Амортенция

      Гарри держал закупоренный фиал с зельем в рукаве мантии. Глубокий капюшон он надвинул посильнее на лицо, чтобы густая тень доходила почти до кончика носа. В тускло мерцающем свете газовых ламп трактира в Лютном переулке, где их небольшая компания остановилась переночевать, скрывать свои лица и намерения было, на первый взгляд, не так уж сложно. Следующим вечером они должны были аппарировать в Хогсмид — в финальную точку долгого путешествия.       Кроме них шестерых, трактирщика и увальня-официанта почти не осталось народу в поздний зимний час. В дальнем углу, неподалеку от жарко растопленного камина, натянув капюшон дорожной мантии до подбородка, то и дело вздрагивая, дремал волшебник неопределенного возраста. Их же два сдвинутых в ряд стола были уставлены только что приготовленной горячей едой и самонаполняющимися кубками с вином. Только Мальсибер глушил огневиски и печально вздыхал о чем-то своем.       Почти не говорили при посторонних. Гарри скрывал в полумраке способные его выдать взгляд и дрожь, вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в кубок с терпким красным вином. Гарри ждал нужного момента, рассчитывая, что его состояние сойдет за простудный озноб, а не лихорадку затеявшего недоброе дело человека. Вся ситуация зашла слишком далеко, и если она не разрешится сегодня ночью, то уже никогда. Его положение последнее время уже вызывало у Темного лорда подозрения. Тот пока не проверял его легилименцией — Гарри удавалось оставаться убедительным и держать лицо до последнего, но диадему он просто не имел права упустить. Эта ночь должна была решить судьбы их обоих, и Гарри стиснул в левой ладони под столом фиал с перламутровым зельем, купленным час назад у одного торговца чуть ниже по заснеженному и полупустому переулку.       Перед тем, как забрать товар, Гарри откупорил пробку и вдохнул исходящий характерными завитками пар, проверяя качество. Зелье пахло полированной рукояткой его старой метлы, хвоей и смолой только что срубленной ели, тлеющими сухими поленьями в камине, Хогвартскими рождественскими пирогами и крепким, кристально-чистым морозным воздухом. Гарри хотелось насытиться этим ароматом до тошноты, ведь он делал его намного счастливей, будто не было последних лет, наполненных ложью, противоречивыми чувствами, темными искусствами и хождением по грани с тех пор, когда во многом пошел он на компромисс с самим собой ради окончательной и заблаговременной победы над Волдемортом.       Темный лорд сидел спиной к стене, справа от Гарри. Он, как все они, тоже скрывал собственное лицо. Его вниманием полностью владел старый трактат, добытый в небольшой магической деревеньке на границе Албании с Югославией, где сутками ранее Гарри узнал, что чуть было не опоздал.       Гарри казалось, что еще есть время, быть может, даже год-другой. Он глупо надеялся, что что-нибудь пойдет не так, и Темный лорд никогда не отыщет диадему Ровены Рейвенкло или не создаст из нее пятый хоркрукс. Это потом оказалось, что он намерен ходатайствовать на должность преподавателя защиты от темных искусство в Хогвартсе уже сейчас. У них с Дамблдором была запланирована встреча на вечер завтрашнего дня.       Если бы не этот факт, то Гарри бы точно придумал план получше. Он не стал бы столь явно рисковать, но он не мог позволить Волдеморту спрятать свой хоркрукс в школе и проверить тайник с дневником. Первыми подозреваемыми будут они — Гарри, Нотт, Розье, Долохов и Мальсибер. И только у одного Гарри не было ни алиби, ни железной выдержки Снейпа, способного лгать Темному лорду в глаза и противостоять его легилименции, а лишь неуверенные навыки окклюменции да отчаянное желание покончить со всем прямо сейчас.       Старые, громко тикающие часы над баром отбили полночь. За небольшим окном все стало равномерно белым от небывалой для Лондона вьюги. Откуда-то подвывал то ли сквозняк, то ли поселившийся поблизости упырь, но официант флегматично натирал тряпкой рюмки для крепких напитков и не обращал внимания. Гарри отложил вилку и посмотрел на едва начатое жаркое в глиняной тарелке, от которого до сих пор исходил полупрозрачными струйками пар.       Розье бубнил, склонившись над ухом у Долохова, а тот коротко кивал, поигрывая волшебной палочкой. Нотт закидывал в себя еду с такой скоростью, что едва успевал прожевать. Темный лорд небольшими глотками пил вино, и, будто забыв о еде, быстро прочитывал страницу за страницей трактата.       Спящий в углу волшебник вдруг вздрогнул и закричал, взмахнув руками. Мгновением позже Гарри уже держал направленную на него палочку, как и остальные, включая Темного лорда. Неизвестный заозирался, но тут же торопливо заговорил:       — Ах, право же. Мне просто приснился плохой сон. Да-да, просто плохой сон, господа. Все в полном порядке, — он закивал под недоверчиво уставившимися на него Пожирателями смерти и Темным лордом. — Нижайше прошу меня простить!       Волдеморт первым спрятал палочку в рукав своей мантии, но Гарри был уверен, что он продолжает наблюдать за незнакомцем. Нотт, закончив со своей тарелкой, покосился в сторону Гарри.       — Нет, — ответил Гарри на безмолвный вопрос. — А Мальси, похоже, не против поделиться.       Мальсибера уже порядком штормило от выпитого. Он почти не закусывал огневиски. Нотт, отделавшись формальной фразой, забрал его тарелку себе и продолжил набивать живот. Долохов, которого Гарри невольно уважал за дуэльное мастерство, поглядывал в сторону незнакомца и вполуха слушал возобновившего рассказ Розье.       К ним подошел трактирщик и сообщил, что их комнаты готовы к заселению.       Время шло слишком быстро, а Гарри так не нашел возможность привести свой отчаянный план в исполнение. Как только Темный лорд уйдет в свою комнату, последний шанс получить диадему будет упущен. Дальше останется вопрос нескольких часов, прежде чем раскроется, что Гарри уничтожил другие хоркруксы. Дневник должен был сейчас находиться в Выручай-комнате в школе, где его уже несколько лет как не было.       