***
Он тонет, задыхается и приходит в сознание. Судорожно ловит воздух ртом, тяжело дышит. Мо понимает, что он действительно в воде, но не тонет. Он лежит в большой ванной. Вспоминая предыдущие события, Шань сразу смотрит на пальцы своих ног — его ногти на месте и он облегчённо выдыхает. Затем он видит Чена, сидящего на краю бортика ванны, рыжик дёргается, поджимает колени к себе. — Лисенок. Если ты будешь падать в обморок каждый раз, то мы так далеко не продвинемся, — говорит Чен. Мо только сейчас осознает, что он не связан и его рот не заклеен. — Пожалуйста, не убивай меня, — начинает тараторить он, жалобно и испуганно глядя исподлобья, — И не вырывай ногти, я хотел развязать тебя тогда, правда! Я готов просить прощения на коленях! — На коленях ты ещё успеешь постоять, — пошло ухмыляется Чен, — А ногти вырывать я не собирался. Это была шутка, тебе разве не было смешно? Чен сверкает белыми зубами и у Мо холодок по коже идёт, хотя он сидит в тёплой воде. «Нихуя себе шутки», — думает он. — Ты теперь моя собственность, — продолжает Чен, — Зачем мне портить свою вещь? «Я не вещь», — думает Мо но молчит, так как боится перечить ему. Хэ придвигается чуть ближе и наклоняется к его лицу, берет пальцами его подбородок, заставляя поднять голову. — Я оставлю тебя одного ненадолго, чтобы ты подготовился, — говорит он. — К чему? — тупо задаёт вопрос рыжик. — Просить прощения, — Чен, прищурив глаза, дергает уголком губ. А затем отпускает его лицо и выходит из комнаты. Мо сглатывает и оглядывает большую ванную. На полках маленькие баночки с косметическими принадлежностями и логотипом отеля — значит, они все-таки в отеле. Как именно готовиться — вполне очевидно. Шань берет мыло с полки. Подготовится нужно основательно.***
Мо вытирается белым полотенцем. В ванной кроме полотенца никаких вещей нет. Так что ему ничего не остаётся как выйти в комнату голым. Он видит просторный номер, с большой кроватью. Чен сидит в кресле, все в той же чёрной одежде, он смотрит на рыжика и тот ежится под его взглядом. Даже несмотря на свою профессию, Мо непривычно было вот так ходить обнажённым, он всегда выступал в костюме. И сейчас он смутился и даже немного покраснел, но понимал, что глупо пытаться прикрываться. Чен уже видел его голым, это он сам его раздел. При этой мысли рыжик ещё больше краснеет и смотрит в пол, застыв в нерешительности. — Лисёнок, — протягивает Хэ, — Подойди. Мо сглатывает и идёт в его сторону, поднимает глаза и видит у Чена в руках рыжий пушистый лисий хвост. Тут же на подлокотнике такие же пушистые лисьи уши в виде ободка на голову. — Я вовсе не злопамятный, — говорит Чен, поглаживая хвост, — У меня даже есть для тебя подарок. Мо хмурится, смотря на этот «подарок» и ждёт подвоха. — Присядь, — говорит Чен и Мо выполняет, тот одевает ему на голову ободок с ушами. Мо сразу поправляет их руками, чтобы удобнее сели. — Встань и повернись, — командует Хэ. Мо не понимает, каким образом ему этот хвост «прилепят». Но поворачивается, не решаясь ничего сказать. Чен просовывает в уже растянутый и намытый до блеска задний проход маленький предмет, при этом рыжик все же вздрагивает. Мо разглядывает через плечо свой пушистый рыжий хвост, торчащий из его задницы. Анальная пробка с лисьим хвостом — какой извращенец такое придумал? Впрочем, тот извращенец, который это купил, сейчас сидел и восторженно глядел на рыжий с белым кончиком хвост. — Идеально, — сказал Хэ, — А теперь танцуй. — Что? — переспросил рыжик, он все так же стоял спиной к нему, повернув голову чуть назад, — Но я голый. Я не могу танцевать только в этом. Хэ резко дёрнул за хвост, так что рыжий вздрогнул и упал к нему на колени. Чен схватил его горло большой ладонью и сжал пальцы, заставляя отклонить голову назад и сказал на самое ухо: — Кажется, ты плохо понимаешь законы моего мира, лисёнок. Я говорю — ты делаешь. Никаких вопросов, никаких сомнений. У рыжика внутри все сжалось. Со свистом выдохнув остатки воздуха из легких, он прошептал: — Я понял. Чен отпустил его и толкнул на пол, так что рыжик упал на четвереньки. — Танцуй, — повторил Хэ. Мо прикрыл глаза и вздохнул, личина наглой лисы никак не хотела возвращаться к нему, он был изрядно напуган. Он мог танцевать перед целым залом в своем костюме, это была его вторая кожа и защитная броня, но сейчас с него эту кожу сняли и всего вывернули наизнанку — ноги дрожали, сердце колотилось. «Надо успокоится» — повторял про себя Шань. Выбора не было. Он поднялся и встав спиной к Хэ, начал медленно двигаться. Без музыки танцевать было тяжело, но он в своей голове прокручивал музыку с