В северно-западной части Киото, в храме белого облака Атаго, прислужник зажигает свечи и лампады. Помещение заполняет древесный запах масла. Нанами ставит магическую защиту от демонов, защищая божественный храм. Если не он, то кто? Остальные слишком безответственные.
Его раздражает эта беспечность, но Кенто молчит. Когда-нибудь Бог их покарает. А если нет, то кармически точно воздастся по заслугам. Нанами в этом уверен.
Одна из свечей затухает от холодного дуновения ветра. Нанами на секунду замерзает и прислушивается к внутренним ощущениям.
За стенами храма раздался грохот грома и ветер сильнее завыл.
Это означало лишь то, что он вернулся.
Нанами достает тупо заточенный клинок, перевязанный пятнистой тканью. Излюбленное оружие Кенто может перерезать всё, что угодно, включая демонов, стоящих на пути. Прислужник храма мастерски хорош в использовании своего тесака и если сейчас нужно будет его применить – он это сделает без колебаний.
В лунном саду, где растут гортензии и камелии, возле фонтана блондин заметил демоническое существо – белоснежный тигр с ярко-голубыми глазами. Животное увлечённо пожирает одного из прислужников храма, перегрызая сухожилия и связки бедняги. Мужчина кричит от боли, плюясь кровью, зная, что ему не выжить.
Нанами видит в помутневших глазах товарища застывший навеки страх и рассекает воздух тупым клинком.
– Ах, так это ты, Арахабаки… — ненависти и страха в голосе нет, лишь вселенская усталость.
Божество разрушения Арахабаки отвлекается от трупа и меняет своё обличие, становясь людской копией.
Теперь пред Кенто предстал не ужасающий монстр, а довольно… привлекательный мужчина. У него длинные белые волосы, доходящие до плеч и ярко-голубые пронзительные глаза, которые с неподдельным интересом глядят на Нанами. Единственное, что выдаёт в нём демона, так это длинный хвост.
Зрачки блуждают туда-сюда, разглядывая богослужителя, и Арахабаки жадно облизывается, представляя, как он будет наслаждаться его плотью.
На демоне черная юката с красно-золотой накидкой, которая буквально бесшумно развивается на ветру. Нанами окидывает взглядом фигуру напротив и останавливается на босых ногах. От этого демонического божества кожа покрывается мурашками.
Кенто прикрывает глаза.
– Твой помощник был вкусный, – удовлетворённо произносит демон, вытирая тыльной стороной ладони кровь с губ. – Интересно, каков на вкус ты.
– Можешь узнать, – вздыхает Кенто, полоснув лезвием по левой ладони.
Кровь медленно стекает на влажный, от утреннего дождя, асфальт. Острый нюх Арахабаки тут же чует запах и он его опьяняет. Настолько, что голова кружится. Он скалит острые клыки и выпускает когти, собираясь накинуться на богослужителя.
Но вдруг Арахабаки замирает, как вкопанный, отводя взгляд от этого странного прислужника храма. У него явно какие-то проблемы с головой, если ему настолько наплевать на свою жизнь. Инстинкт самосохранения напрочь отсутствует. Демон усмехается и приглушённо интересуется, почему же блондин не мстит за убитого товарища.
– Он всё равно был предателем, продал свою душу демонам в обмен на силу, но где-то его обманули, раз такое божество, как ты, разгрызло его пополам, – говорит Нанами, разворачиваясь и идя обратно в сторону храма.
Демон удивлённо выгибает брови и открывает рот, шокированный действиями прислужника. Он хвостиком идёт за ним следом и признаётся, что в этом мире его зовут Годжо Сатору.
Но Нанами беспристрастен — мужчине абсолютно всё равно на его слова. Он возвращается в храм и поджигает свечи там, где они потухли из-за ветра.
— Тот парень, — хитро тянет Сатору и плавно наваливается позади Кенто на его плечи, — Заключил контракт с демонами. А ты? Ты хочешь?
Нанами педантично хмыкает и отстраняется от Годжо. Он с прищуром смотрит на демона и отмечает, что тот неимоверно силён, раз его защита от потусторонних тёмных сил совершенно не причиняет ему никакого вреда. Любой иной демон давно бы валялся на полу в агонии, испуская последний дух.
— С чего бы мне заключать контракт с тебе подобными? Я уверен в своих силах и не собираюсь отрекаться от Бога.
Сатору ехидно посмеивается и задувает несколько свечей, которые Нанами только что зажёг.
— Причём тут Бог и сила? — не голос, а приторная патока, — Если ты просто будешь в опасности, то Бог тебе не поможет. В отличии от проклятого Духа. Выгодная сделка, разве нет? — тянет губы в ухмылке Годжо.
Нанами останавливается на последней свече, над иконой Хатимана – божества-покравителя воинов и защитником японского народа. Говорит демону о том, что даже если он будет на смертном одре, то даже не вспомнит об этом предложении. Это же нонсенс! Какой идиот согласится заключать по своей воле контракт с дьяволом?
Но всё же, против своей воли, не успев проследить за собственным языком, Нанами сухо спрашивает:
— И каким же образом заключается контракт?
— Всего-то… поцелуй, — Сатору обнажает белоснежные клыки и в два шага приближается к Кенто, обхватывая точенные скулы блондина длинными пальцами правой руки, — Ну же… — шепчет Годжо.
Нанами бьёт рукой по ладони демона и с отвращением морщится.
— Исключено. Отказываюсь, — сухо припечатывает Кенто.
