— В этом-то и проблема с непобедимостью: она у тебя есть пока не проиграешь.—
Императрица Ужаса Пруденс Первая, Часто Побеждаемая
Никея отстраивалась трижды, с тремя разными целями. Первоначальное поселение возникло в результате объединения нескольких рыбацких деревень, для облегчения торговли с баалитскими колонистами, заселившими берега Ашура после поглощения или уничтожения живших там племён. Их очертания по сей день можно было разглядеть: три самые большие из этих деревень за столетия превратились в три порта города. Второй раз это произошло после того, как Стигия захватила половину молодых Вольных Городов военной силой, ещё в древние времена, когда они были единственными калернийцами, имевшими постоянную армию. Никея была оккупирована в течение десятилетий, пока стигийская армия не попыталась силой посадить своего генерала на трон Стигии, и началась цепочка событий, которая привела к тому, что всем свободнорождённым стигийцам было запрещено брать оружие, и возвестила о крахе молодой Стигийской империи. Должность Басилевса была провозглашена абсолютным правителем, построены высокие стены, чтобы защитить народ от мародёров, и построен военный флот. То, что осталось от этого намерения, теперь известно как Старый Город, — бьющееся сердце власти, построенное у моря, из старого камня с извилистыми улочками. В третий и последний раз Никея была выстроена заново после Второй Самитской войны, когда неоднократные поражения от ашурских флотов доказали несомненную некомпетентность правящей Басилеи в вопросах войны. Так родился офис Стратегоса, адмирал, которому удалось вернуть их с края пропасти, передал контроль над всеми военными делами и быстро превысил свои полномочия, возведя второй ряд стен, чтобы окружить трущобы, которые выросли за старыми, и приказал построить Зеленокаменный Вал. Ряд башен из зелёного камня, выступающих из моря и защищающих три порта, усиленно охраняемых и ощетинившихся дварфскими метателями. По мнению Блэка, это было дальновидно. Хотя в последующие столетия Никея так и не выиграла свои войны за господство в Самитском заливе, Зеленокаменный Вал гарантировал, что сам город никогда не подвергнется нападению с моря. Ашуру пришлось довольствоваться выставленных условиями вместо порабощения, а никейские паруса продолжали появляться во всех портах, хотя и не так свободно, как хотелось бы. Город был построен, чтобы противостоять армиям, не возглавляемым злодеями, в отличие от укреплённых замков Кэллоу, и это было видно. Если бы Саммерхолм был атакован горсткой плавучих башен, как это было в Никее, королевская гвардия сосредоточила бы огонь требушетов с позиций за стенами, чтобы уничтожить их до того, как можно будет захватить внешний вал. Всё, что удалось никейцам, — это спорадический огонь из баллисты, который лишь разрушил фундамент. Массивные пандусы, которые тащили порабощенные граждане Аталанте и Делоса, неуклюже продвигались вперёд, лучники убивали рабов десятками, едва замедляя продвижение. Это было ошибкой. У них закончатся стрелы задолго до того, как у Тирана закончатся расходные человеческие ресурсы. Как это будет развиваться дальше, можно было только догадываться, если герои не вмешаются. Стигийские фаланги поднимались по пандусам и рассеивали наёмников и ополченцев, удерживавших крепостной вал, заставляя никейцев отступать за более высокие стены Старого Города, в то время как геликейская армия проходила через ворота нетронутой. А дальше начнётся бойня. Армии Гелике были лучше приспособлены для полевых сражений, чем для осады, но их пехота была закалена и хорошо вооружена. Знаменитая геликейская конница не смогла бы использовать всю силу на тесных улицах, не смогла бы применить свою разрушительную комбинацию конной стрельбы из лука и копий, но они сбивали разбегающихся наёмников, как животных. Таков был исход битвы в её нынешнем виде. Единственный вопрос заключался в том, где герои вмешаются, чтобы попытаться переломить ход событий. Внешние стены казались наиболее вероятной ареной, поскольку то, устоят они или рухнут, решило бы исход