Куклы

— Кто такая эта Лили? — с подозрением выдавил Том, сводя брови к переносице. Внутри все замерло в преддверии чего-то ужасного. — Раньше никакой Лили не было. — Это девочка, — ответил Северус, и Том громко хмыкнул, будто и без того было не понятно, что имя девчачье! Впрочем, на такое громкое и явно презрительное хмыканье обращать внимания никто не стал. — Она живет не очень далеко от меня. И, представляешь, она тоже волшебница! Мы познакомились не так давно. — И что… ты и ей теперь о магии рассказываешь?.. — Том прикусил губу, когда страшная мысль возникла на подкорке сознания. — Или… она, как ты, тоже знала о магии с рождения? — будь оно так, и тогда ему вовсе не тягаться с этой девчонкой. Будь оно так, и Том, барахтающийся в мире магии, точно слепой котенок, навсегда перестанет быть интересным собеседником. Куда ему тягаться с теми, кто уже все знает? С теми, кто опережает его на этом пути к большим знаниям? Хотя у него есть преимущество! Змеиный язык!.. А что, если и эта девчонка говорит на нем?! Мысли в голове летали хаотичным водоворотом, заставляя все внутренности холодеть от представляемых картинок вновь одинокого будущего. — Нет, она не… Она обычная. В смысле, она из семьи магглов. Магглорожденная. Она совсем ничего не знала, пока я ей не рассказал… — Том невольно выдохнул с облегчением, что он не уступает наглой вторженке, и тут же разозлился на мальчика. — Ты рассказал ей? Сам?! Но не ты ли говорил, что нельзя никому разбалтывать о магическом мире?! — конечно, Тома бесило вовсе не то, что паренек рассказал кому-то о волшебстве, а скорее то, что этот некто остался крутиться рядом! Но признаваться в этом даже самому себе не хотелось.  — Но она ведь колдунья, — качнул головой Северус и нахмурился. — Рассказывать нельзя обычным людям. Скрывать волшебство от волшебника — глупо. — Глупо — болтать об этом на всех углах, — выплюнул Том. — Я не болтаю, — холодно бросил Северус, его очень задели грубые слова собеседника. Первым порывом мальчика было — выкинуть куклу, отбросить подальше, чтобы уже окончательно покончить с этой дурной историей. Этот… Том пропал в одночасье, не сказав ни слова, а вернувшись, сразу начал оскорблять его. — Я не просил комментировать мои действия. Не я пропал на два месяца без вести! — Я пропал не по своей воле… — Том разом растерял весь свой пыл. — Это не имеет значения, — все тем же холодным тоном перебил его Северус. — Я ждал! И таскал за собой куклу в глупой надежде, что мне это нужно! Но сейчас я услышал тебя… и знаешь, уже этому не рад. — На мгновение повисла напряженная пауза. — Завтра вечером я оставлю куклу дома, а до того времени мы сможем вернуться к нашему договору. Если ты еще не забыл о нем. — Не забыл, — сквозь стиснутые зубы прошипел Том, гнев внутри него разросся с новой силой. Отведя взгляд от куклы, едва слышно добавил: — Только этим и жил… — добавил так, чтобы собеседник не услышал. И все же его слова достигли уха мальчика, но Северус не стал подавать виду, приберегая услышанное для себя. — Завтра, утром, начнем. Подготовь листы, — с этим словами Том зло бросил куклу в стену и отвернулся, прикрывая глаза. — Подготовлю… — совсем тихо выдохнул Северус, медленно опуская куклу на колени. С грустью заглянув в черные глаза-бусины, он плотно зажмурил глаза и прикусил нижнюю губу. По телу прошелся неприятный холодок, а поперек горла встал мерзкий ком, что перекрыл путь кислороду. Было до глубины души обидно… Том беззвучно закричал, яростно сжимая кулаки. Плечевой пояс напряженно задрожал. В животе сворачивала кольца змея обиды. Его предали! Заменили… так быстро… Обессиленно рухнув на колени, Том уперся ладонями в пол, медленно выдыхая. Он так ждал этого момента, когда наконец доберется