***
Был сентябрьский вечер. Осень только началась, взяв лучшее от лета: тёплое солнце, светлые вечера и мягкие розоватые закаты, желтеющие листья, усыпающие парки и дороги, лёгкость и предвкушение чего-то нового. Ричард открыл бутылку вина, налил себе в бокал и устроился на широком подоконнике. С восьмого этажа маленькой уютной квартирки, которую они снимали на пару, открывался шикарный вид на вечерний Детройт. Промышленный гигант постепенно затихал, пробки на дорогах редели, во дворы выходили гулять дети, на улицах появлялись влюблённые, выкроившие час-другой после рабочего дня. Одногруппники затеяли вечеринку в честь нового учебного года, но Ричард не пошёл. У него было чутьё на вечеринки: он интуитивно понимал, куда стоит пойти, где будет скучно, а когда стоит остаться дома. Сейчас чутьё подсказывало, что лучший вечер — это вечер в тишине, умиротворении и с бокалом вина. Он включил приятную музыку, закурил и стал рассматривать хаотичный город. Неизвестно, сколько времени прошло в задумчивом наблюдении, но сзади раздался тихий стук. Парень, не оборачиваясь, взмахнул бокалом и поманил к себе. Послышался шорох, и вскоре рядом сел Коннор, держа наполненный доверху бокал. Закатное солнце освещало его каштановые волосы, зачёсанные назад, бледные, едва видимые веснушки, белую футболку с маленьким голубым треугольничком на груди. — Решил не пойти? — спросил он. Ричард качнул головой. — Ты тоже, как я погляжу. — Завтра сложный день. Много пар, к тому же два новых предмета. Хочу встретить его с ясной головой. Ричард кивнул. Они немного посидели молча, слушая музыку, но Ричард заметил, что Коннор хочет что-то сказать. Он крутил бокал в руке, посматривал на брата, удивительно похожего на него, но не одинакового, как близнец, и порывался что-то сказать. Ричард терпеливо ждал, и наконец Коннор со вздохом сказал: — Я… я хочу сказать тебе кое-что. — Слушаю. — Обещай, что никому не расскажешь. Вообще. Просто выслушай. Не осуждай. Ричард повернулся к нему. Брат редко бывал столь серьёзен, и значит, сообщить он хотел нечто действительно важное. — Я думаю, что влюбился в Гэвина. После паузы, казавшейся бесконечно долгой, Ричард наконец произнёс: — Ого. Коннор кивнул. — Только не говори ему, хорошо? — Ладно. Но почему? Слушай, я могу всё устро… — Не надо, — перебил Коннор. — Всё равно он даже не посмотрит в мою сторону. Он быстро выпил вино и ушёл, забрав с собой пустой бокал. Ричард ничего не сказал, но губы сами беззвучно произнесли нецензурное слово, выражавшее крайнее удивление.***
Удачливые студенты могли снимать не квартиру, а целый дом. Правда, дом был далеко не новый и стоял на окраине, а чтобы вытянуть аренду, должны были скидываться десять человек, но тем не менее, это был дом. Целый, чёрт возьми, двухэтажный дом с двумя выходами и своей огороженной территорией, но самое главное было то, что соседи были не за соседней стенкой, а значит, можно было всё. В том числе и курить травку. Гэвин неторопливо забивал косяк. Травка же для того, чтобы расслабиться, верно? Значит, и скручивать её надо расслабленно. В колонках играл хип-хоп, на старом ковре валялся мелкий мусор, а на старом продавленном диване сидел Ричард и смотрел, как старается друг. — Тебя Кон не пришибёт? — Я не пойду сегодня домой. Он в курсе. — А где перекантуешься? — У тебя. Гэвин довольно фыркнул. Мало кто знал, что Ричард балуется запрещёнными веществами, и только Гэвин знал, что Ричард оберегает тайну от Коннора. На мнение остальных ему было плевать, но вот если узнает брат… Тот расстроится. А потом поведёт к наркологу, игнорируя попытки объяснить, что один косячок в месяц — это вообще ни о чём и у Ричи нет зависимости. Иногда Коннор становился до невозможности упрямым. Когда Гэвин узнал об этом, то посмеялся. Ну надо же, какой хороший мальчик, не хочет расстраивать братика, вы только посмотрите! За это он тут же получил кулаком по носу; драться Ричи умел, и удар получился славный. Больше Гэвин на эту тему не заикался. — Слышь чё? — Слушаю. — Ты умеешь держать язык за зубами? — Умею. Только поэтому моё лицо цело. Гэвин посмотрел на него. Идеальная осанка, несколько надменный хищный взгляд ледяных глаз, носит только