Mornings Like These

      Едва первые трели птичьих голосов наполняют землю, Сун Лань скатывается со своей постели и без промедления высовывается на улицу, ныряя в предрассветную негу свежести. Это утро само по себе прекрасно: капли росы все еще переливаются в сумерках, будто зависшие в воздухе бриллианты, а небо расцветает оттенками то иссиня-голубого, то пастельно-желтого.       На фоне постепенно блекнущих звезд вдруг вырисовывается Синчэнь — с корзиной репы в руках, конечно же — и улыбается.       — Цзычэнь, — приветствует мягко. — Доброе утро.       Очевидно, именно в таких вещах и кроется умиротворение.       Жизнь в городе И, как довольно быстро выяснил для себя Сун Лань, оказывается наполненной самыми разными повседневными заботами. Изо дня в день они четверо выполняют определенного рода негласные обязанности, облегчающие им сосуществование и помогающие скоротать время — так, к примеру, этим утром А-Цин резво убегает куда-то играть, позволяя остальным заняться более скучной работой и не путаясь у них под ногами. Сяо Синчэнь сидит на крыльце и, тихонько намурлыкивая незатейливый мотив, вслепую сортирует овощи по корзинам. Окинув его взглядом, Сун Лань торопится на кухню, чтобы вскипятить воды для чая, и все вроде бы идет замечательно, но стоит ему вернуться, как это восхитительное своей тишиной утро мгновенно превращается в неугомонную, вездесущую и болтливую катастрофу. Настроение тут же стремительно опускается вниз.       — Даочжан! — весело окликает Сяо Синчэня этот мелкий засранец. Он крутится вокруг его локтя с длинным стебельком травы в руке, задевая то ладонь, то плечо, и дурашливо фыркает. — Как же ты сможешь правильно рассортировать это все без глаз-то? Пускай этим займется даочжан Сун, а мы с тобой…давай делать что-то другое!       — А-Ян, — Сяо Синчэнь улыбается в ответ и почти незаметно его упрекает: — Хватит баловаться, лучше помоги мне рассортировать эти овощи.       Сюэ Ян корчит недовольное лицо, но, спустя мгновение, послушно садится рядом, издавая звук нарочитого отвращения, словно его, как минимум, в дерьме копаться заставили. Стоя в дверном проеме, Сун Лань без труда наблюдает за тем, насколько слажено и легко они выполняют эту работу — перебирают овощи, моют их и чистят — как-то интуитивно чувствуя движения друг друга.       А-Ян.       Ему все еще кажется странным то, как быстро и безболезненно Сяо Синчэнь привык к присутствию в их жизни этого мальчишки — хотя с другой стороны, они ведь и до этого годами жили под одной крышей, так что ничего удивительного. Сун Лань безбожно опоздал со своими недо-претензиями. Он поджимает губы и, прежде чем подойти ближе, оставляет вскипевший чайник возле Сяо Синчэня, мягко опуская руку ему на плечо:       — Пожалуй, пойду нарублю дров.       — Хорошо, — буднично кивает Синчэнь.       — Я заварил чай, — добавляет Сун Лань, — Он вот здесь, возле твоего локтя. Не задень, ладно?       — Спасибо, Цзычэнь, — Синчэнь улыбается в ответ то ли виновато, то ли смущенно, и это отзывается иголкой где-то под ребрами. На долю секунды, но все равно отзывается.       Сун Лань нехотя убирает руку с чужого плеча и, оставив их вдвоем, уходит на задний двор колоть дрова и заодно собраться с мыслями. Удар за ударом — полено раскалывается начетверо или надвое, или снова начетверо… Удар за ударом. Постепенно он привыкает к размеренным взмахам топора и следующей за ними сборке поленьев в корзину, неторопливо и безэмоционально обдумывая сложившуюся ситуацию.       Безусловно, нет нужды говорить о том, что месяц назад, когда он впервые снова увидел Синчэня и обнаружил, к т о составлял ему компанию целых три года — Сун Лань пришел в ужас. В ужас и отчаяние от мыслей о том, что еще могло произойти с… Синчэнь же, не смотря на первоначальную растерянность, торопливо обернулся и на одном дыхании поручился за Сюэ Яна, вскинув руку, чтобы предупредить взмах меча.       Подумать только: чертов Сюэ Ян!       — Ненавистью ненависть не уничтожить, Цзычэнь, — произнес он тогда, вот так просто и безыскусно, без всех этих философских подоплек. — Дай ему шанс.       Ненависть ненавистью…       Обсудив все за и против, Цзычэнь и Синчэнь все же пришли к согласию, приняв решение оставить мальчишку при себе — на случай, если в нем опять проявится что-то настораживающее, агрессивное и неконтролируемое, неизменно ведущее обратно на Темный путь. Держи друга близко, а врага — еще ближе.       Цзычэнь согласился понаблюдать за его прогрессом — и о, видят небеса, он наблюдал.       Две недели спустя они втроем отправляются на ночную охоту — и это, внезапно, выходит так восхитительно хорошо, что по возвращению они, возбужденные столь яркой победой, вдруг оказываются в одной постели. Сун Лань до сих пор понятия не имеет, как так происходит, но это происходит со всеми вытекающими, а после…       А после они ничего не обсуждают. Даже не пытаются заговорить об этом — словно и не было ничего.       Сун Лань не может выгнать прочь мысли о произошедшем, равно как и не может заставить себя открыть рот, чтобы первым нарушить негласный запрет на подобный разговор.       Он все никак не может понять, кто же они теперь друг для друга — и это его чертовски беспокоит.       Когда он, наконец, заканчивает с дровами и возвращается обратно, Синчэнь и Сюэ Ян сидят на крыльце так близко друг к другу, что почти соприкасаются головами, а спустя мгновение Сюэ Ян вскакивает с восхищенным, граничащим с истерикой (у него такое случается часто, словно он не умеет смеяться иначе) хохотом.       — Ты вытащил короткую, даочжан! — обличающе выкрикивает он, размахивая перед собой соломинкой. — Похоже, именно тебе сегодня тащиться на рынок!       — Опять? — переспрашивает Синчэнь, всем своим видом демонстрируя почти искреннее огорчение. — Скорее уж, похоже на то, что я самый невезучий человек в мире!       Соломинка, зажатая меж его большим и указательным пальцами, тонкая и длинная. Невооруженным глазом видно, что она откровенно длиннее той, что в руке у Сюэ Яна.       