Sex. Sex. And only sex.

Я любил тебя. Это единственное, что мне хочется прошептать тебе на ухо, когда мы остаемся совершенно одни перед выходом на сцену. Фанаты, обезумевшие от радости, увидев своего кумира, приветствовали сначала Юу, а затем Рея, так что в некоторых моментах их крики заглушали музыку, которую поставили на наш выход. Со сцены, тремя метрами выше, слышится рык Рея, который приветствует фанатов. А ты всё так же стоял ко мне спиной, притворяясь какой-то дикой декорацией, которую просто забыли вынести на сцену. Всего через секунду, другую, ты выйдешь на сцену, прикрывая глаза темной маской. Вокруг меня бегает гример, накладывая последние слои пудры и подкрашивая губы незаметным бесцветным блеском, чтобы не засохли во время выступления. Время, как мне кажется, просто остановилось, гример успел сделать всё так быстро, что он уже ушел, когда ты оборачиваешься и смотришь в мои глаза. Меня режет изнутри. Ты меня убиваешь каждый день. Ты убиваешь меня каждую ночь. Воспоминания о тебе приносят слишком много боли. - Удачи, - невинно улыбаешься и, сжимая в руках края темной, плотной повязки, удаляешься по лестнице к сцене. Через несколько секунд я присоединюсь к вам на сцене, вскинув руки в привычном жесте перед микрофоном, поднимая взгляд в потолок, будто бы молясь всевышнему и прося у него прощения за все грехи. Резкость движений, своеобразная плавность переходов в музыке. И вот снова, в очередной долгий вечер, я буду смотреть искоса на тебя, распевая собственные слова, которые появлялись в моей больной голове и до, и после. Я буду пожирать тебя взглядом, иногда подходя слишком близко, но только для очередной сцены с фансервисом. Затем к Рею. С лидером у нас особые отношения к этому моменту, почти всегда одно и тоже – он склоняется, идеально отыгрывая свою партию, и словно делает мне минет, скользя губами и языком по железному стержню микрофона. А фанатам это до дрожи в коленях, до безумия в глазах, черт их возьми, нравится. А мне нравилось, что после этого ты постоянно отрешенно смотрел в сторону, и только рёв гитары говорил о том, что в нашей группе четыре человека, а никак не три. Из раза в раз, из концерта в концерт. Но теперь я даже не посмотрю в твою сторону после того, как плечи лидера дрогнут, и он плавно отстранится от меня, переходя на свое привычное место, чтобы подпеть в нужный момент. Я обнимаю тебя за шею, сдавливаю не сильно, чтобы не отстранился. Я обнимаю всегда неожиданно, когда ты проходишь вперед к фанатам, и, садясь на корточки или вовсе на край сцены, свешивая свои длинные ноги с ее высоты, продолжаешь играть до механизма отработанную партию. Прижимаю к себе, это всего лишь игра, не больше. Подставляю микрофон к твоему лицу, ты лишь морщишься, но поешь вместе со мной. Как же иначе? Никто из фанатов не оценит, если ты оттолкнешь меня, и мы прекратим выступление. Разве что, если ты меня не толкнешь к ним, чтобы они растерзали меня на сувениры. Но ты этого никогда не сделаешь. Я любил тебя. Провожу кончиком носа по твоей щеке, от чего твой голос немного вздрагивает, но руки плавными движениями пальцев перебирают нужные лады, издавая всё ту же партию. От тебя как обычно пахнет лавандой и зеленым чаем вперемешку с тонким запахом твоего возбуждения. Киваю своим мыслям и чувствам, будто бы сам смеюсь над своим поражением. Кого я обманываю? Я до сих пор люблю тебя. Отскакиваю от тебя точно так же внезапно, и ты еще несколько секунд поешь вместе со мной. Раньше тебя это злило, даже можно сказать, что сильно раздражало. Ты оборачивался и испепелял меня своим взглядом, словно давая понять, что