Мысли и чувства

      Вселенная живет в чужих глазах. Дрожит галактиками на самых кончиках ресниц.       "У Вселенной тысячи имен, но у моей Вселенной твое имя".       Каминари положил листок на стол, отклонился назад на вытянутых руках и сделал глубокий вдох.       - Эй, Тодороки, - позвал он, - кажется, ты потерял свое письмо к Киришиме.       Эйджиро поперхнулся рисом, покраснел и начал кашлять. Шото, даже не изменившись в лице, потянулся через Ииду, и, взяв двумя пальцами листок, пробежался по нему взглядом.       - А, - сказал он и вернул листок Каминари, - это не мое.       - Ты хочешь сказать, что есть еще и твое?! - взревел помидор-Киришима.       - Заткнись! - рявкнул Бакуго. Каминари нервно хихикнул и начал складывать листок.       - Смирись, - Джиро хлопнула его по руке, - это все-таки было отправлено тебе.       - Тодороки, может, еще раз проверишь? - спросил Денки, поворачиваясь к парню. Шото покачал головой.       - Нет, это точно не мой почерк, - вежливо ответил он, - попробуй узнать у Мидории.       Теперь подавился уже Изуку.       - Что, что, что, нет! - он тоже начал махать руками, - не мое, точно не мое!       "И у этого тоже есть свое", - подумал весь класс. Мидория начал судорожно обмахиваться салфеткой. Иида почему-то покраснел.       - Каминари, что там у тебя? - спросил он, - можно посмотреть?       Денки протянул ему слегка помятый листок. Джиро вздохнула и он, встретив ее взгляд, проворчал:       - Что такое?       - Ничего, - Киоко поставила пиалу на стол и широко ухмыльнулась, - меньше надо было расхаживать в своей толстовке, Пикачу-кууун.       Каминари густо покраснел и вцепился в свои колени.       - Это не из-за этого, - прошептал он, - это ошибка, Джиро. Это страшная, страшная ошибка.       - Хм, - тем временем Иида, крутивший листок и так и эдак, потер подборок, - почерк точно не из нашего класса.       "Он, что, знает, как выглядят наши почерки?!" - оторопел народ. Староста нахмурился и вернул Каминари записку.       - Тебя это волнует? - спросил он.       - Это не мне! Точно не мне, - промямлил Денки, - это ошибка.       - Может, «Б» класс? - предположил Иида, - хочешь, я это выясню?       Каминари замотал головой.       - Нет, зачем? Это не мне. Это просто не мне, - пробормотал он. Джиро потерла рукой щеку.       - Все, мозги отключились, - прокомментировала она и щелкнула Каминари по лбу, - эй, прием. Земля вызывает свой потерянный спутник. Как слышно?       Каминари откинул голову назад и уставился в потолок.       - По-моему, он умер, - протянул Токоями.       - Фу, - Джиро сморщила нос, - что за цирк.       - Джиро-сан, тебе что-то известно? - спросил Иида. Через его плечо, жуя собу, с любопытством смотрел Тодороки. Киоко пожала плечами.       - Я могу предположить, - ответила она, - помните, позавчера мы выбирались в город? Токоями, я, Каминари и Оджиро, за струнами для гитары и кроссовками для парней. Оджиро, помнишь?       - Конечно, - ответил тот, кладя свой хвост Каминари на колени. Тот заметил его пустыми глазами и начал играться с пушистой кисточкой, - к нам еще подошли ребята из Шикецу, когда мы уже собирались обратно.       - Из Шикецу, ничего себе! - воскликнул Мидория, - они ничего же вам не сделали?       - Неа, - Джиро улыбнулась, - там был этот Йоараши, который громче всех орал на экзамене, такая девчонка с больш... с длинными волосами, - она чуть покраснела, - семпай, похожий на меховой комок, и странный типчик с очень узкими глазами. Они узнали нас и подошли поздороваться.       - Хм, - добавил Токоями.       - Мы стояли около маленького магазинчика, ждали, пока Каминари купит на всех напитков. Шикецу только успели поздороваться, как тут Господин Пикачу вываливается на улицу, - продолжила Киоко, ухмыляясь во весь рот, - желтая толстовка с принтом Пикачу, черные скинни, ну те, которые Бакуго зовет колготками. Орет и машет нам пакетом с газировкой и сладостями. Улыбка до ушей и щеку умудрился в мороженом испачкать. Вот тут-то Шикецу и поплыли.       - Поплыли? - не понял Мидория, - все вместе, что ли?       - Нет, только тот, который с узкими глазами, - Оджиро потер затылок, с тревогой глядя на Каминари, который пытался из шерстки на его хвосте заплетать косички, - увидел Каминари и его как отключило, серьезно. Йоараши орал, бился головой об асфальт, словом, обычное дело, девчонка сразу попыталась... ну, это... познакомиться, в общем, со всеми, даже с Джиро, их староста, кстати, крутой парень, вел себя вполне прилично, а этот... Шишикура-кун, сразу уставился на нашего Каминари, как на...       - Как на мороженое, - помог Токоями, и снова погрузился в глубокомысленное молчание.       - Мороженое, которые дали человеку, находящему в пустыне, - дополнил Оджиро.       - И, который год не пил при этом, - подхватила Джиро.       - И, не ел.       - Ну да, примерно такой был взгляд.       - Хм.       - В общем, - Джиро подперла ладонью лицо, - нам оказалось в одну сторону, они тоже приехали прогуляться в торговый центр. Мы все болтали, они, кстати, действительно неплохие ребята... этот Шишикура, - она хихикнула, - блин. Шел за Каминари, как хвостик, не сводил с него глаз и называл, знаете, как? - она хихикнула еще раз, - Пикачу-кун.       - Смейтесь, смейтесь, - протянул Каминари замогильным голосом.       - Да, наш Пикачу-кун поразил их товарища в самое сердце, - ухмыльнулась Киоко, - и вот, мы уже дошли до остановки, Кэми взяла у нас всех номера телефонов, а этот... Шишикура-кун, полез к ней просить телефон Каминари. Только, наш Каминари почему-то дал такой милашке номер ветеринарной клиники, и Шишикура сразу стал проверять правильность номера, и такой: "Хм, Пикачу-кун, должно быть, ты ошибся на одну цифру, это не тот номер... хорошо, что проверили". Каминари начал что-то мычать, я говорю: "Ах, Каминари, ну что же ты так", и дала настоящий номер. Шишикура записал и потом такой: "Эммм. Да. Ошибся на все десять цифр", - они с Оджиро рассмеялись. Каминари со стоном сполз под стол.       - Джиро, это было неправильно по отношению к твоему товарищу! - возмутился Иида, - а сейчас Каминари, выходит, преследуют?!       - Выходит, - Киоко вытерла выступившие от смеха слезы, - но ему это даже чуточку полезно. В последнее время он совсем замороженный ходил, а тут встряхнулся немного.       Из-под стола торчала только пушистая макушка, чуть искрящаяся от электричества.       - Жестоко, - прокомментировал Тодороки.       - Но смешно же, - возразил Оджиро.       - Согласен, смешно.       - И все же, - Токоями приоткрыл глаз, окинув одноклассников взглядом, - если бы не я сегодня утром, быть беде.       - Что? - Иида посмотрел на Джиро, которая, перестав смеяться, стала накручивать свой наушник на палец.       - А... ну, да, - она виновато пожала плечами, - сегодня утром, перед школой... этот чувак попытался умыкнуть Каминари.       - Что?! - подскочили все. Бакуго закатил глаза.       - Ну... - Джиро отвела взгляд, - честно говоря, шутка немного вышла из-под контроля.       - Мы с Каминари, - вмешался Токоями, - вышли из общежития, Джиро и Оджиро, а так же Серо, собирались нагнать нас чуть попозже. Мы и полпути не прошли, как нас атаковали странные капли цвета человеческой плоти, - Мидория отодвинул тарелку, зеленея, а Тодороки причмокнул собой, - Каминари сказал мне, что они могут обратить меня в странное нечто, и мне нужно быть аккуратным, и не касаться их. К счастью, на Темную Тень они не действовали, поэтому я сумел прикрыть Каминари, и мы отразили атаку. Но это было близко.       - Да, мы тоже видели, - кивнула Джиро, - прибежали, когда все уже кончились. Шишикура сидел на дереве и орал про то, что Пикачу-кун еще будет его. А потом его унес порыв ветра. Конец.       Класс 1 «А» переглянулся. Бакуго, цыкнув, встал первым.       - Увижу этого хрена - взорву к хуям собачьим, - предупредил он и пошел уносить грязную посуду. Вторым поднялся Киришима.       - Дело очень серьезное, - сказал он, - я, конечно, не особо понимаю мотивы этого чувака, но он меня напрягает. Что, если он причинит Каминари вред?       - А я его понимаю, - ответил Тодороки, отодвигая пустую посуду и складывая ладони. Киришима покраснел.       - А?!       - Порой мне тоже хочется сделать тебя маленьким и спрятать в карман, - продолжил Шото, - жаль, что моя причуда этого не позволяет. Чертов отец.       Киришима захлопал ресницами. Мидория привстал.       - Ребят, ребят, сейчас же не об этом, - пролепетал он, - слушайте, давайте вместе подумаем, как помочь Каминари-куну.       - Ему нужно просто отказать этому Шишикуре! - гаркнул Иида, - что тут, вообще, сложного? Давайте вместе пойдем с Каминари, и пусть он откажет!       - Мне кажется, это нужно делать наедине, - возразил Оджиро, - вмешиваться в отношения пар некрасиво.       - Да, но если они будут наедине, Каминари просто украдут.       - Тоже верно.       - Нужно не сводить с Каминари взгляда! Давайте будем по очереди следить за ним?! - предложил Иида.       - А давайте спросим самого Каминари, для начала, - Джиро, присев на корточки, заглянула под стол. Ей ответили злым взглядом влажных глаз.       - Додумались наконец-то? - сварливо спросил Каминари. Помогая себе руками, он попытался встать, но треснулся макушкой о столешницу и заскулил, - не хочу я этого вашего Шишикуру! Я вообще не собирался с ним говорить! Кто виноват, что он извращенец?!       - Ему Пикачу нравится, - Джиро подняла палец, - он говорил об этом всю дорогу.       - Я его не слушал, - пробурчал Каминари.       - А еще он говорил, что у тебя красивые волосы, - ухмыльнулась Джиро, - и, что он обожает музыку. И, что у тебя пальцы музыканта.       - Не слушал, - не сдавался Каминари. Его щеки горели.       - И, что ему очень нравится, когда другие люди носят на шее украшения, типа чокера. А еще, что желтый его самый любимый цвет. И, ему нравится, когда люди много улыбаются. И, что у тебя все лицо в мороженом.       Под стол уже смотрели все, кто мог дотянуться. Каминари зажмурился, закрываясь от одноклассников обеими руками. Джиро хихикнула и дала пять Тодороки.       - Блин, - Мидория выпрямился и почесал затылок, - правда, это надо как-то решить. Если Каминари-куну такое внимание неприятно, Шишикура-кун должен об этом узнать. А, иначе...       Все посмотрели на спину Бакуго, за которым закрылась дверь.       - Будет война с Шикецу, - закончил за него Тодороки. И, судя по тону, эта мысль его скорее воодушевляла.       ***       Ученики старшей Шикецу оказались очень упрямыми. За неделю Мидорию превратили в комок трижды, Киришиму – дважды, Серо пять раз, Ииду один, а Токоями - ни одного. Тодороки все время старался увести Бакуго подальше, но когда увидел, что случилось с его парнем, так разъярился, что заморозил полдвора, вместе с комочком-Мидорией. Потом извинялся и размораживал, конечно, но зато, «А» класс мог наблюдать за шикарным зрелищем – как примерзший к дереву Шишикура пытается улететь с помощью воздушных потоков.       Каминари стал нервным, боялся спать, боялся ходить в одиночестве. Он дергался от любого постороннего звука, чем вовсю пользовался Бакуго. Особенно ему нравилось, как Денки дергается при звуке ломающихся карандашей.       Киоко уже не казалось все это смешным. Затравливать Каминари в ее планы не входило, к тому же, даже ее уже начал напрягать слишком настойчивый семпай. Теперь никто не мог пройти от школы до общежития, не рискуя стать мясным комочком. Конечно, Шишикура не атаковал всех подряд, только тех, кто шел с Каминари, но, какого черта, Джиро просто хотела идти рядом со своим другом домой, а не бежать с ним мелкими перебежками по кустам. Всем остальным это тоже порядком надоело – спустя неделю идея натравить на семпая Бакуго уже никому не казалась плохой. Подумаешь, война и поваленное дерево. Но, зато, хоть жить можно будет.       - Я буду сопровождать Каминари на занятия и обратно, - после недели такой жизни вызвался Токоями, - каждый день. Причуда этого парня не действует на Темную Тень, так что, вам станет спокойнее.       Каминари, судя по кругам под глазами, растил свою собственную Темную Тень. Киоко уже сомневались, спит ли он вообще.       После помощи Токоями жить стало чуточку проще. Однако, Шикецу не сдавались, чудом не попадаясь еще учителям. Киоко тайно ожидала мордобоя, жалела Каминари, да и вообще, жалела обо всем, что делала и говорила. Ей отчаянно стало не хватать жизнерадостного дурачка рядом, который был способен поднять настроение всего одной шуткой, глупой или остроумной. Который всегда находил что-то хорошее в происходящем пиздеце, который даже в Бакуго усмотрел неплохого парня.       "Ты мой, и не мой одновременно".       Каминари пялился на листок, заброшенный в окно гостиной легким ветерком. Все обернулись к нему. Тодороки положил гантели и подошел к окну.       - Осторожнее, - Киришима высунулся следом, и Шото, ласково глянув на него, положил ладонь ему на плечо.       - Конечно.       Киришима покраснел, когда его поцеловали за ухом.       - Блять, - Бакуго поднялся и вышел из гостиной.       - Это уже ни в какие ворота! – вскочив, Иида подбежал к окну, растолкал парочку, и заорал на улицу, - старшая Шикецу! Что это за поведение?! Дайте нам жить спокойно!       Киоко подсела к Каминари и осторожно пихнула его локтем в бок.       - В твои мешки под глазами скоро сможет забираться учитель Айзава, - сказала она, - эй. Ты как?       - Мне страшно, - пробормотал Каминари, широко распахнутыми глазами глядя на записку, - постоянно. Мне очень страшно, Джиро.       Киоко вздохнула.       - Мне... стыдно, - протянула она недовольным голосом, и Каминари тухло посмотрел на нее, - правда. Это же моя вина. И, ты был тогда... не дурацким. Ты круто выглядел. Веселый, солнечный, улыбка до ушей, физиономия в мороженом, милый такой. Как Пикачу, - она поправила Каминари растрепанную челку, - а сейчас словно потух. Я не хотела, чтобы тебя так запугали.       - Бакуго стреляет в них по ночам взрывами, - тихо сказал Каминари, - наши комнаты рядом. Я уснуть не могу.       - От шума?       - И от того, что понимаю, насколько они близко.       Иида продолжал надрываться в окно. Джиро вздохнула.       - Послушай, - рядом с Каминари присел Токоями, - это не мое дело, конечно, но как твой товарищ, я не смогу смолчать. Тебе нужно взять все в свои руки. Другого выхода нет.       - Я согласна с Токоями, - кивнула Джиро, - тебе нужно выйти к нему и сказать все, как есть. Иначе, вот это, - она кивнула на окно, из которого торчали только ноги старосты, - никогда не закончится.       Внезапно Киришима закричал: "Иида, держись!", и Урарака, за мгновение преодолев полкомнаты, налетела животом на подоконник, почти полностью высунувшись на улицу. Спустя секунду, в окно влетел ошарашенный староста. Очако, вернувшись обратно в комнату, перенесла его на диван и выдохнула: "Обнулить". Тенья мягко опустился на сиденье, после чего пару секунд смотрел вперед, а затем сказал:       - Каминари. Тебе нужно покончить с этим.       Денки уткнулся лицом в ладони, мелко дрожа. Джиро обняла его, прижимаясь щекой, к трясущемуся плечу.       - Боже, - пробормотала она.       Мидория, нервно косясь на улицу, закрыл окно.       ***       Вечером из комнаты Каминари заиграла музыка. Акустическая гитара –Джиро, проходившая мимо, разобрала сразу. На ее, приникшую ухом к двери, сначала недоуменно косились, но потом расслышал что-то Мидория, и присел на корточки рядом. Затем был Тодороки – и, он же утянул к себе за руку Киришиму. Иида начал было расспрашивать, но ему ненавязчиво заморозили рот, и староста, помычав что-то под свои типичные взмахи рукой, присел рядом с Мидорией. Тодороки и Киришима потом отодвинулись подальше, уединившись в обнимку, к Мидории подсела Урарака, убирая длинные волосы за ухо. Постепенно стали подходить остальные - Серо спеленал лентами Минету, чтобы не лез щупать девчонок за мягкие места, Оджиро уселся на своем хвосте, Бакуго стал подозрительно часто ходить до туалета именно по этому коридору, рыча при этом на каждого, кто оказывался на его пути. Цую не хватило места около двери, и она устроилась прямо на стене напротив, благо, причуда позволяла. Сато принес на всех булочки, а Кода - несколько покрывал, чтобы не сидеть на полу. Мина и Хагакуре, обнявшись, тихонечко подпевали, если слышали знакомую мелодию из аниме или фильма, Яойорозу, вышедшая посмотреть на беспредел, была бесцеремонно утянутана за руку на плед Аоямой и Токоями. Последним пришел Шоджи, который принес на всех теплого чаю, сделав атмосферу совсем расслабленной и умиротворенной. Джиро слушала, как грустит и смеется гитара, и у нее сжималось сердце. Шоджи, присевший рядом с ней на пол, протянул ей чашку и тихо спросил:       - Ты слышишь боль?       - Больше, - Джиро потерла покрасневшие глаза, - страх, отчаяние, одиночество. Ему так плохо. Он стал говорить музыкой, а это значит, что все серьезно.       Шоджи тронул свое колено - он сидел, скрестив ноги по-турецки.       - Место на покрывалах закончилось, - сказал он, - присаживайся сюда, если колени затекли.       Джиро смутилась.       - Я могу уступить... - начал было Мидория, но Токоями нажал ему на плечи, и прошипел на ухо:       - Сиди.       Киоко осторожно пересела на чужое крепкое колено, и с насаждением вытянула ноги. Каминари стал играть что-то с испанскими мотивами.       - Человек... - сказала Мина, - разве может говорить музыкой?       - Есть люди, которые могут, - ответила Джиро, - они не умеют по-другому. Наверное, наш Каминари такой.       - Ну, блять, - сидящий дальше всех Бакуго, глотнул чаю и взял булочку, - на месте Пикачу я бы вышел и дал этому херу гитарой по ебальнику. Дешево и сердито. И музыка наконец-то дойдет до чужого сердца, как вы, задроты, говорите.       Киоко закатила глаза.       - Бакуго, если бы все понимали твой язык "гитарой по ебальнику", - язвительно сказала она, - жить было стало проще, да?       - Да, - с вызовом ответил тот.       - Нет. Иногда люди должны говорить, словами через рот, - отрезала Киоко, - и нечего так на меня смотреть. Я не Мидория, я не боюсь тебя, понял?       - А стоило бы, - Бакуго облизал пальцы.       - Ты думаешь, за нее некому будет постоять? - спросил Шоджи, и Джиро вспыхнула до кончиков ушей. Бакуго фыркнул.       - Возможно, Каччан, если бы ты говорил больше, чем дрался, люди бы больше тебя любили, - тихо добавил Мидория.       - Че, задрот?! Меня все любят!       - Хватит вам, - протянул Серо, - Каминари услышит, и больше не будет играть.       Бакуго, фыркнув, отвернулся. Токоями, тяжело вздохнув, перебрался поближе к нему и положил ладонь Бакуго на колено. Тот посмотрел, но ничего не сказал, фыркнул еще раз и пнул ногой Киришиму, который целовался с Тодороки. Парни оторвались друг от друга, глядя на него расфокусированными глазами.       - Заебали сосаться! - шепотом прорычал Бакуго, - тут вам, блять, что, площадка поцелуев?       - Лишь бы пристать к кому, - в пустоту сказал Токоями.       - А ты че со мной тогда сел?       - Захотелось.       - Расхотись.       Токоями промолчал и Бакуго, самодовольно ухмыльнувшись, взял еще одну булочку. Джиро вздохнула. Неожиданно дверь распахнулась, и одноклассники глупо замерли на своих местах. Каминари, шмыгая красным носом, в желтой толстовке с изображением молний, вышел, прикрыв за собой дверь. В одной руке он держал гитару за гриф, в другой - маленькую коробочку. Под мышкой у него была подушка.       Бросив подушку рядом с Шоджи и Джиро, Денки уселся и кинул коробочку Тодороки.       - Нечего торчать под дверью, - пробурчал он, устраивая гитару на скрещенных по-турецки ногах, - Тодороки, там свечи. Зажгите... атмосфернее будет.       Он провел пальцами по струнам и спросил:       - Чего сыграть?       - На свой вкус, - попросил Иида, наконец-то разлепив кровоточащие губы, - никто же не против?       - Да, Каминари, играй то, что на душе! - улыбнулась Мина.       - Сейчас, секунду, - бормотал Шото, торопливо зажигая свечи. Киришима, Аояма и Яомомо помогали их расставлять.       Джиро смотрела, как Каминари, не пряча припухшего лица за челкой, играет для них. Кто-то погасил верхний свет, и в мягком полурамке, в танцующем свете свечей, уютная тихая музыка лилась, обволакивая, обнимая их всех. Джиро смотрела на Каминари, и видела, что музыка все-таки излечивает его. А может, так излечивает близость?       Она сама не заметила, как оказалась сидящей на коленях у Шоджи, который тихо сказал:       - Ты не сводишь с него глаз.       - Потому что он невероятен, - прошепатал Джиро. Каминари выглядел серьезным, чуть отчужденным, непривычно спокойным. Словно смирившимся или просто уставшим бояться, - он так изливает нам свою душу. Он может бояться сколько угодно, но он говорит так, что его слышат все, и каждый здесь.       