до куклы, свяжется с Северусом, и… все станет, как раньше, но… Как раньше уже не будет. Злой взгляд на мгновение метнулся к кукле, одиноко валяющейся у стены на полу. Тонкая плетеная рука заломилась под странным углом. Будь эта кукла воплощением человека — наверняка сломал бы себе кость… возможно, сломал бы так, что острый обломок разорвал мышцы, порвал сухожилия и кожу, вырываясь наружу вместе с алой кровью. Все это произошло бы очень быстро, но не для того, кто лежал бы сейчас у стены, разрушая тишину комнаты криком боли. Том не боялся своих мыслей. Его не пугали вспыхивающие картинки, порядком сдобренные страданием и болью. И он всегда честно признавался себе, кого представлял на месте мученика. Сейчас у стены валялась вовсе не плетеная куколка. Нет, там лежал мальчик… невысокий, худой, скорчившийся и до побелевших костяшек сжавший собственные лодыжки в попытке сдержать громкий крик. Том не боялся своих мыслей… никогда. Он частенько представлял, как кто-то из обидчиков корчится в муках, наслаждался этим и усмехался, наблюдая. Но не сейчас… На его тонких губах не было и намека на насмешку или хоть небольшую улыбку, с лица внезапно сошли все краски. Сердце пропустило удар, когда мальчик у стены внезапно поднял голову — безликий. Лицо «картинки» было просто пятном — бледным, без каких либо теней, которые хоть как-то обозначили бы его черты. И лишь черные бусины глаз светились на этом пятне, а из них на Тома смотрела сама Смерть… Попятившись, он уткнулся спиной в стену и внезапно вскочил, точно испугавшись, что кто-то мог схватить его сзади. Отпрыгнув от стены, Том едва не бегом вылетел из комнаты и захлопнул дверь, отсекая от себя безликого монстра с бездонными колодцами глаз — холодными, мрачными, затягивающими в пучину бездны… Медленно выдохнув, он оглянулся — в коридоре, кроме него, никого не было, время близилось ко сну. Немного поразмыслив, Том тихонько направился к лестнице. Спустился на первый этаж и пробрался на кухню. Там он быстро отыскал чистый стакан и налил себе воды, в темноте казавшейся даже чистой, без белого налета и ржавого блеска. Правда, на вкус вода все равно осталась чуть тухлой, но это только отрезвило и даже чуток очистило мысли, прогнало будоражащие кровь картины. Упав на стул, Том обхватил голову руками и опустил локти на стол, наконец взглянув на все эти события трезвой головой. Да, Северус по большей части не был виноват… Нет, не так. Северус вообще не был перед ним виноват. Кто они такие друг другу? Никто. Том признавал, что они совсем ничего друг о друге не знают, они никогда не говорили о том, как живут, есть ли у них друзья, с кем они общаются, когда прощаются. Они никогда не обсуждали, в каких живут мирах, что их окружает. Они никогда не говорили о том, что думают в повседневности. Всё их общение сводилось к… учебе, и то, навязанной магией. А значит, они друг другу никто. Абсолютно. Безликие куклы — вот, кто они друг другу. Воображаемые «друзья», каких выдумывает себе одинокий ребенок. Но Северус больше не одинок. Теперь у него там, в реальности, есть вовсе не безликая кукла. У него есть тот, кого он может не только увидеть, но и тронуть, почувствовать тепло, он может знать, что этот человек по-настоящему существует рядом с ним и не исчезнет просто так… А что Том? Просто голос из чертовой игрушки! Стиснув зубы, Том качнул головой. Они друг другу никто. Они просто обмениваются знаниями. Взаимовыгодный обмен и ничего больше, так? Кивнув своим мыслям, Том медленно поднялся из-за стола и побрел обратно в комнату. Они никто друг другу, а значит, не должны ни о чем переживать, не должны испытывать никаких эмоций. Но мысли никак не вязались с горящими внутри обидой и злостью, что никак не желали