— Налоги. Налоги и бланки в трёх экземплярах. —
Император Ужаса Первый Ужасный, когда его спросили,
какое могущественное колдовство он использовал бы,
чтобы унизить Верховных Лордов.
Чернокнижник наблюдал за этим с самого начала. Он не использовал ясновидение, потому что его можно было бы отследить, а создал сеть ретрансляторов с задержкой, которые улавливали изображения через равные промежутки времени. Векеса сформировал достаточно большое количество промежуточных станций так, что, хотя и можно было отследить начало по обратной цепочке, но это заняло бы как минимум несколько месяцев. То, что увидел Амадей, вначале озадачило его. Принципат посылал вооружённые до зубов караваны-приманки, впрочем их легко было раскусить. Тогда он послал Сабах найти и поразить одинокие повозки, которые шли менее известными путями, и та обнаружила, что они везли слитки серебра и золота в Никею. Два первых истинных каравана попали в засаду и были захвачены в одном и том же месте, что навело Амадея на мысль: освящённые земли. Пролив кровь одними и теми же руками в одном и том же месте, можно было создать ритуальный потенциал. Это может означать, что его первоначальное предположение о том, что это была ловушка, расставленная Тираном, верно, потому что герои под командованием Белого Рыцаря не опустились бы до использования магии крови таким образом. По крайней мере, не с человеком, присягнувшим Хору Правосудия, во главе. Но третий караван пошёл другим путем, и кровь пролилась уже в другом месте — очевидно, Блэк был неправ, и возникла необходимость в переоценке ситуации. Писец начала внедрять агентов в ряды геликейской армии задолго до начала войны между членами Лиги, и он обратился к ней за разъяснениями. — Он вычислил моих агентов, — сказала Евдокия. — Всех? — нахмурился Блэк. — Да, — подтвердила она. — Они по-прежнему служат солдатами, но любая информация, которую они пытаются передать, заменяется словами геликейской застольной похабной песенки о пастушке и её трёх мужьях. Значит, это дело рук Тирана. Малышу нравилось думать, что у него есть чувство юмора. — А изъятие? — уточнил он. — Даже удаление души из тел не решает проблему, — сказала она. Именное свойство, возможно даже аспект. Существовало несколько видов магии, которые могли воздействовать на душу более сложным способом, чем вырезание частей, и за пределами Империи эта отрасль магии изучалась нечасто. Таким образом, проникновение в Гелике было растратой ресурсов, хотя он мог бы вернуться к нему, если бы понадобилось занять Тирана на какое-то время. По указанию Амадея Писец переключила своё внимание на Никею и продолжила другую задачу, которую он ей поручил. Четвёртый караван снова пошёл другим маршрутом и это окончательно запутало понимание действий противника. Если цель неясна, взгляните на неё с другого ракурса. Амадей отметил места на карте и попросил Векесу изучить их. — Если здесь умрёт следующий, образуется тайный узор, — размышлял Чернокнижник, постукивая по тропинке для скота, которая очерчивала круг, если смотреть с высоты птичьего полёта. Но пятый караван был уничтожен в другом месте. По мнению Амадея, это указывало либо на их с магом некомпетентность, либо на то, что цель их противника была другой. Шестой караван прошёл по первоначальному маршруту, и Блэк приказал Капитану пропустить его. Вполне возможно, что более поздние караваны были дымовой завесой, чтобы отвлечь его от первой мысли — об освящённых землях. — Если это действительно было задумкой Тирана, то его маги всё испортили, — сказал Векеса. — Он, конечно, может таким образом освятить территорию, но если он не станет подпитывать регулярными повторениями, то эффект ритуала будет настолько слабым, что вся возня окажется бесполезной. Есть причина, по которой старая толпа использует жертвоприношения всегда имеющихся под рукой заключённых для достижения постоянного эффекта. — Чаще возницами были женщины, чем мужчины, — заметил Амадей. — Да, есть ритуалы, которые учитывают пол, но не такого рода, — отмахнулся Чернокнижник. — И они чрезвычайно неточны, так что они никак не могли бы уничтожить Сабах. Это слишком зыбкая концепция, чтобы её можно было использовать в качестве надёжного якоря. Обычно так и было, с учётом культурных нравов. Если намерение неясно, взгляните на него с другого ракурса. Не освящение, не географическое положение. Временно́е значение? По словам Чернокнижника, часы, в течение