черное и белое. Всегда свежий, одежда сидит идеально. Никто точно не знает, с кем он общается, и что в его голове. — Окей. Я, типа, хотел сказать кое-что. Только обещай, что никому. Вообще. Ричард подсел ближе. — Всё в порядке, Гэвин. Я никому не скажу. Обычно самоуверенный парень вдруг покраснел и отвёл взгляд. — Я… в общем… Мне нравится твой брат. — Коннор? — изумился Ричард. — А у тебя ещё есть? Да, блин, Коннор! Только не говори ему! — Эм… хорошо. Обещаю, ничего не скажу. Гэвин недоверчиво покосился, и Ричард притворно вздохнул. — Хочешь, на Библии поклянусь? — Давай. Гэвин отложил бумажку, перешагнул через журнальный столик, служивший ему и обеденным столом, и учебным, и стянул с навесной полки маленькую чёрную книжицу. — Во. Ричард, мысленно понося себя за дурацкое предложение, встал и положил ладонь на Библию. — Перед лицом Господа нашего клянусь, что я не выдам твою тайну и не расскажу Коннору, что ты в него влюблён. Гэвин кивнул, спрятал Библию и как ни в чём не бывало продолжил скручивать косяк. — Но почему именно он? Удовлетвори моё любопытство. Парень мечтательно посмотрел куда-то в потолок. В свете лампы был виден шрам на переносице, каштановые волосы, зачесанные назад наспех, серую, немного замызганную футболку с неприличным принтом и джинсы с дырой на колене. Было ли так задумано дизайнером или Гэвин сам решил покреативить, Ричард как-то не спрашивал. — Помнишь летом тусу у Маркуса? О, Маркус. Приемный сын известного художника с внешностью фотомодели. Смелый, решительный, обаятельный и поддерживающий, он не мог пройти мимо несправедливости. Выйти на марш? Клеить провокационные листовки? Декламировать речи? Легко. Но он помогал не только словом, но и делом, и за это его все любили. Казалось, его невозможно не любить, относиться неприязненно — так точно. Пользуясь тем, что отец открывал выставку в другой стране, Маркус решил закатить грандиозную вечеринку для всей группы и разрешил каждому привести с собой вторую половинку. На одну ночь двухэтажный особняк с художественной мастерской, забитый экзотическими вещами, стал вместилищем огромной компании. Ричард тогда притащил с собой Гэвина, и тогда же он и познакомил его с братом. Так, вскользь, «привет» — «привет» — «ой, извини, мне пора бежать». Тогда Гэвин основательно надрался, и Ричард был удивлён, что друг что-то помнил. — Помню. — Ну вот. Ты познакомил меня с Коном, туда-сюда… Потом ты куда-то исчез, а я один остался. А мне ж скучно было, вот я решил к нему пойти — только его и знал. А он уже такой пьяненький был, и как увидел меня, замахал руками, чтоб я к нему шёл. Потом обниматься лез. И знаешь, он такой… милый. Помню, спрашивал меня о чём-то, улыбался постоянно. От него прям веет чем-то таким… тёплым. Понимаешь меня? Ричард кивнул. — Как будто рядом с тобой солнце. Сразу легче становится. — Ага. Оно. Ну и, — Гэвин развёл руками, — вот. — Но если он тебе так нравится, то почему ты не сделаешь первый шаг? — Я? Да нахрен ему такой, как я? Ты посмотри на этот срач, — он обвёл рукой комнату, — он в мою сторону и не посмотрит. Ладно, ты сюда не загоняться пришёл. И Гэвин передал туго скрученный косяк.***
После двух откровений Ричард начал замечать. Что именно? Многое. Коннор, например, иногда заходил на страницу Гэвина в Фейсбуке и пролистывал фото. Потом удалял это из истории браузера. Гэвин же создал фейковый аккаунт в Инстаграме и лайкал все фото Коннора. Коннор слушал ту же музыку, что и Гэвин, а тот смотрел фильмы, что нравились милому парню. И так, подсматривая друг за другом в интернете, они выцепляли кусочки информации друг о друге. А потом всё стало хуже. Невозможность признаться убивала их обоих. Коннор стал мало есть, плохо спал и напоминал бледную копию себя. Успеваемость тоже упала, и друзья тактично намекали, что стоит заглянуть к психологу, но парень только улыбался и отмахивался. Улыбка выглядела слабой и жалкой. Гэвин пустился во все тяжкие. Беспорядочные связи, алкоголь и наркотики, порой всё сразу. Ричард едва не сломал журнальный столик об его же голову, обнаружив пакетик с остатками кокаина. После этого Гэвин присмирел, но впал в то же унылое состояние, что и Коннор. И конечно, Ричард не мог это оставить.***
