***
Наверно это было неправильно. Вольфганг был мальчишкой. Стояло знойное лето, кожа, казалось, плавилась под солнцем, ему неделю назад исполнилось тринадцать. У Вольфганга голова горячая, ноги несутся вперёд неё же, он нетерпеливый, вспыльчивый, яростный. Скорый на необдуманные решения, импульсивный и заявления всегда выдает громкие. Он глупец и оборванец, никакого образования и манер, всё его королевское наследие — волосы и лента матери. У него штаны дырявые, рубашки запачканы незнамо чем, а в голове ветер и самомнение раздутое до самых небес. Куда ему в короли? Единственные, кто его слушаются — кучка босяцких детишек, которые в нём нуждаются, как в воздухе. Без него не прожить. Он стреляет из лука точнее всех, воришка получше любого карманника и лазает по деревьям за яблоками в чужих садах. Вольфгангу всего-то тринадцать, обыкновенный мальчишка, слишком самоуверенный и импульсивный. Он сидит на подоконнике королевского дворца и кричит удаляющемуся мальчику, что станет королём. Выглядит это нелепо и отчаянно. Он всего лишь босяцкий мальчишка, куда ему в короли? Но синие глаза смотрят заинтересованно, с надеждой. Вольфганг почти слышит как крутятся шестерёнки у мальчика в мозгу, строя на необразованного оборванца грандиозные планы. Вольфганг в тот день надавал кучу обещаний, выпалил десятки громких слов и впоследствии, это стало единственным, что удержит его на троне. Вольфганг всегда был человеком слова, раз сказал — сделает. Но, если честно, он пока совершенно не представляет как. Зато очкастый мальчик с заинтригованым взглядом знает.***
Проходит 10 лет. За первые пять Вольфганг учится быть принцем, решать задачи по экономике, говорить на Арлатанском, плести заговоры и писать без ошибок через каждые три слова. То, чему остальные принцы учатся всю жизнь, он постигает экспресс-курсом под руководством Шин Су Хёка. Это было сложно, нервно, страшно и невероятно сложно. Но Вольфганг справился. И с Арлатанским, и с тушей короля, которому отрубил голову. Следующие пять лет он заново учится быть королём, потому что теории оказалось мучительно недостаточно. Его правление не было спокойным ни разу. Все эти пять лет головная боль — его несменный спутник. Вытаскивать королевство из ямы, в которую его загнал заботливый папаша, любовные хероугольники, заговоры против короны, покушения и ещё один, мать его, государственный переворот, устроенный Хайяном Хиллогриамским. Впоследствии прощеным. Вольфганг старался. Честно. Каждый день на протяжении пяти лет проводил бессонные ночи за документами, рассматривал жалобы крестьян и дворян, которые всегда хотели того, что причинит ущерб друг другу, вытаскивал это королевство ещё раз, после неудавшегося переворота, пил спасательный кофе и терпел все наискучнейшие приёмы. Стоически переносил все побочные эффекты бытия королём. Он сдержал все свои обещание. Сказанные сгоряча и осознанные, все какие успел дать своему очкастому министру, приближенным и подданным. Он поднял королевство с колен, подарил ему даже большую славу нежели раньше, обеспечил стабильность экономике на многие десятилетия вперёд, заключил союзы со всеми государствами, какие несли в себе потенциальную угрозу Голденрейнольд. Он сделал всё, что мог и даже больше. Он отдал этому королевству десять лет, все свои силы и знания, здоровые нервные клетки и сон. Всего себя. Пришла пора уходить. Вольфганг ведёт кончиками пальцев вдоль позолоченных стен, вбирает в себя их воспоминания и, вопреки всему, не чувствует сожаления. У него в венах клокочет ностальгия, в этих стенах прошла его юность, он пришел сюда мальчишкой тринадцати лет, а выходит — настоящим мужчиной. Он повстречал здесь немало хороших людей, успел впервые влюбиться и впервые разочароваться в любви. Он нашёл друзей и врагов, сторонников и недоброжелателей. Будет ли он скучать? Едва ли. Уж точно не по этим позолоченным стенам. Всех, кто ему дорог он забирает собой, в своём сердце и адресах, куда нужно слать письма. Его багаж — фамильное кольцо, кошель золота и воспоминания. Ни рубашки, ни ценных бумаг, он ведь начинает жизнь заново. Вольфганг хочет вернуться к своим ребятам, к тем, кто стал ему семьёй и опорой. Теперь уже их он будет поднимать с колен, устраивать этим бывшим босяцких детишкам жизнь, которую они