я снова выставил тебя идиотом. Я лишь улыбался и отводил взгляд в сторону, не переставая петь, моля о пощаде, прося не забывать меня даже в аду, признаваться в любви всему залу, который мы в очередной раз собрали. Но какая разница, как было раньше? Сейчас всё иначе. И ноги меня слушаются не так хорошо, и двигаюсь я намного медленней. Поэтому отскочить с эффектом не удается. Не специально провожу пальцами по твоему плечу, опираясь о него, встаю. Фанатам этого не увидеть, как не увидеть тем же Юу и Рею, которые не участвуют в нашей с тобой игре. Которые не участвуют также в моей личной игре. А ты чувствуешь, но лишь бросаешь на меня короткий взгляд, чтобы в ту же секунду устремить свой взор в эпицентр событий, в зал, который живет своей жизнью. А мне до того тошно, что я начинаю выдумывать, что в твоем взгляде читалось подобие волнения. Так невозможно. Так возможно. Так сложно. Так легко. Ты просто разрушитель моего сознания. Каждый день. Каждый час. Моя жизнь просто окрашена твоим голосом, смехом, взглядами, я прогниваю изнутри. Мы отдельные миры. И тебе совершенно наплевать, что мой опустошен и разрушен. Ведь твой мир просто процветает. ** ** ** ** ** ** Всё началось с дурацкого кимоно. Темно синего с более светлыми узорами и очень широким поясом, который застегивался на пару пуговиц на спине под диким бантом, который торчал в разные стороны. Юу притащил его в мой номер, напевая что-то из французской попсы. - Вот, смотри, в точности как у Сана когда-то было! - довольно продемонстрировал он мне наряд. - Ух, здорово. – Без особого энтузиазма проговорил я, вновь скрываясь за прочтением какой-то глупой статьи, которую после появления Юу перестал понимать вовсе. - И что, ты даже не спросишь, откуда оно у меня? - Фанаты подарили. - Лишь усмехаюсь, поднимая взгляд на драммера, который сложил кимоно пополам и кинул на край моей постели. - Джин, с тобой совсем скучно стало! – проворчал ударник, сложив руки на груди. – Мог бы хотя бы спросить, а ты сразу же… Вообще они мне подарили кучу всего и два разных кимоно. Но это мне мало, по росту не подходит немного... - И? Ты предлагаешь мне надеть эту тряпку? - Джин! - возмущению Юу не было предела, он красноречиво смотрел в мои глаза, а подрагивающая нижняя губа показывала высшую степень его возмущения. - Во-первых, не тряпку, а кимоно! А во-вторых, не тебе, а Сану. - Что? Ты видишь его у меня в номере? - смеюсь, смотря на драммера, который выглядит сейчас как нахохлившаяся пичуга. - Джин, прекрати насмехаться! Его просто нет сейчас в номере, а мне нужно срочно сходить по делам. Поэтому будь так добр, исполни хоть раз в жизни мою просьбу – передай это ему от меня. – Юу ткнул пальцем в сторону кимоно. Интерес к статье пропал полностью, я лишь изумленно поднял брови и отложил журнал в сторону. - А почему бы тебе самому не передать, когда вернешься по завершении своих сверхважных и срочных дел? - Джин. – Юу явно был настроен на победу и отступать не хотел. – Я попросил, ты сделай. Тебе это не сложно.- И, улыбнувшись как можно ярче, драммер упорхнул из моего номера точно так же, как и появился. Я тяжело выдохнул и смерил синюю тряпку возле собственных ног не менее тяжелым взглядом. ** ** ** ** ** ** Всё началось с кимоно. С этой дурацкой синей тряпки, которую я протянул тебе. Ты непонимающе уставился на вещь, которую я тебе протягивал. В твоем взгляде читались какие-то неясные мне эмоции. На немой вопрос я односложно ответил: "От Юу." И хотел уже развернуться и пойти внутрь своего номера, когда твои длинные пальцы перехватили мое запястье и потащили за собой в номер. Переодевался