успокоиться. Вернувшись в комнату, Том быстро пересек расстояние до кровати, нырнул под одеяло и зажмурил глаза, надеясь поскорее уснуть. И сон пришел на удивление быстро. А утром Том проснулся уже полностью успокоившимся. По крайней мере, ему так показалось. Но стоило времени завтрака подойти к концу, взгляду остановиться на кукле, как тревожные мысли вновь наполнили голову. Том брал куклу с опаской. Он очень хотел позвать мальчика, убедиться, что все будет, как прежде, и в то же время понимал, что это невозможно. Он страшился одной только мысли, что теперь в их занятиях будет всплывать третий человек. Что, если он окажется хуже этой девчонки? Что, если в сравнении с ней, окажется… Том затряс головой. Нет! Он — лучше ее, сомнений нет. И Северус поймет это! Пусть только попробует не понять! — Северус! — позвал он намного более требовательным тоном, чем, наверное, хотел, и поспешил поумерить внезапно поднявшую голову злость. — Северус? — позвал он уже более мягким тоном. — Том, — раздался бесцветный голос в ответ. — Готов? — поинтересовался Том, садясь на кровать и глубоко вдыхая. — Начнем с парселтанга, — скомандовал он. Северус не перебивал. — Я думал над этим там, в деревне, и составил несколько схем, которые должны ускорить процесс усвоения и запоминания. Думаю, это лучшее, что вообще можно придумать в таком случае… — Том на мгновение даже позабыл о своей обиде. Его полностью захватило то позабытое чувство нового знания, которое он щедрой рукой дарил мальчику. — …Что скажешь? — Я тоже думал над этим, пока гулял, — ответил Северус, а Том сжал кулаки. Он думал об этом, пока гулял? Гулял один, или… с этой девчонкой? Он рассказывал ей о парселтанге и их уроках?! — Я даже начертил таблицу… — Ты говорил ей? — не сдержавшись, выплюнул Том. — Ты показывал ей наши записи?! — Что?.. — удивился Северус, и не вспоминавший о девочке до этого момента. — Ты говоришь о Лили? — А о ком еще?! Ты сказал, что рассказываешь ей о мире магии. Ты говорил ей о парселтанге и наших уроках?! — пальцы непроизвольно сжались в кулаки. — Успокойся, — холодно оборвал его Северус. — Ничего я ей не говорил. Я ей вообще не говорил о нас и наших занятиях. — Я запрещаю тебе рассказывать ей об этом! — воскликнул Том. Последние слова мальчика не сразу дошли до сознания, с трудом преодолевая препятствия в виде стен злости. — Ты не можешь ничего мне запрещать, — Северус тоже начинал злиться, и это слышалось в его резко изменившемся тоне. — И я не собираюсь перед тобой отчитываться! Что с тобой?.. — Ничего, — Том пересилил себя, — все нормально. Я просто не хотел… не хочу, чтобы, — он спешно пытался подобрать слова для наиболее правильного ответа, — чтобы наш труд попал не в те руки. Мы ведь еще не закончили работу, значит, нельзя продвигать ее в массы. Вот разберем все, и тогда… — Том тяжело вздохнул, — можно и в массы. — Я никому не расскажу до того момента, — выдохнул Северус, — будь уверен. — И Том почему-то сразу поверил его словам, а услышав следующие слова, не сумел сдержать короткой улыбки. — Это ведь только наше. — Так что там с твоими таблицами? — быстро поинтересовался Том, надеясь, что этот неприятный диалог быстро забудется. — Что ты придумал? — Я… — Северус зашуршал листочками, выискивая нужный. — Я скомпоновал те слова, которые мы уже записали, по… ум-м… звуковым шаблонам. Как бы… распределил их по звучанию. И это действительно помогло, лучше понимать верное произношение. Вот послушай… Привет, как твои дела? Я нарисовал кота. — Нарисовал кота? Тебе совсем заняться нечем было? — Том недоуменно нахмурился, когда вдруг до него дошло, что говорят-то они вовсе не на английском. — Ой… Ты говоришь! Чисто… Я даже не понял, что мы перешли на парселтанг. — Я не совсем