***
Минерва пребывала в откровенном ужасе от идеи Дамблдора оставить мальчика, единственного сына ее несчастных студентов, Лили и Джеймса Поттеров, на попечение самым отвратительным магглам из всех, каких ей только приходилось встречать. Она была категорически против и вознамерилась настаивать на своем. Даже теперь, когда уже слишком поздно что-то менять. Вернувшись в Хогвартс той же ночью, волшебница незамедлительно отправилась в кабинет директора, где застала Альбуса сидящим за столом и увлеченно исследующим какую-то вяло извергающую пар вещицу. — Должен признать, я уже начал беспокоиться, что Вы не придете, профессор МакГонагалл, — произнес он, едва Минерва появилась на пороге. — Ведь я как раз хотел пригласить Вас составить мне компанию на полночном праздничном пиру в Большом Зале по случаю падения лорда Волдеморта. — Альбус, Вы уверены, что поступили правильно? — она полностью проигнорировала слова мага, желая таким образом спустить его с небес на землю и напомнить о том, что куда важнее всяких празднеств. — В нашем мире предостаточно порядочных семей, которые могли бы воспитать Гарри Поттера ничем не хуже... Я убеждена, что при должном влиянии хороших опекунов всей этой славы вполне можно избежать. И… — Я понимаю Вашу обеспокоенность, — учтиво прервал ее Дамблдор, миниатюрной золотой иглой неторопливо ковыряя механизм одного из замысловатых приборчиков, что заполняли почти весь его кабинет. — И думаю, что очень скоро смогу избавить Вас от сомнений, которые, безусловно, оправданны. Но пока Вы должны довериться мне, — он мягко глянул на МакГонагалл поверх очков-половинок. — Как я уже говорил, мистер и миссис Дурсль — единственные родственники Гарри. Профессор Трансфигурации с шумом втянула носом воздух, сжав губы в тонкую полоску, и исходящее от нее недовольство сделалось почти осязаемым. — Да какое это имеет значение! — вскинулась она, раздраженная нарочитым спокойствием Дамблдора. — Я видела выражение их лиц, когда они забирали его… Да, я осталась сидеть перед домом после Вашего ухода. Ни о какой родственной связи тут не может быть и речи! То, как эти люди смотрели на бедного мальчика… — Моя дорогая профессор, сейчас важно не то, как они на него смотрят, — ответил Альбус, и приборчик в его руке неожиданно весело запыхтел. — А то, что с ними, под крышей их дома, Гарри в полной безопасности. Ведь они все же приняли его, не так ли? — Так Вы не верите в то, что Сами-Знаете… Волдеморт действительно исчез? Минерва, казалось, озаботилась и этим вопросом ничем не меньше. Едва заметно вздрогнув, она крайне обеспокоенным взглядом сверлила директора, стоя напротив него, подобно неистово горящей свече на ветру. — Как и Вы, я могу лишь предполагать. В любом случае, ныне Волдеморт не представляет угрозы ни для Гарри Поттера, ни для всех остальных... Даже если ему удалось уцелеть, он слишком уязвим и слаб, чтобы совершить нападение. Что бы ни произошло с ним той ночью, это лишило его силы на долгие годы. — Но у него остались сторонники, которые наверняка захотят отомстить, Альбус. — И на этот случай есть Вы, моя дорогая профессор. И я тоже, разумеется! — улыбнулся Дамблдор, приметив в выражении лица коллеги тень удивления, затем вышел из-за стола и отложил безделушку на стеллаж с похожими вещицами, дематериализуя в воздухе иголку. — Я, несомненно, намерен присматривать за Гарри одним глазом... А может, и двумя. Не успеете оглянуться, как он уже будет здесь, в Хогвартсе. Ждать не так уж долго, нежели кажется на первый взгляд. Директор приблизился к женщине и заключил ее ладонь в свои, лукаво посверкивая