Полагаться дальше на волю случая стало нельзя. Гарри еще раз внимательно оглядел все помещение трактира, пошуршал в кармане бумажной упаковкой и вынул оттуда маленькую щепотку прихваченного на всякий случай перуанского порошка и, не мелькая палочкой над столом, наколдовал невербальное заклинание левитации. Он заставил щепотку порошка отплыть подальше, а потом еще одним заклинанием распылил его. Порошок мгновенно разлетелся, заволакивая все вокруг тьмой.       В непроглядную черноту трактир погрузился меньше чем за пару секунд. Возле Гарри завозились Пожиратели, пытаясь вызвать Люмос или другие чары, способные создать свет.       Гарри тоже несколько раз вслух, но без палочки, произнес наобум заклинания, а между тем нашарил в полной темноте бокал Темного лорда и опрокинул туда содержимое фиала с амортенцией. Высокий холодный голос прямо рядом с Гарри произнес еще пару заклинаний, и тьма стала рассеиваться. Гарри чуть отстранился, сунул пустой филиал в карман мантии и вытер об ткань руку, попутно заметив, что Мальсибер свалился со стула на пол и, пьяно ругаясь, пытался встать. Долохов навел палочку на незнакомца у камина, а Нотт, кажется, даже не предпринял попыток оторваться от ужина.       Как только остатки перуанского порошка рассеялись, Темный лорд сел обратно на свое место, присматриваясь к остальным и к обстановке в трактире. Розье странно принюхивался, подаваясь вперед, Долохов медленно и глубоко вдохнул, его ноздри раздулись, а грудь расправилась. Нотт не донес кусок мяса до рта, уставившись перед собой. Трактирщик накинулся на медлительного официанта с бранью, а незнакомец снова завозился в своем углу.       Волдеморт сказал:       — Розье, помоги Мальсиберу найти кровать. — И каким-то нехорошим долгим взглядом проводил сперва их, затем незнакомца, опять устраивающегося подремать у камина, а потом обратил внимание на Нотта: — Я запомнил твои приоритеты.       Нотт подавился и захрипел, сдерживая приступ кашля. Он побледнел, пытаясь сделать вдох, и схватил себя за шею. Темный лорд не выказал ни удивления, ни желания хоть чем-то помочь ему, как это всегда и бывало, а перевел взгляд на лежащую перед ним книгу, заклинанием очистил страницы от осевших на него пылинок перуанского порошка и вернулся к чтению. Не глядя, он потянулся к своему бокалу и пригубил вино.       Гарри, чтобы скрыть свою заинтересованность в действиях Волдеморта, с силой хлопнул Нотта между лопаток, и тот, наконец, закашлялся в кулак. Задышал. Долохов фыркнул и сказал:       — Эй, Нотт, пойдем проветриться.       Эти двое были заядлыми курильщиками в ту пору. Нотт кивнул Гарри в знак признательности и отправился с Долоховым на улицу, а Гарри, ответственный сегодня за их ужин и ночлег, пошел к стойке, чтобы расплатиться с трактирщиком за комнаты и еду. Больше всего на свете Гарри в этот момент было страшно оглянуться на Темного лорда. Сердце глухо билось почему-то в районе горла и в ушах.       — Керроу, — сзади раздался пробирающий до мурашек голос, к которому Гарри никогда не сможет привыкнуть. Он обернулся максимально непринужденно.       — Да?       Темный лорд у него на глазах залпом допил вино, отставил бокал в сторону и взял книгу, вставая. В его походке, движениях высокого худощавого тела, скрытого бесформенной черной мантией с капюшоном, чувствовалась какая-то сложно объяснимая сила, к которой Гарри не мог относиться с безразличием. Может быть, дело было в уверенности в себе, которой у Волдеморта всегда было слишком много, настолько много, что где-то по пути смазывалась грань между чувством собственного достоинства и непомерной гордыней. А может, Гарри слишком хорошо знал его вероятное будущее и оно накладывало на все, что делал и говорил Темный лорд, какой-то зловещий отпечаток.       — Я хочу поговорить с тобой наверху, — сказал Волдеморт и отправился на второй этаж.       Гарри простоял на том же самом месте не меньше пары минут, проводив недоверчивым взглядом Темного лорда. Сжав ладони в кулаки, он сказал себе: «Похоже, сработало», хотя какая-то внутренняя нервозность не давала Гарри расслабиться ни на секунду, как если бы он попробовал наложить на Волдеморта Империус, при этом понимая, что с секунды на секунду тот сбросит действие заклятия и убьет Гарри на месте.       Он собрался с духом и отправился следом. Поднимаясь по скрипучим деревянным ступеням, Гарри пообещал себе быть начеку и сперва удостовериться, что зелье, работает, как надо. Узкий пустой коридор, вдоль которого тянулась вереница одинаковых закрытых дверей, в одном месте был озарен мерцающим тусклым светом из приоткрытого номера. Это оказалась их общая комната на пятерых, а следующая дверь, соответствующая второму снятому номеру, была уже плотно закрыта. Гарри потоптался перед ней, но все-таки решил сперва занять себе место, а заодно потянуть немного время, дожидаясь, когда амортенция подействует в полную силу. Он толкнул приоткрытую дверь, входя в общий номер.       Мальсибер возился на одной из кроватей, выпутываясь из мантии. От него разило огневиски, а неловкие действия выдавали, что утром он едва ли вспомнит события вечера. Розье занял себе кровать, оставив на ней походную сумку, снабженную чарами незримого расширения пространства и весьма полезным содержимым. Гарри огляделся и выбрал кровать возле двери. Он потоптался, разглядывая коричневое шерстяное покрывало и белую пухлую подушку, и подумал, что теперь ему вряд ли удастся здесь выспаться.       Идея с амортенцией вдруг показалась Гарри просто чудовищной. Раньше, в прошлой жизни он ни за что не стал бы использовать такие методы достижения целей. Но то было раньше. С тех пор многое переменилось, но чувство, что использование любовного напитка можно приравнять к насилию над волей человека, вернулось. Когда-то он считал, что это зелье должно быть запрещено наравне с Империусом, но сейчас сам исходил из мысли, что благая цель оправдывает почти любые средства ее достижения.       