Словно стрела.

      Белоснежный, блестящий на свету фарфор, аккуратно расписанный светлыми витиеватыми узорами на небольших симметричных выпуклых точках и линиях… Есть лишь в кабинете студенческого совета и доме юного господина. Нет, всего лишь ничем непримечательная белая кружка медленно наполняется журчащим чаем приятного орехового оттенка. С молоком. Как обычно.       О, рутинная работа. Руки сами знают, что делать, и даже с закрытыми глазами получалось бы замечательно, хотя на то гарантии нет; не стоит экспериментировать, не стоит дурачиться, зная, что последствия могут быть не самые приятные.       Юзуру к данной вещи привык. Привык аккуратно вливать воду в небольшой сотейник и нагревать. Привык измерять количество каждого продукта до последней капли, до единой крошки. Привык к тщательной готовке, хоть даже в стенах компании тщательно заварить с листьями не удастся — в распоряжении чайные пакетики, однако и того достаточно, ведь главное — умение. Умение и натренированность.       Словно стрельба из лука. Осторожность. Точность. Стремление к идеалу.       Возможно, даже почти вся жизнь — стрельба из лука. Встань в стойку ровно и держись твердо — не сдавайся и не расклеивайся. Возьми стрелу и крепко держи её прямо — совершенствуйся, не дрожи, не страшись. Натяни упругую тетиву, удерживай её цепко — будь силен, будь вынослив, терпелив. Целься точно, неторопливо — сдержанность должна быть присуща слуге. Стреляй метко, точно, стремись к совершенству — оправдай надежды, будь образцовым слугой, каким обязан быть.       Юзуру привык выслушивать капризы, привык к ребячеству. Привык к роли верного пёсика, привык быть ниже других. Конечно, к привыканию он пришел спустя долгие годы тяжкого, возможно, практически лишенного детства. Впрочем, на то оно и прошлое — если отпустить, можно свободно окунуться в будущее, попутно плывя по течению настоящего. Но Фушими обиду прошлого отпускать пока не собирается — да и вообще, даже само прошлое до сих пор его преследует уже и в выпускные годы, намеренно раздражительно маяча перед глазами.       Стремление быть идеальным слугой обязано сопровождаться умением адаптироваться, умением легко принимать любые условия. Юзуру привык к детскому нраву юного господина, Юзуру обязан привыкнуть и к его взрослению, даже если это дается сложно: никто никогда не учил его тому, как проводить свободное от рутины прислуги время.       — Для кого ты готовишь чай, Юзуру? — Над ухом звучит уже достаточно хорошо знакомый мягкий голос. Фушими несколько раз моргает, словно бы очнувшись от глубокой задумчивости, а затем поднимает голову и улыбается. Он смотрит вниз — и слабо удивляется блестящему сосуду в руках.       — Эйчи-сама, — начинает он, спешно ставя чайник на столик, — приветствую. Чай может стать вашим, если вы того желаете.              — Вот как. — Теншоуин медленно усаживается в кресло. — Благодарю.       Впрочем, человек на то и человек, что изначально он — свободная личность. И тогда у него, как у свободной личности, должно появится увлечение, собственная воля.       — Вновь свободен от Тори? — Эйчи ему улыбается, беря чашку.       — Видимо так. Я стараюсь занять себя чем-либо в такое время.       Да, он старается.       — Твое трудолюбие очень ценно.       — Благодарю, Эйчи-сама.       Возможно, это и есть начало его выхода из рамок слуги. Ведь он будет продолжать стараться. Ведь он человек, не безвольная слуга. Главное…       — И чай как всегда великолепный.       — Благодарю, Эйчи-сама.       …словно стрела лука, прямо и четко стремиться к своей цели. Но медленнее. И понемногу.       — Поговоришь со мной ещё?       — Я готов составить вам компанию вновь.       Например, как сейчас. Начинать с малого.       А затем время покажет.