очками-половинками. — Мы не бросаем Гарри, Минерва, — заверил он, и волшебница, тихо выдохнув, вновь открыла для себя удивительную способность Дамблдора внушать неподдельное успокоение. — И обязательно будем рядом, когда придет время. А сейчас… — маг внимательно посмотрел на нее, деловито предлагая ей взять его под локоть. — Не откажите мне в удовольствии сопроводить Вас на пир. Учитывая, каким насыщенным был день, Вы наверняка голодны и очень устали. — Не уверена, что хочу во всем этом участвовать, Альбус… — Там, где побывала печаль, непременно найдется место и радости. В конце концов, никто не осудит Вас, если Вы все же позволите себе сегодня улыбку. И крохотный бокальчик огневиски, само собой! Идемте, моя дорогая, идемте.***
Однако, что бы ни говорил Дамблдор, Минерва так и не прониклась доверием к его затее. А точнее — к родственникам Гарри Поттера. И потому втайне нередко наведывалась на Тисовую улицу под видом кошки. В один из таких дней, четыре года спустя, МакГонагалл стала свидетелем того, как началась череда безобразных несправедливостей в отношении этого мальчика, которую она в целом предвидела еще задолго до его появления здесь. Петуния Дурсль вывела своего любимого сыночка на прогулку в парк. Разумеется, маленького Гарри, которому на тот момент стукнуло пять, тоже пришлось взять с собой. Когда дети играли на площадке, здоровяк Дадли и его приятели умудрились поспособствовать тому, чтобы он упал и расшиб себе коленки. Конечно, не обошлось без слез и разбитых очков. Однако именно тогда, как подумалось видевшей все это Минерве, Гарри начал понимать, что лучше бы ему не плакать вовсе. — Вставай! — раздраженно потребовала миссис Дурсль, грубо подтягивая худенького мальчишку за тонкую ручонку и поднимая его с асфальта вместе с очками. Она небрежно осмотрела его колени, отвесила ему подзатыльник за стершиеся до ниток штаны, которые некогда носил Дадли, и грубо стряхнула с них дорожную пыль. Гарри захныкал еще пуще и зажмурился. — Сейчас же прекрати ныть, это просто царапина! В следующий раз не будешь лезть куда не следует. И миссис Дурсль, явно беспокоясь о том, что сцена привлекла нежелательное внимание, потащила плачущего ребенка к самой дальней из всех пустующих лавок. Усадив его там, женщина еще раз хлопнула ему по коленкам, недовольная следами падения и грязи на его одежде. — Сиди здесь и успокаивайся, — велела она, грубо положив рядом с ним его поломанные очки. — Вернусь за тобой через полчаса. И чтобы никаких рыданий по дороге домой! И не забудь отряхнуться... Да получше! — и миссис Дурсль, фыркнув, ушла. Гарри покорно остался сидеть в одиночестве, глотая слезы и держась за колени; их так жгло, что он, хоть и жмурился, не мог не плакать. Минерва, все это время беспристрастно наблюдавшая из глубин пышного куста гортензии, не выдержала и покинула свое укрытие: кошкой прошмыгнула через ухоженный газон и незаметно нырнула под лавку. Не зная наверняка, что предпринять в таком несвойственном ее анимагическому положению случае, она мягким хвостом пощекотала щиколотки мальчика в попытке привлечь его внимание, но из-под лавки не высунулась. Гарри не сразу понял, что там кто-то есть. Он инстинктивно потер ногу об ногу, продолжая всхлипывать. «Бог мой, кому скажи — не поверят»… И тогда МакГонагалл, как подобает всякой порядочной кошке, мурлыкнула и по-кошачьи заласкалась, собрав в кулак все свое дружелюбие. Она завилась у ног мальчика и снова скрылась под лавкой, когда он, с трудом надев разбитые очки, наконец увидел ее сквозь пелену слез. В следующий момент растрепанная голова пятилетнего Гарри