Непридуманная история

Долго, зато много... Сорри-сорри-сорри-сорри нэга митча-митча бэйби ._. Впервые они добрались до дома так быстро: Сонмин практически бежал, желая оказаться как можно дальше от больницы. Макнэ был в растерянности, он даже не мог ничего узнать, потому что хён упорно игнорировал все его вопросы. Залетев в квартиру, Сонмин, не разуваясь, первым делом направился в туалет. После встречи с братом его сильно тошнило, противный запах крови невидимой аурой окружал его, глубоко въедаясь под кожу, вызывая сильные рвотные рефлексы. Ненависть и отвращение к самому себе, к своей природе противно сдавливали внутренности так, что он едва успел добежать до туалета прежде, чем его вырвало. Трясущимися руками он хватался за пластмассовую крышку унитаза в надежде, что это хоть как-то облегчит его мучения. Но все новые и новые волны тошноты подкатывали к горлу, вышибая из глаз совсем не нужные сейчас слезы. Кюхен крутился вокруг него, не зная, куда себя деть и чем помочь любимому. Применение он нашел себе только тогда, когда организм Сонмина немного успокоился и старший смог медленно подняться на сведенных судорогой ногах и, ухватившись за кофту на худых плечах ивела, попросить довести его до комнаты. Кю впервые за последнее время видел Сонмина в таком ужасном состоянии. Мини был истощен настолько, что уснул сразу после того, как его голова коснулась подушки. Кю заботливо укрыл старшего одеялом, не забыв нежно поцеловать Тыковку в лоб. Он решил во что бы то ни стало узнать все подробности, поэтому направился прямиком к единственному источнику достоверной информации в доме - к Итуку. Уже на подходе к его комнате ивел услышал подозрительный металлический стук, а затем в приоткрытую дверь увидел, как Гаиль бегала по комнате и стучала половником по большой красной кастрюле. Чонсу, уже готовый расплакаться, нырнул головой под подушку в надежде спрятаться от ненавистных звуков. Макнэ почему-то вспомнился Генри в начале своей музыкальной карьеры, когда он звуками дьявольского инструмента не давал всему общежитию заскучать. Он пожалел замученного хёна и, отобрав у девочки самодельную барабанную установку, удалился на кухню. Если бы только ивел знал, что пришлось сегодня пережить их мамочке, он бы посочувствовал Тукки вдвойне. Рано утром, когда Кюмины ушли в больницу, Чонсу решил зайти в комнату к рыбным, чтобы они заодно с кошками сходили провериться. Но Ынхэ в комнате не оказалось: эти двое смылись куда-то с утра пораньше, оставляя Итука наедине с мигренью и тревогой. Хён беспокоился не зря. Когда ему удалось дозвониться до Ынхёка, ровно в десять часов включившего свой телефон, трубку разорвали радостные визги рыб и свистящий ветер. Сначала старший подумал, что донсены сбежали в парк аттракционов и катались на американских горках, но крик на заднем плане «Дергай за кольцо!» разубедил его в этой догадке. Итук чуть не умер, когда на вопрос «Вы, что, прыгаете с парашютом?» он получил положительный ответ. Стоило только радостным воплям в трубке стихнуть, как началась новая волна ора, но уже со стороны старшего. Хён бесновался, обзывая рыб безмозглыми морепродуктами с полным отсутствием материнского инстинкта и велел социально опасным тварям возвращаться домой. Но на этом приключения Ынхэ не закончились: по возвращению домой они сначала разрыдались, обвиняя Итука во всех смертных грехах и называя его зачерствевшим от старости сухарем, затем устроили типичную женскую драку с выдергиванием волос и беспрестанным маханием руками. В бою «двое на одного» рыбные изрядно избили Тукки. Чонсу, измученный музыкальными экзерсисами дочери в обед, теперь же был окончательно добит совместной атакой рыб. К концу дня он вялым овощем развалился на двуспальной кровати и бездумно глядел в потолок. Все, кто заглядывал в комнату к мамочке, немедленно выбегали из нее, не желая