битвы. И всё же башни были приманкой для героев в её лучшем воплощении. Амадей не был в неведении о тактических преимуществах, которые давало наличие силы в небе против обычной армии, но была причина, по которой он отвергал любые мысли об использовании их Легионами Ужаса. Существовали практические проблемы, такие как поставка провианта для воинства, находящегося в нескольких лигах над землёй, и требования к возведению такой крепости в первую очередь, но больше всего это касалось того, что летающие крепости имели тенденцию к крушению. Это было всё равно, что повесить меч на веревке над головами людей в этой крепости и послать официальное приглашение любому присутствующему герою перерубить его. Какое бы мимолётное преимущество ни было получено в результате защиты крепости, оно неизбежно было омрачено огромными затратами, понесёнными при её разрушении. — Проскользнул мимо их защиты, — прошептал ему на ухо Векеса через заколдованный кусочек серебра, который он вставил под кожу. — Кто-то недавно пытался её улучшить, но у их заклинателя больше размаха, чем глубины. Шаблоны ясновидения в действии. — Что на местах? — спросил Блэк. — Ведающая Знахарка направляется к башням, — ответил Чернокнижник через мгновение. — Доблестная Защитница с процеранскими фантассинами на стене. Не могу найти Белого Рыцаря или Барда, хотя ясновидение становится нестабильным более чем на трёх, с двенадцати до пятнадцати диаметров. Я бы сказал, что наш мальчик Ханно заполучил в свои руки амулет, чтобы сбить нас с толку. Трюки редко срабатывали дважды на героях. Было бы чрезмерным оптимизмом полагать, что враг не будет пытаться нейтрализовать тактику, которую они продемонстрировали в прошлый раз, даже если это было лишь умеренно эффективное парирование. Поскольку заклинание связи, которое связывало Векесу с Амадеем и Сабах, было производным от ясновидения, вполне вероятно, что оно станет неэффективным, когда Дуни вступит в бой с Белым Рыцарем. Только рассеянное колдовство до того, как расстояние будет сокращено, могло быть применено на практике. — Никаких признаков Пепельной Жрицы? — уточнил Амадей. — Ни одного, — подтвердил Векеса. — Она действительно мертва, Амадей. — Я полагаю, что так и есть, — ответил Чёрный Рыцарь. — Пока решающим для героев не станет показать, что это не так. Слишком много третьих аспектов остаются неизвестными, чтобы мы могли предположить, что видели её в последний раз. — Время от времени, — весело сказал Чернокнижник, — мы действительно застаём Творение врасплох. Возможно, нам повезло, насколько ты знаешь, наткнуться на какую-то слабость, о которой мы не подозревали. — Мы не принадлежим к той стороне, которой везёт, мой друг, — пробормотал Амадей. Злодей закрыл глаза, взвешивая свои варианты. — Сабах, следи за стенами, — сказал он. — Не поддерживай Тирана против Защитницы, если не уверена, что город устоит. — А если он вот-вот умрёт? — ответила тагреб через заклинание связи. — Позволь этому случиться, — сказал Блэк. — Нас беспокоит только то, что Никея падёт и Белый Рыцарь умрёт. Он не нужен ни для одного, ни для другого. — Я услышала тебя, — сказала она. Инструкций было достаточно, чтобы она могла подключиться к Повиновению, если это окажется необходимым. — Векеса, — сказал он. — Полагаю, снова Ведающая Знахарка, — размышлял тот. — Да, — подтвердил Амадей. — И многое другое. Протокол Красного Неба. Последовал долгий момент молчания. — Мы не заходили так далеко со времен Завоевания, — протянул Векеса, и в его голосе звучало удовлетворение. — Ты уверен? Никаких проблем с сопутствующим ущербом? — Репутационный ущерб не имеет значения, если Тиран станет Иерархом Вольных Городов, — пробормотал зеленоглазый мужчина. — Все объекты, на которые направлено воздействие, — это честная игра. Используй всё, что захочешь, за исключением того, что подпадает под протокол Тёмного Дня. — Ах, ты сладкая штучка, — протянул Чернокнижник. — Я собирался попробовать несколько заклинаний. Вдалеке расцвела сила. Звезды над ними начали багроветь, окрашивая ночь, и Чёрный Рыцарь начал движение. Ему нужно было убить героя.֎