Тот внутренний семнадцатилетний Гарри, шагнувший с одним из последних маховиков времени в прошлое, вновь опустил голову, признавая, что прежние идеалы были лишь подростковым максимализмом.       В то же самое время у Гарри замирало сердце от мысли, что Темный лорд хотя бы на несколько десятков минут станет намного ближе, чем обычно. Зелье должно было сократить неизменную дистанцию между ними, больше похожую на бездонное ущелье. Гарри не ждал многого и осаживал себя всякий раз, когда подлая мысль, что можно будет прикоснуться к Волдеморту и, возможно, даже поцеловать, вдруг вспыхивала в его мыслях, заполняя собой все и перебивая холодный расчет.       Его накрыло со спины тенью. Гарри вздрогнул и обернулся, сталкиваясь лицом к лицу с Волдемортом. И тут же, пахнущие подтаявшим снегом и табаком Долохов и Нотт с топотом ввалились в номер. Гарри перехватил взгляд шагнувшего к нему еще ближе Темного лорда и не успел ничего спросить, потому что его губы смяло напористым и подчиняющим поцелуем с привкусом зелья и вина, вышибая дух. Гарри хотел отступить на шаг, но под колено впился угол кровати.       Он почувствовал на себе безмолвные взгляды. В номере стало моментально слишком тихо. Где-то у окна зашелестели крылышки запутавшегося в шторах пикси, а в отдалении заскрипели ступени лестницы, и хлопнула дверь. Где-то рядом щелкнул замок. Гарри широко открыл глаза и попытался выставить между собой и Темным лордом руки, но прежде тот склонился к его уху и свистящим шепотом, похожим на Парселтанг, произнес:       — Прокляну, если дернешься.       Гарри громко сглотнул, не в силах отвести взгляд в сторону, потому что тут же напоролся бы на другие, чьи видеть в эту самую минуту ему вообще не хотелось. Впервые так близко и подробно он видел лицо Волдеморта. Ему было только двадцать девять, но Гарри он казался старше из-за пронизывающего взгляда темных глаз с налившимися кровью белками, усеянными сеткой полопавшихся сосудов. В черных волосах Темного лорда уже поблескивали тонкие серебристые пряди, а на лбу залегла складка между бровей. От постоянного прищура вокруг глаз тоже наметились морщинки, но, если бы Гарри отступил хотя бы на шаг назад, то он уже не смог бы их видеть.       — Мы можем поговорить… не при всех? — спросил Гарри.       Волдеморт нехорошо ухмыльнулся, и в глубине его глаз, на которые все еще падала тень от капюшона, полыхнул знакомый багрянец. Гарри нащупал в рукаве мантии свою палочку и сжал. Впрочем, она вряд ли могла помочь. А идея с амортенцией теперь казалась Гарри самым большим безумием и ошибкой за всю его наполненную риском жизнь. И почему он только подумал, что Волдеморт станет себя вести так же, как Рон, съевший напичканные любовным зельем конфеты на шестом курсе?       Это было настоящее безумие. Гарри повторил вопрос:       — Мой лорд, мы можем поговорить у вас в номере?       Вместо ответа подбородок Гарри сжали длинные пальцы, приподнимая к свету. Он прямым немигающим взглядом отвечал Темному лорду, сосредоточившись на защите сознания и чувствуя, как капюшон соскальзывает с головы. Волдеморт лишь внимательно всмотрелся в лицо Гарри и выдохнул в губы:       — Не можем, Керроу.       И он опустился перед Гарри на колени.       Гарри нервно выдохнул и снова попытался попятиться, но отступать было некуда. Длинные белые пальцы, контрастирующие с черной тканью их мантий, схватили его за бедра, впиваясь и удерживая на одном месте. Гарри услышал, как кто-то справа сглотнул и шаркнул ботинком. Одна рука Волдеморта отпустила его и невесомо прошлась вдоль застежки на мантии, поддевая одну за другой спрятанные в подкладке пуговицы.       Гарри сделал резкий глубокий вдох, даже не заметив, что задерживал дыхание. Хотелось зажмуриться, исчезнуть, аппарировать, скрыться под мантией-невидимкой и выдать всем по Обливиэйту. Включая Волдеморта. Ему в первую очередь. Проблема была только в том, что это никак не вязалось с планами Гарри. Он постарался сосредоточиться на этой спасительной мысли, чувствуя, как рука через ткань брюк разминает его член.       В нахлынувшем и зачастившим вместе с пульсом адреналине была своя особая прелесть, хотя Гарри мог бы поклясться, что вот-вот провалится от стыда сквозь пол или от неожиданности случайно все-таки аппарирует на другой конец страны. Темный лорд взглянул на него снизу вверх, но так, что Гарри сразу же понял, кто именно тут главный. Этим взглядом Гарри парализовало, и весь мир сфокусировался на бледно-розовом кончике языка, мазнувшем по нижней губе и исчезнувшем.       В руке Темного лорда возникла палочка. Гарри подавил инстинктивное желание встать в оборонительную позицию. Но заклинание, которое произнес Волдеморт, служило лишь для нагревания воздуха. Пуговицы на брюках легко поддались чужим уверенным пальцам, будто расстегивание брюк на Гарри было для них привычной задачей.       Гарри закрыл глаза и прикусил губу, чувствуя, как подушечки пальцев прошлись от резинки трусов вверх до пупка против роста волос на животе, взъерошивая их и задирая свитер с рубашкой. В верхней одежде становилось уже слишком душно, или жарко сделалось самому Гарри, — он не мог бы сказать наверняка, но щеки запылали, а собственное дыхание показалось сухим и горячим. Темный лорд оттянул указательным пальцем резинку на трусах Гарри и остановился.       Гарри открыл глаза и глянул вниз. Волдеморт, покусывая нижнюю губу, рассматривал член Гарри, который, пульсируя, увеличивался в размерах. Гарри подумал, что ниже падать уже некуда, осталось только отмереть и использовать ситуацию себе на пользу. Уже через час его здесь не будет, как не будет больше ни Волдеморта, ни Пожирателей смерти, а Гарри станет навсегда свободным от долгов, проблем, противоречий и трудных решений. Он собрался с духом и обвел взглядом гостиничный номер, вдыхая полной грудью плотный от повисшей в нем тишины воздух.       