Сун Лань крепко сжимает зубы, чувствуя, как гнев растекается по венам, и как от этого раздуваются его ноздри, потому что Синчэнь не сопротивляется (никогда, собственно, не сопротивляется этому капризному выблядку), он встает, принимая свою судьбу, и конечно же намеревается выполнять чужую работу. Сун Лань почти выплескивает наружу свое возмущение, но стоит только даочжану сделать шаг ко входу в дом, как Сюэ Ян тут же хватает его за рукав, останавливая:       — Постой, ну! Я же тебя обманул! Снова обманул! — произносит он, все еще смеясь, будто провернул самый удачную шутку в мире. — Я просто пользуюсь тем, что ты ничего не видишь. Даочжан, ты и правда такой доверчивый!       Сун Ланю отчаянно хочется вынуть свой меч прямо сейчас, сразиться с ним, не давая ни форы, ни жалости, врезать кулаком прямо в это смазливое, наглое лицо, или хотя бы вжать мелкого засранца в землю, придавив сверху ногой… Ему отчаянно хочется, но он не делает ничего.       — Так и есть, — соглашается Синчэнь, кивая как-то неловко и пристыжено, но Сун Лань не понимает: это из-за слепоты, или из-за того, что тот не смог раскусить обман мальчишки. — Я и правда такой.       — Сейчас я возьму кошелек, — говорит Сюэ Ян примирительно, — и схожу на базар, куплю то мясо, ну…которое ты говорил.       Едва поднявшись на ноги, он улавливает взглядом присутствие Цзычэня, и его теплая снисходительная улыбка тут же превращается в кривую ухмылку.       — Даочжан Сун, — это приветствие звучит откровенно насмешливо.       — О, Цзычэнь! — восторженно окликает его и Синчэнь. — Ты принес дров?       — Да… Да, я принес.       Сюэ Ян проходит мимо, совершенно не выказывая озабоченности его колючим взглядом, но Сун Лань все равно продолжает смотреть ему вслед, по-прежнему кипя от злости. Эта злость граничит с яростью, бурлит на самой поверхности, клокочет, почти разрывая изнутри, не имея возможности выбраться наружу.       — Синчэнь, — наконец, произносит он, — я пойду с ним.       Синчэнь, конечно же, многозначительно молчит, будто бы всерьез размышляя о целесообразности такого поступка, а затем дает согласие:       — Если считаешь нужным.       Оставив корзину с поленьями, Сун Лань идет следом за мальчишкой в дом — настигнуть его легко: тот ковыряется в своем углу, выуживая кошелек откуда-то из-под подушки.       — А, даочжан Сун, — в его устах этот звание, нарочито-вежливое, почему-то звучит порочно и гадко. — Что привело тебя сюда? Неужели что-то…потерял?       Этот надменный тон смывает последние остатки терпения, Сун Лань молча хватает его запястья и мощным толчком вжимает спиной в стену, но ублюдок и бровью не ведет.       — Как грубо, даочжан Сун, — выдыхает он, кривовато ухмыляясь. — Сначала идешь за мной в спальню, а затем хватаешь меня вот так… что же подумают люди, а?       Сун Лань далеко не так наивен, как Синчэнь, он отметает эти поверхностные провокации на раз, лишь сильнее вжимая мальчишку в стену:       — Пользоваться слепотой хорошего человека… — цедит он едва слышно. — У тебя что, совсем нет совести, стыда или хотя бы элементарного чувства правильного и неправильного, а?       — Слепота даочжана…похоже, это твое больное место, м? — тут же отмечает Сюэ Ян, приподнимая брови и делает вид, что размышляет вслух: — Возможно ли, что даочжан Сун все еще испытывает чувство вины за некоторые события в прошлом, приведшие к столь плачевным последствиям?       Нежелательные воспоминания вынуждают Сун Ланя отпрянуть — но всего на мгновение — а затем он, собравшись силами, толкает Сюэ Яна в стену еще ощутимее — и на этот раз тот все же издает рваный выдох.       — По-прежнему груб… — откровенно насмехается мальчишка. — Даочжан Сун, такой святой и праведный на людях, кто бы знал, что ты такой грубый в спальне, а?       — Ты ни капли не сожалеешь о том, что сделал с его глазами, — отрывисто цедит Сун Лань. — Это твоя вина.       — Моя? — переспрашивает Сюэ Ян наигранно-изумленно и тут же снова смеется. — О, даочжан Сун! Это не я ослепил его. Даочжан Синчэнь отдал свои глаза добровольно, тебе, между прочим, отдал. Так что, разве это не ты виноват в его слепоте, м?       — Ты… — правда, такая бесстыжая, наглая и надменная, пляшет в черных глазах напротив, и Сун Лань не в силах сдержать этот стыд, обличенный в гнев. Его кулак взмывает в воздух еще раньше, чем он успевает сообразить и остановиться, но секундного замешательства хватает, чтоб чертов ублюдок нанес свой удар первым. Сун Лань достаточно тренирован, чтоб перехватить его в последний момент и отшвырнуть прямо на стол, стоящий аккурат посреди комнаты. Он наклоняет его вниз, укладывая грудью на деревянную поверхность, заламывает ему руки, тут же упираясь локтем в спину, не позволяя выровняться.       — Хотел поебаться — мог бы просто сказать, — все так же насмешливо, но уже как-то смазанно из-за сбившегося дыхания произносит Сюэ Ян.       — Заткнись! — возмущенно шикает Сун Лань. — Какого хрена тебе нужно от Синчэня, а? Он считает, ты изменился, да вот только я так не думаю. К черту, в чем смысл всего этого спектакля, а?       — Забавно… ты считаешь меня чокнутым, но той ночью, когда мы оказались в одной постели, ты же так хотел… А! — его голос срывается на сиплый вскрик.       — Заткнись, — Сун Лань ввинчивает локоть меж чужих лопаток, вырывая болезненный стон, чтобы хоть как-то прервать поток этих слов, но, похоже, ублюдок от этого лишь сильнее распаляется.       — Ты так сильно его хочешь, даочжан Сун, — Сюэ Ян замолкает лишь на миг, чтобы снова заговорить и на этот раз о другом, более постыдном. — Он слепой, но я видел, все видел. Стоило ему только прикоснуться, и ты растаял как блядский снег на разгоряченной коже. Той ночью тебе не удалось ему присунуть, да? Сожалеешь об этом, скажи мне, м? Ты ведь хотел его выебать той ночью, хотел ведь…       — Не смей так говорить о Синчэне! — рявкает Сун Лань, старательно пытаясь подавить в себе эти воспоминания, но этот ядовитый голос проникает повсюду, травит плоть и кровь.       — Ты помнишь, как он стонал, когда мы прикасались к нему поверх ткани одежд? — Сюэ Ян все так же продолжает насмехаться. — Ты же хотел сорвать с него те испачканные нижние штаны, да, ведь? Потому что я очень хотел, даочжан Сун, и знаешь что? Единственная разница между нами двумя по отношению к нему в том, что я говорю правду, а ты лжешь.       — Заткнись! — рычит Сун Лань, наотмашь бьет ладонью куда-то по нижней части его тела, но они оба находятся под таким углом, что удар прилетает аккурат на чужую ягодицу. Мальчишка дергается, хватая ртом воздух, и тут же подозрительно затихает.       Эта тишина длится недолго — Сюэ Ян не умеет молчать, поэтому начинает смеяться. Он смеется так сильно, что почти выворачивается из своего положения, так что Сун Лань вынужден покрепче перехватить его запястья.       — Я недооценивал тебя, даочжан Сун… — безумно хихикает он куда-то в стол, трется об него лбом и снова поворачивает голову, укладываясь на шершавую поверхность щекой. — О, я ведь и правда тебя недооценивал.       — Да заткнись же ты! — вновь и вновь беспомощно повторяет Сун Лань, совершенно не представляя, как его угомонить, если даже в такой позе он умудряется насмехаться. — Закрой рот!       — Даочжан Сун… — Сюэ Ян по-прежнему смеется, даже не пытаясь смолкнуть — Ты изображаешь праведника, все твердишь, что избавился от мирских желаний и сует, что тебе чужды земные потребности…но, если это так, то что же тогда упирается в мою задницу сейчас, м?       Едва не задохнувшись от стыда, Сун Лань тут же отводит собственные бедра назад, но Сюэ Ян смеется лишь громче, вскидывая голову, содрогаясь всем телом — вызывающе, дерзко:       — Да выеби ты уже меня наконец, трус несчастный!       Эта откровенная дерзость, словно огонь в свече, сжигает фитиль благочестия за несколько мгновений. По крайней мере, Сун Лань медлит именно столько, снова с силой вжимаясь пахом в чужие крепкие ягодицы, прежде чем, с диким рычанием, сорвать пояс штанов Сюэ Яна и задрать подол его ханьфу куда-то ему же на спину.       — Да, вот так… — вызывающе и как-то зло шипит Сюэ Ян, наблюдая за тем, как даочжан тянется к лампе и торопливо макает пальцы в масло. — Ты думаешь, что намного лучше меня, но на самом деле просто хочешь вставить свой член в…ах!       Рукоять Цзян-Цзая ребристая, несколько выпуклая на конце, но в остальном — предельно гладкая и ровная. Бронзовое навершие блестит маслом, когда Сун Лань вжимает его меж ягодиц Сюэ Яна, и тот вскрикивает снова, как только оно начинает раскрывать под себя тугие стенки заднего прохода. Он с трудом немного шире разводит ноги, чтобы сделать свою позицию более устойчивой, а проникновение — менее болезненным, но едва ли это срабатывает. Когда Сун Лань резким движением проталкивает меч внутрь, он инстинктивно пытается сжать ягодицы, словно надеется уйти от этого ощущения, но тут же сам упрямо двигается навстречу.       Сун Лань вдруг вспоминает, что в прошлый (и единственный) их раз вместе, они прикасались друг к другу только поверх одежды, означает ли это, что…       — Ты что, никогда ничего не принимал в себя? — насмешливо спрашивает он у мальчишки, надеясь хотя бы сейчас смутить его, но тот не медлит с ответом, парирует так, словно прочитал его мысли еще до того, как они были произнесены вслух:       — А ты что, никогда никого не трахал? Не знаешь, как членом пользоваться?       Сун Лань тут же наказывает его за эту дерзость, ввинчивая рукоять резко и глубоко, вырывая этим отчаянный вскрик. Сюэ Ян вжимается лбом в стол, стараясь немного отдышаться, потому что кажется, он чувствует каждый выступ на этой блядской рукояти, каждый изгиб и каждую сраную линию. Он почти находится с ответом, когда вдруг слышит тихий скрип приоткрывшейся двери.       — Цзычэнь? — голос Синчэня звучит несколько обеспокоено, но все так же мягко. — А-Ян?       Они оба, не сговариваясь, как-то разом замирают на месте, а Синчэнь чуть медлит, прежде чем снова заговорить.       — Вас долго не было, — произносит обеспокоено. — Что вы двое здесь делаете?       Сун Лань еще никогда так не радовался слепоте Сяо Синчэня: он просто не мог их увидеть.       — Выяснилось, что… — Сюэ Ян нарушает тишину первым. — У нас меньше денег, чем мне казалось.       — Мы пытаемся подсчитать траты за прошлый месяц, — облегченно добавляет Сун Лань.       Сяо Синчэнь молчит совсем недолго. — Вот как, — он открывает дверь шире и делает шаг внутрь. — Тогда я, пожалуй, присоединюсь к вам, пока вы считаете. — Он безмятежно улыбается уголками губ, как умеет только он. — Помочь не смогу, я ведь не вижу, так что в моих силах вам предложить лишь мое скромное общество…       Все, что им остается — в ужасе наблюдать за тем, как Синчэнь легко пересекает комнату и садится за стол — аккурат за тот стол, на котором распластан Сюэ Ян. Он неспешно нагревает огненным талисманом чайник, на этом же злосчастном столе, пока Сун Лан пытается поскорей вытащить рукоять Цзян-Цзая — та при малейшем движении издает совершенно неподобающий громкий и влажный звук, так что Сюэ Ян поспешно перехватывает его за запястье, останавливая. Они вдвоем, не сговариваясь, смотрят на даочжана, пытаясь понять, услышал ли он что-либо или нет, но тот невозмутимо наливает себе чай, прежде чем повернуться в их сторону.       — Прошу, продолжайте, — он изящно взмахивает свободной кистью руки, в подтверждение своих слов, и кивает. — Не стоит позволять моему присутствию прерывать ваше занятие.       Спустя несколько секунд тишины Сюэ Ян осторожно поворачивает голову, чтобы встретиться взглядом с глазами Цзычэня, и в этот момент они как никогда ранее солидарны в своих мыслях: Синчэню ни за что нельзя позволить узнать об этом.       — На этой неделе… — выдыхает Сюэ Ян, все еще прижимаясь щекой к столу, — мы…потратили десять таэлей на мясо и два на овощи.       — Мгм, — коротко соглашается Сун Лань.       — На прошлой неделе, — продолжает считать Сюэ Ян, так и не поднимая головы, — Мы трижды ходили на базар. Я ходил дважды и еще раз…ты.       — Мгм, — рассеяно повторяет Сун Лань, окидывая комнату взглядом в тщетных попытках найти хоть что-то, что поможет им выкрутиться из сложившейся ситуации. Сюэ Ян тяжело выдыхает, позволяя себе едва слышно стукнуться лбом о поверхность стола. Сун Лань непонимающе сводит к переносице брови, удивленный такой реакцией, а затем, вдруг, понимает: похоже, этому маленькому ублюдку нравится происходящее, он сам едва заметно насаживается на рукоять Цзян-Цзая. Возмущенный Сун Лань рывком толкает его локтем в спину, но вместо того, чтобы утихомирить — это лишь вырывает из него неконтролируемый стон.       Они снова испуганно замирают, медленно поднимая головы на Синчэня — тот неторопливо подносит чашку к своим губам и деликатно потягивает из нее горячий напиток. Все выглядит так, словно бы он и правда ничего не заметил, да вот только как такое можно не…       Снаружи раздаются торопливые шаги — через весь двор, огибают постамент с заготовкой гроба, затем по крыльцу и направляются прямо к двери.       — Даочжан? — голос А-Цин звучит растеряно и озадачено. — Даочжан, вы что все, внутри что ли? А почему я не могу открыть дверь, а?       У Сун Ланя перехватывает дыхание, когда он, стремительно обернувшись через плечо, вдруг впервые замечает печать.       Печать, намертво запершую входную дверь, которую, оказывается, поставил…       — А-Ян и даочжан Сун отправились на базар, я же… — несколько прохладно нарушает неловкую, затянувшуюся тишину Сяо Синчэнь, — Сейчас совершаю омовение. Не могла бы ты пойти поиграть сама, а я, когда закончу здесь, непременно к тебе присоединюсь.       — Конечно, даочжан! — ее звонкий голос лучится энтузиазмом, и в нем нет ни капли сомнения в его словах, — Не торопись, наслаждайся купанием!       Половицы снаружи поскрипывают под ее бодрыми удаляющимися прочь шагами, а они, все трое, просто стоят вот так, в этой неловкой тишине, будто причудливая композиция из неуклюжих статуй.       Спустя мгновение, Синчэнь выдыхает смешок и, доливая себе чая в чашку, спокойно произносит:       — Что ж, А-Ян, — его голос безмятежен и мягок, словно бы ничего и не произошло. — А теперь расскажи мне, что с тобой делает Цзычэнь прямо сейчас.       Неудача.       Вот так неудача. Как так вышло, что он оказался в такой унизительной позиции, а? С этим сраным ублюдком Сун Ланем сзади и рукоятью собственного меча внутри — а теперь еще и этот… Сяо Синчэнь уселся прямо перед его носом и так безразлично попивает свой сраный чай, словно ничего и не происходит.       Да что же это.       Сюэ Ян шумно вдыхает, позволяя себе уже не скрываясь обреченно уронить голову лбом прямо в поверхность стола, сдаваясь.       — Он…вставляет в меня Цзян-Цзай. Рукоять, — вместе с этими словами на выдохе срывается привычный смешок.       — Оу, — голос Сяо Синчэня вовсе не звучит удивленно (вот же говнюк). — И как Цзян-Цзай чувствуется внутри?       Сюэ Ян прикусывает нижнюю губу, зажмурившись, медлит, собираясь с мыслями, затем коротко отмечает вслух:       — Большой.       И Сяо Синчэнь, этот полноценный ублюдок, смеется.       — Цзычэнь гораздо больше рукояти твоего меча, — урчит он на грани слышимости, все так же неуловимо улыбаясь. — Я ощутил это сквозь его одежды той ночью. А-Ян, как ты собираешься принять в себя Цзычэня, если уже сейчас пытаешься бороться с Цзян-Цзаем?       Эти слова звучат так горячо и порочно, что Сюэ Ян беспомощно скребется пальцами о деревянную поверхность стола, сжимая их в дрожащий кулак.       — С чего ты…с чего ты взял, что я позволю ему? — ядовито фыркает он.       Сяо Синчэнь ставит чашку с глухим стуком прямо перед лицом Сюэ Яна, и тот проводит взглядом от этой руки вверх до чужого лица.       — Вот как? — как-то притворно разочаровано тянет Сяо Синчэнь. — Надо же, а я надеялся, что мы с Цзычэнем сможем взять тебя вдвоем… Но раз ты не готов, ничего страшного: можем заняться другими делами.       Сначала он слышит, как за его спиной судорожно вдыхает Сун Лань — точно так, как и он сам всего мгновение назад — и тут же вскрикивает, когда Сун Лань рывком вытаскивает из него рукоять меча.       А затем чувствует, как нечто большое и скользкое толкается в отверстие его заднего прохода. Нечто очень большое.       — Это, бля, что… — жалобно взвивается Сюэ Ян. — Твой кулак, что ли?!       Сяо Синчэнь смеется — снова.       — Хватит паясничать, — отрывисто прерывает Сун Лань и, не смотря на то, что его голос на первый взгляд кажется ровным, в нем все равно проскальзывает какое-то непривычное… беспокойство, что ли? — Ты же только что хотел этого, так в чем дело? Чего скулишь, м?       О, он хотел, конечно же, да — он хотел. Но это было ДО того, как он понял, что у сраного Сун Ланя третья нога вместо члена! Сэю Ян сжимает челюсти, стараясь расслабиться, и снова со стоном ложится на стол щекой, растягиваясь поперек, прогибаясь в пояснице.       — Тогда давай…быстрей.       Головка неоправданно большого члена Сун Ланя начинает проталкиваться сквозь ослабленное мечом кольцо мышц — Сюэ Ян захлебывается собственным вдохом, жмурится, отчетливо ощущая, как расходятся стенки заднего прохода под натиском чужой плоти — шире-шире-шире, еще шире. Наконец головка проскальзывает внутрь и Сюэ Ян вскакивает, опираясь на локти, словно бы так должно стать легче, дергается, всхлипывая, и тут же глушит все звуки усилием воли.       — Скажи мне, что он делает с тобой теперь? — все так же ровно интересуется Сяо Синчэнь и Сюэ Ян рвано отвечает почти сразу:       — Он…вставляет свой член.       — И как он чувствуется внутри?       Сюэ Ян скрипит зубами, сжимая их так сильно, как только может. Он чувствует каждый миллиметр этого члена, медленно, но неотвратимо пронзающего его тело.       — Большой, — наконец признает он и торопливо добавляет: — Он…очень большой.       И длинный.       Длинный достаточно, чтоб Сюэ Яну пришлось еще шире развести ноги в стороны, отчаянно хватаясь за края стола. Длинный достаточно, чтобы казалось, будто он проникает так глубоко, что способен задеть сердце.       Сун Лань не останавливается — все так же неумолимо движется вперед: глубже и глубже. Сюэ Ян кряхтит, крепко сжимает кулаки до побелевших ногтей, сцепляет зубы и усилием воли заталкивает крики обратно в глотку.       Сун Лань не останавливается.       В конце-концов, Сюэ Ян не выдерживает — не может — он сдается, тяжело дыша, дергается по столу, пытаясь в него вжаться.       — Слишком глубоко… — возражает тихо и рвано.       Сун Лань на мгновение замирает, прежде чем начать вынимать член, позволяя Сюэ Яну облегченно выдохнуть, а затем…       Он толкается обратно — бесцеремонно и сильно. Чай из чашки Сяо Синчэня проливается на его руку, но он этого почти не чувствует, открыв рот в беззвучном вскрике. Сун Лань такой большой, что его член даже не помещается полностью, но он снова отводит бедра назад, вынимая его — и тут же входит снова так резко, что содрогается стол.       — Глубоко! — Сюэ Ян всхлипывает, задыхаясь от этой тесноты, но Сун Лань будто и не слышит вовсе, толкается раз за разом, не давая ему и секунды передышки.       — Ай! А! — Сюэ Ян вскрикивает, не в силах сдерживаться, скребет ногтями по столу, опрокидывая пустую чашку, когда Сун Лань начинает брать его часто и рвано. Чужой член ощущается словно таран — огромный и грубо заточенный — достигающий самой души и упорно выбивающий ее из тела.       Он не сразу понимает, что при каждом толчке издает несдержанные жалобные стоны, но заткнуть себя уже не может, поэтому лишь сильнее жмурится, заливаясь лихорадочным румянцем. В какой-то момент член Сун Ланя начинает задевать нечто сокровенное, неебически чувствительное и Сюэ Ян не может избежать этих прикосновений. Он не может спрятать то, что и так спрятано внутри, так что он лишь беспомощно содрогается, окунаясь в глазурь из жара и похоти, каждый раз, когда тот трется своей плотью об это место.       — Скажи мне, — снова вкрадчиво спрашивает Сяо Синчэнь, — Что он делает с тобой?       — Трахает меня, — всхлипывает Сюэ Ян.       — Тебе хорошо?       Вместо ответа Сюэ Ян просто жалобно скулит и, пока он задыхается от ощущений, Сяо Синчэнь все так же держит на лице обманчиво ласковую улыбку.       — На самом деле, я никогда не испытывал этого сам, — мягко произносит он. — Мне правда любопытно узнать, на что это похоже.        — Он…трогает…там. Задевает внутри там…       — Что он трогает? — Сяо Синчэнь любознательно склоняет голову набок, будто бы издеваясь своим равнодушием, и Сюэ Ян отчаянно громко стонет:       — Не знаю! Я не…не знаю. Просто…прикасается к чему-то там, внутри и…       — И что ты ощущаешь, когда он прикасается там?       Сюэ Ян прячет свое смущение, упираясь лбом в стол, и многозначительно молчит, продолжая подрагивать в ритм толчкам. Сун Лань произвольно оглаживает его бока и спину ладонями, стараясь успокоить.       — Хватит его дразнить, — лениво упрекает он Синчэня, и тот смеется в ответ:       — А я разве его дразню, Цзычэнь? — добродушно уточняет он, будто и правда не понимает, но Сун Лань ничего не говорит в ответ, отказываясь играть в эти словесные игры, и Сяо Синчэнь, все так же улыбаясь, коротко требует: — На кровать, лицом ко мне.       Прежде чем Сюэ Ян успевает осознать происходящее, Сун Лань подхватывает его, перетаскивая к кровати, и усаживает себе на колени, вынуждая снова принять в себя член — кажется, еще глубже, чем раньше. Сюэ Ян вскрикивает и пытается устроиться так, чтобы упереться хотя бы стопами в кровать, широко разведя ноги, чтобы вернуть себе хоть немного контроля. Он слегка приподнимается, облегченно выдыхая, когда член внутри уже не чувствуется так небезопасно глубоко.       — Лучше? — урчит Сун Лань, придерживая его на месте.       — Да пошел ты! — огрызается мальчишка, нахмурившись, хватает воздух мелкими глотками, поверхностно и, чуть помедлив, добавляет: — И ты тоже пошел нахуй, Сяо Синчэнь!       Сун Лань насмешливо фыркает, а его руки торопливо оттягивают пояс на талии Сюэ Яна и тот почти сразу соображает, чего от него хотят: он сбрасывает с себя штаны, бесполезной тряпкой болтающиеся на одной лодыжке, и позволяет Сун Ланю распахнуть его ханьфу, обнажая торс на всеобщее обозрение.       Сун Лань едва ощутимо прикасается пальцами к его ребрам, а затем начинает двигаться внутри — и в голове у Сюэ Яна будто кто-то гасит лампу. Становится так пусто и так хорошо — он как-то отстраненно ловит эхо собственных бесстыжих стонов, гуляющих по комнате, когда чужой член ритмично трется об уязвимое место внутри, медленно приближая его к помутнению рассудка. Сяо Синчэнь внезапно протягивает руку к его груди, но она словно бы случайно соскальзывает с намеченной цели, прижимаясь к низу живота.       Этого хватает, чтобы удовольствие взорвалось ярким светом под крепко сжатыми веками.       — Сяо… Синчэнь! — Сюэ Ян выкрикивает его имя хрипло и отчаянно, кончает так сильно и долго, словно никогда до этого не получал удовольствия. Оргазм разрывает его с такой силой, с которой вода на стремительных порогах реки рвется вперед — и это так охуенно, что даже страшно. — Даочжан!..       Сун Лань перехватывает его за запястья, крепко прижимает их обеими руками к его же груди, обнимая, и это действие, внезапно, вызывает ощущение безопасности и доверия. Тем временем, Сяо Синчэнь устраивается на кровати меж его ног и ласково оглаживает бедро — дрожь Сюэ Яна медленно затихает вместе с угасающим оргазмом, так что он откидывается на крепкую грудь Сун Ланя, стараясь отдышаться. Рука на его бедре продолжает успокаивающе поглаживать, постепенно соскальзывая на внутреннюю часть. Сюэ Ян непроизвольно дергается, когда Сяо Синчэнь вдруг прижимает ею его член, пачкая в семени, растекшемся на его животе и, измазав собственные пальцы в этой естественной смазке, опускается вниз, медленными круговыми движениями растирая ее. Его бедра тут же вздрагивают от этих легких прикосновений, он весь слишком чувствительный после оргазма, так что приходится накрепко сжать челюсти, чтобы не вскрикивать.       — Будет слишком — скажи, и я перестану.       — Я справлюсь, — затравленно ворчит Сюэ Ян. — Кем ты, блядь, меня считаешь, а?       Сяо Синчэнь коротко смеется, обхватывая пальцами под уздечкой и потирая большим пальцем чувствительную головку.       — Как скажешь, — говорит он едва слышно.       Сун Лань дает ему всего несколько минут прийти в себя, а затем его бедра снова начинают приподниматься в движении, срывая и его собственное дыхание на мелкие поверхностные вдохи.       — Как он внутри, Цзычэнь? — интересуется Сяо Синчэнь будничным тоном.       — Хорошо, — выдыхает тот. — Тесно. Сжимает меня.       — Тогда двигайся жестче, Цзычэнь, — Синчэнь настаивает, все так же улыбаясь. — Поцелуй его.       Сун Лань послушно тычется носом в шею Сюэ Яна, неторопливо выцеловывая его под ухом, пока тот не поворачивает голову. Они целуются медленно и влажно, широко открывая рты навстречу друг другу. Сэю Яну много не нужно — он снова крупно дрожит, изливаясь себе на живот — на этот раз рука Сяо Синчэня не останавливается, все равно продолжает оглаживать его член тем же мягким ритмом, и из-за этих ласк остаточное удовольствие начинает превращаться в откровенную муку. Сун Лань, тяжело дыша, прижимает его запястья сильнее, стоит ему только попытаться вырываться, удерживает его на месте, позволяя Синчэню все так же неторопливо стимулировать головку сверхчувствительного члена. Вращательно-поступательные движения его руки провоцируют короткие вспышки удовольствия от паха вверх, и со временем они становятся такими резкими, что переходят грань, превращаясь в болезненную резь.       — Ай! — Сюэ Ян снова захлебывается воздухом, будто легкие втиснули в слишком маленькую грудную клетку, он снова и снова содрогается телом в ритм собственным рваным стонам, но Сяо Синчэнь не останавливается: он прокручивает руку раз за разом, прокручивая вместе с тем и остатки разума Сюэ Яна.       Тот обессилено мотает головой, словно это поможет ему избежать прикосновений, вжимается в грудь Сун Ланя спиной и снова кричит вслух, несдержанно и отчаянно. Слезы собираются в уголках его глаз — и он злится на себя и на Синчэня, прячет глаза, яростно утыкаясь лицом в шею Сун Ланю, прячет их хотя бы так. Смешно, словно кто-то может заметить.       Сун Лань как-то снисходительно выдыхает, чувствуя влажность его глаз, и едва слышно произносит:       — Синчэнь, он кончал уже дважды, — каждое слово успокаивающей вибрацией проходится по коже лица Сюэ Яна. — Может, хватит его мучить?       — Впервые слышу, чтоб ты его защищал, Цзычэнь, — отмечает Сяо Синчэнь и нехотя выпускает из ладони покрасневший член Сюэ Яна, медленно проводя пальцами ниже. — Но раз об этом просишь ты, мой друг, мне ничего не остается, кроме как подчиниться.       Его пальцы добираются до места, где плоть Сюэ Яна тесно соединяется с плотью Сун Ланя, и на этом прикосновении сам Сун Лань вдруг издает отчаянный задушенный хрип, толкаясь внутрь сильнее с влажным хлюпающим звуком.       — Не вздумай кончить, — резко останавливает его голос Синчэня, и Сун Лань сначала дергается, но затем Сюэ Ян ощущает почти физически, как тот насильно подавляет свою энергию. Он замирает, практически задыхаясь от блокированного оргазма.       — Не кончай, — повторяет Сяо Синчэнь и неумолимо вводит палец внутрь Сюэ Яна по поверхности члена Цзычэня.       — Нет-нет-нет, стой! Это слишком! — вскрикивает Сюэ Ян, давится вдохом, напрягаясь всем телом. — Сяо Синчэнь, какого хрена ты…творишь, а? Это слишком…он большой, Сяо Синчэнь!       — Если я не сделаю этого, — бархатным голосом возражает Синчэнь, — то как смогу войти в тебя?       Сюэ Ян закрывает глаза от этих слов, урезонивая свое сопротивление, пытаясь привести дыхание в порядок — и, похоже, Сун Лань под ним старается сделать то же самое.       Ебануться.       Сяо Синчэнь собирается выебать его. Трахнуть. Взять на двоих с Сун Ланем. Охуеть.       Он разводит ноги так широко, как только может, дышит глубоко и быстро, убеждая себя прекратить сопротивляться, но, тем не менее, когда Сяо Синчэнь пытается протолкнуть вслед за первым и второй палец — он не может подчинить колени, они сами по себе стремятся вновь сомкнуться. Из уст срывается непрошеный скулеж, а лоб покрывается испариной — снова.       — Больно? — спрашивает Сяо Синчэнь, прекращая движение.       — Бывало и похуже… — цедит Сюэ Ян в ответ, огрызаясь скорее по привычке, но это звучит так жалко и в то же время так похотливо, что Сяо Синчэнь улыбается, не давая ему ни секунды на то, чтобы взять себя под контроль.       — Хороший мальчик.       В этот миг Сюэ Яну остро хочется обвить его бедра ногами, прижимая к себе так сильно, как только получится — и Сяо Синчэнь хмыкает, улыбаясь шире, будто читая его мысли.       — Позволь мне облегчить твою боль, — ласково шепчет он, прежде чем достать из-за спины…метёлку. Сраную, блядь, метёлку. — Сун Лань прав, рука — это уже слишком. Но это…       — Сяо Синчэнь, — недоверчиво выдыхает Сюэ Ян, коротко качает головой, не сводя взгляда с этой хуйни в его руках. — Сяо Синчэнь, ты!..       Даочжан взмахивает своей метёлкой, едва прикасаясь волосками из конского хвоста к его члену, и они почти не ощущаются, по факту, но даже того, что есть, кажется слишком много.       — Сяо, блядь, Синчэнь, «яркая луна»… «легкий ветерок», — выплевывает Сюэ Ян почти зло, но все еще беспомощно. — Обманщик! Все, блядь, обманщики! Кобель сраный!..       — Выходит…ты моя сука? — насмешливо уточняет Сяо Синчэнь, но прежде чем мальчишка успевает возразить, он наклоняется вперед, соприкасаясь своими губами с его. Сюэ Ян успокаивается почти мгновенно, забывая о своей злости, открывает рот навстречу, чтобы принять этот поцелуй.       