Он создал ещё одну приманку, потому что у него не было причин не делать этого. Как и ожидалось, Ведающая Знахарка проигнорировала это. Она летела прямо к башням, хлопая своими огромными крыльями мимо одной из трех десятков открытых прорицанием точек, которые он создал. Потребовались десятилетия, чтобы усовершенствовать этот конкретный метод дальновидения, создав рунические массивы, которые давали бы ему глаза везде, где они были нужны, не требуя активного внимания и управления. Это также было одной из причин, по которой Векеса редко выходил на поле лично: массивы было чрезвычайно легко разрушить, если их обнаруживали. Использование отвлекающих факторов, чтобы заставить врага гадать о его истинном местоположении, в то время как он использовал свой Дар через плетения, было наиболее эффективным использованием его способностей. Чернокнижник иногда упускал мстительное удовольствие лично испепелять противников, но он уже не был молодым человеком. Неосторожным злодеям не удавалось прожить так долго, как ему. — Это будет хорошая ночь, — улыбнулся он, наблюдая за разворачивающейся битвой. Сколько времени прошло с тех пор, как Амадей предоставлял ему такую свободу действий на поле? Слишком много. О, его старый друг по-прежнему запрещал использовать любое колдовство, которое будет бесконтрольно расти, если его не остановить, и любые постоянные расколы в Творении, но Векеса и не горел желанием использовать заклинания, которые подпадали бы под протокол Тёмного Дня. Магическая чума имела неприятную привычку разрастаться вне контроля, и только дурак мог ожидать, что будет держать на привязи постоянный портал, соединяющий с другим измерением. Мёртвый Король справился с этим, утверждали некоторые Сонинке, но даже тысячелетия спустя после апофеоза этого человека маги всё ещё просеивали остатки его правления, чтобы продвинуть свое ремесло. Чернокнижник не был склонен отказываться от своей человечности ради другой формы бессмертия, когда одно только злодейство могло дать те же результаты, если его правильно использовать. В любом случае, это был побег бедного человека от Последних Оков. При всём своём могуществе, Мёртвый Король оставался нежитью. Его природа стала гораздо менее изменчивой, его способность к обучению ослабла, в то время как человечность… Человечечность была такой чудесной изменчивой вещью. Иначе Тиколоше не осталась бы так вечно очарованной ею. Позади своих подопечных, наблюдая за всем происходящим, Векеса погладил бороду и нашёл три возможности. Во-первых, это были внешние стены. Сабах ещё не была вовлечена в это дело, и поэтому ему не нужно беспокоиться о том, что она попадет под перекрестный огонь. Мёртвые под стенами, убитые ненавистью. И теперь, когда стигийская фаланга маршировала вверх по пандусам, прольется ещё больше крови. Могущество в значительной степени не имело отношения к тому, чего он намеревался достичь, поскольку сила, которую можно было собрать с помощью массовых жертвоприношений и кражи у божества, была тупым инструментом. Она была бы использована, а затем потрачена, оставив практикующего, который обратился к ней, также опустошенным. Нет, он искал сродства. Обнаружив сходство по обе стороны границы, прежде чем она стала достаточно тонкой, реальности стали запутанными и накладывающимися друг на друга. Конечно, это не был безупречный метод. Существовало бесконечное множество Преисподних и больше смежных измерений, чем он мог обнаружить, но он мог использовать только те, о которых знал. Знание, как и во всем остальном, было великим ограничением. Однако Векеса знал много вещей, старых и новых секретов, вырванных как из древних фолиантов, так и из умов младших богов. — Встраивания, — пробормотал он. Двухсотая и семьдесят третья Преисподние. Царство бесконечной и бессмысленной резни. На более слабой стороне шкалы, слабый и в дьяволах, и в заточенных душах, но это было так близко. Тиран был ответственен за это, лишив эту битву особого смысла, кроме своих собственных прихотей. Кровь на поле и стенах задрожала, а