которых были захвачены караваны, не образовывали никакой полезной тайной схемы. Использование даты по императорскому календарю тоже завело в тупик, к тому же за пределами Праэса он редко использовался. Вольные Города считали годы с момента основания Лиги, но это был ещё один тупик. Календарь предков Гелике также оказался бесполезен. — Кетеранский календарь, — наконец пробормотал Чернокнижник, глядя на стол, заваленный раскрытыми книгами, с чашей вина в руке. Амадей покопался в памяти, вспомнив соответствующие цифры. Ничего такого, что показалось бы ему важным. — Убери второе убийство, — сказал Векеса, — и вместо того, чтобы использовать только дату как есть, вычти год рождения Сабах. Чёрный Рыцарь закрыл глаза, вычисляя в уме. — Формула заклинания, — сказал он. — Но она лишь приблизительная. Чернокнижник проигнорировал его, черкая чернилами на пергаменте, переводя цифры в руны, и составляя из них заклинание. — Дело не только в этом, — поморщился сонинке. — Потребовались бы тысячи, чтобы создать даже незначительный эффект при такой слабой симпатической связи, — отметил Амадей. — Сам эффект в том, как я понимаю, что мы теряем время на ложном пути, — вздохнул Векеса. — Смотри, это проекция иллюзии, которая была бы сформирована, если бы эта формула была усилена. Чернокнижник один раз стукнул по столу, и мягко вспыхнул огонёк заклинания. Перед ними в воздухе вращалась рука. С поднятым средним пальцем. — Это игра Тирана, — пробормотал Амадей. — Теперь очевидно. Сочетание детскости оскорбления и продвинутого понимания механики создания заклинаний было красноречивым. То, что вторичный шаблон, вставленный в первичный исключительно ради насмешки, вообще существовал, вызывало некоторое беспокойство. Амадей не предполагал, что в распоряжении Тирана есть столь талантливые маги. Требовалось ещё одно изменение точки зрения, но перед этим необходимо было получить больше информации. Идя на рассчитанный риск, он послал Сабах разграбить седьмой караван. Снова другой маршрут. Амадей пил, смотрел на пламя и думал. Евдокия пришла со своими отчетами, когда луна была в зените. — Магистры были открыты для переговоров о возвращении им своей армии, — начала доклад Писец. — Но? — подсказал дуни. — Переговоры — лишь отвлекающий манёвр, — сказала она. — Они уже нашли другие средства для достижения этой цели. Тиран. То, что он вообще потрудился вовлечь Стигию, говорило о многом: они должны были сыграть определённую роль в его плане. — Он правит Гелике, — сказал Чёрный Рыцарь. — Занимает Аталанте. Имеет представителя от Беллерофона, заключил договор со Стигией и готовится к осаде Никеи. Евдокия молча кивнула. Она прекрасно поняла приказ. — Бард? — спросил он. — Всё ещё собираю, — ответила она и исчезла в ночи. Амадей закрыл глаза и задумался. Устранение одной за другой теорий заняло бы слишком много времени, а караванам нельзя было просто позволить пройти. Чем дольше Никея могла позволить себе импортировать припасы из Ашура, тем дольше тянулась осада и тем дольше ему придётся задерживаться тут. Он не мог позволить себе оставаться вдали от Империи так долго, в то время как до него доходили весьма красочные слухи о том, что в настоящее время там происходит. Таким образом, чтобы найти закономерность, ему нужно было бы начать с индивидуума или индивидуумов, которые её создали. Необходимый общий фактор? Понимание Высоких Арканов. Ничто меньшее не могло быть использовано для ритуала такого класса. Неподвижный и молчаливый, Амадей считал. За свою жизнь он знал семнадцать человек, способных использовать Высшие Арканы. Он вспоминал каждый разговор, который у него был с одним из них, и искал общие черты через призму нынешних событий. В глубине его сознания скрежетали шестерёнки. Слишком малый запас информации. Он повторил упражнение, добавив в процесс всё, что когда-либо читал от человека, достигшего просветления. Два дня он пробыл там, и его товарищи знали, что Блэка лучше не беспокоить. Когда он открыл глаза, снова была ночь. — У нас слишком плоскостное восприятие, — произнёс он в пространство. Понимание магии такого уровня привело также к иному пониманию Творения, отделённому от материальных забот, которые формировали его взгляды. Для Векесы, например, рельеф местности, на которую они оба смотрели, был принципиально отличающимся. Рассматривая ситуацию через ту версию этого фильтра, которую он мог сконструировать, он нашёл свой