Сатору хмыкает. Хватает секунды, чтобы Арахабаки исчез с территории храма, словно его тут никогда и не было. Нанами облегчённо вздыхает.
Что за абсурд? Почему он просто не прирезал этого демона? А вёл с ним… светскую беседу?
Как выяснилось позже — Нанами Кенто всё-таки идиот.
~
Минуло полгода с их встречи.
Сатору почти каждый день наблюдал за богослужителем, а Нанами просто делал вид, что… не замечает.
Годжо не трогал прислужника, с интересом следил каждый вечер за тем ,как он наводит всю эту регилиозную хрень в храме, зажигал свечи и лампады. Слушал, как тот молится и поклоняется некоторым богам на полотне. И, чёрт возьми, все эти боги пошли от одного единственного, и нет плохих или хороших, все они одинаковые. Все они грёбаные говнюки. Просто некоторые решили, что они лучше остальных, откинув всех плохих нахрен в сторону. Таких, как Арахабаки.
Сатору желал, чтобы именно этот человек молился только ему. Каждый день приклонял свои колени пред ним. Замаливал грехи, а Годжо бы милостиво благословлял его каждый раз.
Ох, на шёлковых простынях, телом к телу…
Сатору поставил себе цель — стать личным Богом Нанами.
И с того момента стал наблюдать за Кенто в открытую. Появлялся рядом из ниоткуда, заводил беседу, подтрунивал и постоянно предлагал заключить контракт.
Поначалу Нанами был раздражён постоянной компанией демона Годжо, но с каждым днём будто бы… привыкал? О, несомненно.
Постепенно Кенто привязывался к Сатору и осознавал, что день без него — уже не то. В ветрянной черепной коробке гудит: «Что за чёрт? Как поступать?», но ответа Нанами не находит даже в бесконечных сосудах сердца.
⠀
«Следовать собственным желаниям» — скажет кто-то.
⠀
«Глупости, нужно следовать праведным путём» — решает для себя Нанами.
Но прислушиваться к собственным словам было сложно, особенно когда Годжо — играючи и подстрекая — приближался к его лицу непозволительно близко и в очередной раз заводил шарманку про контракт.
Иногда хотелось выкрикнуть «Давай уже, чёрт возьми, сделаем это!». Но Кенто вовремя одёргивал себя и спокойно отстранялся от демона.
А сердце-то билось, как загнанная в клетку птица.
— Ты нравишься мне, — как-то раз признался Годжо, — Если бы я был человеком, то сделал бы тебя своим.
Нанами тогда случайно-неслучайно наступил ему на хвост, вызывая болезненное и озлобленное шипение Сатору.
— Не неси ерунды и отправляйся восвояси, — усмехнулся Кенто, — Скоро придут священники. Если тебя увидят — у меня будут проблемы. Ты же этого не хочешь?
Годжо хмыкнул.
— Не хочу.
~
Однажды ночью на храм нападает проклятье, божество Такэмикадзути – бог грома и меча.
Нанами вытаскивает свой клинок, пытаясь вывести это проклятое божество из храма в сад. Прекрасные гортензии сразу же уведают от наступающего проклятия, а сильные камелии стараются бороться с божеством.
Годжо сидит на дереве и смотрит на всё это с неутолимым интересом. Каким красивым и мужественным был Нанами в тот момент. И Сатору разрывает на две части: любоваться мужчиной или же спасти его.
Но он хитрый; просто так, от своего желания, помогать не станет. Годжо щебечет богослужителю о том, что он мог бы его спасти, если бы тот заключил с ним контракт ранее.
Сейчас же демон будет наблюдать, как убьют этого красивого прислужника храма. Будет грустно, если его не станет, но заморачиваться на этом долго Арахабаки не станет… наверное.
Проклятие разрушает клинок Нанами своей божественной силой, лишая его возможности защищаться. Но Кенто не собирался и не собирается умирать, не сегодня. Он ведь тоже хитёр, когда того требует ситуация.
Прямо над ним сидит Годжо с усмешкой дьявола. Нанами тоже усмехается, дёргает за хвост, спадающий вниз с дерева, и демон вскрикивает от неожиданности, летит вниз, не успевая среагировать.
Богослужитель целует Сатору, заключая с ним контракт. Поцелуй был мягким и аккуратным, пожалуй, никто так нежно его никто не целовал. Годжо буквально начинает светится серебром, показывая всем, что теперь он принадлежит не только себе. Теперь пути назад нет. Он должен помочь Нанами.
И Годжо помогает, спасает его восхитительную задницу, нападает на бога, который очень хорош в овладении холодным оружием. Сатору очень быстр, его техника помогает ему раскусить меч проклятия. Он изгоняет тёмное божество, съедая его, разрывая на кусочки.
Нанами без сил припадает к стволу дерева и сползает на землю.
— Ну и что это было? — недовольно ворчит Годжо, нависая над блондином.
— Контракт, — жмёт плечами Нанами.
— Без моего согласия! Ты за это будешь варится в адском котле!
Кенто прикрывает рот ладонью и приглушённо смеётся.
— Чего ржёшь? — огрызается Сатору, оскорблёно отворачиваясь от мужчины, — Мне вот, допустим, не до смеха.
— Ничего, — отсмеявшись, вздыхает Нанами, — Просто ты так говоришь, словно тебе это не понравилось.
О, Сатору Годжо заключение этого контракта куда больше, чем просто понравилось.
Это был восторг и, давно не ощущаемое за тысячи лет, счастье.
