снова, — ты же не будешь всю жизнь терпеть. — Это не значит, что ты должен прыгать ко мне в койку, наплевав на свой психологический комфорт. — Мне вполне комфортно психологически, — возразил Фёдор. — Хорошо. Что тогда тебя пугает или останавливает? — Ничего меня не пугает, я же сам предлагаю. — Я вижу, — Дазай вздохнул, понимая, что вряд ли получит ответ, — в любом случае, ты должен в первую очередь думать о себе. — Я думаю, — упрямо возразил тот. — Я надеюсь на это... — Зачем ты начал этот разговор? — Потому что хочу понять тебя. И потому что ты был расстроен... — Я не был расстроен. — А, так это мне показалось? — Дазай сощурился, внимательнее глядя на него. — Да, — он всё ещё не поднимал головы. Такие разговоры утомляли. Дазай, конечно, не особо поверил в это, так как Фёдор даже не посмотрел на него и вообще не выглядел как довольный человек тогда, когда Дазай зашёл к нему. — Ты не хочешь есть, кстати? — поинтересовался альфа, меняя тему. — Не хочу, — привычно отказался Достоевский, — я устал и хочу спать. — Тогда ложись, — отпустил его Дазай, — а я посижу с тобой. Достоевский на это только вздохнул. — Я тебя не достал? — всё же спросил он, забираясь в кровать. — Ты столько возишься со мной... — Не достал. И я бы назвал это общением, — Дазай дождался, пока Фёдор устроится, выключил свет, а после лёг рядом с ним, сразу сгребая его в объятия. — Раз ты лёг ко мне, значит всё плохо, — констатировал Достоевский, прижимаясь к альфе, — всё действительно так ужасно? — Просто отвратительно, тебе придётся терпеть мои обнимашки ещё чаще, — Дазай уткнулся носом в его макушку, слегка улыбаясь, хотя на самом деле он и правда беспокоился за Фёдора. — Но если серьёзно... — парень закусил губу и тут же пожалел, ибо осознал, что содрал зубами корочку с раны, — ты ведь переживаешь? Не стоит... сам же говорил, я сильный. — Говорил, — согласился Дазай и перешёл на шёпот, — но это не мешает мне беспокоиться о тебе. Потому что если мозгу ты это объяснить можешь, то сердцу — нет. — Ну и кому тут нужна помощь? — Солнце... беспокоиться о ком-то — это совершенно нормально. — Тебя послушать, так всё нормально, — проворчал дельта, но без злости. — Почему ты не согласен? — Дазай положил одну руку на его голову и стал мягко перебирать прядки волос. Всё же, ему слишком нравилось касаться его волос. — Я? Я согласен, но мне не нравится, что ты так много нервов на меня тратишь, — Фёдор погладил его по спине, — тебе ведь тоже тяжело. — Но я не могу оставаться к тебе равнодушным... — Я и не говорил о равнодушии, — устало пояснил Достоевский, — просто говорю, что тебе тоже нужна помощь. Дазай пропустил между пальцами его волосы и поцеловал в макушку. — Я справляюсь. Мои эмоции не выходят за рамки нормы. Просто иногда нужен отдых, как физический, так и моральный, и я его получаю. — Я пока не слишком хорошо разбираюсь в специфике твоего состояния, поэтому я тебе поверю, — вздохнул Фёдор, — но знай, что я переживаю за тебя. — Я не слезаю с таблеток и при необходимости посещаю своего психотерапевта, поэтому ты можешь беспокоиться обо мне чуточку меньше. — Хорошо, а насчёт дела... Тебе не делали выговоров, что всё происходит слишком медленно? — Нет. Подобные дела могут вестись годами, а мы занимаемся этим чуть больше полугода. Но сейчас уже достаточно много материала, поэтому я думаю, что осталось недолго. — Ого... Что, правда так долго? — Фёдор повертелся, укладываясь поудобнее. — Тогда не стоит переживать. — Но и расслабляться нельзя, — Дазай немного ослабил объятия, чтобы не мешать ему укладываться. — Конечно нельзя, — Фёдор снова погладил его по спине, — ты меня как ребёнка учишь. — Прости, — он слегка улыбнулся, — я не нарочно. — Спи, — Фёдор крепко прижал его к себе, — иначе укушу. — Ты тоже спи, иначе тоже укушу, — прошептал Осаму, с радостью прижимаясь к нему. — Не надо меня кусать, — игриво произнёс Фёдор и ласково потёрся об него носом, — я твой ласковый котик, не кусайся. — Это почему тебе можно кусаться, а мне нет? — Дазай ответил ему той же лаской, стараясь не улыбаться слишком сильно. — Потому что у тебя синяки под глазами, а у меня нет. — Не такие уж они и тёмные, а ты такими темпами скоро обгонишь меня, — Дазай приподнял голову, нежно утыкаясь носом в его щёку. — Ты ведь в последнее время совсем плохо спишь, и почти не ешь. — Я нормально ем, — закатил глаза Фёдор, — а насчёт сна... Видимо, снотворное вызвало привыкание. — Фёдор... — Дазай тихо вздохнул. — Ну что «Фёдор»? — он приподнялся на локтях. — Что не так? Дазай уткнулся в его грудь лицом, вынуждая лечь обратно, и что-то неразборчиво пробубнил. Потом