последнего выступления в клубе, и каждый шаг и каждый взмах руки начал даваться все легче. Мо прикрыл глаза, погружаясь в себя, в свою личную медитацию. Без шеста тоже было тяжело, но приходилось подстраиваться под обстоятельства. Мо выполнил часть танца на полу, можно сказать вслепую, открывать глаза было слишком страшно. Он лег на пол, выгнулся, провел руками по своему телу, затем перекатился на живот, и вздернув вверх попу, принялся ей крутить, прогнулся в спине. Его лисий хвост задорно дергался и он придержал его, встал на колени, выставив зад и наклонившись вперёд. — Иди сюда, — слышит он голос Чена. Мо послушно поднимается и смотрит ему в лицо. В котором похоть и желание сквозят неприкрыто, так что физически ощущаются Шанем на собственной коже, которая начинает гореть. Рыжик идёт добровольно к своему хищнику кошачьей походкой. Ему и страшно и любопытно одновременно, он подходит, садится к Хэ на колени, сглатывает. Серые глаза пылают, Хэ кладет руку рыжику на зад, затем скользит вниз и поглаживает пушистый хвост. Другую руку на затылок, сжимая короткие жёсткие волосы. — Ты смелый, лисенок, — говорит он и все тело Мо пылает, он сам тянется за поцелуем. Чен прикусывает его нижнюю губу, Мо приоткрывает губы, ощущает его язык у себя во рту, который он своим с готовностью облизывает. Внутри у Мо мышцы сжимаются и пульсируют, он теперь сильнее ощушает небольшой предмет в своей заднице, и не сдерживает стон. Чен с затылка переводит руку ему на макушку, и отрываясь от его губ, настойчиво давит вниз. Мо понимает, что просить прощения нужно как следует, и с душой, так сказать. Он послушно опускается, садится на пол на свои пятки, устраиваясь между ног у Чена, которые тот удобно расставляет, его рука все ещё лежит у рыжика на макушке. Шань ерзает на попе, укладывает удобно на полу свой рыжий хвост, затем придвигается ближе расстегивает ширину брюк, тянет вниз, подцепив пальцами, резинку трусов. Не дотрагиваясь руками, он сразу берет твёрдый член в рот, облизывает и сосёт, втягивая щеки. Мо чувствует, как собственный член, ставший твёрдым, дёргается, и как внутри тела вновь расходится спазм, и ноющая лёгкая боль от сладостного томления. Чен сжимает его короткие волосы в кулак, прижимает его голову сильнее, так что ему приходится расслабить поспешно горло и подавить спазм, когда член полностью входит в его рот. Он поднимает глаза, с выступившими непроизвольно слезами, встречается взглядом с серыми, которые смотрят сверху вниз. Чен прикусывает нижнюю губу, его каменное лицо хотя бы сейчас расслабляется, и на нем появляются эмоции. Он вновь сжимает пальцы на затылке рыжика, отклоняет его голову назад и вновь притягивает к себе. Мо остаётся только расслабиться и успевать сглатывать солоноватую слюну, потому как двигать языком в таком положении неудобно. Мо прикрывает глаза. Все происходящее с ним можно описать так: рыжик не делает минет, его трахают в рот. В какой-то момент, когда его горло и челюсть уже начинает сводить, Чен отклоняет его голову, не дойдя до оргазма, он говорит: — На кровать. На четвереньки. Мо послушно поворачивается и выполняет, он забирается на кровать становится на четвереньки и ждёт. В его заднице влажно и горячо, ему хочется чтобы оттуда поскорее вытащили небольшой и холодный предмет и засунули кое-что побольше и потеплее. Хэ не торопится, Шань нетерпеливо ерзает, но не поворачивается. Наконец он чувствует как кровать проминается, и Хэ пристаивается сзади, кладет руки ему на талию, ведёт по спине, Мо прогибается, подставляется под горячие ладони, выдыхает медленно. Чен гладит его лисий хвост, а затем задирает его, Мо чувствует на спине мягкий мех, а ещё он чувствует гладкий и горячий предмет у входа в свой анус, и, сознавая, что происходит он напрягается и орет: — Постой, Хэ Чен! Что ты делаешь? Надо вначале вытащить один предмет, а потом засовывать другой! Он сам пугается своего громкого голоса, и чувствует, как Чен сжимает его талию сильно — так что синяки останутся — явно, ему этот внезапный вопль не понравился. Рыжик переводит дыхание, Чен замирает на секунду. — Но я хочу трахнуть лису, — говорит он, как большой избалованный ребёнок, который привык получать все, что захочет. Мо как можно тише вздыхает и думает: в мою задницу все сразу не поместится, а перспектива, что ее придётся в итоге зашивать не кажется радостной. Надо срочно придумать, как его убедить что это плохая идея. — Послушай, пожалуйста, — рыжик делает свой голос как можно более мягким и сладким, насколько это возможно, — Ты хочешь засунуть предмет размером с баклажан в отверстие размером