Turn the Bells

Что же там случилось с их колдунами? Мяуриция и Яхна даже не хотели догадываться. Иссиня черные перья и белоснежная шерсть выделялись, несмотря на белый-белый снег кругом, на фоне всеобщего празднества. Празднества всего мира над победой добра, хоть известно это всего пятерым. Статуя Святого Сильвестра словно улыбалась, спокойно рассматривая людей, вышедших на улицы, и двоих, отличающихся ото всех, зверей. Тишины сейчас не было, ей просто бы не хватило места в этом городке. Мяуриция пела неаполитанские куплеты своим дивным новым голосом, которым хотела бы покорить толпы. Пела не только ее душа, но и сердце. За короткий срок она нашла подругу, о которой не смела бы и помыслить. Та вытащила ее из того гадкого тумана благополучия, что создал для нее Бредовред. Первые минуты, узнав о том, что маэстро на самом деле ее презирает, она переносила болезненно, чуть не расплакалась, как могут только одинокие, брошенные на произвол судьбы котята в зимнюю метель. Теперь это растворилось и потонуло в потоке счастья и осознания того, что на одном хозяине жизнь не остановилась. Она чувствовала даже, что теперь ей хозяин вовсе не нужен. Как правильно сказала Яхна о том, что, когда в природе идут катаклизмы, могут объединяться и природные враги. Мяуриция, конечно, не хочет еще одной катастрофы, но вот разрушать свои отношения с Яхной ей хочется еще меньше. Точнее, совсем не хочется. В короткий миг добрый пушистый комочек, которым она была всегда, попросту привязался к мудрой вороне. В короткий миг к ней пришло понимание того, что если есть что-то там дальше в ее жизни, то ей хочется разделить это с Яхной, как было разделено это опасное для жизни и рискованное приключение. Ворона тем временем заслушивалась голосом Мяуриции. Не хотелось нарушать ладно струящуюся мелодию ни одним звуком. Мысли ее были о том, что белая шерстка кошке очень идет. В том смысле, что тот одинокий котенок из подвала всегда был таким. Яхну сдерживал опыт, врожденная осторожность. Ей бы не хватило отваги карабкаться к колоколу, как это сделала кошка. Она уже почти сдалась тогда, но, конечно же, пожалела свою коллегу, что могла разбиться насмерть. Сейчас она себя за это журит, понимая, что герой по сути сегодня только один. Когда песня заканчивается последним, финальным аккордом, обе разворачивают головы друг к другу. Если бы животные умели улыбаться, то улыбки их сейчас были бы широкими. — Яхна, куда ты теперь? — тихо спрашивает ворону Мяуриция, опасаясь услышать, что у той есть важные дела вроде оставленных птенчиков или еще интереснее, какие-то важные поручения Верховного Совета. Но та отвечает размеренно, вдумчиво: — На самом деле, не у всех ворон есть дом… Не знаю, думаю, опробовать свои новые крылья в каком-нибудь по-настоящему живописном месте. Тоже гнездо, возможно, свить. С Тиранией на это не было времени. Мяуриции в короткие секунды это дает надежду. Маленький котенок внутри нее так и тянет лапки к тому, кого только завидел спросонья. Она жмурится, выражая искреннее доверие к вороне. — Если тебе интересно, я хотела бы предложить тебе отправиться в Венецию, я слышала, что там так красиво. Думаю, для твоего гнезда там найдется место. — На моих новых крыльях? — пугается Яхна. Мяуриция издает неопределенный фыркающий звук. — Нет, конечно… Я бы никогда не стала причинять тебе излишнее беспокойство, если ты об этом. — Нет, нет, — прерывает ее Яхна, чувствуя нетипичный укол тепла в столь морозную ночь. — Венеция. Это хорошая идея. Там тепло. — А ты была там? — радуется Мяуриция. — Очень-очень давно. Пролетом. — Значит решено. Отправимся завтра утром? — Конечно, — каркает Яхна. После этого подруги вновь обращают взгляд в ночное небо, радуясь каждому звуку, что долетает до них. Мяуриция все равно не выдерживает, разворачивается к вороне. — Яхна? — Что? — Я хотела сказать тебе спасибо за то, что ты прилетела сегодня, — от чистого сердца говорит Мяуриция. — Нет, — качает головой ворона. — Это тебе спасибо. Ты не сдалась даже в тот момент, когда я уже решила, что все кончено. Какие-то секунды они смотрят друг на друга, ничего не замечая кругом. Потом вдруг Мяуриция сокращает между ними расстояние, издавая еще более мягкий, тянущийся звук, чем ее песня, а после дружелюбно бодает Яхну головой. Ворона усмехается и в ответ клюет кошку так, как если бы это был ее птенец. Небольно и осторожно. Со стороны это напоминало жест трогательной дружбы или какую-то неопасную игру. Выдать их кому-либо могли только их гулко бьющиеся сердца.