понял, что ты мне сказал, — Северус неловко передернул плечами, огорчаясь, что все это вовсе не так просто. — Это не столь важно, — качнул головой Том, не собираясь признаваться, что воспринял фразу на змеином языке всерьез, позабыв о скудном словарном запасе собеседника, который просто не мог пока произнести что-то по-настоящему стоящее. Северус только хмыкнул на такое заявление. — Ладно, — согласился он, вновь шурша бумагой. — Еще я попытался составить алфавит. — Том заинтересованно подался вперед, словно бы его собеседник был напротив него и хотел показать свои записи, но напротив была только… кукла. — Но я не уверен, что у меня получилось что-то дельное. Все-таки, у меня не было возможности проверить эти звуки. — Но теперь-то мы можем все это проверить, — Том с превосходством хмыкнул. — Интересно… как много волшебников обладают таким даром? — Не очень много, — пожал плечами Северус, — это редкий дар. Он передается из поколения в поколение… — Из поколения в поколение? — нахмурился Том, но затем, припомнив что-то, кивнул. — Точно… ты уже упоминал об этом. Но ведь это значит, что мои родители были волшебниками?.. — Вероятно так. Может, не оба сразу, конечно, но кто-то один из них точно был волшебником. — Том задумался над этими словами. — Точно не мать, — наконец качнул головой он. — Иначе она бы не бросила меня в приюте, не умерла бы от простой простуды. Наверное, это был отец. Хм… Воспитатели говорили, что меня назвали в честь отца по последней просьбе матери. Когда-нибудь я узнаю, кто он… — Том уверенно кивнул своим мыслям. — Ладно, давай вернемся к твоему алфавиту. Время за разбором звуков летело быстро. Интересное занятие привычно захватило с головой, словно и не было никакого перерыва в несколько месяцев. Мальчишки усердно заполняли листы новыми словами, рисовали схемы и распределяли все это по таблицам. Они работали так, словно бы хотели за один раз восполнить пробел в пару месяцев. А случившийся на почве неверной записи спор, заставил обоих забыть об обеде. — Все! Хватит! — восклицание вышло почти одновременно. Том и Северус откинулись спиной на стену и медленно выдохнули, словно бы совершили что-то невозможное и теперь наконец добрались до места отдыха. — Думаешь, это кому-нибудь пригодится?.. — Северус оглядел разбросанные вокруг себя листочки. Поднял один, перечитал. — Наверное, пригодится, — ответил он сам же на свой вопрос и добавил еще увереннее: — Точно пригодится. — Том только хмыкнул. — Естественно, пригодится! — подтвердил он. — А мы навсегда останемся в истории, — уголки тонких губ чуть приподнялись в превосходстве. — Ты сам сказал, что редкий дар… — и тут Том вдруг улыбнулась шире, когда в голову пришла чудесная мысль — он счастливый обладатель дара, редкого дара! У этой девочки, Лили, такого нет! — А мне интересно… — вдруг протянул он, — если родители волшебники, они могут передать дар своему ребенку. Но если они обычные люди? Получается, в последнем случае дети слабее? — Я… не думал об этом, — качнул головой Северус. — Наверное, это так не работает. — Почему же? — Том нахмурился. — Если ты сын волшебников, которые в свою очередь дети волшебников… — Чистокровные, — кивнул головой Северус. — Чистокровные? Что же, допустим, если ты чистокровный волшебник, то ты, получив долю магии от всех своих волшебных родственников, наверняка будешь сильнее того, кто родился в обычной семье… — Том вскочил на ноги, рассуждая. — Магглорожденного, — подсказал Северус. — Возможно… я думаю, что у чистокровных, конечно, есть преимущество перед магглорожденными и полукровками. Но их не так и много, на самом деле. Да и… некоторые теряют свою силу. Как Алоизий Шторм в истории упадка магии. — А что с ним было? — Том нахмурился. — Разве