Это было похоже на холст средневекового художника, где бледные люди в красиво задрапированных одеждах замерли в картинных позах. Естественно и непринужденно чувствовал себя только Мальсибер, которого разморило от огневиски и тепла, и он похрапывал, завалившись на спину. Округлое лицо Нотта заметно вытянулось, и щеки ввалились. Он держал собственную волшебную палочку двумя руками за разные концы, стискивая ее изо всех сил, будто хочет разорвать на две части, и пялился точно в дверь. Гарри даже захотелось проверить, что там такого интересного было изображено, но он догадывался, что ничего.       Розье напоминал позой античного философа, присевшего в трудный и наполненный тяжелыми думами день под сенью оливкового дерева. Он ладонью прикрывал часть лба и глаза, вторая рука, лежащая на колене, теребила походную сумку, но взгляд Розье, лишенный всякой стыдливости, был устремлен прямиком на Гарри, который в ответ слегка ухмыльнулся, надеясь смутить Пожирателя. Но не вышло. А Долохов, устроился спиной к окну, держался обеими руками за подоконник и почти не скрывал довольную улыбочку, откровенно пялясь на происходящее. Гарри приподнял бровь, перехватив его внимательно изучающий взгляд, и Долохов в ответ вскинул обе брови, поддразнивая.       Гарри мысленно ругнулся, когда понял, что Темный лорд обхватил его член ладонью и провел по всей длине. Он сдвинул крайнюю плоть и прикоснулся губами к головке. Гарри сипло выдохнул и перевел взгляд вниз. В районе солнечного сплетения будто внезапно вспыхнул горячий шар, расходясь лучами по всему телу, как только Гарри увидел устремленные ему навстречу глаза. В них было что-то одновременно заговорщическое и привычная надменность. Волдеморт, несмотря на все, явно чувствовал себя лучше до полусмерти смущенного Гарри, словно ему не было знакомо понятие «позор», отлично описывающее все действо.       Темный лорд накрыл ртом член Гарри. Хотя Гарри ждал и желал этого, он оказался не готов и попытался отстраниться, но одна рука Волдеморта все еще крепко удерживала его за бедро. Темный лорд сам решал, как он хочет, и Гарри задохнулся от постепенного погружения в его рот, ласкающего движения сильного языка, который прошелся вдоль члена, опасно чиркнувших зубов и сжавшего головку горла. Гарри укусил себя за кисть руки, чтобы сдержать едва не вырвавшийся потрясенный выдох.       Боль в прокушенной руке отрезвила. Гарри опустил ладонь и приподнял Волдеморта за подбородок. Тот слизнул каплю крови, выступившую в месте укуса, и ухмыльнулся.       — Встань, — твердо сказал Гарри и удивился, когда Темный лорд подчинился.       Теперь Гарри стало казаться, что все происходящее не больше, чем бредовый сон, вызванный перенапряжением и отсутствием интимной жизни, и нужно лишь открыть глаза, чтобы все вокруг померкло под натиском реальности. Тем не менее, Гарри сказал почти в губы Волдеморту:       — Тебя ничего не смущает? Мы не одни.       — Я превосходно владею чарами забвения, Керроу. И заклинанием подчинения. Лучше бы тебе не забывать об этом ни на секунду, — ответил он и впился Гарри в губы, уже не требуя, а просто беря то, что считал принадлежащим ему и никому больше.       Гарри усмехнулся ему в рот и, разорвав поцелуй, сказал:       — Точно. Ты же — Темный лорд. Не понравится — убьешь или запытаешь.       — Поэтому постарайся сделать так, чтобы мне понравилось, — задушевно ответил Волдеморт, и это явно была угроза.       А Гарри подумал, что он совершенно ничего не теряет, ведь, в самом деле, существовало же заклинание Обливиэйт — явно для таких случаев. Он сам при любом раскладе собирался его использовать. Разогнанный кровью адреналин между тем уже мобилизовал все силы Гарри. Он сам подался вперед, чтобы поцеловать Темного лорда и тут же несильно укусить за нижнюю губу.       — Если вы просите, — выдохнул Гарри, — то я буду стараться, мой лорд.       Он обхватил ладонями его шею и притянул к себе ближе. Волдеморт сократил то крошечное расстояние, что оставалось между их телами, и обнял Гарри в ответ, вжимая в себя. Животом Гарри почувствовал упирающийся в него через ткань вставший член чуть повыше собственного. Это, конечно, далеко не тот эффект, на который рассчитывал Гарри, подливая амортенцию в вино, но тоже какое-никакое влияние, и сейчас было самое подходящее время, чтобы им воспользоваться. К тому же нечто всегда игнорируемое и заталкиваемое на задворки сознания довольно заурчало, принимая правила игры и даже наслаждаясь ими.       Гарри провел руками по острым плечам Темного лорда, расстегнул на нем мантию и, лаская, разминая попадающиеся по пути мышцы, скинул ее с плеч. Ткань легко и с тихим шелестом соскользнула на пол. Кожаный ремень на брюках с серебряной пряжкой Гарри поддел и расстегнул тоже не встретив никаких возражений.       — Медлишь, — шепотом, обдавая горячим дыханием щеку Гарри, сказал Темный лорд.       — Я не очень понимаю… чего ты хочешь, — Гарри поднял взгляд на него и поймал ту же надменно заговорщическую улыбку. Он еще рассчитывал дожить до конца этого вечера, а потому не был уверен в выбранной тактике.       — Мне показалось, ты знаешь, чего хочешь, Гарри, — ответил он. — Ты очень меня разочаруешь, если окажется, что я ошибся в тебе.       Так не стало легче. Гарри прошелся по черной рубашке, заправленной в идеально отглаженные брюки, вытягивая ее из-под пояса. Темный лорд же вновь взял в ладонь член Гарри и провел по всей длине.       — Не заставляй меня ждать, — сказал он, и в его холодном голосе словно контрастом прозвучали незнакомые, низкие вибрирующие нотки.       Гарри толкнулся ему в ладонь и одновременно с этим поцеловал, почти кусая. Гарри обуяла злость, раздражение на себя и на Темного лорда, на собственную судьбу и загнанное положение. Человек, виновный во всем, сейчас подчинялся только ему, а он все никак не мог решиться и отбросить роль Пожирателя и стать, наконец, самим собой.       Одним резким движением он заставил Волдеморта развернуться спиной к себе, схватил его руки за запястья, удерживая их вместе словно маггловскими наручниками, и зашептал ему на ухо:       — Смотри им в лица! Ты своими руками разрушаешь сейчас образ беспощадного темного волшебника, Том!       