Шел декабрь. Снег усеял деревья и дома, скрыл под собой клумбы и придомовые лужайки, ярко блестел под светом фонарей, и темным вечером было светло. До Рождества была еще неделя, но дух праздника был всюду: в гирляндах, пряничных домиках, пледах и какао, декоративных носочках, сладостях, пахнущих свежестью елках, блеске шаров, старой танцевальной музыке, открытках и шуршании упаковочной бумаги. Ричард возвращался домой из магазина, в тканевой сумке весело постукивали баночки и бутылочки, и им вторил похрустывающий снег. Несмотря на всеобщее веселье, парень был мрачен. Коннора и Гэвина надо свести, это ясно, как день, но как? Еще и эта дурацкая клятва… Он не мог действовать открыто, значит, нужно искать обходной путь, но какой? Ричард шел мимо паба. Холодало, и парень решил побаловать себя горячим кофе — на двери висела табличка, сообщавшая, что здесь продают кофе навынос. На первый взгляд, это был обычный маленький паб, с мебелью из тёмного дерева, безделушками на полках и гирляндами на окнах. Но приглядевшись, можно было заметить кое-что странное. Например, висящий на стене арбалет, герб Хогвартса над декоративным камином, небольшие, но тревожные картины, написанные маслом, белый манекен с голубым диодом в виске, сидящий в углу в позе Мыслителя Родена. Странное место, но уютное и неприметное, для своих. Пока ему делали кофе, Ричард осматривался и заприметил столик в углу, вдали от входа. И тогда в голове щелкнуло.***
Коннор вышел на кухню, чтобы заварить чай. За небольшим столом сидел Ричи с ноутбуком и осоловело пялился в монитор. Им задали подготовить доклад, и братья учились, разойдясь по разным комнатам. Доклад был пустяковый, но Кон и Ричи предпочитали выкладываться на полную. Зачем делать средне, если можешь очень хорошо? — Как успехи? — спросил Коннор. — Неплохо. Нашел одну статью, возьму из нее то, что надо, и закончу. А у тебя как? — Собираю вместе разные куски. Тоже скоро закончу. Коннор сел рядом и стал ждать, пока вскипит чайник. Ричард встал, потянулся до хруста в суставах и зевнул. — Слушай, можно один вопрос? — Конечно. — Я иногда думаю о твоем признании. Про Гэвина. — Да?.. — Если не секрет, что ты в нем нашел? Чем он так тебя зацепил? Коннор улыбнулся мягко и устало. — Помнишь, Маркус устроил вечеринку в честь окончания учебного года? Ричард усмехнулся. Похоже, вечеринка стала судьбоносной. — Помню. — Я приехал раньше, чем вы, и успел немного устать. Музыка, шум, голоса… Я зашел в дом и просто гулял в тишине, приходил в себя. Потом я услышал голоса в гостиной, заглянул — а там Маркус и Гэвин. — И что они делали? — заинтересованно спросил Ричард. Он не знал об этом общении, и это удивило — Гэвс был словоохотлив. — Играли в шахматы. Сидели за столиком и играли. Они не включили свет, я видел только их силуэты. Столик был у окна, такого длинного, помнишь? Его хорошо видно со двора. В общем, они играли, и это было так завораживающе. Гэвин тогда был очень красивый, такой тихий, задумчивый… И внутри что-то щелкнуло. Так странно, да? Я же почти его не знаю. — Любовь — странное чувство. Вскипел чайник. Коннор заварил чай и ушел в комнату. Ричард быстро доделал доклад, сделал кофе и пришел к брату. Тот разлегся на столе и лениво копировал куски текста, водя пальцем по тачпаду. Учуяв кофе, он посмотрел на кружку и скривился. — Как ты можешь его пить? — Нормального кофе у нас по-прежнему нет, — мрачно ответил Ричард. — Я куплю завтра. Ричард щелкнул пальцами, привлекая внимание. — Знаешь что? Я думаю, мы заслужили не просто кофе, а чертовски хороший кофе. — И с вишневым пирогом? — засмеялся Коннор. — И с вишневым пирогом. Я как раз заприметил одно местечко, там очень даже неплохо. — Хорошо, — Коннор зевнул, — сходим в твоё чертовски хорошее место. Ричард ушёл на кухню, вылил отвратительный кофе и отмыл чашку. И правда, вспомнил он, Гэвин отлично играет в шахматы.***