затем вскипела. Управление выравниванием требовало всей его концентрации, балансируя силу, которую он был готов вложить через рунические массивы, до глубины проникновения, которая была полезна. Творение и Преисподняя встали на свои места, и его губы скривились. Вокруг пандусов и на стене поднимались люди, лишённые конечностей, истекающие кровью, и каждый из них был мёртв. Трупы брали своё оружие, сломанное или целое, а те, кто не мог, сражались голыми руками. Движимые бесконечной ненавистью, мертвецы нападали на всё, что попадалось им на глаза, включая друг друга. Крики и хаос распространились по полю боя, но Векеса не обращал на это внимания. Встраивание исчезнет в течение часа и больше не будет нуждаться в надзоре со стороны его воли. Итак, где же была маленькая Ведающая? Внутри одной из башен, если можно доверять следу её Имени. Чего она не могла сделать, учитывая, что существовали уловки, чтобы подделать это, и учитывая характер её Роли, она была почти обязана их иметь. Интересная штука это Имя. В его глазах Ведающая Знахарка полагалась на провидение больше, чем среднестатистический герой. По воле Небес у неё всегда находился точный трюк, необходимый для того, чтобы избежать неприятностей, в которые она попадала — один из раздражающе трудных для уничтожения вредителей, хуже, чем любой другой, за исключением разве что бардовских Имён. Иногда приходилось отказываться от утонченности, чтобы иметь дело с такими, как она. Тиран потерял своих лучших магов, и поэтому его плавучие башни были ещё более неустойчивыми, чем те, которые герои разрушили на Делосе. Без сомнения, мальчик собирался взорвать их в какой-то момент битвы, и Векеса на этот раз исполнит его желание. Попасть за внешние границы было проще простого, учитывая, что здесь действовали геликейские стандарты, а за всем, что приходило из Пустоши или даже из Кэллоу, стояли столетия обучения. Одарённые кэллоу были в основном любителями, выходцами из особенно дрянной системы обучения, но столетия нападений со стороны магов праэс вынудили их разработать очень эффективные, хотя и упрощённые, схемы защиты. На самом деле в атаке на ядро не было необходимости. Преобразовательная система, которая удерживала башню на плаву, была настолько хрупкой, что любое правильное нарушение привело бы к каскадным сбоям. Собственное действие Векесы, предназначенное для проявления ограниченной кинетической силы в радиусе мили с прискорбно высокой скоростью преобразования, засияло, и одна единственная руна в массиве башни была повреждена. Тридцать ударов сердца спустя башня взорвалась, раскалённые камни оставили полосу разрушений во внешнем городе. Жертвы среди гражданского населения, отметил он, не будут незначительными. Ну что ж. Не было похоже на то, что Амадей пытался аннексировать этот город. Заклинание ясновидения, направленное на это место, не работало, пока он не изменил параметры, перестраиваясь для работы с арканной энергией, всё ещё наполнявшей воздух. Он увидел, что Ведающая Знахарка была внутри. Однако в результате взрыва она практически не пострадала. Наполовину пребывающая в Аркадии, если это можно так назвать. Умно, но, учитывая нестабильную природу решетки башни, энергия рассеялась бы по всему спектру. На неё бы это подействовало. Ведающая Знахарка, пробегая по плавающим плиткам, направилась к своей приманке. Чернокнижник нежно улыбнулся. Пыталась отследить его местоположение через это, не так ли? — Ах, молодость, — сказал он. Он счистил ржавчину. Он полагал, что пришло время стать серьезным.֎