ты быстро, не стесняясь, только я не смотрел. Мне незачем. Мне незачем убивать самого себя лишний раз. Я и так уже убит за сегодняшний день. - Ну как тебе, Джин? - твой голос привлекает мое внимание, я отвожу взгляд от мини-бара и смотрю на тебя. Ты улыбаешься, совсем как раньше. Наверное, это новая, придуманная человечеством, пытка. Сидишь на краю кровати, нерешительно скрестив ноги, пытливо всматриваясь в мое лицо. Пытаешься прочесть меня. Пытаешься понять, что я испытываю, смотря на тебя, находясь с тобой наедине. Я так больше не могу. - Тебе очень идет. Как и раньше.- Тихо проговариваю и начинаю отходить, когда ты снова тянешь меня за руку. Всматриваюсь в твои глаза. Они пустые, словно у чертовой марионетки, которая попала в руки к неумелому мастеру, попросту забывшему, что глаза не должны быть такими черными. Мне хочется тебя разодрать ко всем чертям, но при этом не разрывая нашего столь мучительного зрительного контакта. Это неописуемо. Лишь за мгновение ты смог разбудить во мне столько эмоций, столько неприятных воспоминаний, которые я прятал глубоко в себе. Ты даже не представляешь, сколько времени я думал о тебе. Вспоминал. Переигрывал те или иные моменты в нашей идиотской, словно цирк, совместной жизни. Сколько раз в своих фантазиях я тебя просто имел у стены, нагнув раком, вжимая твое миловидное личико в прохладу грунта и царапающих обоев. Сколько раз я резал тонким лезвием нежную кожу внизу твоего живота. Что-то подсказывало мне, что, если бы я так поступал с тобой в реальности, то всё было бы иначе. Я бы не умирал каждый день, каждую ночь, проклятый тобой. Проклятый нашим прошлым. Я не раз хотел, чтобы тебе было больно. Хотя бы физически, но точно так же, как и было больно мне. Ментальная боль сильнее, но к черту. Я хотел просто сделать всё что угодно, лишь бы повредить тебя, сломить. Изуродовать и то чувство, которое до сих пор пожирает меня изнутри и выблевать его как можно скорее. Любовь. А теперь ты полностью открыт передо мной. Это твое кимоно, которое приоткрывает слишком гладкие и эстетично прекрасные ноги, упругие бедра. Тварь. Знал бы ты, как я тебя ненавижу в этот момент. Знал бы, что сейчас по сравнению с твоими открытыми и так по-блядски заломанными ногами, раздвинутыми чуть ли не вовсю, мои самые смелые фантазии за последние месяцы - просто ничто. Пустота. А ты улыбаешься. Тебе нравится видеть мое замешательство. Но кроме этого ты ничего не замечаешь. Тебе нужен секс. Секс. Секс. И еще раз секс. Ничего больше. Ты ведь только для этого схватил меня за руку, только для того, чтобы в очередной раз поиздеваться. Конечно же, ты не можешь заметить, что за маской замешательства таится ярость. Как же мне хочется, чтобы ты рыдал подо мной, просил о пощаде. Чтобы то единственное удовлетворение всех твоих низменных желаний стало для самого же тебя настоящей пыткой. Но тебе нужен секс, который просто разрушает мысли. Тебе это и нужно, чтобы я сорвался. Порвал тебя, а потом излился в твое изуродованное моими дикими ласками тело. Бездушная кукла. А я тебя всё еще люблю… - Я хочу... убей меня нежно сегодня ночью на кровати... - будто бы издеваешься еще больше, напеваешь песню, которую я сам написал, проводя кончиком языка по верхней губе. Кровь пульсирует под синей веной на шее, заглушая все звуки. "Ты правда этого хочешь?" - усмехаюсь, развязывая пояс на твоем кимоно, откидывая полы и разводя твои по-блядски выгнутые колени еще шире. - "Получай, детка." Я понимаю, что через пару часов мне будет лишь хуже. Я понимаю, что моя ментальная боль просто убьет меня, разорвет в клочья. Я понимаю, что