— Есть планы на выходные? Гэвин сумрачно посмотрел на друга, развалившегося на диване. Ричард заставил его убраться, и сейчас Гэвин под присмотром разбирал завалы. В основном это была грязная одежда и коробки из-под еды навынос. — Нет. Ни одного. — Чудно, — промурлыкал Ричард, не обращая внимания на тяжелый взгляд, — потому что я хочу вознаградить тебя за то, что ты хороший мальчик, и пригласить попить кофе. — Кофе внизу на кухне. — Я не про твою растворимую гадость, а хороший вкусный зерновой кофе в уютном пабе. Скоро Рождество, а у тебя даже комната не украшена! — Я елку тащил, которая внизу, в холле. Достаточно. Ричард укоризненно покачал головой. — И все-таки я тебя вытащу.***
Коннор вошел в паб. Здесь действительно было уютно. Пахло кофе, имбирем и корицей, приглушенно светили гирлянды, тихо играла музыка. Людей было немного, и Коннор сразу нашел нужный столик. Вот только за ним кто-то сидел. Ричи сказал, что опаздывает, но до этого сообщил, что забронировал столик. Разве в пабах можно бронировать?.. Он подошел к столику и увидел Гэвина. — Привет, — Коннор сел напротив. — Привет, — сухо отозвался он, растирая покрасневшие от мороза руки. — Тебя Рич тоже позвал? — Да, но он не говорил, что будет кто-то еще. — Вот и мне не сказал. Еще и опаздывает. — Ничего страшного, — Коннор улыбнулся. — Здесь тепло. — Это уж точно. Я охренеть как замёрз, пока добирался до этой дыры. Коннор осмотрелся. Несмотря на выходной день, людей было немного, и компания собралась своеобразная. За одним столиком сидели трое: задумчивый мужчина в чёрном, другой мужчина, высокий и широкоплечий, напоминавший медведя, и хрупкая девушка в забавной вязаной шапке. Они пили что-то из тёмной бутылки и морщились при глотке — похоже, что-то крепкое. За другим столиком сидел молодой человек и что-то писал в блокноте. На руках не было двух пальцев, но это его не беспокоило. Иногда он поднимал голову, осматриваясь, и казалось, что за спиной клубилась чёрная тень. За барной стойкой сидела бледная растрёпанная женщина и скалилась на знак STOP, висевший на стене. Владелицу паба странные посетители не смущали; она посматривала на новых посетителей и о чём-то разговаривала с официанткой. Та кивнула, взяла поднос и подошла к ним. — Извините? — Коннор слегка напрягся. — Мы ничего не заказывали. — Все в порядке, заказ уже оплачен. — Она поставила на стол чашки и положила сложенный лист бумаги. — Хорошего вечера, — она хитро подмигнула и ушла. — Это что еще такое? — Гэвин схватил лист и развернул его. От увиденного его лицо вытянулось. — Что там? Гэвин показал лист. На нем знакомым им обоим почерком было написано: «Ничего не хотите рассказать друг другу? Р.» Коннор вспыхнул. В памяти всплыл недавний разговор о Гэвине. Так вот к чему всё это вело! Он украдкой взглянул на парня: тот хмурился и перечитывал записку. — И что это вообще должно значить? — раздражённо спросил он. — Кажется, я знаю, — тихо ответил Коннор. Голос его звучал робко и подрагивал, и он разозлился на самого себя. Испортить такой момент! — И? — Я… Я как-то говорил с Ричи о тебе. В общем, — он вздохнул, — я хотел бы узнать о тебе больше. Познакомиться ближе. — Зачем? — Потому что ты мне нравишься, — ответил Коннор, глядя ему в глаза. Гэвин изумлённо уставился на него. Коннор не выдержал немигающего взгляда и стал пить оплаченный Ричардом кофе. Латте с корицей, его любимый. — Серьёзно? Типа, ты не шутишь? — Нет, — ответил он, не поднимая головы. Гэвин встал, подошёл к Коннору, приподнял его голову, ухватив пальцами подбородок, и поцеловал. От него веяло холодом и пахло сигаретами, во рту был привкус мятной жвачки, а подбородок побаливал от цепкого хвата. Гэвин прервал поцелуй и плюхнулся на своё место, расплывшись в широкой придурковатой улыбке. — Классно целуешься, — сказал он. — С-спасибо, — сдавленно отозвался пунцовый от смущения Коннор. — Я просто… типа… — Гэвин зарылся пальцами в волосы. — Короче, ты мне тоже охренеть как нравишься. Я даже не думал, что… ну… могу быть интересен тебе. — Я думал то же самое, — признался Коннор. — Вот ведь два придурка, а? — Да уж. Хорошо ещё, — Коннор взмахнул запиской, — нам помогли. Краем глаза он заметил официантку у бара. Та перехватила его взгляд, улыбнулась и помахала рукой. Взмах её руки рассеял робость и сомнения, и Коннор перестал волноваться. Скоро Рождество, и он сидит в уютном месте, пьёт любимый кофе, и только что его поцеловал человек, который ему очень нравится. Именно так и должно быть.