Волдеморт зашипел, теперь уже точно перейдя на Парселтанг:       — Я убью тебя, Керроу!       — Стыдно осознавать правду? Смотри им в глаза! Сейчас!       По наклону головы и отсутствию сопротивления Гарри догадался, что Темный лорд глядит в пол перед собой. Это еще сильнее распаляло Гарри:       — Не нравится что ли? Думал всегда все будет по-твоему? Нет, не будет! Хочешь, чтобы они все видели, так пусть смотрят на тебя!       Гарри молниеносным жестом достал палочку и произнес связывающее заклинание, а потом обвел взглядом всех остальных. Долохов неприкрыто лыбился, сидя на подоконнике, Розье вынул свою палочку, но явно еще пребывал в нерешимости, стоит ли применять ее, Нотт грузно опустился на свою кровать и уставился теперь на свои руки, лежащие на коленях, а лицо его пылало.       Послышалась усмешка. Гарри точно знал, что Волдеморт сейчас не сможет достать свою палочку, он находился полностью в его распоряжении. И все-таки что-то Темного лорда позабавило.       — Розье, попытаешься атаковать, я найду способ защититься, — сказал Гарри громче. — Не стоит делать глупости.

***

      Гарри провел кончиком носа вдоль шеи Волдеморта до воротника сбившейся рубашки, вдыхая едва уловимый запах.       — Что ты чувствуешь? — спросил он, когда понял, что неожиданный порыв злости так же легко отступил, как и захватил его всего минутой ранее. Гарри провел по веревкам, связывающим на пояснице руки Темного лорда, проверяя надежность и незаметно для других, слегка поглаживая.       — Я хочу тебя. Прямо сейчас, — прозвучал не то ответ, не то приказ.       Гарри тихо утробно засмеялся ему в плечо. То странное, затаенное, что иногда просыпалось внутри него, окатило теплом. Он дорвался до самого запретного, самого неприступного, самого невыносимого и вместе с тем желанного человека, хотя не самым гуманным способом. Вряд ли Гарри светило что-то лучше. От досады, что все это лишь действие амортенции, Гарри укусил через ткань худое плечо. Волдеморт зашипел как рассерженная змея, но не попытался вырваться, лишь дернулся от боли. Гарри прикоснулся губами к месту укуса и провел кончиком палочки вдоль позвоночника Темного лорда.       — Ты сам попросил, Том, — тихо ответил Гарри, наколдовал невербальное заклинание, расстегнувшее на Волдеморте брюки, и те легко упали вниз.       Точно так же, кончиком палочки, он отодвинул резинку трусов и, прочертив по ягодице, стянул ниже. Следующим заклинанием стала смазка. Совершенно недвусмысленные действия, за которые в любой другой момент Гарри бы, наверное, уже получил в лоб еще одно убивающее заклятие, потому что никто не имел права даже помыслить об этом. Впрочем, он бы получил заклятие и за меньшее. Гарри провел членом там же, где только что касалась ягодицы его палочка, размазывая естественные выделения прозрачной дорожкой, и прижался животом, бедрами к спине со связанными руками. Руки Волдеморта в ответ коснулись его живота и отозвались лаской. Гарри уточнил:       — Я могу? — и его член оказался между ягодиц Темного лорда.       — Ты должен, — спокойный ответ.       Гарри выдохнул ему в затылок. И все? Без прелюдий? Без кровати? Без всего того, что могло бы хоть немного сроднить их связь с нормальностью? Гарри ответил:       — Прогнись. Так будет удобней.       Его сердце замерло, потому что следующие мгновения тянулись, будто их засасывало в бездну. Гарри подумал, что весь мир искажается от его мучительного ожидания, и даже трепыхание крылышек пикси в шторах стало медленнее. Потом Волдеморт выполнил его просьбу, и Гарри понял, что он окончательно пропал. Все шло совершенно не по его плану и куда-то не туда, но он не мог найти в себе достаточно сил, чтобы что-то изменить. И самое дикое то, что, похоже, ему самому это нравилось.       Гарри встал удобнее, ему пришлось слегка приподняться на цыпочки, поцеловал еще раз в укушенное плечо, и толкнулся вперед, преодолевая сопротивление горячего внутри тела. Он закусил губу, медленно входя по скользкой плотной смазке, но не выдержал, и обхватил Волдеморта свободной рукой поперек живота, забираясь ей под съехавшую в сторону и натянувшуюся из-за веревок рубашку. Темный лорд сам двинул бедрами, когда Гарри оказался до основания в нем. Он соскользнул и вновь подался до упора назад, задышал глубже. Гарри почувствовал, как сокращаются и расправляются мышцы живота под его ладонью.       Преодолевая невыносимое смущение, Гарри заставил себя взглядом окинуть номер. Розье уже сидел, откинувшись спиной к стене, Долохов привычно поигрывал палочкой, как делал всякий раз, когда наблюдал за обстановкой, а в данном случае с нескрываемым удовольствием за Гарри и Волдемортом, а Нотт замер как изваяние там же и в той же позе, где Гарри обнаружил его в прошлый раз. От увиденного Гарри почувствовал собственную безнаказанность, ведь на него не собирались нападать, а, значит, не нужно было срочно обороняться. Можно было сосредоточиться на моменте. Странно, но чувство неловкости и стыда делало Гарри злее. Он почему-то вспомнил старую показательную дуэль, в которой Гарри, вопреки планам Волдеморта, никак не хотел подчиниться и умереть.       Гарри подумал: «Вот мы и узнаем, кто кого», — и двинул бедрами вперед, удерживая Волдеморта другой рукой. Он сунул свою палочку в рот поперек, а освободившейся рукой обхватил его за бедро, фиксируя. Гарри взял совершенно другой темп — неосторожный, жесткий, быстрый, явно не рассчитанный для не подготовленного любовника. Темный лорд заметно напрягся, и только частое его дыхание, которое ощущал Гарри ладонью, гладившей его по животу, выдавало, что он все чувствует.       