тревожить полумертвое существо, которое некогда было их хёном. Ёнун, вернувшийся поздно вечером с работы – он еще во время беременности супруга взял на себя почти все его должностные обязанности - застал любимого в весьма плачевном состоянии, но все же рискнул спросить, что такого произошло. В ответ он выслушал двухчасовое излияние о том, что они неправильно воспитали детей, что рыбы хотят угробить себя и свое потомство, а их с Канином дочка под влиянием своих плохих опп выросла настоящей садисткой. Дождавшись окончания беспричинной, по его мнению, истерики, Канин принес супругу ароматный кофе в постель и прямо в одежде завалился рядом со старшим, убаюкивающе поглаживая того по плечу. *** Ынхэ, решившие, видимо, добить Тукки окончательно, собрались на следующий день поехать на море и заняться дайвингом. Парни понимали, что поступают глупо и нерационально, но поделать со своими неадекватными желаниями ничего не могли: организм просто требовал выброса адреналина. Это как Хичоль, придирчивый к еде, ел все подряд во время беременности, а Рёук беспрестанно домогался до Черепашки, или голодовки любителя поесть Сонмина… В общем, ожидание ребенка полностью переворачивало жизнь будущих матерей. Но то ли у рыбных была какая-то неправильная беременность, то ли они сами были какие-то неправильные, но как бы они не старались, они не могли преодолеть чудовищное желание совершить что-нибудь экстремальное. В их голове круглые сутки крутились мысли типа «Нужно непременно заняться скалолазанием» или «Неплохо было бы съездить на корриду». От Итука, готового в любой момент учинить страшную расправу над беспокойными детьми, их спасло только то, что на первом месяце подобные выходки еще не могли серьезно повредить только начавшему свое развитие плоду. Этот же факт успокаивал беременную парочку, мешая им сосредоточиться на более мирных занятиях. Однако, решив спасти горе-камикадзе, пока они не выкинули что-то действительно опасное, Шивон, Чжоу Ми и Шиндон предприняли попытки переключить рыбных на рукоделие, но быстро сдались: в первый день Шиндона чуть было не закололи спицами для вязания, во второй – чуть не убился Рёук, наступивший на рассыпанный Фиши бисер, на третий день и вовсе Ынхёк пришил к своей одежде подушку. Пока дело не кончилось катастрофой, помощники решили остановиться… *** - Хён, что ты делаешь? – еще не до конца проснувшись, Рёук подает голос. - Ничего-ничего, спи, – Чонун, завязав шнурки на кроссовках младшего, осторожно усадил его себе на спину и бесшумно покинул квартиру. Он осторожно покачивался, переступая с ноги на ногу, пока стоял в лифте, тем самым пытаясь убаюкать вновь засыпавшего Рёука, но тот упорно сопротивлялся. - Хён, а как же Инсон? - Я договорился с Шивоном - он присмотрит за малышкой, - внизу их уже ждало такси. Они расположились на заднем сиденье: Чонун навалился на дверцу, вытягивая ноги под переднее пассажирское кресло, а Рёук разлегся на всем сидении, положив голову старшему на колени. Так они ехали около часа или двух и даже успели задремать, но водитель разбудил пару, как только они достигли места назначения. Вукки, за это время еще больше погрузившийся в сон, окончательно перестал понимать, что происходит, он просто вышел из машины и, ведомый Йесоном, направился вслед за хёном, отставая на два шага. В пригороде Сеула было гораздо прохладнее, чем в городе, поэтому, заметив бившую вечного макнэ крупную дрожь, Чонун сбросил с себя кожаную куртку и накинул ее на плечи младшего. Через пять минут они уже закончили свое путешествие: парочка полуночников достигла-таки маленькой готической церквушки. Изнутри церковь была освещена лишь немногочисленными свечами, которые создавали полумрак. Любопытно оглядываясь, Рёук заметил священника, стоявшего у алтаря. Неспешным шагом они с Чонуном подошли к настоятелю. Кролик, наконец, понял, зачем они