Кораблекрушение

      К вечеру дождь закончился, ветер утих, и было решено завтра утром возвращаться на берег. Джек горячо поддержал это решение, заявив, что и минуты лишней не останется в этой каменной дыре, где мало того, что нет ни капли рома, так еще ни единой возможности уединиться с дамой и ставятся под сомнение его благородство и честность намерений. Нас с Эмили эта речь насмешила, хоть мы старались не показывать этого, и даже с Марией я обменялся парой веселых взглядов, что было тотчас же замечено Джеком. В ответ он фыркнул и занял свой пост у входа в пещеру, всей своей спиной, неестественно прямой и напряженной, выражая свое недовольство. Но постепенно фигура его сгибалась, клонилась к земле, и, в конце концов, он уронил голову на руки с видом вопиющего несчастья.       На следующее утро, едва проснувшись, и даже не позавтракав, мы спустились вниз. Джек шел впереди, не оглядываясь и не останавливаясь, но и не спеша как бы экономя силы, будто заблудившийся в пустые человек, узревший на горизонте оазис, обещающий ему воду и тень. Я поддерживал Эмили под руку, чтобы она не оступилась на камнях, Мария же прыгала будто горная козочка в своих грубых испорченных морской водой башмаках, доставшихся ей по наследству от кого-то из пассажиров «Елены». Она казалась беззаботной, как всегда, и я понял, что это тоже мне не нравится в ней. Хотя на ее плечи ложилась половина работы на острове, хотя мы в любой момент могли погибнуть, она была вызывающе беззаботна для положения, в котором мы находились.       Похоже, стволы деревьев защитили наше жилище – хижина почти не пострадала, только парусину сорвало, и внутри все промокло. Глубоко вкопанные колья выдержали ярость ветра, несмотря на то, что одно из ближайших деревьев ураганом повалило на землю совсем рядом. По всему выходило, что наша нелепая троица не так уж и безнадежна.       – Как хорошо вернуться домой, – саркастически сказал Джек, нашел в своей постели бутылку рома, заколебавшись, посмотрел на нее, потом на Марию и зашлепал по берегу.       – Джек! – крикнул я. – Ты не поможешь нам убраться тут?       Он, не оборачиваясь, отсалютовал мне бутылкой и продолжил свой путь.       Эмили легко улыбнулась, как бы говоря: «А чего ты ожидал?»       Мария виновато пожала плечами.       Море, взбудораженное штормом, тревожно шумело. С берега несло рыбой, и повсюду валялись водоросли и ракушки. Я бросил последний взгляд на удаляющуюся фигуру Джека, ставшую маленькой и хрупкой, и почти слившуюся с серостью пасмурного пейзажа. И именно тогда я впервые ощутил мимолетное предвестие привязанности к нему. То было чувство брезгливой жалости.       Что есть у этого человека? Ром? Мария? Куча соломы в углу хижины? Сколько их, таких, мотается по свету, нанимаясь в матросы от безысходности. Бродяг, находящих утешение в роме и гулящих девках? Уходят в море и гибнут там десятками от болезней, наказаний, тухлой воды и дурной пищи. Кораблекрушений. Впрочем, кого я обманываю. От чего утешаться им ромом и девками? Они не знают другой жизни, духовные искания и метания души неведомы им. Они, как звери, живут сегодняшним днем, беспокоясь лишь о сиюминутном утолении желаний тела. Так я думал тогда.