с сосиску, при том что там уже есть грецкий орех. Чен молчит и рыжик осторожно смотрит через плечо, почему он завис. Тот смотрит на его хвост, раздумывая. Ну же, у тебя, что процессор подвис, оперативной памяти не хватает? — думает Мо, — Компьютер 90-го года выпуска? — Но я хочу трахнуть лису, — вновь говорит Чен. Рыжик мысленно матерится, но сдерживает себя и лихорадочно думает, как его убедить. На то он и лис, чтобы изворачиваться в сложной ситуации. Он думает о том, что к Чену просто нужно найти правильный подход. Он же тоже человек, живой человек, вроде бы. Что ему может нравится? Шань вспоминает его слова о том, что он заставит его плакать, умолять и пресмыкаться. Да, ему явно нравится когда его умоляют. — Пожалуйста, — рыжик ещё больше выгибается, ложится плечами на кровать — растяжка позволяет — и смотрит снизу жалобными глазами, и встретившись с тёмными серыми, добавляет, — Господин Хэ. Чену явно понравилась эта попытка, он гладит упругую выпяченную задницу рыжика, затем шлепает по ней, так что рыжик вздрагивает. — Можешь называть меня Папочка, — говорит он усмехнувшись. Рыжик прикрывает глаза и будто смотрит на все происходящее со стороны. Он сам, выгнувшись практически буквой «Зю», с торчащим из задницы лисьим хвостом и ушами на голове, Чен пристроившийся сзади и мечтающий «трахнуть лису», блять, теперь ещё и вот это «Папочка». Это сюр, — думает Мо. И почему он не пошёл работать продавцом в магазин, например. Какого хера он выбрал эту профессию и как пришёл к этому? — Па… — слово застревает у него в глотке, он краснеет весь ярче, чем его бывший латексный костюм, но заставляет себя продолжить, — Папочка, у меня есть идея. У тебя ещё осталась изолента?***
Мо мычит, потому как помимо того, чтобы приклеить изолентой рыжий хвост к его копчику, Чен решил, что можно и его рот заклеить заодно, чтобы второй раз не ходить никуда. Также он принёс сигареты и теперь трахал «лису», довольный собой и одновременно делал затяжку, замедляя темп, и потом снова ускоряясь. Мо думал о том, что заклеить рот было не плохой идеей, так как его мычание на самом деле, было трехэтажным матом. Ему то становилось божественно плохо, то дьявольски хорошо, затем он почти терял сознание, а потом видел перед собой цветные узоры. Он чувствовал себя так, будто его накачали наркотиком, и в какой-то момент, дойдя до пика, он почти отключился, но смачный шлепок по заднице, заставил очнуться. Чен перевернул его на спину, и Мо заерзал, потому что лежать на приклееном к копчику хвосте было неудобно. Чен убрал окурок в пепельницу, которую он тоже предусмотрительно принёс и положил с собой рядом на кровати. — Удобная кровать, на ней можно трахаться, поставить рядом стакан и он не упадёт, — заметил Чен. Мо только посмотрел на него и моргнул. Видя его неудобство, Хэ подложил подушку ему под поясницу и дёрнул ленту с его губ. Мо вначале ахнул. — Спасибо, папочка, — затем протянул он. Чен встал с кровати и вернулся спустя минуту с бокалом виски. Он поставил его на кровать. — Мммм, аааах, — застонал рыжик, когда в него вновь вошли, и выгнулся. Чен засунул большой палец ему в рот, и Мо почувствовал горький привкус сигарет, но не обращая внимания на это, смачно его облизал. Затем он вновь замычал и зажмурился, когда его втрахивали в кровать сильными и резкими толчками. Он открыл глаза вновь и вопросительно посмотрел на Хэ, когда тот сделал паузу и взял стакан с алкоголем в руку. — И правда, не падает, — сказал он и сделал глоток, поставил стакан обратно, затем наклонился, и прижался губами ко рту рыжика, Мо приоткрыл губы и ощутил во рту обжигающий и горький вкус алкоголя. Он сглотнул и шепнул: — Спасибо, папочка.***
Спустя три дня, проведённых с Ченом, дикая лиса практически превратилась в ручную домашнюю. И сейчас Шань сидел, почти свернувшись клубочком, на коленях у хозяина. Он устроил пятки на подлокотнике кресла, взяв с тарелки ягоду черешни, вновь положил голову Чену на плечо. — Завтра я возвращаюсь в Гуанчжоу, — сказал тот и рука Мо зависла в воздухе. Он поднял глаза. — А как же я? — спросил он. — Ты можешь остаться, а можешь поехать со мной, — Чен посмотрел на его лицо внимательно и пристально. Мо продолжил движение своей руки и поднёс ягоду к его губам вплотную, Чен приоткрыл рот и сомкнул белые зубы, как только черешня скрылась за ними. Мо дёрнул черешок назад, и наблюдал как он жуёт, а затем поднёс пальцы снова к его губам и взял просунутую между губ кончиком языка косточку. Отложил её на тарелку и взял следующую ягоду. — Конечно, я поеду с тобой, папочка, — сказал он и положил ягоду себе в рот.