50 оттенков Серого* или роботы никогда не устают

На землю уже опустились сумерки, когда такси, наконец, выехало на подъездную, мощеную камнем дорогу, ведущую к загородному дому Серкана Болата. Эда нервно забарабанила пальчиками по лежащей на ее коленях сумочке, провожая невидящим взглядом проплывающий за окном пейзаж. Ей казалось, что она едет уже несколько часов и все никак не может добраться. Чувство тревоги и вины подгоняли ее в спину, но время, как назло, растягивалось в череду нескончаемых минут. Эда понимала, что обидела его, в сердцах бросив несправедливый упрек в том, что он не собирается уезжать с ней в Италию, потому что у него есть более важные дела помимо нее, но в глубине души доподлинно знала, что это не так. Чувствовала это в каждом его тёплом взгляде, когда он смотрел на нее глазами оттенка темного мёда, в его неожиданном и в то же время таком долгожданном первом признании там, на берегу Босфора, даже в самом воздухе, который становился плотным и расплавленным в его присутствии. Поэтому сейчас и помчалась за ним, сломя голову, не думая что скажет и как объяснится. Все будет так, как будет. Она поймет, как только увидит его… Как только он посмотрит на нее открыто и ласково, отчего каждый раз у нее дрожат коленки и по лицу расплывается глупая мечтательная улыбка, или же долгим внимательным взглядом, а потом, прищурившись, моргнет несколько раз, как он делает всегда, когда обеспокоен или сильно сосредоточен. Она узнает, как только он встретит ее у дверей с руками в карманах, которые прячет, чтобы закрыться от окружающих и казаться более уверенным, или же с опущенными ладонями, готовыми в любой момент переплестись с ее пальцами… — Приехали, госпожа, — вырвал ее из раздумий грубоватый голос водителя. — Спасибо, — рассеянно ответила Эда и, расплатившись, вышла из такси. Чёрная машина Серкана была здесь, и это заставило ее сердце учащенно забиться. Перекинув ремешок сумочки через плечо, девушка решительно зашагала к дому — она не намерена была больше медлить. Дорожка из каменных плит, подсвеченная уличными наземными фонариками, утопала в зелени — небольшие желтые кустики вперемешку с фиолетовыми цветами, пушистыми кустарниками и хаотично посаженными деревьями создавали атмосферу уюта и умиротворения. Эда с любопытством огляделась. Несмотря на отсутствие альпинария, который невероятно подошёл бы этому месту, молодая цветочница высоко оценила работу ландшафтного дизайнера, ведь сад всем своим видом говорил о том, что важно для его хозяев: здесь росли пальмы — символы мира, добра и справедливости; в центре домашнего парка возвышалось массивное дерево, широко раскинувшее свои ветви, словно парящий в небе горный орёл, а в его тени то тут, то там ютились небольшие трахикарпусы с идеально разрезанными, будто веер, листьями. Ливистона со своими глянцевыми лапами, которые в солнечную погоду могли служить природными зонтиками, прекрасно соседствовала с серебристо-зелёно-голубыми брахеями. В очередной раз залюбовавшись этими необычными растениями, такими разнообразными и красивыми, девушка не могла не отметить, что пророк Мухаммад был прав, когда сравнил благочестивого верующего мусульманина именно с пальмой. Приближаясь к зданию, Эда невольно стала искать глазами силуэт Серкана в прозрачных окнах. Немного замедлив шаг, она надеялась издали увидеть его, чтобы украдкой полюбоваться, но, так и не найдя его внутри, сделала глубокий вдох и поднялась на крыльцо. Одноэтажный, с французскими окнами до пола и темными деревянными вставками, с первого взгляда этот дом был похож на все дома Болата — привычный стиль, удобный дизайн, неброский цвет, но, войдя внутрь, Эда с удивлением обнаружила среди пастельных спокойных тонов в кухонной зоне яркое пятно красного блестящего холодильника. Чуть подальше, словно желтая клякса на ковре, разместился уютный диванчик. «Неужели чопорный Серкан Болат, которого буквально передернуло от того, как Эда, притворяясь его девушкой, украсила их якобы совместное жилище цветными ковриками и подушками, решил добавить красок в свою жизнь? Интересно, что же его так изменило?» — радостно улыбнулась своим мыслям Йылдыз. Вдруг ее взгляд остановился на двух фигурках слонов, стоящих на столе: одна была побольше — вероятно, мама-слон, а вторая поменьше — ее малыш. Серкан не любил ненужных и лишних предметов, которые, по его мнению, годились лишь на то, чтобы занимать место и накапливать пыль, но наличие этих животных в его доме показалось Эде очень символичным — они были совсем как Серкан и его мама Айдан: несмотря на расстояние между ними — всегда рядом друг с другом. И, конечно, ее глаза не могли не расшириться от изумления при