приподнял голову и поцеловал в подбородок. — Хотел сказать, что ты замечательный, — прошептал он, — и что я достану для тебя какое-нибудь другое снотворное. — Ну не нужно... — Фёдор почти простонал, — я сам куплю. Ты и так для меня много делаешь. — Тогда как пожелаешь, — всё так же тихо согласился Дазай. — Спасибо, — Фёдор уткнулся ему в шею, — ты действительно замечательный человек. Дазай погладил его по голове снова. — Это ты просто не видел себя со стороны. Давай спать. «Ну какой из меня замечательный человек? — подумалось Фёдору. — Замкнутый, мстительный, колючий... Разве такими должны быть замечательные люди?» Но вслух он не сказал ничего, лишь прикрыл глаза. Конечно, он прекрасно осознавал, каким был человеком. И ему действительно сложно было представить, что в нём замечательного. Фёдор не считал себя красивым внешне и уж тем более внутренне. Он не делал ничего хорошего, открылся только Дазаю... Замечательные люди, по его мнению, вели себя иначе. Пускай Фёдор и заметил за собой недавно появившуюся тягу пытаться рассказать о себе хоть что-нибудь полузнакомым людям, он, всё же, никак не мог отнести это к понятию замечательности. Вероятно, Дазай считал так только потому, что они истинные. Хотя Фёдор тоже не слишком хорошо понимал, почему так вышло. Наверняка, если кто-то узнает об их истинности, лишь посмеётся над Достоевским и посочувствует Дазаю. Всё же, Достоевский был ни разу не подарок, а учитывая его положение, Дазаю не повезло вдвойне. Думай теперь как вытащить Достоевского из этой семейки... Особенно если учитывать, что он всё время влипает в неприятности. Дазай едва ли сожалел обо всём об этом, но вот Фёдору было не по себе. В конечном итоге, Достоевский решил, что сейчас не лучшее время, чтобы загонять себя в эту яму. Лучше попытаться уснуть, пока Дазай не ушёл. На это он и направил все свои силы. Дазай понял, что Фёдор больше ничего не скажет, и перестал гладить его по волосам, просто устроив ладонь на его голове. Совсем не хотелось отпускать Фёдора и уходить, потому что Дазая, к его удивлению, переполняли чувства в этот момент. Это до сих пор было непривычно, но, кажется, он начинал понимать, какую форму может принимать любовь и что так ощущаться может только она. Ему всё ещё хотелось спрятать Фёдора ото всех опасностей, но при этом подарить ему весь мир, нормальную жизнь, потому что это именно то, что он заслуживает после всего пережитого. Дазай обнял его чуть крепче, стараясь при этом не мешать ему засыпать. Может быть, ничего страшного не случится, если он останется с ним сегодня?.. Через полчаса Фёдор уже мирно сопел ему куда-то в грудь, обнимая Дазая рукой и, кажется, не желая отпускать. Даже во сне он хотел защитить Дазая от переживаний. Хоть чуть-чуть. А тот машинально ещё какое-то время опять стал перебирать его волосы, потому что из-за чувств и мыслей заснуть никак не получалось. Поэтому Дазай заснул позже, чем следовало, но зато спал крепко и не мешал спать Фёдору. *** Утро Фёдор встретил с ленцой, абсолютно не желая вставать. Благо, сейчас были выходные и не обязательно было это делать. Да и в кровати было слишком тепло. Дазай никак не отреагировал на пробуждение Фёдора, только слегка нахмурился и спрятался под одеяло. Фёдор улыбнулся такой невинности и крепко обнял комок в одеяле, прижимая его к себе. От этого Дазай всё же приоткрыл глаза. Было очень мило оказаться в объятиях Фёдора, даже не хотелось, чтобы тот узнал о том, что он уже не спит. Но, наверное, уже нужно было вставать... — Можешь не беспокоиться, у нас ещё есть время отдохнуть, — Фёдор уткнулся ему в плечо, пытаясь таким образом согреть свой нос. Ну, точно — кот! — Сколько?.. — сонно и тихо пробормотал Дазай. На улице ещё не совсем рассвело, значит, наверное, утро было не позднее. — Половина девятого, — прошептал Фёдор. Вставать он решительно не хотел. — Тогда ладно. Ты выспался? — Дазай осторожно выпутался из одеяла. — Вполне, — кивнул Фёдор, — но я не вылезу. — Лентяйничаешь? — Вполне заслуженно, — Фёдор потянулся и зевнул, как котёнок. Осаму легко улыбнулся, наблюдая за ним. — И не поспоришь, действительно заслуженно, — он не удержался и всё же поцеловал парня в щёку, подобравшись поближе. — Ты сегодня ласковый, — дельта хитро ухмыльнулся, а потом легонько и небольно цапнул Дазая зубами за нос. — Разве обычно я не ласковый? — Осаму удивлённо похлопал глазами от укуса, но снова чуть улыбнулся. — Не такой, — покачал головой Фёдор, — по-другому. — Хорошо, но почему ты тогда кусаешься? — А это такие игры у маленьких котиков, — улыбнулся Фёдор. — Ах, так у тебя сегодня хорошее