показалась сидящей внизу Минерве. Нагнувшись, он с подлинным детским любопытством смотрел на серебристую полосатую кошку, уставившуюся на него немигающим взглядом; прямоугольные отметины вокруг ее умных изумрудных глаз напомнили ему очки, которые надевал иногда дядя Вернон. Она вновь мурлыкнула, будто бы здороваясь. Гарри лишь хлюпнул носом и выпрямился; ссадины по-прежнему жутко щипало, а колени болели, — очевидно, будет синяк, — и он, не выдержав и забыв про странную кошку, опять тихонько захныкал. Недолго думая, Минерва вышла и села перед ним на дороге. Она внимательно оглядела его, убеждаясь в отсутствии чего серьезного, затем запрыгнула на лавку, легко стянула с него очки и стремглав растворилась где-то за живой изгородью. Гарри даже не успел осознать, что случилось, а когда сообразил, то, испугавшись, по-новой заплакал и беспомощно заозирался по сторонам: он никого не мог увидеть. И, похоже, никому не было никакого дела до того, что у маленького Гарри Поттера только что утащила очки какая-то кошка... Успокоиться не получалось. Но вдруг крохотный расплывчатый образ снова возник прямо перед ним. Мальчик опять вытер мокрые глаза и вгляделся: та самая кошка... Минерва подошла поближе и настойчиво сунула ему в грязную ладошку его очки, которые до этого осторожно держала за дужки в своих зубах. Он, шмыгая, оторопело взял их и, кое-как надев, обнаружил, пораженный, что они больше не сломаны. Тут анимаг неожиданно прыгнула к нему на лавку, и он вздрогнул. — П-привет… — совершенно невнятно пробормотал ей Гарри. МакГонагалл мурлыкнула еще раз, желая убедить, что настроена вполне дружелюбно, и тот опять удивленно встрепенулся и испуганно глянул на миссис Дурсль в другой части парка, словно почувствовал на себе ее колкий суровый взгляд. Представив, что его ждет дома, Гарри невольно осунулся, и его нижняя губа предательски задрожала. «Ну уж нет, хватит на сегодня слез, Гарри Поттер»! Стараясь отвлечь мальчика, кошка принялась ласкаться и виться у него под руками; кончиком хвоста она аккуратно смахнула оставшиеся слезинки с раскрасневшихся детских щек. И тут Гарри, немного поежившись как при щекотке, наконец, казалось, улыбнулся. Жмуря заплаканные глаза, он погладил ее сперва как-то неуверенно, словно боялся, что может спугнуть, а затем понял, что его потенциальный новый друг вовсе не собирается никуда убегать во второй раз или красть его очки. Минерва ткнулась своим кошачьим лбом ему под подбородок, прижав пушистые уши, чем окончательно его утешила. Маленький Гарри засмеялся и снова поежился. МакГонагалл мысленно вздохнула: от души будто отлегло. Этот застенчивый и тихий ребенок, с рождения оставшийся сиротой, совсем не заслуживал того отношения, которым одаривали его Дурсли: похоже было, что ему еще только предстояло натерпеться от них с лихвой... А пока один случайный день в его жизни, как она надеялась, стал, хоть и совсем немного, но все же лучше. И неважно, вспомнит ли Гарри об этом, когда подрастет. Изо всех сил Минерва, невзирая на то, что чувствовала себя довольно глупо, старалась быть похожей на самую обычную кошку и все оставшееся время, пока не вернулась миссис Дурсль и тщетно не попыталась ее прогнать, делала вид, будто безмерно увлечена предложенной мальчиком травинкой. Играя со своим будущим учителем, ничего не подозревающий Гарри ненадолго позабыл о слезах, о разбитых коленях, о Дадли и его товарищах. И даже о недовольной тетушке, которая обязательно выговорит ему сегодня не раз за порванные штанины, а дядя Вернон еще и отругает за то, что тот вдруг расскажет о кошке, починившей ему очки. ㅤ ㅤ