Конец
Часть 1
10 января 2021 г. в 13:27
— Шестьдесят метров… Шестьдесят пять метров…
Методичные размеренные доклады наблюдателей проекта не отвлекают, а, скорее, успокаивают, хотя слышать их вот так — и через встроенные коммуникационные системы, и через сознание Кушимы — довольно непривычно. Но куда непривычнее смотреть на океан и своими, и его глазами. Если бы Хару спросили об этом раньше, он бы предположил, что Кушима видит океан огромной чашкой Петри, полной микроорганизмов и микрочастиц — фотоны, электроны и прочая физика, о которой сам Хару вспоминал только в лаборатории. Но отголоски чужого сознания не вносили в до боли знакомую чарующую картину дисгармоничных элементов. Строгое, систематизированное мышление Кушимы легко встроилось в привычную эстетику — словно чуть размытому изображению добавили немного резкости и четкости.
— Как ты, Кушима? — донеслось сверху.
— Странные ощущения. — Голос спокойный — к странностям им не привыкать, — но теперь Хару чувствовал неслышно нарастающее беспокойство. — Что-то не так. Верните его.
— Хару, поднимайся.
— Один момент, шеф, — откликнулся тот. В эту минуту Хару чувствовал себя так, будто впервые погрузился в волны, а может — даже впервые увидел свет: разделенное на двоих сознание, новый угол преломления света, новое мировосприятие. И ему нужно было немного времени, чтобы всмотреться в этот новый мир. Пропустить его через себя. Почувствовать его кожей.
— Хару!!!
Последнее, что запомнил Хару: он пытался понять, прозвучал ли этот крик в коммуникаторе или в его сознании.
Очнулся он в медотсеке — небольшая каюта, оборудованная соответствующей аппаратурой специально для таких вот случаев.
— Как ты? — Кушима смотрел в иллюминатор, но, тем не менее, безошибочно почувствовал тот момент, когда Хару открыл глаза. Он всегда это чувствовал, и эксперимент тут был совершенно ни при чем.
— Вроде, нормально. Что произошло?
— Проблема с нанозондами, — лаконично пояснил Кушима. — Ты же все равно не оценишь подробностей.
— Определенно. Особенно сейчас, — простонал Хару и потер виски — голова раскалывалась.
— Некоторые считают, что боль в таких случаях имеет воспитательный эффект.
— Меня поздно воспитывать.
— Определенно, — усмехнулся Кушима, копируя интонации собеседника. — Задержался пофлиртовать с особенно привлекательным представителем морской фауны?
— А?
— Почему ты не поднялся сразу?
— Я же сказал: меня поздно воспитывать, — шутливо отмахнулся Хару. — Океан выглядел странно, когда я смотрел на него твоими глазами, — продолжил он серьезным тоном. — Твое мировосприятие… Я не думал, что… Это очень красиво, Кушима, — попытался объяснить Хару и тут же смутился — Кушима не любил сентиментальностей. — Разве ты не в состоянии оценить… э-э-э… исследовательское любопытство?
— Когда-нибудь такое любопытство может очень плохо для тебя закончиться.
— Боишься, что я… как ты там выразился?.. чрезмерно увлекусь флиртом с представителями морской фауны?
— Хару, — Кушима вздохнул и присел на край постели, — это серьезный и опасный эксперимент. Твое пристрастие к самодеятельности только увеличивает риск.
Кушима смотрел ему прямо в глаза, и на секунду Хару показалось, что они все еще подключены через прототип виртуальной реальности и он может чувствовать неслышное, невербализированное, но такое реальное беспокойство Кушимы.
— Спасибо, — просто ответил он и накрыл руку Кушимы своей.
— Кхм… Просто держи под контролем свое… любопытство.
— Не могу ничего обещать.
Кушима выразительно возвел очи горе:
— Ты безнадежен.
— За это ты меня и… ценишь, — в последний момент нашел Хару менее сильное слово. Как-то так у них повелось, что они обходились без деклараций и громких красивых, но затертых от частого использования слов.
— Нет, не за это, — тепло улыбнулся Кушима и медленно поднялся, собираясь выйти.
— Я знаю, что не все зависит от наших желаний, — неожиданно даже для самого себя сказал Хару. — Я знаю, что однажды могу не вернуться из погружения.
Об этом они тоже никогда не говорили. О риске. О смерти.
— Ты — можешь, — усмехнулся Кушима. — Но не беспокойся: я тебя верну.
В первый момент Хару подумал, что это очередная шутка и Кушима просто отказывается поддерживать разговор на подобную тему. Но потом он понял, что тот говорил серьезно. Вера в могущество науки сродни вере в могущество Бога. Вероятно, не стоило удивляться тому, что Кушима способен воспринимать океан так… не научно.
Но все-таки Хару возразил:
— Есть вещи в устройстве мироздания, над которыми твоя драгоценная наука не властна.
— Есть вещи в устройстве мироздания, которые я все еще не до конца понимаю, — по-прежнему серьезно пояснил Кушима, — а потому не могу ими оперировать. Но, уверяю тебя, Хару: если вдруг что-то подобное случится… Я найду способ тебя вернуть.