ответ. Высота. Никакой топографической карты региона, достаточно точной для его целей, получить не удалось, что означало прямое наблюдение. Чернокнижник справился с этим, собрав воедино изображения, полученные с помощью ретрансляторов. — Ты прав, — признал Векеса. — Если посмотреть на схему, используя не местоположение, а высоту, на которой они были убиты, то я смогу распознать форму. — Сколько их нужно? — спросил он. — Если предположить, что я прав и первое убийство было приманкой, то ещё четыре, — сказал его старый друг. — Всего девять, — подытожил Амадей. — Трижды три. Смертельный удар? — Как минимум, и в оскорбительной манере, — сказал Чернокнижник. — Мы больше не опасаемся того, что им нужно? Чёрный Рыцарь очень мягко улыбнулся. — Нет, — сказал он. — Думаю, что нет. Они получат именно то, что им нужно. Евдокия нашла его, когда он впервые за несколько дней ел, методично восстанавливая силы. — Секретариату было сделано предложение, — сказала она. — Пентесу тоже. Блэк задумчиво жевал. — Значит, он стремится стать иерархом, — произнёс он. Каким образом Тирану удалось оказать на Беллерофон достаточное давление, чтобы они согласились на это, ещё предстоит выяснить. Такой рычаг был слишком полезен, чтобы оставлять его в руках неуравновешенного подростка. — При условии, что он получит все голоса, — сказал Амадей. — Намерение? — Расширить поле для своих игр, — предположила Писец. — Он не может без провокаций и конфликтов. «Возможно», — раздумывал Блэк. Однако это было бы слишком просто. Что само по себе не сразу дисквалифицировало такую возможную цель, но и не говорило в ее пользу. — Наихудший сценарий? — спросила Евдокия, меняя подход. — Десятый крестовый поход, в котором участвует вся коалиция Хасенбах, — ответил Амадей, не теряя ни секунды. — Мёртвый Король непричастен. Цепь Голода, неспособная напрячь силы. Ситуация с дроу не изменилась. — Королевство Внизу? — выдала следующего подозреваемого Писец. — В очередной фазе расширения, — напомнил ей Чёрный Рыцарь. — Самое большее, они будут наживаться на торговле оружием. Они оставили позади вопрос о том, чего добивался Тиран, и вместо этого изучали, какое влияние он мог бы оказать на Империю при наихудших обстоятельствах, если бы занял эту должность. — Он был бы дестабилизирующим фактором, — сказала Писец, и в её глазах не было большего оскорбления, чем то, что она только что произнесла. — Тот, у кого нет возможности захватить землю или помешать торговле за пределами приемлемых потерь, — сказал Амадей. — Даже если ему удастся договориться с Принципатом, он нанесёт им ущерб самой своей природой. Не стоит вступать в прямое противодействие, таков был вердикт. Если только не появится другая информация, которая изменит расстановку сил в игре. — Я собрала первоначальное досье, — сказала Евдокия. Амадей приподнял бровь. — Тогда у неё было другое лицо, но это несомненно она действовала в Принципате, — доложила Писец. — Она стоит за Хазенбах? — спросил он. Если Странствующий Бард помогла Первому Принцу возвыситься, то провал в разведке, который привёл к тому, что он не знал об этом, был… огромным. Это ставило под сомнение всё, что он знал о ситуации в Принципате. — Никаких зарегистрированных контактов, — доложила Евдокия. — Но она была в Рении. Чёрный Рыцарь был слишком стар и слишком далёк от того юноши, которым он когда-то был, чтобы позволить тревоге коснуться его лица. — Авгур, — сказал он. — Может быть косвенное влияние. Что-нибудь ещё в прошлом? — Никакой связи с Трубадуром или Великолепным Менестрелем, — отчиталась Писец. — Но получить доступ к чему-либо до Завоевания было… трудно. Она имела в виду, что с записями что-то сделали. — Непрерывный поток сознания не имеет прецедента, — нахмурился Амадей. — Наследование? — предположила Писец. Большой объём Именных снов? Это было возможно. Когда дело доходило до Имён, мало что оставалось невозможным. — Линия Странствующих Бардов уходит корнями вглубь веков, продвигая некую коллективную цель, — сказал он. — Это… проблема. Должны же быть какие-то пределы. — Она никогда не вмешивалась напрямую, — констатировала Евдокия, и он раздражённо махнул рукой. Они оба это знали. Это было одним из основных Имён бардов, способных влиять на историю, но редко меняющих её своими руками. Власть только через подставных лиц, никогда не осуществляемая лично. — Была ли она когда-нибудь связана с кем-нибудь, не Именованным? — уточнил Амадей. Писец