Гарри не знал, не спрашивал, больно ли Волдеморту. Может, и больно, но так ничуть не хуже, даже лучше, намного лучше пыточных заклинаний, ведь благодаря их контакту Гарри мог наслаждаться происходящим. Он обхватил второй рукой бедро Темного лорда и ускорился до откровенных шлепков, впиваясь зубами в мягкое дерево своей палочки и оставляя на ней отметины. И все-таки Гарри не выдержал, он хотел знать наверняка, хорошо ли с ним Волдеморту. Он сбавил темп, порывисто стиснул его в объятиях и одной рукой спустился от пупка вниз. Его ладонь нашарила устремленный вверх крепкий член и провела по всей длине.       Гарри вытащил палочку изо рта и несильно прикусил Темного лорда за ухо, а потом спросил:       — Значит, тебе это нравится, как я тебя имею на глазах у твоих «друзей»?       — Заткнись и трахай, — ответил Волдеморт на Парселтанге, даже не догадываясь, что Гарри его отлично понял.       Он не стал переспрашивать и уточнять. Это не имело ни малейшего смысла, потому что они оба сейчас хотели одного. Гарри подчинился требованию, на время забывая вообще обо всем. Он бесконтрольно сжимал в крепких объятиях Волдеморта, снова и снова впивался в место укуса на плече то зубами, то поцелуями. Иногда его прошибало холодным потом, когда он чувствовал на себе насмешливый взгляд Долохова или пристальный, полный подозрений взгляд Розье, но остановить это безумие было почти что выше его сил.       Решение нашлось в следующем нахлынувшем на Гарри потоке злости. Теперь уже не на Темного лорда, а на его последователей. Он остановился и, задыхаясь, спросил:       — Ты же владеешь беспалочковой магией, Том? Меня бесят эти трое.       И снова усмешка:       — Да, владею.       — Приложи Долохова Ступефаем, а я возьму на себя Розье и Нотта.       Веревки Икарсцеро, удерживавшие руки Темного лорда связанными, сами собой развязались и, извиваясь, по-змеиному поползли в сторону Нотта. Тот, кажется, даже не вздрогнул, когда одна из веревок трансфигурировалась в змею.       — Стой! — потребовал Гарри, поняв, что может случиться. — Не надо. Только оглушающее или обездвиживающее.       Долохов у окна уже подобрался. Палочка в его руке была нацелена на змею, но взгляд метался между ней и Гарри. От прежней насмешки не осталось и следа.       — Если ты просишь, — ответил Темный лорд все так же с легкой усмешкой, и все трое, словно сраженные так и оставшимися невидимыми лучами заклятий, рухнули.       Нотт завалился на кровать, Розье, наоборот, накренился вперед и свалился с койки на пол, а Долохов рухнул с высоты роста. Мальсибер же только замычал во сне и захрапел в полный голос. Гарри рассмеялся. Его отпускало дикое напряжение, а вместе с тем осознание, что он был даже ближе к смерти, чем думал. Ведь он слабо себе представлял возможности беспалочковой магии Волдеморта. А змея уже снова сделалась обрубком веревки.       Темный лорд свободно отступил в сторону, уже не сдерживаемый ни заклинанием, ни руками Гарри. Он перешагнул через валявшиеся на полу брюки, скинул обувь и подошел к Гарри вплотную:       — Я выполнил твое желание. А ты мое?       Гарри коснулся его лица ладонями и поцеловал, вновь сократив расстояние. Темный лорд расстегнул на себе до конца рубашку, снял ее, а Гарри помог ему стянуть белье. Он на секунду замер в сомнениях, точно ли стоит продолжать начатое, но не нашел в себе достаточно сил, чтобы остановиться, да и не захотел. Скинув с себя, наконец, жаркую мантию, Гарри шагнул Волдеморту навстречу, вовлекая в новый поцелуй и объятия. Он прошелся по гладкой коже ладонями от поясницы к лопаткам и плечам, чуть отстранился, чтобы выдохнуть в губы:       — Приказывайте, мой лорд.       На лице у Волдеморта промелькнула тень самодовольной улыбки, но он моментально стер все намеки на нее и слегка подтолкнул Гарри спиной вперед к кровати.       — Сядь, — потребовал Темный лорд, и Гарри с легкостью подчинился. Он оторвал взгляд от глаз Волдеморта и прошелся сверху вниз. Увиденное ему понравилось. Но Темный лорд не дал ему ничего предпринять, он подошел вплотную и оседлал Гарри.       Когда на его члене снова оказалась ладонь, до Гарри дошло, что Волдеморт собирался сделать. Гарри съехал чуть пониже для удобства и прикрыл глаза, чувствуя, как Темный лорд опускается сверху. Они синхронно выдохнули, а Гарри прикусил до боли нижнюю губу и хотел податься вверх. Но ладонь Волдеморта легла ему на живот, придавливая к кровати и явно запрещая двигаться.       Он сам приподнялся и вновь опустился, а затем повторил. Гарри открыл глаза и рвано выдохнул. Ему одновременно хотелось, чтобы все прекратилось как можно скорее, и чтобы не прекращалось никогда, потому что за пределами его персонального безумия был долг и совсем другая — еще незнакомая жизнь.       Ему не стоило забывать, что у амортенции есть срок действия. Сутки. Потом эффект даже самого первоклассного любовного зелья постепенно проходит. И все-таки Гарри в глубине души хотел, чтобы это были именно сутки, а не пара часов. Но он не имел права на промедление, малодушие и ошибку. Он мог только наслаждаться коротким мигом их близости, обманывать себя, что они хотят этого одинаково сильно оба, и зелье тут совершенно не причем.       Впрочем, Гарри едва ли мог связно мыслить в той ситуации, в которой находился. Темный лорд владел в этот миг не только его телом, но и его душой:       — Гарри, посмотри мне в глаза, — почти мягко попросил Волдеморт.       Гарри поднял на него взгляд, невольно задерживая сбившееся дыхание. Длинные тонкие пальцы коснулись его щек, подбородка, прошлись по губам.       — Ты знаешь, что я всегда ценил тебя, Гарри? Я первым рассмотрел в тебе потенциал к боевой магии: быструю реакцию, находчивость, собранность, подвижность. Ты стал одним из лучших бойцов. Но только сегодня я заметил, какого необычного оттенка твои глаза. Как убивающее проклятие, — подушечками пальцев Волдеморт коснулся уголков глаз Гарри и тронул ресницы за стеклами очков. Волдеморт снял их с Гарри и аккуратно положил на подушку. Гарри едва ли мог теперь различить в поплывших очертаниях номера хоть что-то кроме цветных пятен, даже лицо Темного лорда потеряло прежнюю четкость.       — Я сделаю для тебя все, что ты захочешь, Гарри, — шепотом сказал Волдеморт. — Я удостою тебя чести стать моей правой рукой на то время, пока я буду в Хогвартсе. Что ты скажешь на это?       — Я?.. — Гарри слушал его гипнотически мягкий голос, похожий поступь крадущегося хищника, но часть слов будто проходила сквозь него, другая же половина отзывалась трепещущим ликованием сердца, которое невозможно было заставить умолкнуть. Гарри с трудом вспомнил, чего же он хотел. Снова обняв Волдеморта, он притянул его к себе ближе и поцеловал в шею, оставляя на белоснежной коже свежее пятно рядом с полыхающим красным местом укуса.       — У меня есть одна просьба, — Гарри говорил осторожно, смакуя слова, ловя опаляющее его губы прерывистое дыхание Темного лорда. — Я хочу, чтобы ты доказал серьезность своего обещания.       — Я сделаю все, о чем бы ты ни попросил меня.       Его движения ускорялись, мысли Гарри становились снова рваными, быстро вспыхивающими и исчезающими. Все тело наполнило ощущение приближающейся разрядки. Волдеморт стиснул рукой левое предплечье Гарри, на котором под одеждой находилась Темная метка. Гарри высвободил свою руку и обхватил обеими ладонями худые плечи Темного лорда, резко опрокидывая его на подушку рядом с очками. Одной рукой он нашарил их и вновь надел.       Пожиратели все еще оставались обездвиженными, хотя Гарри подозревал, что они могли все слышать. Он наклонился к Волдеморту и сказал:       — Мне нужна диадема Ровены Рейвенкло. Дашь — поверю в искренность твоих слов.       По груди Гарри прошлась ладонь и спустилась ниже, обхватывая все еще стоящий член.       — Может быть, сперва закончим? Что скажешь, Гарри?       Он кивнул. Да. Почему бы не закончить? Его обвили вокруг талии ноги и притянули ближе. Гарри не то подумал, не то произнес:       — Чудовище мое.       Что-то в этом было. В сплетении их тел, в наспех наложенном заклинании тишины на скрипевшую кровать, в поцелуях куда придется, в сжимавшихся до боли ладонях и в часто вздымающейся диафрагме, когда все закончилось.       Темный лорд пришел в себя сразу же. Призвал палочку, несколькими взмахами очистил одежду и покрывало. Гарри тоже встал, приводя себя в порядок. Ему неловко стало смотреть по сторонам, но взгляд то и дело возвращался к Волдеморту. Одеваясь, тот снова становился вполне привычным, далеким, всегда слишком гордым и, порой, точно бьющим не только заклинаниями, но и обычными словами по больным точкам собеседников.       Гарри вспомнил, что пока еще его самого защищает морок амортенции, но медлить дальше нельзя. Каждое следующее мгновение могло сыграть против него. Гарри проверил часы. Пошел уже второй час ночи — самое подходящее время, чтобы скрыться в темноте и вьюге.       Темный лорд, одевшись, по очереди накладывал заклинание забвения на обездвиженных Нотта, Розье и Долохова. Его лицо было сосредоточенным, челюсти плотно сжаты, брови снова сдвинуты к переносице. Закончив, он отлевитировал всех по постелям, наложил сонные чары и отменил беспалочковое парализующее напоследок.       — Идем, — сказал Волдеморт и накинул капюшон мантии перед тем, как открыть дверь. Гарри сделал то же самое.       Они вышли в темный безучастно молчаливый коридор, освещаемый у лестницы всего одной тусклой лампой. Волдеморт закрыл дверь в общий номер и наложил запирающее и несколько следящих заклинаний, а затем открыл свою дверь. Его номер был намного меньше общего — так же аскетично обставленный, с небольшим плотно закрытым окном, выходившим на крышу соседнего здания. Гарри отметил, что это можно использовать при отступлении, и перевел взгляд на Волдеморта.       Тот скинул капюшон и подошел к Гарри, снимая с него тоже. В бледную ладонь скользнула палочка, и ее кончик устремился на дверь. Волдеморт произнес несколько защитных заклинаний и заглушающее. Отдельно — на дверную ручку — наложил особо неприятное темное проклятье для того, кому вздумается попробовать войти. Или выйти.       Гарри насторожился. Волдеморт окинул взглядом его переменившуюся позу и ответил:       — Я не собираюсь причинять тебе вред, Гарри. Я же обещал.       — Да. Прости, — ответил Гарри чуть смущенным голосом, но боевую стойку не сменил. Все его существо, все развивавшиеся годами инстинкты трубили об опасности. Это противоречило тому, что случилось за последний час с ними, и поэтому Гарри колебался и ждал. Почему-то он был уверен, что, если Волдеморт что-то ему и сделает, то не сразу или не в полную силу. Зелье слишком сильное, оно должно помешать навредить Гарри.       — Значит, тебе нужна гарантия, что мои слова искренни? — спросил Темный лорд. — Ты не веришь мне? Не доверяешь? Я хоть раз обманул тебя или твои ожидания, Гарри?       — Ни разу, — Гарри откашлялся и повторил в полный голос: — Ни разу, мой лорд.       — В чем же тогда дело? Тебе нужны доказательства моих чувств к тебе?       Гарри сперва хотел сказать «нет», но остановил себя и кивнул:       — Да. Нужны. Я прошу вас только об одной гарантии. Дайте мне взглянуть на диадему, и я больше никогда не посмею усомниться в вашей искренности и любви. Я всегда мечтал увидеть своими глазами эту великолепную, легендарную реликвию.       — Она, безусловно, легендарна, Гарри. Но тогда мне тоже нужна гарантия. Ответь мне честно на два вопроса. Если солжешь, я пойму это. Если скажешь правду, я покажу тебе диадему.       Гарри сосредоточил все свои силы на окклюменции, вдохнул полной грудью и кивнул:       — Спрашивайте.       — Вопрос первый, — сказал Волдеморт, отходя к окну и заклинанием задергивая плотные шторы. — Откуда тебе известно то имя?       Гарри ожидал чего угодно другого. От удивления он поднял глаза на Волдеморта и тут же опустил их обратно в пол. Гарри и не заметил, что назвал Темного лорда Томом.       — Розье сказал, — нашелся он с ответом. Бывший однокурсник знал это наверняка.       — Розье? — Темный лорд замолчал, обдумывая.       У Гарри пульс бил в горле, прямо под адамовым яблоком. Он громко сглотнул и спросил:       — Какой второй вопрос?       — Второй. Что за смесь ты использовал, чтобы погрузить трактир во тьму сегодня за ужином?       «Поймал», — подумал Гарри и похолодел от ужаса. Было не время снова проверять возможные пути отступления, но и, что ответить, он не мог решить. Отрицать, что он использовал отвлекающий маневр? — Тогда Волдеморт решит, что Гарри лжет. Ответить как есть? — Тогда встанет следующий и наиболее закономерный вопрос: для чего Гарри это было нужно?       — Не заставляй меня ждать, — вкрадчиво сказал Темный лорд и на полшага приблизился к нему. Гарри отметил, что в руке у Волдеморта все еще находилась палочка, а позади Гарри была лишь дверь, проклятье с которой так просто не снять, и пустой угол номера.       — Перуанский порошок, — ответил Гарри на выдохе. — Как вы поняли, что я его использовал, мой лорд?       — У тебя на мантии следы от пальцев, выпачканных в этом порошке. Итак, зачем же Гарри Керроу понадобилось использовать дешевые трюки, чтобы подлить мне в бокал амортенцию?       — Что? — Гарри вздрогнул от неожиданности. Его глаза распахнулись от удивления, и он отступил чуть дальше к двери.       — Ты думал, что я не замечу? Не услышу? Не сопоставлю все? Или, может быть, я прощу тебе это?       — Нет, что вы… — Гарри призвал из рукава мантии свою палочку и, стараясь не привлекать внимания, сжал ее в ладони.       — В чем же тогда дело, Керроу? Или не Керроу. Ты думал, я не узнаю, что у Гестии и Флоры Керроу нет ни младших братьев, ни племянников, ни кузенов? Или, быть может, я не замечу твои постоянные отлучки и то, что ты говоришь на Парселтанге?       Быстрее, чем Гарри успел подумать, его рука взметнулась вверх, и он выкрикнул:       — Империо!       — Экспеллиармус! — в тот же момент произнес Темный лорд, и старая палочка Драко Малфоя вылетела из рук Гарри, ударившись об паркетный пол. Она покатилась к ногам Волдеморта, и тот без всякого сожаления наступил на нее ботинком. Хрустнуло.       — Хорошо. С именем я прокололся, но как ты понял про Парселтанг? — хмуро спросил Гарри. — И я своими глазами видел, как ты выпил амортенцию. Что вообще происходит?       — Я хотел бы задать тебе тот же вопрос: что происходит? Ответишь, или мне самому все узнать?       — Нет! — выдохнул Гарри. — Не надо…       — Амортенция, Гарри, никогда на меня не действовала. Я не поддаюсь любовной одержимости. Для меня амортенция — просто вода. Без вкуса и запаха. Что до Парселтанга… все очень просто — ты отвечал мне, похоже, даже не понимая, что переходишь на змеиный язык. Итак, кто ты и зачем тебе диадема?       — То есть… — до Гарри начало медленно доходить, что с ним просто играли, а он повелся и ничего не заподозрил. Глупо. Очень глупо. Он с самого начала знал, что его план не идеален, и в нем слишком многое опиралось на удачное стечение обстоятельств. И удача от него отвернулась.       — Погоди, этого не может быть! — Гарри нахмурился. — Как же ты тогда понял, что это была именно амортенция, а не что-то другое? Ведь запах — это единственное, что выдает зелье.       — Именно запах его и выдал. Если бы ты всегда обращал достаточно внимания на то, что происходит вокруг тебя не только во время дуэлей, то увидел бы, как окружающие реагируют на запах амортенции. Будь мы с тобой вдвоем, я едва ли понял бы, что именно ты вылил мне в бокал. Но с нами были Нотт, Розье, Долохов и Мальсибер. — Волдеморт улыбнулся уголками губ. Гарри показалось, что он просто издевается над ним вместо того, чтобы, наконец, убить.       — Послушай, ты прав. Я облажался, да, — сказал Гарри. — Ты совершенно во всем прав. А дальше что? Убьешь меня? Если да, то давай уже покончим со всем этим. Лучше Аваду в лоб, чем эти твои непонятные игры.       — Мне показалось, тебе понравилась моя маленькая игра.       Гарри почувствовал себя мышкой, с которой забавляется кот перед тем, как съесть. Мышке позволяли некоторые маневры, даже давали иногда возможность вырваться и сбежать недалеко. Но только для Гарри все было по-настоящему. Он даже не понял, в какой момент его уже поймали.       Темный лорд сказал:       — Я разочарован в тебе, Гарри. Ты и вправду был неплохим Пожирателем смерти. Ты мог стать лучшим. Но ты предал меня, а я это не прощаю.       — Я знаю, — ответил Гарри и, шагнув левее, перехватил руку Волдеморта с палочкой. Тот отступил, выкрутил предплечье из захвата, и палочка уткнулась Гарри под челюстью.       — Легилименс!       Голова Гарри взорвалась от внезапно атаковавшей боли. Гарри падал в собственную память, не успевая реагировать, чтобы дать отпор. Волдеморт перебирал его воспоминания слишком бегло: от поздних к ранним. Сперва поиски чаши Хаффлпафф и медальона Слизерина, потом проникновение в Хогвартс за дневником, подстроенное знакомство с Долоховым, который привел Гарри на первое собрание к Пожирателям смерти. Затем запуск маховика времени, битва за Хогвартс, где Гарри все-таки сумел отразить убивающее заклятие Волдеморта, но тот лишь с оглушающим хлопком исчез. Обезглавленная Нагини, умирающий у Гарри на руках Снейп, что-то тщетно пытавшийся ему сказать, и уничтоженная в адском пламени диадема Рейвенкло.       — Авада Кедавра, — добавил Темный лорд, узнав всё, что ему необходимо. Гарри, почувствовал последний миг своей жизни ударом коленей об пол. Его голова стукнулась лбом о грубые паркетные доски, пахнущие свежим лаком.       Все стемнело, но ненадолго.       Когда Гарри пришел в себя, его голова все еще раскалывалась, горло пересохло, а за окном небо было уже не черным, а серым. Ветер все так же завывал где-то в коридоре, слышались хлопки дверей, стук отряхиваемой от снега обуви, звон столовых приборов на первом этаже трактира. Гарри приподнялся на руках, и под его ладонью валялась сломанная палочка, которой он колдовал последние шесть лет. Он перевернулся и обессилено завалился ничком, разглядывая широкие неотесанные балки под потолком. Он был один в том самом номере, где постигло его убивающее проклятие. Совершенно один.       Гарри хотел от досады выругаться, но вдруг засмеялся. Он все еще был жив.