силу вообще можно потерять? — Ну… у меня не хватает нескольких страниц в книге, но как я понял, он получил печать предателя крови. Несколько раз женился на собственных кузинах, а новорожденных убивал за некрасивый вид… — голос Северуса дрогнул, — он не хотел, чтобы его род продолжали уроды и не хотел отдавать свою магию в другие семьи, не говоря уж об обычных людях. Одна из жен прокляла его… — Так он умер от проклятья? В таком случае, он просто глупец, раз не смог предотвратить его действие, — Том хмыкнул. — Мы не будем такими идиотами и не потерям своей силы. — Мы не… я не чистокровный. Нечего мне терять. В смысле, я не могу потерять то, что досталось от предков, потому что мне ничего не досталось. Я и не знаю, чем занимались родители матери. Но… я знаю, что она из чистокровного рода, — Северус нахмурился, припоминая некогда подслушанный разговор матери с самой собой, когда та думала, что находится одна. — Это не важно. Раз она чистокровная, значит, ты уже сильнее простаков. Ведь так? — Том прошелся из стороны в сторону. — Узнать бы, кем был мой отец… Том Реддл. Наверное, мать не могла убежать далеко… Нет… Я не слышал здесь ни о каком Реддле… — Я все равно не думаю, что это так работает, — Северус покачал головой, собирая листы в аккуратную стопочку, и внезапно погрустнел. — У меня осталось совсем немного листов… Конечно, если писать помельче… — он поглядел на и без того мелкие строчки, которыми были покрыты листы и вздохнул. — Может, хватит на пару недель. Но это зависит от того, как много мы будем писать. — Больше совсем ничего нет? Может, старые газеты? — предположил Том. — Только книги, — хмуро поведал Северус. — Возможно, я смогу попросить у… ой, Лили, — внезапно вспомнил он и глянул на окно, а затем и на часы. — Извини, я должен уйти. Я… до завтра, так? — Так, — мрачно согласился Том. — Но утром я буду занят, — зачем-то соврал он, — так что предлагаю начать днем. Не планируй ничего. — Чем ты будешь занят? — нахмурился Северус. — Буду помогать Мэри с письмом, — не задумываясь, продолжал врать Том, не имея на утро совершенно никаких планов. — Так что будь готов к… трем. — Ладно… — Северус медленно выдохнул. — Позовешь, как освободишься. Том отложил куклу в сторону и упал на спину на кровать, силы внезапно покинули его, а еще недавно горящие энтузиазмом глаза потухли. Зачем он наврал? Он ведь завтра совсем ничем не занят… как, в общем-то, и каждый день. Но… ему так не хотелось, чтобы Северус пошел после их занятия к Лили. Лучше уж до… Северус хмуро глянул на куклу, обессиленно опустил руки и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но в последний момент передумал. Он договорился с Лили, что сегодня вечером они встретятся, и не мог нарушить своего слова. Поэтому поднялся на ноги, неловко одернул куртку и повернулся к двери. Он уже почти вышел из комнаты, как внезапно развернулся, чтобы взять куклу с собой. Лили уже ждала его в небольшой рощице. Она сидела на корне разросшегося дерева и считала лепестки у недавно сорванного цветочка, а когда заметила его приближение, отбросила цветок на земли и поднялась, приветливо взмахивая рукой. Правда, улыбка ее чуть поутихла, когда взгляд наткнулся на плетеную куклу в тонких руках. — Ты снова взял ее с собой… — девочка недовольно заломила тонкие брови и ткнула в куклу тонким пальчиком. — Но я ведь просила тебя, — она качнула головой, и копна рыжих волос волной заструилась по спине, — так сложно было оставить ее дома? — Северус пожал плечами. — Знаешь, Петунья злится на меня до сих пор. Но я-то вижу, что ей это тоже интересно! Я рассказала ей… слышишь? — А? Да… — Северус отрешенно кивнул. В голову пришла внезапная мысль, как чуть растянуть оставшиеся у него листы. Новый вид