покачала головой. Учитывая обрывочные записи, имеющиеся в их распоряжении, она не желала полностью придерживаться этой теории. — Когда она была привязана к Одинокому Мечнику, она действовала в рамках его моральных границ, — напомнила Евдокия. Пределы её действий диктовались историей, с которой она была связана, и характером её героев. Еще одна теория, которую нужно проверить. — Нам нужно найти её слепые зоны, — сказал он. — Большая часть угрозы, которую она представляет, исходит от её осведомленности о наших передвижениях. Евдокия кивнула. Амадей нахмурился. — Выбери цель, — сказал он. — Ассасин в твоем распоряжении. Я не должен знать. — Допустимый риск? — подобралась она. — Я доверяю твоей рассудительности, — ответил он. Больше не потребовалось ничего говорить. Сабах убила ещё четыре раза. Но какими бы искусными ни были маги Тирана, они не были Чернокнижником. Единственная прядь волос была помещена в центр рунического круга, и проклятие, предназначенное убить Капитана, нашло другую цель. В конце концов, узурпация была сущностью колдовства. После завершения ритуала Векеса похвалил его. По-видимому, это ни в малейшей степени не было производным от работы Праэс, хотя и было разработано в соответствии с общей трисмегийской теорией магии. За высокими стенами Никеи с криком умерла Пепельная Жрица. Не было ни предупреждения, ни спасения — ритуал был проведён для того, чтобы убить Именованного, обладающего гораздо большими физическими возможностями. Амадей одобрил это, когда узнал. Всегда сначала убивай целителя. Нацеливание на Белого Рыцаря могло не увенчаться успехом, а из остальных Жрица более остальных была способна склонить чашу весов в столкновении. Ещё до рассвета все практикующие, участвовавшие в покушении на жизнь Сабах, были мертвы. Они все оставили записки, в которых указывалось, что они покончили с собой из чувства вины. Чувство юмора Ассасина в последнее время становилось всё причудливей. — Ваши доводы? — спросила Писец после. — Ни один герой не был вовлечён в эту историю до самого конца, — сказал он. — Это была борьба исключительно между злодеями. — А, — сказала Евдокия, — она может видеть нас только тогда, когда мы выступаем против её повествования? — Возможно, — нахмурился Амадей. — В противном случае она пожертвовала героиней без видимой выгоды. — Если она связана моралью Белого Рыцаря, она не могла этого сделать, — сказала Писец. — Возможно, — повторил он. — Я выбит из колеи, Евдокия. В её глазах не колыхнулось ни единой эмоции. — Слово «бард», которое мы используем, происходит от Старого Миезана, — сказал он. — Язык эволюционировал даже при нашей жизни. — Если бы линия была такой древней, имелись бы записи, — сказала Писец. — Если только... — Если только, — мягко согласился Амадей. Если только кто-то не подчищал их, будь то их Роль или Боги Наверху. Такое прямое вмешательство, конечно, допустило бы аналогичное прямое вмешательство со стороны Богов Снизу. Равновесие в духе, если не на практике. И все же он мог вспомнить только одно событие в истории Калернии, которое подходило бы под это определение. Создание Царства Мёртвых. Которое, по самым скромным подсчётам, опередило письменную историю Праэс на столетия. Если линия «Бардов» была такой старой, Небеса играли в более длительную игру, чем любой из них. Последствия этого были за пределами его понимания, чувство, к которому он не привык и которое его не особенно заботило. — Это может быть Торжествующая, — осторожно произнесла Евдокия. Торжествующая стоила нам гораздо больше, чем мы получили. Если она была вмешательством Нижних Богов, они вынуждены были бы позволить противоположной стороне ограбить себя. Блэк закрыл глаза. — Если её нельзя убить, значит, она в ловушке, — сказал он. Он почувствовал, как Писец кивнула. Она сидела рядом с ним, достаточно близко, чтобы дотронуться, но так и не коснулась его. — Ты устал, — сказала Евдокия. Безобидные слова, но в них был более глубокий смысл. — Я, кажется, угасаю, — пробормотал он. Последовало долгое молчание. — Если Кэтрин возьмёт в руки нож, я уничтожу её, — сказала она, как будто говорила о погоде. — А если я потерплю неудачу, то Хе — нет. Амадей не ответил. Если бы он был из тех людей, которые молятся, он бы помолился тогда. Но это было не так, лишь шестерёнки снова начали вращаться, и он задался вопросом, скольких людей, которых он любит, ему придётся убить, прежде чем всё закончится.