заслуживают. Возможно, это в нём играет комплекс героя, но Вольфганг хочет им помочь. Его ждёт второй мир нелегалов, изнанка королевства. Он уедет за целых два моря, в его волосах будет ветер, меч срастётся с рукой, а эйфория сражения станет главенствующей эмоцией. Все как и хотел тот тринадцатилетний мальчишка, которым он вошёл сюда. Страна остаётся в надёжных руках человека, которого управлять ей учили с раннего детства. Второй принц, освободившись от влияния отца и животного страха перед ним же, оказался вполне хорошим человеком. А правителем так ещё лучшим. Он умён, хитёр, Арлатанские слова всегда ставит в правильное время и складывает семизначные числа в уме. Иногда кажется, что в этом он лучше даже Шин Су Хёка, на минуточку, министра финансов. Но всё это не имело бы значения, если бы он был плохим человеком. Но Вольфганг видит — второй принц не то, кем он его считал. На самом деле взгляд его не холодный, а скованный, ошеломляюще тёплый при виде своей белокурой жены и сына — златоглазого и златоволосого. Он его самая большая гордость, и Вольфганг знает — дело не в цвете волос или глаз. Около главных ворот его ожидают трое. Двое, чтобы попрощаться, один, чтобы указать ему путь в новой жизни. Сиз при виде своего уже-не-короля улыбается, немного грустно, но понимающе. Герцог закатил ему нехилый скандал, когда узнал о намерениях безрассудного правителя. В тот день летели вазы, и крик бил по барабанным перепонкам. — Вы ведь знаете, что можете остаться? Даже не будучи королём,—Сиз просто не мог не попытаться. Вольфганг улыбается, кладя руку ему на плечо. — Конечно, знаю. Но сейчас пришло время мне найти свой путь. Улыбка Сиза дрожит, он стискивает плечи Вольфганга ладонями и смотрит в упор, пытаясь заглянуть тому за глаза. — Вы всегда может вернуться. — Ты. Сиз недоумённо хлопает глазами. — Что? — Мы теперь равны. Поэтому никаких "выканий", Сиз. С этого момента можешь выписывать мне нагоняи, не заботясь о формулировке. Черноглазый фыркает, заходясь от смеха. — Кто о чём,— он улыбается, теперь уже снова печально. В глаз те самые искорки тепла. Вольфгангу немного страшно переводить взгляд на рядом стоящего человека. Ему не хочется прощаться. Шин бы не уехал с ним. Ни за что на свете. Он предан этому королевству, которые однажды так полюбил его отец, он будет хранить свой пост до самой смерти, наверно. В одном Вольфганг уверен — Шин повидает немало королей, прежде чем перестанет быть министром финансов. У Шина в глазах отрешённость, идеально маскирующая грусть. Вольфганг знает — он эту ночь проплакал, а прошлую проговорил с ним до самого утра. За стёклами занимался рассвет, сонный уют витал между ними, выпивка на столе и грустные взгляды, всё понимающие. Сегодня не будет никаких слов и увещеваний, они попрощались позавчера, под стук рюмок и тихий стрёкот ночи. Все слова уже сказаны. Вольфганг с улыбкой ведёт ладонью по его щеке, поглаживая пальцами основание челюсти. Шин инстинктивно ластится к руке, мгновенно краснея кончиками ушей. — Ты ведь знаешь, что это не прощание. Вольфганг вернётся однажды. Просто пройдётся по старым улочкам, воскресит воспоминания, касаясь пальцами стен, в день, когда он вернётся домой, Шин будет там. Ждать за углом, на их месте там, где раньше был тайник его детских воспоминаний. Он почувствует. Вольфганг верит — сквозь все года и расстояния. Шин улыбается грустно, смотрит своими глазами в его, и Вольфганг видит в них отражение своих мыслей. — Конечно. И добавляет шёпотом: — Возвращайтесь скорей. У Вольфганга под кожей — чистая нежность, она переполняет его изнутри, он подаётся вперёд, заключая Хёка в объятья. — Дождись меня, ладно? Я вернусь. Ему тихо угукают в плечо, сжимая в ответ не менее крепко. Вольфганг отстраняется, поправляет прядь синих волос и отворачивается, устремляясь прочь. Перед ним — фиолетовый закат догорает, и он находит это невероятно ироничным. Лопатки жгут два пристальных взгляда, до тех пор, пока он не скрывается за горизонтом. Вольфганг позволяет себе обернуться лишь раз, ужаленным взглядом замечая блестящую слезу на бледной щеке, и чересчур грустный взгляд фиалковых глаз. Он запрещает себе смотреть назад. Перед ним расстилается необъятный горизонт, тысячи возможностей, открыты все двери. Догорает закат. Впереди маячила новая жизнь.