приехали сюда только после того, как священник спросил: - Согласны ли Вы, Ким Рёук, терпеть этого человека до конца своих дней, готовить ему до конца своих дней, находиться под его защитой до конца своих дней, вырастить вместе вашу дочь и стать законным супругом Ким Чонуна? - Согласен, – отвечал он со слезами на глазах: Вукки уже потерял всякую надежду выйти замуж за своего любимого человека, но Йесон, наконец-таки, пришел в согласие с самим собой и решил, что им пора пожениться. - А Вы, Ким Чонун, согласны стать защитой и опорой для этого человека и оберегать его до конца своих дней, выполнять все его прихоти до конца своих дней, посвятить свою жизнь этому человеку и воспитанию вашего ребенка и, наконец, согласны ли Вы стать законным супругом Ким Рёука? - Согласен, – Чонун ответил без каких-либо колебаний. Старший обхватив ладонями лицо Вукки, легко стер появившиеся дорожки слез. - За сим объявляю вас мужем и женой. Прошу обменяться кольцами и скрепить союз поцелуем, – Чонун достал из кармана куртки красную бархатную коробочку, в которой находились два золотых кольца. То, что было тоньше, он надел на безымянный палец Рёука, а затем сам подставил руку, чтобы стать, наконец, окольцованным. Как только символ законного брака занял свое место, Йесон притянул младшего к себе, придерживая рукой затылок и зарываясь пальцами в волосы, поцеловал его по-хозяйски, страстно, словно без слов прося Рёуку запомнить этот момент на всю жизнь. А Рёук был до безумия рад; пусть это и не была свадьба, о которой мечтают миллионы женщин, с пышными торжествами, с толпой гостей, с бросанием букета невесты, пусть они сейчас были одни, посреди ночи венчались в пустой церкви, пусть на нем был не торжественный наряд, а полосатая пижама, косуха, слишком широкая для него в плечах и ярко-желтые кеды, он все равно был невероятно счастлив. *** Кюхен непременно решил выяснить, в чем дело. И раз он не смог поговорить с Тукки и узнать все от него, он должен был найти того самого Сонджина. Только так он смог бы узнать правду, ибо Миними категорически отказывался разговаривать на эту тему. Он вообще не хотел о чем бы то ни было говорить; он даже снова начал отказываться от еды, хотя они только начали радоваться, что к большой кошке вернулся аппетит. Макнэ понимал, что этот вопрос нужно было решить раз и навсегда, иначе отзвуки прошлого будут заставлять Тигра снова и снова замыкаться в себе и в панике метаться по просторам собственного сознания подобно зверю, запертому в клетке. Кю не мог допустить этого. Тем более сейчас, когда любое волнение могло помешать развитию их ребенка. Поэтому убедившись, что Мин и сегодня не выйдет из комнаты, он попросил Хичоля присмотреть за своей любимой Тыковкой и затем отправился прямиком в больницу. Сделав самое милое лицо, на которое только был способен, и протянув девушке из регистратуры несколько стотысячных купюр, он получил-таки адрес пациента из травматологии по имени Сонджин. Таких людей оказалось двое: сорока двух летний господин Чхве и ровесник Кюхена с фамилией Ли. Достав адрес, ивел отправился в гости к молодому человеку. Разумеется, гениальный макнэ рассматривал вариант, что парня могло не оказаться дома, но все равно проделал долгий путь до пригорода, чтобы найти причину психологических проблем Тыковки. Дверь в небольшой, но ухоженный дом ему открыли практически сразу после первого звонка. - Ли Сонджин здесь живет? - Да, он вот-вот должен вернуться. Проходите, - невысокая пухленькая женщина с редкой проседью в волосах отошла в сторону и пропустила парня внутрь дома. Ожидать они пошли в уютную гостиную, обставленную в старо-европейском стиле. Кю, присев на мягкий темно-зеленый диван, стал осматриваться. Атмосферой счастливой семьи была наполнена каждая вещь в этом доме: и старый, должно быть, еще бабушкин торшер, и маленький деревянный