когда плачут призраки

      Это было… больно… Да, это было больно!       Он знал, что умирать — это неприятно.       В теории, он всегда думал, что умрёт совершенно по другому! Ну, там, лезвием по запястью, или прыжок в пустоту. Хотя, лезвием тоже больно, он проверял, а на прыжок с высотки, у него не хватило бы смелости.       И всё же, умирать было чертовски больно! — Всё закончилось… Боли больше не будет. — Я… П-простите, Босс. — Глупенький… — А… А д-дети? — С ними всё в порядке. Ты умничка! Ты спас две невинных жизни! Но… Я не смог спасти тебя! Мне очень жаль. — А-а знаете, я не жалею! Это была не самая лучшая жизнь, но я познакомился со всеми вами! — Ты… Ай-ай-ай…       Последующий удар веером по голове был ожидаемым. Его это не расстраивало. Он спас двоих детей, а это — самое главное!       Смотря на печальное лицо Босса, ему стало немного не по себе. И дело тут было даже не в горящих лёгких, и ужасной боли в шее. — Я…Простите, я снова вас подвел… — Глупый! Это я должен просить прощения. Но.       Ему было больно! Больно не от того, что он умер. Нет! Босс… — Босс… П-пойдёмте домой? — … — … — … — Я… Я с-серьёзн-но! — Ты… — Как думаете, Хейден будет рад, что теперь я смогу больше проводить с ним времени? — Ривер тебя прибьет… Прости. — Нет. Нет, я понимаю. Джоан тоже ругаться будет… Но… — Ты точно… Точно уверен, что не хочешь перейти на ту сторону? У тебя нет долгов и провинностей… — Нет! Я… Я хочу остаться с Вами, Босс! Н-ну, и с д-другими работниками офиса, естественно, тоже!       Когда парочка влетела в офис, все встречали их с печальными лицами. Это было ожидаемо. Ну, наверное, не совсем ожидаемо было увидеть связанную Чарли, что кричала матом на всех, но была быстро заткнута Боссом, когда тот поставил, теперь уже постоянного, призрака на пол.        На похороны, что происходили спустя двое суток, он, по началу, решил не идти. Всё-таки, смотреть на собственное тело было не то что не привычно, но… странно! Раньше, он знал, что без проблем может вернуться обратно, а сейчас… Что ещё лучше, он не чувствовал жалости, по отношению к своей смерти.       Ну, умер, так умер! Чего жалеть?        Люк плакал. Сильно плакал. Его собственные родители не пролили столько слёз, сколько этот парнишка. Даже спустя неделю, приходя ночью к единственному другу, что был у него при жизни, он замечал, что тот не переставая плачет. — Зайди к нему в сон. Возможно, так он успокоится… — Но… А-а как же то, что дела живых, не должны касаться мёртвых? — Но ведь тебе не запрещается попрощаться с ними. — ... — ... — Я… Я не могу. Он видел! Видел, что я сотворил со своим телом… Мне... мне стыдно… П-простите, Босс. — Юджин! — Я…я не хотел… Я…       Он всегда был тряпкой. Да что там… Хиленькой тряпочкой, что и крошки со стола не уберёт. Таким место на свалке.       Поцелуй от Босса был неожиданностью. Ну… не то что совсем, но всё-таки. Он не был глубоким и страстным. Он просто… Был… — Успокойся! Если не хочешь, если не можешь, не заставляй себя! — П-простите… — Пойдём домой.        И вообще! Умирать больно. Видеть, как страдают дорогие люди — тоже больно! Смотреть, как собственные родители хоронят ребёнка, не проронив слезинки — больно, но терпимо. Получать мягкие поцелуи от призрака, что старше, чем весь мир… Ну, это… приятно.       Это чертовски приятно!