Молодая женщина истекала кровью, согнувшись в углу и стонала от боли. Белый Рыцарь замедлил шаг, проходя мимо неё, и приблизился вплотную. Амадей приподнял бровь, но Ханно был не настолько глуп. Меч в одно мгновение вылетел из ножен, рассекая шею ожившего трупа. Усилием воли остальные три трупа, которые он разбросал по крышам, нажали на спусковые крючки арбалетов как раз в тот момент, когда меч героя коснулся плоти. Этого было недостаточно. Меч сверкнул и отразил две стрелы, которые попали бы ему в спину, позволив третьей пройти мимо, потому что она не задела бы его. Ошибка. Третий выстрел попал в шар гоблинского пламени, который он вложил в женщину, и мгновенно вспыхнуло зеленое пламя. Свет образовал вокруг Белого Рыцаря ослепительный ореол, прежде чем огонь успел коснуться его. Небесная сила вскоре была поглощена, но позволила ему отступить, без поражения его плоти. Света было не так много, чтобы человек мог призвать его, не опустошая себя, но Блэк знал, что лучше не превращать смертельный поединок с героем в вопрос выносливости. Это и вытирание окровавленной губы, и банальная цитата из «Книги всех вещей», и невероятное второе дыхание, когда он сам оказался на волоске от гибели. Три трупа спрыгнули с крыш и побежали к Белому Рыцарю с открытыми и отчетливо видимыми ранами на животах. Такими, в которые злодей мог бы вложить шар гоблинского огня, если бы захотел. Амадей, конечно, этого не сделал. Это было бы пустой тратой вещества, которого у него был ограниченный запас, а также введением неконтролируемого фактора на поле боя, где точность была ключевым моментом. Но Ханно не мог позволить себе такого шанса и поэтому отступил, чтобы освободить себе место. Ошибка. Тень Амадея змеилась во мраке позади него, пробивая непрочные камни мостовой и взрывая разрывной заряд у него под ногами. Для более слабого Именованного это закончилось бы сломанными костями, но Белый Рыцарь лишь покатился по земле. Ещё одно усилие воли, и три арбалетных болта просвистели над его распростертым телом. Он перекатился в последний момент, уклонившись от всех, кроме одного, но последний болт попал ему в руку. К сожалению, не его руку с мечом, но ему всё равно придется иметь дело с раной. Три трупа скрылись из виду. Ханно вырвал болт из руки и, как и следовало ожидать, прижег рану Светом. — Это всё, на что ты способен, Чёрный Рыцарь? — позвал он. — Дым и зеркала, засады и несколько трюков. Как будто вступление в бой с героем на его собственных условиях было чем угодно, только не чистой глупостью. Провокация была не очень умелой, мужчину подводила его молодость при всей опасности, которую он представлял. Что ж, Амадей дал ему то, что он хотел. Из развалин дома через дорогу выбрался труп в доспехах, идентичным его собственным. Обнажив простой стальной меч, нежить насмешливо отсалютовала Ханно клинком. Герой бросился в атаку, но действовал он уже осторожнее. Он зажег Свет, прежде чем приблизиться к марионетке, отмахиваясь от арбалетного огня других мертвецов. Ошибка. Ему не нужно было устраивать взрыв, когда клинок героя был окутан Светом. Меч прошел сквозь пластину брони, и гоблинский огонь взорвался, распространяясь по кромке. Белый Рыцарь поспешно отбросил меч, и в руках у него появилось оружие, меняющее форму, явно изготовленное Гигантами. Губы героя изогнулись в рычании, и он сотворил клинок Света. Предсказуемая склонность. Убивать героев, в глазах Амадея, было всё равно что чистить луковицу. Слой за слоем это продолжится, пока всё, что не останется, — это плач.֎
Боги, она и забыла, каким кошмаром это становилось, когда Чернокнижник сходил с ума. Небо стало красным, а мертвецы восстали. Типично. Однако эта странная левантийская девушка проводила с ним лучшее время в своей жизни, как и Тиран. Он начал визжать о предательстве со своего парящего трона, довольный, как кот, получивший сливки. — Мальчики недооценивают этого парня, — подумала она. Амадей думал, что он преемник старой имперской школы и поэтому обречён прострелить себе ногу в момент своего триумфа, но для неё от него пахло другим сортом безумия. Какие бы планы он ни строил, а Сабах не хотела разбираться в этом безумном лабиринте, она сомневалась, что они будут связаны с подъёмом слишком высоко. Он был из тех раздражающих придурков, которые, как и Наследник, делают всё, чтобы победить, выводя всех из себя. А Векеса, ну, он действительно склонен был думать, что все, кто не был магом, были немного медлительны. Учитывая, что он был обречён на голодную смерть или замерзание в Пустошах, когда был в бегах в качестве Подмастерья и встретил