настроение, — подытожил Дазай. — Да, оно прекрасное, — Фёдор прильнул к нему, — а ты так не думаешь? — Думаю, вроде бы, пока ничего плохого не произошло, — он обнял парня, а потом попросил: — Давай сходим на свидание? Я даже не буду против, если будешь платить ты. — А куда? — заинтересовался Фёдор. — Хочу на ярмарку! — Дазай... — Фёдор закатил глаза, — я же уже говорил, мне там будет некомфортно. — Я постараюсь, чтобы тебе было комфортно. Тебе понравится, — Дазай потёрся носом об его шею. — Ну Даза-ай... — он прикрыл глаза, — я не хочу. Там люди. Мало ли кого из знакомых я могу там встретить. — Ты беспокоишься о том, что мы можем кого-то встретить? — Да. — Мы бывали с тобой в местах, где богачей было побольше, и никого не встретили. А тут целая большая ярмарка. — И что? По закону подлости можем встретить. — Нет! Сегодня мы будем везучими, — Дазай поцеловал его в висок. — Почему ты так думаешь? — Потому что я так хочу, — альфа сделал ему «буп» в нос. — Нужно настроиться на хорошее, тогда больше шансов, что Вселенная ничего не испортит. Но даже если нас увидят, то и что? Тебе ведь можно выезжать в город. — Ты тоже из этих, говорящих о том, что Вселенная решает... — Нет-нет, но раз мы заговорили о законе подлости... От настроя, чаще всего, и правда многое зависит, ведь если будешь в плохом настроении, всё начнет валиться из рук, а тебе будет казаться, что все и вся вокруг сговорились против тебя. Может быть, нас правда кто-то увидит, но тебе будет совершенно не до этого. Ведь какая разница, кто там на тебя смотрит, если ты замечательно проводишь время? — Большая. Они могут доложить Киёхару и тот снова начнёт ко мне цепляться. — Не начнёт, — Дазай мягко поцеловал его сначала в шею, потом в плечо, — он ведь знает, что теперь ты в курсе про его любовницу. — И всё равно, неделю назад он пришёл говорить мне гадости, абсолютно не боясь разоблачения! — Он был пьян и не думал головой, — Дазай продолжил мягко целовать его плечо, — вряд ли теперь он будет поступать так же. Ведь он явно боится своего отца. — Он был абсолютно трезвый, — фыркнул Фёдор, — он пришёл когда я уходил с занятий через день после того случая. Его ничто не остановит. Дазай вздохнул и поцеловал Фёдора в щёку. — Мы будем очень осторожными, — он нежно потерся носом о щёку Фёдора, — не думай о нём так много. Есть вещи куда приятнее. — Есть, но он всё равно очень меня напрягает, — вздохнул Фёдор, — не хочу снова слушать от него те противные вещи. — Укуси его за нос в следующий раз, да побольнее, — шутливо предложил Дазай. — Так и сделаю, — хихикнул Достоевский. — Ну так что там по поводу ярмарки? — Я не уверен, — вздохнул Фёдор, — когда там начало? — Можем поехать сегодня вечером, часа за два до закрытия. — Ладно, я подумаю, — снисходительно обронил Достоевский. Довольный ответом Дазай снова поцеловал его в висок. — Если тебе не понравится, я готов к любой компенсации, какую ты только захочешь. — Я ещё ничего не решил, — фыркнул Фёдор, но конечно же, и так было понятно, что всё он решил. — А я тебя заранее предупреждаю, — альфа слегка улыбнулся, продолжая ластиться к нему. — Ты ужасен, — напомнил Достоевский. — Зато ты солнышко. — Опять... ну что с тобой делать? — Фёдор улыбнулся и нежно поцеловал его в губы. Ему всегда нравилось так делать. От этого Дазай слегка растерялся и даже немного смутился, поэтому отреагировал не сразу, всё же, неловко и коротко целуя в ответ. — Ничего не нужно со мной делать. — И целовать не нужно? — хитро прищурился Фёдор. — Как пожелаешь, — пробормотал слегка смутившийся альфа. — Тогда, — Фёдор удобно оседлал его, — я хочу тебя целовать, — и немедленно это сделал. Сначала Дазай удивлённо похлопал глазами, но быстро расслабился, поддаваясь ему и не возражая. Было приятно, спокойно и хорошо. Особенно потому, что это был Фёдор, и даже желания занудствовать не было. Постепенно поцелуй с нежного перешёл в страстный. Фёдор прикусывал, посасывал, облизывал чужие губы, играл с языком и гладил торс Дазая руками. При этом он сам практически не испытывал возбуждения, только приятное наслаждение процессом и лёгкую слабость в конечностях от этого. Отвечая на поцелуи, Дазай положил ладонь на его щёку, поглаживая, и постепенно переместил руку на его волосы. Он и не пытался перенять инициативу на себя, привыкая. Всё же, целовать Фёдора так было непривычно и немного странно. Дазай вообще нечасто делал это с кем-то, наоборот, крайне редко, и ему в принципе были безразличны поцелуи. Но с Фёдором, как оказалось, это ощущалось иначе. Когда губы стали болеть, Фёдор медленно завершил поцелуй и взглянул Дазаю в глаза, улыбаясь: — Ты сейчас как довольный кот. Тот опустил руку, мягко погладил большим пальцем нижнюю губу парня, и нежно поцеловал в уголок рта. — Конечно, как тут не быть довольным, когда меня целуешь ты. — Это было не слишком? — Фёдор игриво пробежался пальцами по рёбрам Дазая, якобы случайно задев сосок. — Не слишком, всё в порядке, — Дазай судорожно вдохнул от этого прикосновения, но ничего не сказал, стараясь оставаться спокойным. Фёдор поёрзал на нём и спросил: — А если я буду готов? Мы сможем сделать это? — Тебе так хочется попробовать? — Дазай тихо усмехнулся, наблюдая за ним. — Я хочу стать с тобой ближе, — ответил Достоевский, — ну и... мне интересно как это, когда тебя там касается кто-то посторонний, а не ты сам. Дазай ненадолго задумался над этим. Ему, как бы он ни пытался это скрыть, самому этого хотелось. Достоевский нравился ему во всех смыслах, но Дазай не хотел делать ничего, что могло бы не понравиться его паре. — Если ты хочешь... — осторожно начал он, — но при условии, что мы не будем заходить далеко... — Хочу, — уверенно сказал Фёдор, — но мне интересно, что в твоём понимании значит «не будем заходить далеко»? Дазай сначала приподнялся на локтях, а потом сел, положив руки ему на бёдра. — Я имею в виду проникновение, — ответил альфа спокойно, изучая выражение его лица. — О, — Фёдор отреагировал довольно холодно, — ну, к этому я пока что не готов. А вот к... хм... Я не знаю как это называется, но к тому чтобы касаться друг друга там я точно готов. Дазай слегка улыбнулся и поцеловал его в уголок глаза. — Я рад, что ты это выяснил. — Тогда мы можем сделать это? — спросил Фёдор, и уточнил: — Сейчас. — Можем, — Дазай слегка кивнул, смазанно целуя его уже в скулу. — Хорошо, — кивнул Достоевский, — для этого нужно что-нибудь? — Что-нибудь в качестве смазки, — Дазай опустился мягкими поцелуями к его щеке, — желательно. — Секунду, — Фёдор быстро слез с него и побежал в ванную, а вернулся уже с большой банкой геля с алоэ. — Подойдёт? — он вручил банку Дазаю. — Вполне, — альфа положил её рядом и усадил Фёдора обратно, к себе на колени. Фёдор сел поудобнее и спросил снова: — А раздеваться нужно? — Раздеться успеем ещё, — прошептал ему на ухо Дазай, кладя руки на его бёдра и оглаживая их. Фёдор почувствовал, как от этого поглаживания по телу побежали мурашки. Было действительно волнительно, а ещё, в отличие от Дазая, он почти не был возбуждён физически. Вот морально да, а физически ни капли. Достоевскому очень не хотелось думать, что с ним что-то не так. — Что я могу себе позволить? — решил уточнить Достоевский. Не хотелось задеть Дазая своими действиями. — Что посчитаешь нужным, — отозвался Дазай, а после пояснил: — Если хочешь стать ближе, я позволю тебе изучать меня, моё тело. Если что-то будет не так, я тебе скажу. И ты... говори мне. — Хорошо, — согласился Достоевский и обнял его за шею, — если что не так, я скажу. — Спасибо, — прошептал Дазай и поцеловал его за ухом, запуская одну руку под его футболку и оглаживая живот, потом спустился губами чуть ниже, и слегка прикусил шею. Фёдор задышал чаще от этих прикосновений, а от укуса даже тихонько простонал. Пока что он решил не трогать тело Дазая, чтобы не упустить все ощущения от его прикосновений. Тем более, что оно того стоило. Альфа никуда не торопился, наслаждаясь возможностью свободно прикасаться к Фёдору, делая ему приятно. Он поднял руку выше, огладил пальцами мгновенно отвердевший сосок и вторую руку положил на поясницу, притом оставляя на шее влажные поцелуи и иногда касаясь кожи языком. Дазай перестал как либо контролировать свои феромоны, поэтому запах шоколада стал ярче и легко отдавал сладковатой корицей, плюс ещё и казалось, что едва уловимо проступали и остатки бергамота. Фёдор и сам не слишком-то заботился о контроле. Он стонал, выгибался, чувствовал, как феромоны становятся ярче и откровенно кайфовал. Он спокойно позволял Дазаю касаться себя везде, потому что знал, что проблем с ним не будет. Осаму не осудит его за его тело. Запах его пары слегка кружил Дазаю голову, от него перехватывало дыхание, а еще вкупе с реакцией Фёдора это быстро возбуждало. Но он всё равно не делал ничего резкого, даже если и кусался, то делал это мягко и даже нежно. — Будь чуть потише, солнце, — сказал он тихим, чуть севшим голосом, прежде чем прикусить его снова, но в этот раз за мочку уха. Фёдор укусил себя за палец, чтобы стон вышел более приглушённым и поёрзал на коленях Осаму, задевая и его паховую область. — Здесь хорошая звукоизоляция, — сказал он тоже тихо. — У двери будет слышно, если шуметь, — жарко выдохнул альфа ему в