Чужая победа

Всё было не ок. Всё было очень не ок. Настолько не ок, что прям ваще. Дядя Ваня едва сдерживался, чтобы не заорать. Только что он подмёл улицу начисто, до блеска. Ни одного бэчика, ни одной бумажки, бутылки, тряпки — ничего. И самое главное, что ни одного листика нигде не было. Вот вообще ни одного, будто всех их смело неведомым науке ураганом. Улица была чиста, как никогда раньше — по крайней мере, на памяти дворника. Дядя Ваня устало разогнулся и опёрся на метлу, довольно обозревая свои чистые владения. Он предчувствовал отдых, как дитя — а что, в его года это не было зазорно. Однако у природы, похоже, были свои планы на этот день — а может, негодница так развлекалась. Кто разберёт эту волшебницу жизни, над которой не был властен ни один, даже самый могущественный, человек! Сначала раздался жуткий протяжный шелест, будто где-то за многоэтажками вдруг решило разлиться необъятное и свирепое море. Дядя Ваня тревожно заозирался — к сожалению, он знал этот шелест, и никакое море тут было не при чём. Уж лучше бы цунами, подумал он мрачно и покрепче перехватил верную метлу, быстро натянув шапку почти до самого подбородка. Шелест усилился, и можно было понять, что это отнюдь не вода — он исходил от веток тополей, растущих на зелёной зоне. Тополи были огромными — почти с десятиэтажный дом — и первыми докладывали о появлении крайне коварного, сильного врага, которого люто ненавидели все дворники. Этот враг был неумолим и беспощаден, коварно нападал со спины, забавлялся чужими страданиями, питался чужой злобой и вообще был премерзкой дикой тварью. «Ебучий борей, сто тысяч чертей тебе в задницу, не мог пораньше поразвлекаться, етить тебя налево и как можно дальше от моей вылизанной территории!» — подумал дядя Ваня, крепко зажмурив веки, когда сильный порыв ветра ударил его в бок, да с такой силой, что чуть не повалил на землю. Ветер, звонко шелестя, будто смеясь над слабым человечишкой, прошёлся по зелёной зоне, собрав все прошлогодние листья, которые дворник не успел убрать из-за недавнего снега. Высохшие в тепле утреннего солнца, листья с удовольствием отдались чарующему насильнику, сорвавшему с них пожухлую травяную одежду, и томный шелест сухой листвы слился с ветряным смехом. Под отчаянный вопль дяди Вани: «Нет!» ветер с ювелирной точностью заядлого метателя расшвырял возмущённо шелестящих жертв по всем уголкам улицы, не забыв напоследок просипеть что-то весьма насмешливое. И моментально пропал, исчез без следа, растворился в небытии, будто его никогда здесь не было, оставив после себя грязь, лиственную труху и разруху, словно после хорошего американского урагана. Он-то пропал, а вот бедным жителям окружных многоэтажек сложно было позавидовать: ближайшие минуты они слушали весьма эмоциональную тираду своего дворника, в которой из приличных слов были только междометия. Но мат матом, а что же было делать с улицей, которая выглядела так, будто решила мимикрировать под зелёную зону и тщательно, от всей души, натёрлась позаимствованной у соперницы бурой листвой? Конечно, можно было, ругаясь сквозь стиснутые зубы, отправиться мести заново, надеясь успеть хотя бы к ночи, но дядя Ваня был не только жутким и злобным, но ещё и весьма опытным дворником. Он проработал на этой улице не один год и прекрасно знал характер своего злейшего врага, поэтому нисколько не сомневался в том, что борей явится вновь, чтобы превратить все его труды в тыкву. Словно прочитав его мысли, ветер ехидно загоготал в верхних ветвях тополя и коршуном метнулся к листьям, заставив их краснобурожёлтый сплошной ковёр заволноваться и всколыхнуться в стороны, разделиться и плавно закружиться в разноцветном вихре. Дядя Ваня вновь опёрся на метлу и раздосадованно посмотрел на веселящиеся вихревые потоки, которые какой-то умник когда-то обозвал «свадьбой чертей» — ну какая, sorry за тавтологию, к чертям, свадьба, если это свободная игра борея? Злость на озорной ветер медленно утихала в душе дворника, будто огонь, лишённый живительного кислорода, без которого даже самый сильный пожар со временем затухает и исчезает, оставляя после себя тёплый, жирный пепел и едва тлеющие угольки. В этот раз ветер победил, и дядя Ваня, подхватив метлу и чуть было не улетевшее ведро, отправился домой, не забывая, впрочем, бурчать себе под нос всякие нехорошие слова — побеждённый, но не сдавшийся, он твёрдо намеревался отыграться. Не сейчас, когда ветер был полон сил и горел желанием гонять листву хоть до морковкиного заговенья — но дядя Ваня был очень терпелив и знал, что ему ещё предоставится шанс выйти победителем в этой неравной схватке с природой.