виде горшков с растениями. Везде были фикусы: маленькие и большие, ярко-зеленые и с голубоватым отливом, с переплетенными стволами и с мясистыми толстыми листьями. «Все верно, — улыбнувшись, успокоила себя Эда, — ведь фикусы олицетворяют собой порядок, стабильность, покой и правильный уклад жизни». Ничего неожиданного, разве что растопырившая в углу комнаты ветви монстера, получившая такое название из-за устрашающих легенд о цветке-убийце. Хотя, может она была здесь для того, чтобы отгонять от дома непрошеных гостей, всем своим видом указывая на враждебность хозяина? Но Эда знала, что внешность порой бывает обманчива, ведь у имени этого цветка было и другое, на ее взгляд, более подходящее значение — удивительный или причудливый, которое также очень подходило и истинной натуре его владельца, о которой было известно только ей одной… Бросив на диван клатч и пиджак, девушка вышла в сад. Там, посреди океана зелени в свете желтых лампочек, бирюзовым облаком возвышалась беседка: на светлых высоких столбах крепились легкие газовые шторы белого и синих цветов, которые, играя с ветром, походили на гребешки морской пены. Восхищенная Эда встала в центр, где, будто разноцветные морские камушки, были разбросаны маленькие подушки. В коротком темно-оливковом платьице с распущенными чёрными волосами она была похожа на сказочную ундину, танцующую с непоседливыми волнами… Она заметила его не сразу, очарованная этим волшебным местом, впитывая в себя легкость ночи и сияние звезд. Он стоял в дверном проеме, сложив руки на груди, и неотрывно смотрел на нее, не в силах отвести завороженный взгляд. Она обернулась, позвала глазами, и он, не колеблясь ни секунды, сделал шаг. Опустив руки, он подошел совсем близко, и ткань ее декольте коснулась его безупречно белой рубашки. — Я постучала в твою дверь, — улыбнулась она, положив ладони ему на грудь, и он тут же утонул в ее улыбке и очаровательных ямочках на ее щеках. Своевольные прозрачные занавески окутывали их со всех сторон, отчего казалось, что они парят в невесомости. Эда закрыла глаза и глубоко вдохнула запах Серкана, такой родной и жизненно необходимый, ласкаясь щекой о короткую щетину. Он улыбался, обнимая ее за плечи, ловя аромат непослушных волос, в которых ярким полумесяцем сверкала ее длинная сережка. Они летели… Вдруг девушка немного отстранилась и посмотрела на мужчину. «Больше никогда не убегай от меня», — говорили ее шоколадные глаза в обрамлении пушистых ресниц. «А ты всегда доверяй мне», — отвечал его тёплый взгляд. Коснувшись своим лбом лба Эды, Серкан провел носом по ее скуле, обжигая дыханием легкие локоны у ее виска. «Я соскучилась…», — прошептала ее ладонь, мягко провела по его щеке и задержалась на крепкой шее, притягивая к себе. Он был так близко, что ее длинные ресницы касались кончика его носа. Эда почувствовала теплые руки на своей талии, и в следующий миг его губы накрыли ее. Все вокруг закружилось. Они мчались к звездам…

***

Серкан нес Эду на руках, прижимая к себе, как самое драгоценное сокровище, а она прильнув к нему, нежно целовала в ямочку у основания шеи, оставляя на воротнике его белоснежной рубашки следы от помады. Он аккуратно положил ее на кровать, и, не разрывая нити их соединившихся взглядов, начал расстегивать свою рубашку. Она смотрела на него из-под полуприкрытых ресниц, длинными тенями отражающихся на ее щеках. — Как же ты красива, Эда Йылдыз, — он пальцами подцепил бретельки ее платья и неспешно потянул их вниз, постепенно обнажая грудь любимой. Неожиданно звенящую тишину комнаты разорвал тревожный перезвон. «Умные» часы на запястье Болата, которые тот никогда не снимал, одновременно завибрировали и загудели сиреной, предложив из-за крайне высокой скорости сердцебиения немедленно вызвать неотложную помощь. «Подтвердите, пожалуйста, адрес, — раздался из аксессуара спокойный женский голос. — Бригада будет через несколько…» — Чертова техника, — сквозь зубы выругался мужчина, раздраженно сбросив вызов, сорвал ремешок и кинул часы за спину. — Ты точно в порядке? — весело рассмеялась Эда, наслаждаясь замешательством Серкана. — Я не хочу, чтобы из-за меня у тебя были проблемы со здоровьем. — Я и так уже сошел с ума, — хриплым от страсти голосом прошептал мужчина. Поймав на себе его пылающий огнем взгляд, девушка ловко высвободила руки из спущенных бретелек, оставив наряд болтаться где-то в районе пояса, и потянулась к своему роботу: — Иди ко мне, Серкан Бола… Он губами перехватил окончание своего имени. Как давно он мечтал об этом — целовать ее так: долго, тягуче, пробуя на вкус, ловить ртом каждый ее вздох и беспрерывно пить дыхание друг друга. Как только Эда приоткрыла свои