висок, — хотя мне нравится твой голос, это заводит меня... Фёдор на это лишь издал тихий стон, чувствуя, как от шёпота Осаму становится тепло везде, даже внизу. — Я могу стонать чаще, — предложил он, с трудом выдохнув. — Как захочешь, — Дазай опустил ладонь с груди на его пах и ненавязчиво погладил, — только не слишком громко. Фёдор шумно выдохнул, рефлекторно толкнувшись бёдрами в его руку и простонал чуть охрипшим голосом: — Я хочу... Дазай сам шумно выдохнул и убрал руку, чтобы снять с Фёдора футболку. Непривычно было делать это не для того, чтобы помочь с переодеванием, но прикоснуться губами к ключицам слишком хотелось, к тому же, кожа источала приятный аромат сирени, и устоять было очень сложно. Положив обе руки на ягодицы Фёдора, Дазай прижал его к себе, в то время как его губы уже скользнули по груди и коснулись напряжённого соска. Фёдор тихонько всхлипнул, заглушая стон укусом своего пальца и выгнулся навстречу ласкам Дазая. Пока что он всё ещё не трогал его сам, опасаясь сделать что-то не так, но он уже обдумывал где и когда мог бы гладить его и целовать, чтобы сделать приятно. Дазай слегка помял пальцами его ягодицы, проходясь языком по соску и покусывая его. И невольно двинул бёдрами ему навстречу. Он сам уже был достаточно возбуждён, и терпеть становилось труднее. Фёдор, почувствовав этот жест, понял, что пора. Он осторожно пробрался рукой под одежду Осаму и погладил его пресс. От пресса Фёдора он очень сильно отличался хотя бы тем, что у Дазая он вообще был, и именно пресс, а не просто худой живот. Но на этом Достоевский не остановился. Вторую руку он положил на пах Осаму и чувственно сжал его член, понимая, что проникновение действительно пока невозможно. Дазай выдохнул с довольным тихим стоном, давая понять, что совсем не против этого, и сам поднял голову. Теперь Дазай снова коснулся беглыми поцелуями его шеи и легко прихватил зубами хрящик уха. Фёдор снова тихо застонал и осторожно коснулся пальцами его соска, сам вздрагивая от этого и думая, какой же Дазай всё-таки приятный на ощупь. Дазай поцеловал Фёдора за ухом, невольно прогибаясь навстречу его прикосновениям, и переложил руки на его бёдра, слегка сжал, огладил внутреннюю сторону. Фёдор айкнул, скорее от неожиданности, потому что как раз на внутренней стороне было большинство шрамов. Они уже не болели, но было в принципе неожиданно, что к ним прикасаются. — Извини, — прошептал Дазай ему на ухо и плавно переместил руки на внешнюю сторону, когда ощутил под пальцами порезы. Возможно, они ещё не до конца зажили. — Всё нормально, — выдохнул Фёдор, — я просто не ожидал, продолжай... — Ладно. Дазай шумно выдохнул ему в шею и продолжил оглаживать его бёдра, иногда поднимая руки на ягодицы или поясницу. Хотелось уложить Фёдора и раздеть до конца, но пока что он не торопился это делать, давая дельте больше свободы. — Всё нормально? — решил уточнить Достоевский, сжимая между большим и указательным пальцами его сосок и оттянув его, чуть прокрутил. Ему действительно было интересно, как отреагирует на это Дазай. Альфа тихо шикнул и подался бёдрами вперёд. Волна удовольствия стала ярче, и Дазай прерывисто выдохнул. — Более чем... — ответил он не слишком громко, и голос его при этом задрожал. — Хорошо, — Фёдор коснулся губами его шеи, продолжая мучить чувствительные бусинки сосков. Реакция Дазая его впечатляла. Дазай слегка склонил голову набок, подставляя шею. Метка на ней до сих пор была, хотя уже не была столь яркой. Проходила она и вправду долго, но не доставляла никакого дискомфорта. Дазай чуть прикусил нижнюю губу, отдаваясь своим ощущениям и ласкам Фёдора. Фёдор начал целовать его шею быстро и жарко, но метку старался обходить. Не стоило пока что её обновлять, хотя дёсны возле клыков даже зачесались, требуя сделать это. Руки его медленно перекочевали на бока Дазая, затем на его бёдра и ягодицы. Хотелось потрогать Дазая не только за бёдра в штанах, но и то, что эти штаны скрывали, но пока это было бы слишком большой наглостью. А ещё Фёдору не хватало рук, потому что он ощущал острую необходимость облапать Дазая всего одновременно. Он не решался пока снимать с него даже кофту. Всё же, если Дазай видел Фёдора раньше без одежды, то вот Фёдор его — нет и, возможно, Дазай бы застеснялся предстать перед Фёдором голым. Иногда Дазай жмурился от приятных ощущений чужих прикосновений. Раньше его не касались так, и он вообще не был уверен, что получал от секса моральное удовлетворение. Позволять Фёдору трогать себя было не страшно, да и тот действовал аккуратно, изучающе. И, самое главное, Фёдору действительно хотелось этого несмотря