столик, стоявший посреди комнаты, и плетеный пестрый ковер, и ряд фоторамок на книжном стеллаже, на одной из которых было не три, а четыре человека. Собственно тот, кого ожидал незваный гость, вернулся домой буквально через пятнадцать минут. За все это время Кюхен и словом не перекинулся с аджумой, он молча и терпеливо ждал человека, с которым сейчас хотел поговорить больше всего. Как только Сонджин вошел в комнату, Кю поднялся со своего места и, схватив хозяина дома за локоть, вывел его на кухню. - Значит, я тогда не ошибся… - Джин сначала немного оторопел, но потом все же узнал в госте парня, которого видел вместе с братом. – Вы, тогда в больнице, Вы ведь тогда были с Сонмином-хёном? - Да. Но меня беспокоит, откуда Вы знаете Мини, - ответил Кюхен, присаживаясь на предложенный стул. В его тоне открыто скользило раздражение; еще бы: именно из-за этого парня его любимый чуть было не сбежал от него, а теперь еще и мучается и обвиняет себя во всем случившимся. Вот только макнэ было интересно, в чем именно? – И почему Вы называете его хёном. - Ну, - младший Ли даже немного растерялся от такого напора. Он сам был заинтересован в том, чтобы побольше разузнать о Мине и о его местонахождении. – мы на самом деле братья, – он неловко обернулся и, достав из кошелька, лежавшего в заднем кармане джинсов, маленькую фотографию, протянул сидевшему напротив Кю. На глянцевой немного потертой карточке были изображены четыре человека: та самая женщина, которая встретила его, мужчина с небольшой проплешиной на лбу и два мальчика, один из которых, очевидно, сидел рядом с ним, а другой был невероятно похож на маленького Сонмина. - И правда, Тыковка… - ивел покрутил фотографию, посмотрел под разными углами, словно пытался разубедить себя в том, что видел на самом деле. – Тогда, что произошло между вами? Почему он сказал, что чуть не убил тебя? Сонджину снова пришлось отбиваться от вопросов, которыми Кюхен просто закидывал его. Джин чувствовал себя на месте подозреваемого, которого допрашивали с пристрастием. Дьявольский взгляд Кюхена заставлял его внутренне сжиматься и дрожать. - В детстве, когда мы были еще котятами, мы любили играть вместе. А хён из-за породы был намного сильнее меня и, немного увлекшись, дал мне лапой по морде. У меня тогда все лицо было в крови, хорошо, что шрамов не осталось… С тех пор Сонмин-хён старался избегать меня, потому что боялся снова ранить. - И поэтому вы решили его бросить!? - Нет! Как ты можешь такое говорить!? – разговор стремительно набирал громкость. Боясь, что мама может услышать, парень стал говорить тише и спокойнее. - Хён потерялся, когда мы все вместе поехали к бабушке в Тэджон. Родители тогда все окрестности обыскали. Они еще несколько лет искали его и с помощью полиции, и своими силами. Знаешь, они до сих пор переживают… Слова парня немного задели Кю: Тукки всегда говорил, что Сонмина бросили, а его, оказывается, так сильно искали и ждали. Макнэ стало стыдно за свои слова, когда увидел, с какой неподдельной грустью младший брат говорил о своем хёне. - По крайней мере, я теперь знаю, что он жив, здоров, что у него самого будет ребенок и есть такой хороший друг. - Я не друг, – выпалил ивел и тут же поспешил объясниться. – Я отец ребенка. - Ты? - Сонджин прыснул в здоровую руку, явно пытаясь не рассмеяться в голос. – Да ты же не больше рыбной кошки! Интересно, кто у вас получится? – Джин все-таки не сдержался и захохотал. - Сонмин боится, что чудовище. Мини не хочет, чтобы у нашего сына было столько же силы, сколько есть у него. А я наоборот хочу, чтобы он был таким же большим, как Миними, и таким же умным, как я. - Ты сможешь привезти хёна сюда, чтобы он мог увидеться с мамой? – за разговорами о детях они незаметно перешли на «ты». - Для него сейчас это будет большим шоком. У меня есть идея получше: как насчет поехать со мной в Сеул?