Той ночью поцелуи Сяо Синчэня были такими же ласковыми и нежными.       — Веди себя хорошо, А-Ян, — урчит он едва слышно, затем, откинув на сторону полу ханьфу, опирается коленом о край постели меж его разведенных ног, и бережно вставляет в него сразу два пальца.       Он раздвигает их внутри и одновременно с тем водит концом метелки в хаотичной последовательности сначала по животу, затем по бедру и в конце прикасается к члену — совсем легонько. Сюэ Ян закрывает глаза, пытаясь расслабиться, абстрагироваться от этих ощущений, но затем вдруг… Хлоп.       Его бедра вздрагивают, губы приоткрываются в немом удивленном выдохе, потому что волоски метелки слишком мягкие и гибкие, чтобы причинить настоящий вред, но их достаточно, чтобы желание продолжало невыносимо зудеть: больше, сильнее, больнее.       Метелка вновь возвращается на траекторию своего движения, ласково проходится по его коже, словно перышко какое, а затем снова внезапно опускается мягким ударом на член.       — Даочжан! — хнычет Сюэ Ян, судорожно извиваясь, и получает еще один удар, тут же вскрикивая.       Прикосновения метелки становятся легче, возвращаясь снова к ритму изначальной дразнящее-невесомой ласки. Сун Лань прикасается к его груди, медленно опускается, и его ладонь настолько огромная, что практически полностью прячет под собой низ его живота. Сюэ Ян вдруг подмечает, что непроизвольно дергает бедрами, словно бы в поисках…чего-то. Сун Лань начинает мягко двигаться внутри, толкаясь вверх, и Сюэ Ян позволяет себя откинуться головой назад, прямо на плечо даочжана Сун. Тот снова проезжается по тому самому месту, одновременно с этим Синчэнь сгибает пальцы внутри и, внезапно, Сюэ Ян кончает. Снова.       — Даочжан! — почти рычит он вслух, сжимаясь всем телом.       — Цзычэнь… — мурлычет даочжан, и Сун Лань его понимает без слов. Он толкается внутрь все сильнее и сильнее, даже не давая ему выдохнуть, как в первый раз.       Оргазм накрывает его обильно и чертовски болезненно — он чувствует, как пальцы Сяо Синчэня внутри движутся вдоль члена Сун Ланя, изгибаются, гладят подушечками, и в ответ на это из глотки то и дело вырываются отчаянные неконтролируемый стоны. Он бросается из стороны в сторону, мотая головой, воет на одной ноте, словно раненый зверь, но не может…ничего не может. Этот оргазм выжимает из него все силы, осушает плоть до самых костей.       Когда судороги прекращают мучить его тело, он обессилено приваливается лбом в изгиб шеи Сун Ланя и пытается вспомнить, как дышать.       — Цзычэнь, друг мой… — зовет Сяо Синчэнь, и выравнивается, чтобы иметь возможность оказаться с ними на равных. — Цзычэнь…       Они целуются жадно и мокро прямо над плечом Сюэ Яна, пока ладонь Сун Ланя успокаивающе поглаживает его бок, почти убаюкивая.       Сюэ Ян приходит в себя от шороха ткани, он поднимает мутный взгляд, пытаясь понять, что происходит, и видит, как даочжан разводит полы ханьфу, обнажая себя. Но не сбрасывая его окончательно.       — Цзычэнь, подними его.       Сун Лань покладисто просовывает руки под колени мальчишки и с легкостью поднимает его, вставая на ноги. Сяо Синчэнь подходит так близко, что Сюэ Яна вновь бросает в жар, и без промедления приставляет головку члена к уже растянутому членом Сун Ланя входу. Головка проходит внутрь, не причиняя боли — очевидно, Сяо Синчэнь растянул его достаточно хорошо, пока отвлекал прикосновениями метелки.       — Агх…а! — возмущенно дергается Сюэ Ян, крепко зажмурившись, когда они оба начинают двигаться, чередуют толчки, растягивая его так сильно, что каждое движение задевает все его чувствительные места сразу.       Когда тонкие пальцы Сяо Синчэня вновь обвиваются вокруг его почти опавшего члена, поглаживая, он всхлипывает, смаргивая, позволяя первой слезе сорваться наружу, а затем его прорывает, словно хилую плотину под напором безудержной реки. Он пытается вновь спрятаться лицом в изгибе шеи Сун Ланя, но едва ли это срабатывает.       — Тшшш, — успокаивает его Сун Лань, пока Сяо Синчэнь целует его в висок.       — Все хорошо, с тобой все хорошо… — шепчет он в этот поцелуй и Сюэ Ян снова вздрагивает.       — Я сейчас снова…я снова… — скулит Сюэ Ян едва слышно, то ли пытаясь вырваться, то ли наоборот прижаться. — Я сейчас кончу!       Задыхаясь, он отчаянно хватается за рукава Сяо Синчэня и со стоном снова кончает, почти отключаясь.       Он, словно во сне смотрит, как они целуются, чувствует, как целуют его, не прекращая толчков внутри. Краем сознания он отмечает, как они прикасаются друг к другу, и к нему самому, чувствует, как трахают его все глубже, быстрее, дышат оба тяжело и загнано…хорошо. Плавясь в этом удовольствии, словно воск, он прячет свое лицо в изгибе шеи Сун Ланя, пока они непрестанно берут его, одного на двоих — будто чашу вина.       Когда они все же кончают — они кончают вместе. Внутрь.       Он все также держит глаза закрытыми, когда Сун Лань осторожно опускает его на кровать. Кто-то бережно вытирает его лицо теплой влажной тряпкой, смывая слезы и слюну. Он измученно моргает, открывая глаза, и видит перед собой лицо Сяо Синчэня.       — Сколько раз ты кончил? — спрашивает тот, улыбаясь уголками губ, нависая над ним сверху.       Да какого хуя, он что, думал, что Сюэ Ян счет какой-то ведет или что? Вообще-то, ему было не до этого, поскольку всего мгновение назад из него вытрахивали последние мозги, бля!.       — Четыре, — хрипло отзывается Сун Лань.       — Ммм, такое несчастливое число, — поджимает губы Сяо Синчэнь, наигранно заламывая брови, изображая огорчение, совсем как тогда, когда признавал себя неудачником во дворе, сжимая выигрышную соломинку. — Разве мы можем такое допустить? — будто бы в подтверждение своих слов, он берет вялый член Сюэ Яна и вновь безжалостно ласкает его ладонью.       — Я не могу больше, — скулит Сюэ Ян невнятно, его язык отказывается толком слушаться. — Как бля по-твоему я должен, как…а! Это же невозможно, даочжан, хва…хватит!       — Синчэнь, — произносит Сун Лань с легким упреком. — Оставь уже его в покое…       — За последние три года не было ни дня, чтобы он оставил меня в покое, — добродушно посмеивается Сяо Синчэнь, приподнимая голову в сторону Сун Ланя. — Время от времени ему стоит преподавать хороший урок.       Он похлопывает мальчишку по боку свободной рукой, оглаживая его:       — Если ты кончишь еще раз, — произносит вкрадчиво, — Я дам тебе по конфете за каждый оргазм, который ты сегодня получил.       Сюэ Ян слабо пинается ногами, всхлипывая, отворачивается, зарываясь лицом в простыни, пока Сяо Синчэнь, посмеиваясь, вводит в его растраханное отверстие сразу три пальца, то и дело сгибая их на толчках внутрь.       —А! — вскрикивает Сюэ Ян, кривится, откровенно плачет, готовый умолять их перестать. — Даочжан, я не смогу, я не…       — Если ты с этим справишься, я добавлю еще по одной конфете за каждый, — обещает вдруг Сун Лань. — Всех вместе — десять конфет. М?       — Ты испортишь ему зубы, Цзычэнь, — мягко возражает даочжан, но Сун Лань не уступает.       — Ты давал ему по конфете в день целых три года подряд, Синчэнь.       Слезы разочарования начинают снова течь по щекам Сюэ Яна, но он сжимает зубы и заставляет себя толкаться бедрами к руке Сяо Синчэня. Сун Лань хмыкает, подбираясь ближе, и тоже вставляет два пальца внутрь, прижимаясь своими к пальцам даочжана, ритм их толчков совершенно разный. Сюэ Ян запрокидывает голову, ощущая, как непроизвольно подергиваются ноги и поджимаются пальцы на стопах от такой чрезмерной стимуляции. Он тянется ладонью вниз, сам прикасаясь к собственному члену, дрожащими пальцами потирает головку и Сяо Синчэнь разрешает ему помочь себе, опуская собственную руку, сжимая его яйца и перекатывая в пригоршне. Сун Лань склоняется над ним, лениво выцеловывая чувствительный изгиб его шеи, слегка прикусывает, и всасывает кожу, оставляя отметины и ниже, на груди, постепенно подбираясь к его соску — а затем Сюэ Ян забывает, как дышать, когда чужой язык все же начинает достигает его ореола.       — А!.. Ах! Мнгх… — его лицо искажается от избытка чувств и он беспомощно хнычет — Это же не…невозможно, это…       Он чувствует себя настолько разморенным и беспомощным, словно его тело превратилось в желе без костей, края его заднего прохода почти не сжимаются вокруг их пальцев и…он не сможет вот так кончить. Это же невозможно.       Сюэ Ян лихорадочно комкает в руке простыни, когда внутри вдруг возникает другое ощущение — будто бы они толкаются пальцами изнутри прямо в его мочевой пузырь.       — Не надо… — испуганно шепчет он, — Не надо, я не…мне кажется, я сейчас…       — Кончишь? — угодливо подсказывает Сяо Синчэнь.       — Нет… — мотает он головой, дыша прерывисто мелко и поверхностно. — Хватит, я не могу удержать, я же…       — Выпусти это, — разрешает Сун Лань.       Он отчаянно сопротивляется, сжимается изо всех сил, потому что ему ужасно не хочется обмочиться перед этими двумя, но все его усилия тщетны, и из его вялого члена все же вырывается струя.       К его удивлению, это струя белого цвета.       Семя.       — Вот так, — урчит Сяо Синчэнь.       Он…он кончил. Снова.       Сюэ Ян откидывает голову на простыни и закатывает глаза, его тело настолько измученно и обессилено, что это едва ли можно назвать оргазмом. Он и не думал, что можно кончить без стояка. Внезапно для себя, он икает и вдруг, по непонятным причинам, начинает плакать. Сяо Синчэнь тут же притягивает его к себе, обнимая и убаюкивая, гладит его ладонью по спине, пытаясь унять судорожные рыдания. Сун Лань плотно прижимается сзади к его спине, обнимая их обоих.       — Ну же, сладенький… — урчит Сяо Синчэнь, продолжая его успокаивать.       — Я хочу по три за каждый раз, — сердито рычит Сюэ Ян сквозь эти беспорядочные всхлипы. — Пятнадцать конфет.       — Я куплю тебе целый мешочек из пятидесяти, — тут же обещает Сун Лань, за что получает шлепок по руке от Синчэня.       — Слишком много конфет для него вредно, Цзычэнь.       Они вдвоем обмывают Сюэ Яна, очищая его от пота, семени и слез, снимают с себя одежды и забираются на простыни. Сун Лань, ощущающийся таким же сильным и большим как целая гора, сгребает его в свои объятия под одеяло, а Сяо Синчэнь, оперевшись плечом на изголовье постели, рассеяно перебирает его волосы. Снаружи доносятся звуки бегущей воды, пения птиц и шаги Слепышки где-то за территорией двора. Сюэ Ян моргает раз, второй, а затем его веки смыкаются окончательно.       Это самое обычное мирное утро — как и любое из тех утр, которые он встречал, поселившись в городе И.       — Тебя все устраивает, Синчэнь? — внезапно нарушает тишину Сун Лань. — Ты счастлив здесь?       Сюэ Ян замирает, прислушиваясь, хоть глаза так и не открывает, потому что ответ важен не только Сун Ланю. В течении долгого времени тишину нарушает только щебетание птиц и шелест листьев снаружи. Наконец, Сяо Синчэнь усмехается:       — А почему бы мне не быть счастливым здесь? — отвечает он вопросом на вопрос. — Я нашел тебя, Цзычэнь. — затем наклоняется, нежно прижимается губами к макушке Сюэ Яна, и добавляет шепотом. — И вот это я тоже нашел.       Сун Лань громко сглатывает и вытягивает из-под одеяла руку.       — Иди сюда, — голос его тихий, похожий на рычание.       Кровать тихонько поскрипывает, когда под одеяло ныряет еще одно тело. Сяо Синчэнь прижимается к Сюэ Яну, укладывая подбородок ему на макушку, и обнимает их, обоих сразу, за талию. Где-то над головой Сюэ Ян улавливает влажные звуки поцелуя, а затем почти чувствует телом вибрации короткого смеха Сяо Синчэня.       — Утренний сон кажется довольно хорошей идеей, — урчит тот. — А-Цин разбудит нас, когда придет время готовить обед.       Они засыпают медленно в солнечных лучах, окруженные теплом собственных тел и тихими привычными звуками этого самого обычного утра.