на то, что он видел те безобразные длинные шрамы на предплечьях альфы. У Дазая никогда не было ненависти именно к своему телу, он скрывался от посторонних лишь затем, чтобы не вызывать ненужные мысли и вопросы. Немного отстранившись, Дазай сам стянул с себя кофту, небрежно оставляя её где-то в стороне. В целом подтянутое тело было чистым: шрамы покрывали лишь его руки до самых плеч и было их мало, зато они были выпуклыми и яркими, а на бледной шее виднелись лишь белые следы от стёртой кожи, которые под воротниками обычно терялись. На выступающей тазовой косточке, что совсем немного оголилась, можно было заметить тёмный край татуировки, которая продолжалась, очевидно, по правой ноге. Фёдор заинтересованно посмотрел на головку змеи, выглядывающую из-под штанов, и осторожно её погладил. — Могу я... посмотреть полностью? Дазай не сразу понял, о чём говорит Фёдор, и приоткрыл глаза. Прикосновение к тату быстрее дало понять, о чём речь. — Можешь, — Дазай слегка улыбнулся и лёг на спину для большего удобства. Фёдор довольно быстро стащил с него брюки и начал с жадным любопытством осматривать тату. От колена до самой талии по бедру вилась красивая чёрная змея, высунувшая язычок. Стоило отметить, что на бледной коже она смотрелась особенно эстетично, от чего Фёдору захотелось коснуться её и сжать стройное мускулистое бедро Осаму. Видно, что человек занимается спортом, пускай и не слишком часто, вероятно работа не позволяла. Дазай с интересом наблюдал за ним. Было совсем немного неловко, всё же, змея перекрывала кольцами пару широких поперечных шрамов. Он не знал, как Фёдор к такому относится, вдруг посчитает, что Дазай имеет отношение к якудза? — А почему змея? — спросил Фёдор, оглаживая татуировку, особенно с внутренней стороны бедра. Место было очень чувствительное, поэтому он и трогал именно там, чтобы наверняка сделать приятно Дазаю. — У неё удобная анатомия... А если ты про символику, то долголетие и мудрость это не особо про меня, но хотелось бы, — пояснил Дазай, и судорожно выдохнул из-за особо удачного прикосновения, сгибая ногу в колене. — Тебе нравится? — Ага, — кивнул Достоевский, — тебе очень идёт, — он наклонился и поцеловал змейку в бочок, смотря в этот момент на Дазая. Видеть дельту таким было непривычно. От этих слов Дазай слегка улыбнулся и сам не стал отводить от него взгляд. Только приподнялся на локтях, тихо усмехнулся и склонил голову набок. — Разденешь меня до конца? — альфа вопросительно прикусил нижнюю губу. — Руками? — Фёдор пробежался пальчиками от его бедра к члену и завлекающе прикусил губку. — Или?.. — этим жестом он намекнул на то, что мог бы снять с него трусы зубами. — Боюсь, руками будет надёжнее, — Дазай ответил тихо, смущённо отводя взгляд в сторону. — Как скажешь, — парень провёл рукой по его животу и спустившись к резинке боксёров, одним изящным движением лишил Дазая нижнего белья. Теперь он во второй раз убедился в том, что к проникновению пока не готов. Пускай член альфы и выглядел красиво, по мнению Фёдора он был великоват. Альфа слегка приподнял бёдра для удобства, позволяя себя раздеть. Вообще он не смущался ни капли, даже если делал такой вид. — Ты всё ещё уверен, что взял бы его в рот? — не удержался от вопроса Дазай и прикусил губу для вида, наблюдая за Фёдором. — А почему нет? — Достоевский серьёзно взглянул на Дазая. — Другие же как-то берут. — О, ну как-то, да, — согласился Дазай, всё же снова улыбнувшись, а после сел и быстро клюнул Фёдора в губы. — Не брезгуешь? — Почему я должен брезговать? — не понял Фёдор. — Что в этом такого? — Не всем это нравится, — заметил Дазай, покрывая его лицо уже медленными, нежными, тягучими поцелуями, — поэтому я решил уточнить. — Я бы не предлагал, если бы не нравилось, — вздохнул Достоевский, подставляясь под поцелуи. Но Дазай хотя бы спрашивает его обо всём, значит риск получить травму на всю жизнь снижается. — Ладно, у тебя ещё будет время на... всё это, — Дазай опалил дыханием его щёку и немного отстранился. Он положил руки на плечи Фёдора и мягко уложил его на спину, чтобы снять с него нижнее бельё, но перед этим поцеловал в острую коленку. Фёдор вздрогнул от поцелуя в столь неожиданное место, неосознанно дёрнулся, радуясь, что не ударил случайно Дазая и прикрыл глаза, чтобы не видеть реакции на свой позор. Сейчас главное было не думать о том, что, возможно, в глазах Дазая он выглядит слишком худым и некрасивым и на самом деле тому неприятно всё это, но он не может прекратить, чтобы не огорчать Фёдора, Дазай не такой человек. Дазай мягко потёрся носом о его ногу, чуть выше колена, и оставил там