Изнанка

Вместе с силою в мышцах рождалась в тебе вина, что бушующим морем в мыслях дурных селилась, и тебя поглощала чёрная глубина, на которой вокруг тебя стайкой рыбы вились. Ты тонул в этой вязкой горечи раскаяния, был готов: не простят, не примут и не поймут. И в тебе бились вихрем совесть, беда, отчаяние... Ты не ждал. Ты не ждал, что тебя спасут. Но тебя ухватили за руки и тянули до тех пор, пока ты не вылез на чистый берег. Ты боялся. И это страшнее пули - когда верят. Когда тебе просто верят, а потом оказалось, что ты не достоин веры. Тебе страшно, что он тебя назовёт чужим. Он глядит на тебя. Разговор начинает первым. Это страшно: остаться после всего своим. «Ты не стоишь прощенья» - пульсирует мысль едко. Он в ответ возражает: «ну что ты, конечно стоишь». Раз слова попадают в мишени метко, так чего же ты, Рицу, плачешь тогда и ноешь? Лучше просто прими протянутую ладонь, как недавно принял свою силу, свою мечту, разожги вас ведущий к свету былой огонь. И пусть снова как раньше: плечом к твоему плечу.