губы ему навстречу, ее закружило в чувственном водовороте. Казалось, он наполнил ее собой, ворвавшись своим горячим дыханием в легкие. Его руки были сразу везде: они неспешно очерчивали ее грациозную шею, нежно сжимали грудь, трепетно гладили тонкую талию, заставляя сладостной болью ныть низ живота. Когда его пальцы спустились чуть ниже, она ахнула в исступлении. Его ладонь провела по ее кружевному нижнему белью, и даже через тонкую ткань он почувствовал силу ее желания. Вдоволь насладившись, Серкан оторвался от ее распухших от поцелуев губ, скользнул на тонкие ключицы, затем поочерёдно коснулся языком тёмных бусин ее груди. Эда тихо простонала, подставляя тело его дурманящим ласкам. Болат не торопился, изучая каждый сантиметр своей любимой и благодаря ее за чудо обладания ею. Он хотел запомнить каждую родинку, каждый шрамик, выделяющийся белой ниточкой на ее прекрасном загорелом теле. Он хотел запечатлеть ее в памяти такой — всегда бойкая и находчивая, сейчас она была беззащитна перед ним, сдаваясь во власть его рук и губ. Он стянул зубами платье до коленок, за ним последовали и трусики, которые безжалостно зашвырнули в угол комнаты. Серкан быстро снял с себя остатки одежды и отправил их вслед за платьем Эды. Возвышаясь над ней, он любовался ее красотой. Черные густые локоны тёмной паутиной рассыпались по подушкам, а отдельные пряди непослушно колыхались на вздымаемой от частого дыхания груди. Ее глаза, затуманенные поволокой, горели призывным огнём, затягивая в себя, словно в омут. Девичьи пальчики нетерпеливо пробежалась по его накачанной спине, а после замерли в ожидании на его упругих ягодицах. Увидев, как ложбинка между ее грудей сверкнула в свете луны блестящей испариной, Серкан больше не мог сдерживаться. Он накрыл ее собой, и Эда тут же подалась ему навстречу, а в следующий миг почувствовала, как он сделал ее своей… Плавные ритмичные движения заставляли ее кусать от удовольствия губы и запрокидывать голову, вырывая из груди хриплые стоны. Его ладони стали горячими, а поцелуи обжигающими. Эда то беспорядочно сжимала в кулачки шелковые простыни, то хаотично цеплялась за его мускулистые влажные плечи. Ее тело сладостно вздрагивало, будто земля от подземных толчков, разгоняя по венам невероятное наслаждение, разлетающееся от кончиков пальцев до корней волос вспышками фейерверков. Время словно остановилось, и ничего больше не существовало, кроме безудержного чувственного танца двух тел… Вдруг девушка изогнулась в его руках, и Серкан, подхватив ее за поясницу, прижал к себе, ускоряя темп. Она широко раскрыла глаза, в которых отразились подглядывающие за ними звезды, по ее телу прошла судорога блаженства, и в следующий миг он заглушил ее крик долгим поцелуем. Вздрогнув, Эда обмякла, измученная любовной схваткой, и тут же почувствовала, как по бёдрам теплом растекается его наслаждение. Устало улыбнувшись, она раскинула в стороны руки и смежила веки. Тяжело дыша, Серкан придавил девушку собой, уронив голову ей на грудь. Ее сердечко колотилось ему прямо в ухо, грозя повредить барабанную перепонку. — Я влюблен в тебя, как сумасшедший, Эда Йылдыз, — переведя дух, глухо прошептал он, сжимая ее в объятиях. Эда подняла руки и запустила пальцы в его рыжие волосы, взъерошив всегда идеально уложенную челку. — Наши чувства взаимны, Серкан Болат, — промурлыкав, она ласково прошлась подушечками пальцев по его затылку и замерла на мягкой щетине. — Спокойной ночи, — потянувшись губами, он поцеловал маленькую татуированную звёздочку на ее запястье, а затем накрыл своей щекой. — Спи, — ответил ему тихий голосок. — А ты? — его ленивое дыхание холодило ее разгоряченную кожу. — Я не усну сегодня до утра. — Почему? — Потому что звёзды не спят по ночам, — он услышал озорные нотки в ее голосе и поднял голову, чтобы взглянуть на неё. — Да? А чем же они занимаются? — мужчина удивлено вскинул бровь. — Они сияют, глупый… — Сияют? — Серкан усмехнулся и приподнялся на локтях, не отрывая от Эды взгляда. — В отличие от уставших роботов, они всю ночь напролёт сияют от счастья, — ее темные глаза страстно блеснули, затем он увидел эти невероятные сводящие с ума ямочки на щеках и вслед за ними ее ослепительную улыбку. — Это вызов? — он навис над ней. Эда, скривив недоуменную рожицу, неопределенно покачала головой. — Ну держись, Эда Йылдыз, — его рука скользнула вверх по внутренней стороне ее бедра, и девушка, распахнув глаза, задрожала в предвкушении его дерзкой ласки. — Сейчас ты узнаешь, что роботы никогда не устают. — Никогда-никогда? — прерывисто дыша, передразнила она, обвивая руками его шею. — Никогда-никогда, — склонившись для поцелуя, выдохнул он ей прямо в губы.