поцелуй, следующий поцелуй случайно получился возле шрама. Он понимал, что вообще-то они не совсем за этим всё это начали, но целовать Фёдора хотелось везде. Было в нём немало изящества — он уже не был нескладным подростком, его тело имело определённую фактуру и было непохоже на тело омеги, что для Дазая было необычно и совсем не отталкивало. Поэтому он продолжал целовать внутреннюю часть бедра, иногда даже слегка прикусывать или ставил засосы на более удобных местах. Фёдор вздрагивал от каждого поцелуя, тихонько хныча себе в локоть от желания застонать и от невозможности это сделать. Всё же, какая-нибудь горничная услышит — и привет! Точнее, пока. Пока-пока, Дазай, вместе с шансом выбраться из этого дерьма. Фёдор комкал простыню пальцами и стрался не думать о том, что Дазай мог бы считать его нескладным подростком. В конце концов, он — не те самые люди, окружавшие Фёдора столько лет, которые ясно давали понять, что его внешность не самая лучшая. Конечно, тело его не было похоже на тело омеги, но и широкими плечами, как у альф, Фёдор не мог похвастаться. Да ещё и, в придачу ко всему, своё далеко не идеальное тело он калечил в периоды, когда некому было помочь ему. Теперь перед Дазаем было немного стыдно за это, но Достоевский даже не думал останавливать всё. Он был уверен, что Осаму не стал бы думать о Достоевском так плохо, как думает о самом себе он сам. Дазай слегка разошёлся и позволил себе коснуться губами его члена через ткань, но сразу же перешёл поцелуями к впалому животу. Наконец, он решил не испытывать терпение Фёдора и снял с него нижнее бельё. Теперь, наконец, у него появилась возможность в полной мере насладиться прикосновениями к его бёдрам и ягодицам, попутно проходясь поцелуями по выступающим рёбрам и опаляя кожу разгорячённым дыханием. Дазай даже не мог уловить ход своих мыслей, потому что весь ушёл в ощущения, но старался не оставлять без внимания реакцию Фёдора на тот случай, если сделает что-то не так. Фёдор уже не знал куда ему деваться. Дазая было слишком много и всё что он делал было чересчур приятно. Даже страшно от того, насколько приятно. Фёдор подавил стон в очередной раз и тихо выдохнул: — Дазай... — он решился приоткрыть глаза, — Дазай, я так больше не могу... Не отрываясь от Фёдора, Дазай одной рукой нащупал гель, который всё это время лежал где-то рядом на постели. У него самого дыхание было учащённым и он уже начинал чувствовать дискомфорт от возбуждения. Но ему всё равно пришлось отстраниться, чтобы было удобнее. Фёдор наблюдал за ним из-под полуопущенных ресниц и пытался справиться с сердцебиением. Было слишком хорошо и волнительно. Дазай распределил прохладный гель по его члену и легко провёл пару раз по всей длине, пока не сжимая пальцы сильнее. Помассировал большим пальцем головку и продолжил. Он не скрывал того, что наблюдает за реакцией Фёдора, и она ему жутко нравится. От первого прикосновения Достоевский не сдержался и, выгнув спину, громко простонал, но после быстро взял себя в руки, кусая пальцы, чтобы никто не услышал его стонов. Держаться действительно было трудно, но Фёдор убеждал себя что сможет. Теперь оставалось понять, как он должен сделать то же самое с Дазаем и — всё в шоколаде! Дазай наклонился к нему и сначала осторожно, а потом увереннее поцеловал в губы, хотя у самого дыхание перехватывало от такой картины. Он и подумать не мог, что Фёдор настолько чувствителен. Найдя в поцелуе универсальную затычку, Достоевский расслабился и, обняв Дазая за шею, начал сам целовать его жадно, мокро и страстно. Дазай иногда прихватывал его губы зубами, слегка оттягивал, стараясь не сделать больно и не задеть ещё не зажившую до конца рану. Чаще он касался чужих губ языком, целовал в ответ глубоко и долго. Но при этом Дазай скользил рукой по его члену осторожно, через раз сжимая головку или у основания. Фёдор не мог прямо сейчас дотянуться до геля, поэтому он решил ограничиться тем, что провёл по члену Дазая рукой. И, вот незадача, наткнулся он как раз на узел. Сейчас он не был набухшим, но это не мешало ему так неудачно (или нет?) попасться Фёдору под руку. Дазай не слишком ожидал, что Фёдор сейчас сделает вот так, но это было приятно, и он позволил себе глухо простонать в поцелуй. Сам он едва не сбился с ритма и слегка двинул бёдрами навстречу. Фёдор сначала испуганно отдёрнул руку, но после понял, что Дазаю, видимо наоборот, хорошо. Поэтому, он вернул руку обратно и снова погладил узел. Страшно было представить как это будет выглядеть во время гона. Дазай снова удовлетворённо выдохнул, продолжая ласкать его в прежнем темпе, и пару раз так же