именно этого ты и добивался. Наши отношения и так были похожи на цирк – не было и дня, когда бы нам было по-настоящему хорошо вместе. А может, и были, только я этого уже не помню. А мы как два клоуна – смешили людей своими ссорами и ревностью. У кого наигранной, у кого настоящей. Выгибаешься в спине, трепетно сжимаешь в ладони пряди моих волос на затылке, а мне сносит крышу. Долгих три месяца я старался не думать о тебе, игнорировать тебя полностью. Даже когда лидер спрашивал, что со мной произошло и почему я играю спектакль, что тебя не существует для меня, я упорно молчал. Я делал вид, что всё нормально. И когда уже все привыкли к моему новому поведению, ты разрушил все мои планы. Коснувшись губами после очередной репетиции моей шеи. Я слышал слова: "Прости меня, пожалуйста…" - уже не в первый раз. Ты не просил о том, чтобы всё вернулось, ты не просил, чтобы я стал относиться к тебе лучше. Ты не просил даже о том, чтобы я снова начал обращать на тебя внимание. Я сам принял решение – я снова смотрел в твою сторону, иногда даже говорил. Но не более. Не более. Большего и не нужно. Но никто ведь и не знает, что заставляло меня гнить изнутри. Никто ведь и не знает то, что я скрываю в своих воспоминаниях. А если бы и узнали – никто бы не понял. Как бы это иронично ни звучало, но я и сам себя не понимаю. С одной стороны тебя для меня больше не существует. С другой – я не могу без тебя. Словно рыба выброшенная на сушу, которая задыхается от привычного для всех кислорода. Врываясь в твое тело, я с каждым толчком начинал задыхаться. Меня начинало тошнить от отвращения, но остановиться я никак не мог. Не было сил. Придерживая тебя за бедра, не давая отстраниться, я впивался в твою шею жадными укусами, придавливая ее языком к верхнему ряду зубов. А ты стонал. Стонал во всё горло, словно это было на самом деле волшебно, и ты еле сдерживался от судорог оргазма. Кимоно, которое передал тебе Юу, уже почти всё испачкано. А левый рукав порван. Ты сжимаешь меня внутри себя, намекая на то, что твоя собственная разрядка совсем не за горами, лижешь за ухом, кусаешь губами мочку моего уха. Не хватало еще, чтобы ты придумал зашептать что-то. Пускай это будут снова слова из придуманного мной текста, но это окончательно сорвет с меня всю выдержку. Это сведет меня с ума. И тогда уже больше не будет группы Nega, как и ее гитариста. А свихнувшийся вокалист будет доживать свои дни в специализированной клинике. Состояние аффекта. Забавно, ни разу не слышал, чтобы оно наступало во время занятия любовью. Хотя, что это я? У нас просто секс. Секс. Секс. И еще раз секс. Ничего больше. Сжимаю твою плоть в ладони, больно сдавливая пальцами головку, и ты не выдерживаешь. Кричишь, уткнувшись в мою шею, кусаешь. Царапаешь мне спину, изливаясь в мою ладонь, фактически обжигая мне пальцы. Но я не даю насладиться тебе умиротворением после накатившего на тебя оргазма. Я выхожу из тебя, брезгливо вытирая ладонь о простынь. Ты смотришь на меня. Что я вижу? Неужели в твоих глазах снова появились какие-то эмоции, неужели они не пусты, как полчаса назад? На немой вопрос усмехаюсь в ответ. Застегиваю джинсы и ремень. Мне нечего больше делать в этом номере. Слышу из-за спины тяжелый выдох и убеждаю себя, что он никак не пропитан болью. Между нами секс. Секс. Секс. И только секс. Но почему-то я знаю – если ты позовешь меня, то я обязательно вернусь. И, может быть, в следующий раз прижму тебя лицом к стене, так, чтобы колкие обои терроризировали твое миловидное личико, когда я вбиваюсь в тебя, отобрав всю устойчивость твоих эстетически прекрасных и длинных ног.