***

Он проснулся первый. Не открывая глаз, мужчина потянулся и тут же почувствовал подмышкой тепло, а затем вдохнул запах жасмина. Улыбнувшись, Болат приподнял веки. Рядышком на его подушке умиротворенно посапывала Эда. Даже сейчас, спящая и молчаливая, она невероятно притягивала и манила его. Серкан сморгнул несколько раз, чтобы убедиться в том, что это не сон, и чуть не рассмеялся над своей наивностью. Любуясь Эдой, своей девочкой-звездой, он погладил ее волосы и заложил за ушко. Провёл кончиками пальцев по лбу, высвобождая челку из ее длинных ресниц. Не зря кто-то сказал, что любить — значит хотеть касаться, так и его сейчас переполняло желание держать ее в своих объятиях, прижимая к себе как можно крепче. — Серкан… — сонно пробормотала она. — Просыпайся, соня. — Не хочу, — вновь закрыв глаза, запротестовала она. — Можно я навсегда останусь здесь? — и с этими словами уткнулась ему в шею, щекоча своим дыханием. — Это было бы слишком прекрасно, — он коснулся губами кончика ее носа. — Но нам нужно идти, если мы хотим все успеть. Эда приоткрыла один глаз и хитро посмотрела на мужчину: — Ну конечно, робот-Болат никогда не забывает про дела. Он прищурился, увидев ее озорную ямочку на щеке. — А у тебя есть другие предложения? — Даже не знаю, — протянула она, ластясь щекой о его ладонь, и переплела свои пальцы с его. Улыбаясь, они лежали, соприкоснувшись лбами, лаская ладони друг друга, изучая запястья, каждый в своих мыслях и мечтах. А, может, в одной мечте на двоих… Она подняла на него свои невероятные глаза, смотрела долго, неотрывно. Потом провела рукой по его мускулистому плечу и, прижавшись, томно прошептала: — Знаешь, чего я сейчас хочу больше всего на свете? Серкан нервно сглотнул, как только ее острые грудки, спрятанные за надетой ею на голое тело мужской рубашкой, коснулись его кожи. В ее глазах сверкнули бесенята, она поцеловала его в шею, потом ещё раз и ещё, продвигаясь все выше к губам. — Чего? — млея от удовольствия, он закрыл глаза. Она уже добралась до его уха и страстно прошептала: — Завтрак… С Серкана тут же спал наведённый Эдой морок, и он, не зная, что сказать, лишь изумленно поднял брови. — Завтрак?! — переспросил он, покачивая головой и поджимая губы, как делал каждый раз, когда она ставила его в тупик. — Ты серьезно? — Да, завтрак! — широко улыбаясь, передразнила его Эда, так же, как и он, дёрнув головой. — Кто последний, тот моет посуду, — она чмокнула его в щеку и быстро выскочила из измятой постели. — Ты ещё мне за это ответишь, Эда Йылдыз! — смеясь над собой, бросил ей мужчина, пытаясь удержать ее руку. — Ты уже проигрываешь, Серкан Болат! — белоснежная улыбка послала ему воздушный поцелуй, и она помчалась на кухню. Серкан попытался встать, но вместо этого упал назад на подушки, счастливо улыбаясь, как мальчишка. Пожалуй, ему понадобиться ещё некоторое время, пока он сможет подняться и отправиться вдогонку за своей девочкой-звездой, которая уже наверняка схватила на кухне зелёное яблоко и впилась в него своими острыми зубками. Они, шутя, будут вместе готовить завтрак, — исключительно здоровый для него и абсолютно неполезный для неё, — она будет приплясывать в тёплых носках на пушистом ковре и вертеться у него под руками, задевая бёдрами, чуть прикрытыми его синей рубашкой, и делать вид, что это вышло совершенно случайно, обнимать его со спины и шаловливо целовать в шею, а потом они сядут за стол — веселые и влюблённые. Она будет кормить его с рук вредными вкусняшками, а он, отказываясь, все равно в конце концов согласится, не в силах перечить ей. И так, рука в руке, переплетя пальцы, они проведут своё первое волшебное утро, не подозревая о том, какие испытания ждут их впереди…