таблицы, которая будет понятна ему и в то же время будет занимать меньше места. — … А расскажи еще о Хогвартсе. — Лили, заметив, что мальчик снова отвлекся, несильно стукнула его в плечо. — Сев! Очнись. Расскажи что-нибудь еще о Хогвартсе. — О Хогвартсе? Но я вроде и так все рассказал… — Северус нахмурился, поражаясь. Тому он не рассказал маленькой части того, что успел поведать Лили за такой, казалось бы, недолгий срок. — А про письмо, расскажи еще раз про письмо, пожа-а-алуйста… — Письмо. Тебе его должен принести кто-то из преподавателей. Думаю, должно это случиться ближе к августу…

***

25 ноября — … Это должно сработать, если взрыв будет не очень сильным. Как думаешь, — Том постучал пальцем по подбородку, — если два заклинания столкнутся по пути, это приведет к взрыву? — Не знаю, — пожал плечами Северус, тщетно пытаясь впихнуть еще хоть словечко на исписанные вдоль и поперек листочки, — но думаю, что все зависит от того, какие именно заклинания столкнутся. Впрочем, мы все равно не сможем проверить это, пока не купим волшебные палочки. Да и там… где ты будешь это проверять. А вдруг, взорвешь что-нибудь… — Ну и ладно, магией ведь можно и починить, — пожал плечами Том. — Пока материя не истончится. Нельзя чинить что-либо вечно, — Северус тяжело вздохнул. — Все… — Все? — недоуменно переспросил Том. — Место кончилось… Даже на тех листах, которые я взял у Лили… — он грустно покосился на башенки из записок. Том привычно скривил губы при упоминании девочки, но уже не злился так, как раньше. Надо сказать, Северус вспоминал о ней крайне редко, и порой Тому даже казалось, что ее вовсе не существует. — Но ты брал листы совсем недавно. Неужели мы все исписали? — Том нахмурился. — Попроси еще. — Как-то… неудобно… — Северусу совсем не хотелось показаться девочке попрошайкой. Он и эти листы просил, заливаясь алым стыдливым румянцем и не зная, куда девать взгляд. — Прогресс требует жертв, — холодно ответил Том, невольно передергивая плечами, когда мозг непроизвольно провел аналогию с маггловским прогрессом… который катит весь мир, и в частности мир маленького Тома, в пучину смертей. Марта, отчитывая их, часто предвещала скорую войну, и не верить ей почему-то не получалось. Волшебный мир… он тоже погрязнет в этом болоте? Или есть вероятность, что… Том качнул головой, отгоняя эти мысли. Незачем надеяться на что-то хорошее. — Возможно, но… — Боишься? — хмыкнул Том. — Я не трус, — тут же отозвался Северус, сверкая глазами на куклу. — В любом случае, она уезжает в другой город аж до февраля. Я ее уже не увижу. Но я знаю, где достану пару листков. — Том недоверчиво фыркнул. — Возьму старые газеты на фабрике. Если такие есть… — Я хочу в волшебный мир, — внезапно сказал Том, перебив его на полуслове. — Ты со мной? — Что значит, хочу в волшебный мир? — удивился Северус, хмуря брови. — Хочу туда, на аллею, хочу посмотреть, что там есть, — пояснил Том свою мысль. — Ты ведь говорил, что ничего не мешает нам пройти туда без палочек. Так, ты пойдешь со мной? — Мне не на что доехать до Лондона, — выдохнул Северус, потирая только что ушибленный локоть. — Но тогда ты можешь координировать меня, — подал идею Том. — Я давно заметил, что, кроме меня, тебя никто не слышит. Как впрочем, и ты не слышишь меня, если я не хочу этого. — Да, я тоже это заметил, — кивнул Северус, вспоминая, как в первый день корил себя, что взял куклу с собой. Но Том, как оказалось, вовсе не слышал ни его, ни Лили. А значит, эта магия была куда сложнее, чем просто связанные между собой куклы. — Но… я не знаю, все ли в твоем времени соответствует моему. — Вот и проверим. Прогресс требует жертв. Если не будем идти, то погрязнем в болоте, в котором сейчас находимся. Я не хочу утонуть здесь…