дотронулся до узла дельты. — Тебе удобно или сменим положение? — поинтересовался шёпотом Дазай и потёрся носом о его шею, быстро и вскользь целуя. — Удобно, — сбивчиво простонал Достоевский, понимая теперь, что чувствует Дазай, когда он касается его там, — п-подай мне гель... Ах! Пожалуйста, — попросил он, кусая губы. Дазай немного отстранился, свободной рукой нащупал гель и послушно отдал Фёдору. А когда рука оказалась свободна, он огладил живот и грудь Фёдора, стараясь не мешать. Набрав в ладонь побольше геля, Достоевский убрал его подальше и обхватил член Дазая, чувственно проводя по нему и по-кошачьи прикрывая глаза. Дазай снова наклонился к нему, упёрся свободной рукой в кровать и довольно выдохнул на грани со стоном. Дыхание стало более сбивчивым и поверхностным, отчего резкая мятная волна буквально опалила органы обоняния, но при этом запах показался приятно сладковатым. Дазай слегка покусывал свои губы, прежде чем снова поцеловать Фёдора, проникая языком в чужой рот почти сразу. Фёдор довольно замычал в поцелуй, стараясь сделать Осаму приятнее рукой и понимая, что сам долго не выдержит. Он проскользил большим пальцем по головке чужого члена, сам выгибаясь от очередной волны удовольствия, и легонько прикусил губу Дазая. Чтобы понял, кто здесь босс. Дазай едва заметно улыбнулся в поцелуй, но разорвать его не спешил и стал надрачивать чуть быстрее, плотнее сжимая пальцы и размазывая чужой предэякулят. Он старался делать это в такт движениям Фёдора, чтобы не сбиваться, но получалось не всегда, было слишком хорошо, чтобы не идти на поводу у своего тела. Как ни крути, а Фёдор всё же был не слишком опытен в этом деле, поэтому и разрядку он получил быстрее Дазая. Зато оргазм был ярким, до вспышек перед глазами, и Фёдор не знал из-за того ли это, что он сам себе напридумывал фейерверков, или из-за того, что был он именно с Дазаем, но факт оставался фактом. Уже к тому моменту Дазай уткнулся носом в его шею, наслаждаясь усиливавшимся смешанным запахом сирени и мяты, который кружил голову не меньше самого Фёдора. Он сам находился на грани, но кончил немного позже с глухим стоном, который трудно было сдержать. Поняв, что стало как-то слишком липко и мокро, Фёдор убрал руку с его члена и, не открывая глаз, обнял Дазая за шею, понимая, что руки его почти не слушаются. Было так хорошо... Дазай мягко и немного лениво поцеловал его в шею, поднимаясь поцелуями к уху, и тоже убрал руку с чужого члена. Фёдора всё ещё немного потряхивало от пережитого оргазма. Он не знал, будет ли так всегда, но даже эта дрожь в теле была приятной. Он прижался к Дазаю, так и не решаясь открыть глаза, чтобы не увидеть на чужом лице холод безразличия или разочарование. Выражение лица скажет больше, чем сам Дазай, поэтому лучше не знать, что тот чувствует на самом деле. И поэтому он не узнал, что всего того, что он понапридумывал, на лице альфы он бы не увидел. Немного придя в себя, Дазай ласково потёрся носом о его висок, вдыхая приятный запах волос. Он понимал, что, возможно, стоит отпустить Фёдора, чтобы тот мог пойти вымыть руки и живот, но так не хотелось делать этого. — Как ты? — спросил он, опаляя шёпотом чужой висок. — Хорошо, — тепло и расслабленно выдохнул Достоевский ему куда-то в шею, — мне так хорошо, Осаму... Дазай не удержался от улыбки из-за слов Фёдора и того, что тот назвал его по имени. Дазай и не был против, ему наоборот от этого стало очень тепло на душе. Он бы, наверное, даже душу эту кому-нибудь продал, лишь бы этот кто-то сделал так, чтобы Фёдор всегда к нему так обращался. — Я очень рад, — прошептал альфа после недолгой паузы, — мне очень хорошо с тобой. — Я так рад, что мы признались друг другу, — прошептал Фёдор, всё же открыв глаза и выдыхая, — я правда люблю тебя. — Любишь? — Дазай слегка удивлённо посмотрел на него, по-детски хлопая глазами. Фёдор недоумённо смотрел на него несколько секунд, а после сообразил что сказал, и прикрыл себе рот рукой. — Я... извини, я не это имел в виду, — он поспешно оттолкнул от себя Дазая и бросился в ванную, бросив на ходу: — Мне нужно принять душ! — и заперся там. Дазай сначала закатил глаза на такое поведение, но не мог не улыбнуться тепло и не покачать головой. Он ничуть не злился на Фёдора и не подумал о нём ничего плохого, а наоборот находил его очень трогательным и милым. В конце концов, Дазаю ещё ни разу никто не признавался любви. Раз уж Фёдор сбежал от него, Дазай, наконец, тоже встал с постели и отыскал влажные салфетки, чтобы привести себя в порядок, прежде чем одеться. Заодно он посмотрел на часы и узнал, что они ещё могут успеть к обеду.