там Амадея, её немного забавляло, как он продолжал воротить нос от практических навыков. Всё равно что разжечь огонь, не привлекая к этому дьявола. Когда наемники начали разбегаться, Защитница удержала стену, используя какой-то аспект, хотя Сабах была слишком далеко, чтобы понять, что это было. Однако, чем бы это ни было, оно превратило кроликов принципата во львов. Они прокладывали себе путь прямо в стигийскую фалангу, но Тирану, казалось, было всё равно. Когда дело дошло до них двоих, тагребы сочли это равным поединком. Героине так и не удалось нанести должный удар, но и лучи света, которые использовал злодей, едва поцарапали её броню. Сабах посочувствовала, сама в свое время столкнувшись в бою с мускулистой девушкой. Что угодно, только не боевой молот, который использовала левантийка в барсучьем шлеме: это было всё равно, что врезаться в стену. Совсем другое дело, когда появится Зверь, но в Творении было не так много вещей, которые могли бы проигнорировать Сабах, когда она давала ему волю. Капитан понюхала воздух и поморщилась от того, что уловила. Явственно тянуло серой, а красный цвет в небе становился всё гуще. Рано или поздно должно было начаться что-то неприятное. Было бы лучше, если бы она смогла прикончить свою героиню до того, как дело дойдет до этого. Она казалась хорошим ребенком, эта Защитница. Отважное сердце, рвущееся в бой, как это часто бывало с молодыми. Герои, всё ещё скалящие зубы, как правило, думали, что они непобедимы, прежде чем столкнуться со своим первым настоящим злодеем. Те, кто выжил и стал сильнее, формировали опыт, и в этом заключалась проблема. Сабах не особенно заботило, поклонялся ли кто-то Небесам вместо Богов Внизу. Божества её народа были наиболее любимы, когда они смотрели куда-то в другое место. Представь, какими придурками они были бы, если бы мы не были на их стороне, Сабах, любила повторять её мать. Проблема заключалась в том, что, когда у героев за плечами было немного убийств, они, как правило, искали боя посерьёзнее, и прямо сейчас Праэс был самым крупным боем на континенте. За исключением Царства Мёртвых, но кто был бы настолько глуп, чтобы попробовать туда сунуться? Хе не в счет, у неё была странная способность убивать то, что не следует, там, где здравый смысл рекомендовал не появляться. И всё же это был позор. Защитница действительно казалась добрым дитя. За эти годы Сабах убила много хороших детей. Ей не особенно это нравилось, но, если выбор был между людьми, которых она любила, и какими-то молодыми дураками, которые думали, что могут исправить мир с помощью заклинания или меча, то выбора как такового и не было. Мир на самом деле не хотел, чтобы его исправляли. Многих вещей не должно было существовать. Но сломанная колесница продолжала катиться по дороге, так зачем же портить то, что работало? Амадей пробовал это в течение сорока лет, и у него были хорошие дни для тяжелого труда, но гораздо больше плохих. Векеса понял это быстрее, умыл руки и вместо этого позаботился о своем сыне и его экспериментах. Но Сабах не хотела отпускать Амадея в глубокий омут с одной лишь Евдокией, чтобы поддержать его, поэтому Капитан следовала за ними. И будет следовать. Иногда это означало делать то, что ей не нравилось, но она сомневалась, что кто-нибудь в мире наслаждался своей работой каждый день. Она испачкала руки в крови, но могло быть и хуже. По-настоящему тёмные вещи Амадей всегда совершал сам. Он никогда не был из тех, кто позволяет другим делать за него грязную работу, если он мог этого избежать. Сабах наблюдала, как разворачивается битва на крепостных валах, выжидая своего часа, и её не заставили медлить. Тиран вызвал поток призраков — он пожалел бы, что выпустил нечто подобное на поле боя против Векесы, — подумала она, и пока Защитница держала наемников вокруг неё, они умирали, пока она не была вынуждена отступить. — Лучше приглядывать за этим, — размышляла Капитан. Не стоит позволять девушке вмешиваться в драку Амадея с их лидером. Сабах последовала за героиней на улицы, устрашающе тихие для женщины её габаритов.