Шоджи тихо вздохнул и одной из рук осторожно повернул ее голову.       - Посмотри.       Тодороки и Киришима снова целовались. Мина и Хагакуре, улыбаясь, покачивались в такт музыке. Мидорию со спины обняла Цую, и он, улыбаясь, прижался виском к ее щеке. Иида накинул Урараке на плечи свою рубашку, а она взяла его за руку, переплетая пальцы. Серо лежал головой на коленях Яойорозу, та играла шерсткой на хвосте Оджиро, и ее лицо было очень нежным. Но больше всех Джиро поразил задремавший Бакуго, чью голову бережно склонил к себе на плечо Токоями. Он задержал пальцы в непослушных светлых волосах, и в этом было столько... чувства, что Джиро не выдержала. Она повернулась к Шоджи и прошептала:       - Это все его музыка. Его искренность, понимаешь?       Глаза у Шоджи вблизи оказались очень красивыми и... серьезными.       - Понимаю, - ответил он. Джиро, покраснев, опустила голову.       - Он и в самом деле невероятен, - пробурчала она, потирая щеку.       - Я знаю, кто еще более невероятный, - ответил Шоджи. И, Джиро, не чувствуя подвоха, снова подняла голову, чтобы увидеть его лицо.       - И кто же? - спросил она.       - Ты, - ответили ей, заставляя вспыхнуть ярче всех этих свечек.       ***       Наутро, едва рассвело, Джиро поймала Каминари около выхода из общежития - тот надел знаменитую розовую толстовку с Джиглипаффом, и такие короткие шорты, что их скрывал подол толстовки. Киоко вздохнула и накинула капюшон своей куртки.       - Если ты будешь ходить по улицам в таком виде, тебя сегодня точно изнасилуют, - прокомментировала она. Каминари молча протянул ей зажатую между пальцев записку, и закинул на плечо футляр с гитарой.       Джиро развернула бумажку и прочитала: "Может, думай обо мне?". Он подняла глаза, и Каминари ответил ей тяжелым и решительным взглядом.       - Пойдешь, да? - спросила Киоко. Денки кивнул, забирая у нее листок, - что же делать, - Киоко спрятала руки в карманы, - тогда, я пойду с тобой. Я заварила это все - мне и разгребать.       Каминари прищурился.       - Как хочешь, - сказал он, - смотри, только не спровоцируй его. Чуть что - я отвлеку, а ты беги.       Киоко кивнула.       С утра было зябко, Джиро ежилась в свой куртке и сочувственно смотрела на голые ноги Каминари. Но тот словно не чувствовал холода - только чихнул разок от густого тумана. Влажность была дикая.       Около ворот общежития дорогу им преградила тень - Джиро остановилась, врезавшись Каминари в плечо. Денки вздорогнул и она схватила его за рукав.       - Не бойся, - Каминари улыбался, хотя его трясло - то ли от холода, то ли от страха, - он ничего тебе не сделает.       - Почему вы пришли вдвоем? - спросил Шишикура, выходя на свет. Он уставился на ноги Каминари и покраснел, - и почему ты в таком виде?       Денки дернул плечами и Шишикура начал снимать с себя куртку.       - Эй, эй, не сразу же! - закричала Киоко. Второгодка зыркнул на нее из-под челки.       - Что не сразу же? - сварило спросил он, подходя Каминари, и накидывая ему на плечи свою куртку, - он же весь синий! Ты его подруга? Как ты могла допустить, чтобы он вышел в такую погоду в таком виде! Подержи!       Он сунул Джиро футляр, и, взяв ладони Каминари в свои, начал растирать и дышать на них, согревая.       - Кошмар, просто кошмар. Ваш староста пытается выпасть из окна. Этот Бакуго взрывает по ночам все, что двигается. Тодороки и какой-то, с красными волосами, занимаются непотребствами по кустам. Вчера всю ночь у вас играла музыка, вы вообще спите? - он сунул руку под челку Каминари, трогая его лоб, - ну, конечно же, ты не досыпаешь, поэтому у тебя все лицо горит! - он начал трогать тыльной стороной ладони щеки, снова лоб и переносицу Денки, - ужасное заведение, конечно. Так дело не пойдет. Я не могу переманить тебя в Шикецу, но я просто не знаю, что мне с тобой делать!       Джиро, краснея, отчетливо почувствовала себя лишней.       - Может, я пойду? - тихо спросила она. Шишикура зыркнул на ее.       - И куда? - спросил он, растирая Каминари плечи.       - Гитару обратно отнесу, - Киоко подняла футляр, - это... Каминари, ладно?       - Ну, иди, - Шишикура подозрительно пожал плечами, - странноватая ты какая-то. Зачем тогда приходила?       Джиро, закинув гитару на плечо, бегом рванула в общежитие. Во-первых - поднимать народ, а во-вторых... да ну, это же самая неловкая ситуация из всех возможных неловких ситуаций!       Когда шаги Джиро стихли, Каминари медленно поднял голову,встречаясь взглядом со своим преследователем.       - Мое имя Сейджи, - тихо сказал Шишикура. Он нашел в складках одежды руку Каминари и сжал, - у тебя такие холодные пальцы. Ты дрожишь. Я переживаю за тебя.       - А я Денки, - ответил Каминари, - да. Почти неделю я плохо сплю.       - Твой сосед, Бакуго... - поджал губы Шишикура.       - Это не из-за него, к Бакуго я уже привык. Это из-за тебя, - Каминари смотрел устало, но упрямо, - потому что ты здорово меня испугал.       - Я? Чем? - опешил Сейджи, - и, когда? Не помню...       - Серьезно? - Каминари огляделся вокруг, - ты же целых две недели пытался похитить меня!       Шишикура покачал головой.       - Нет? А зачем тогда пытаться превратить меня в мясо своей причудой?       - Ну... ладно. Было такое, не буду спорить. Но потом наш староста узнал об этом и сделал мне выговор. Потом со мной еще поговорила Кэми... и я понял, что был кругом неправ. Не надо было наседать, не узнав, что ты обо мне думаешь, - он поднес руку Каминари к своим губам и тронул обветренные костяшки, - но мне казалось, в записках все было предельно ясно...       - Нет.       - Нет? Блин, я так и знал, что у меня плохой почерк. Тогда, я скажу на словах, да? - он посмотрел на Каминари и тот кивнул, - эм... ты мне очень понравился во время нашей второй встречи. Ты был похож на солнечный свет, оживший и ставший человеком. Я не мог оторвать от тебя взгляд. Я думал и думал о тебе. Ты солнце, ты... ты восхитителен. Я хотел оберегать тебя, защищать, быть тебе опорой, поддержкой и другом... и всем, что тебе нужно в людях. Кэми сказала, что не стоило так наседать... прости, если я бы слишком груб и назойлив. Я не хотел причинить тебе беспокойство.       - Знаешь, - Каминари откинулся назад, - вчера я играл на гитаре для своих друзей. Я смотрел на них - и я увидел, какой может быть любовь друг к другу. Она выражается в таких простых вещах– объятия, когда уснул, куртка на плечах, прикосновения и улыбки, взгляды... восхищение, обожание, нежность... я смотрел на них, и я подумал – черт, я опять в пролете, музыкант на этой вечеринке любви. А потом увидел, как Шоджи обнял Джиро, и понял – ведь, меня тоже на самом деле любят так же. Просто я не замечаю этого. И тогда, я решился выйти к тебе сам. И, будь что будет. Но любящий человек может только... любить, верно? Он не обидит.       - Верно, - кивнул Сейджи, скользнул пальцами по подбородку Каминари и приподнял его голову, - у тебя такие мешки под глазами. И сами глаза покраснели. И бледноватый ты какой-то.       - Что, стремный? - слабо ухмыльнулся Каминари. Сейджи погладил его по щеке.       - Самый красивый, - прошептал он. В его глазах было искреннее восхищение. Обожание.       Каминари смутился и покраснел.       - Я... я не чувствую то же самое...       - На все нужно время, - согласился Шишикура, с нежностью наблюдая за ним, - у нас его будет полно.       Они вздрогнули, услышав голоса, доносящиеся из тумана.       - Так, блять, Наушник, еще раз. Где этот хер из Шикецу?       - Опс, Бакуго, - пробормотал Каминари. Его схватили за плечи и прижали к теплой и крепкой груди.       - Не бойся, - Шишикура тронул губами его лоб, видимо, решив урвать что сможет, пока еще есть возможность, - он тебя не тронет.       - Да я не за себя боюсь, - пробормотал Каминари. Его ненавязчиво задвинули за спину, - эй, не лезь в драку, не провоцируй его, он с утра...       Бакуго, взъерошенный, в майке-алкаше и сползших на задницу трениках, выполз из тумана, точно типичный отец юной девушки, которую застукал с ухажером. Следом за ним вышел Тодороки - на его ладони горел огонь - и Иида, которому только не хватало халата и бигуди, для завершения образа встревоженной матери. Из-за спины Шото выглядывали заспанные Мидория и Киришима, которых, видимо, выдернули просто для массовости.       - Каминари, - из-за Бакуго высунулась Джиро, - у тебя все в порядке?       - Да, порядок, - Денки показал большой палец, - мы поговорили, ребят. Дальше я сам, ладно?       - Оу, - Тодороки погасил огонь и поклонился, - простите. Эйджиро-кун, пошли спать тогда. Мидория, пойдем, не стоит заставлять Цую-сан ждать.       - Зачем Цую-то подняли? - пробормотал Каминари. Бакуго смерил его недобрым взглядом, несмотря на то, что Джиро тянула его за майку.       - Смотри мне, Мясо, - бросил он Шишикуре, - не досчитаюсь на занятиях однокурсников - сделаю из тебя фарш, понял?       - Бакуго! - зашипела Джиро, - хочешь, чтобы Токоями проснулся, и увидел, что тебя нет?       Кацуки, развернувшись, пошел в туман, но перед этим бросил:       - Жареный фарш.       Иида, поправив очки, вздохнул. Каминари вышел из-за чужой спины и робко спросил:       - Можно, староста? Я к восьми утра буду... честное слово.       - Семпай, - Тенья тоже повернулся и скрылся в тумане, - головой за него отвечаешь, понял?       К удивлению Каминари, Шишикура низко поклонился.       - Понял, - горячо сказал он, - спасибо за доверие.       ***       Они шли рядом по улице. Город только просыпался, солнце куталось в золотистую дымку и почти не грело. Каминари, ежась от утренней прохлады, держал в ладонях стаканчик с дымящимся кофе, который они купили в круглосуточном магазинчике. Сейджи прикусывал мороженое.       - На тебя даже смотреть холодно, семпай, - пожаловался Каминари, шмыгая красным носом.       - Пей кофе, - строго сказал Сейджи, - кто бы говорил. Зачем такие шорты напялил? Ты в них, что ли, по улицам ходишь? Без меня в них не выходи, понял? Ну, или... – он, краснея, отвел глаза, - или тогда, чтобы с тобой был староста. Или этот ваш Бакуго.       - Хех, - фыркнул Каминари. Сейджи посмотрел на него, - быстро тебе понравились наши ребята.       - У тебя хорошие друзья, - глубокомысленно сказал Шишикура, - я спокоен.       - Да, - Каминари улыбнулся, - я хочу быть для них таким же хорошим другом.       Туман постепенно рассеивался.       - Кстати, семпай, ты сегодня был один?       - Конечно, один. Я не хотел сильно напрягать ребят, они и так мне много помогали, - Сейджи тронул ладонью его нос и Каминари поморщился.       - Да холодно же! У тебя ладони ледяные!       - А у тебя нос! Черт, нам надо где-то сесть, чтобы ты скорее согрелся! Твои шорты - это преступление просто!       - Не нравится?       - Нравится! - Шишкура покраснел и продолжил, - но не в такую погоду.       Каминари покачал головой и глотнул кофе.       - Да не, - весело сказал он, - скоро воздух прогреется и будет тепло. Дай пока поносить твою куртку, семпай.       Он улыбался, впервые за несколько недель так широко, как раньше - и Шишикура, покраснев, кивнул. Они дошли до детской площадки, Каминари присел на лавочку, вытягивая ноги - Сейджи опустился рядом. Он хотел что-то сказать, но к его плечу прижалась чужая голова, нос пощекотали золотистые непослушные вихры, и все слова куда-то сгинули, оставив только чувство, похожее на биение теплого сердца.       - В следующий раз, я возьму с собой гитару и поиграю тебе, - сказал Каминари, доверчиво прижавшись к нему боком, - прости, что боялся тебя. Ты неплохой парень как оказалось. Хочешь? А, я часто перескакиваю с темы на тему, поэтому меня может быть сложновато понимать. Но я очень счастлив. Мне, впервые с твоего первого письма, так спокойно. И я рад... я, правда рад, что вышел к тебе. Я очень счастлив и хочу что-нибудь сыграть или спеть. Джиро говорит, что музыкой можно разговаривать. Я думаю, ею можно выразить все на свете. Я не слишком много болтаю?       Он поднял глаза - чуть припухшая от недосыпа мордашка с золотистыми лисьими глазами, обрамленная пушистыми волосами, оказалась так близко. Сейджи наклонился ближе - Каминари задел его щеку ресницами.       - Нет, - шепотом сказал Шишикура, оглядывая его с бешено бьющимся влюбленным сердцем, - по мне, так в самый раз.       И, наконец-то, поцеловал его.