Слоёный пирог

Шань открыл глаза услышав шум и крики. Точно он не знал, сколько времени прошло — по ощущениям вечность, по логике около недели. Он повернулся и увидел, что сокамерников, которых к нему подсадили уже нет, а дверь камеры открыта. В полутьме он разглядел чей-то силуэт. — Чэн? — спросил он, находясь все еще в полусне, но вместе с тем сознавая, что Чэна тут быть никак не могло. Человек подошел ближе. — Это я, Тянь, — теперь рыжик рассмотрел черты его лица. Формы на нем не было. Вместо нее черная облегавшая одежда и автомат через плечо. — Что происходит? — рыжик поднялся и сел, не сводя глаз с него. — Революция, Мо. Происходит революция. В отдалении послышались выстрелы и крики, словно живое подтверждение его слов. — Бежим, — Тянь осмотрел коридор и махнул рыжику рукой. Тот вскочил и побежал за ним, хотя сил было совсем мало. Но сердце забилось быстрее, адреналин как огонь понесся по венам, заставляя реагировать на окружающий хаос молниеносными действиями. Тянь выстрелил в полицейского, тот упал на пол. Рыжик отпрыгнул в страхе. Свобода важнее жизни? Чьей жизни? Всех этих жизней? Каждой отдельно взятой и всех вместе. Рыжик взял пистолет убитого в руки. Тянь одобрительно кивнул. Они побежали по коридору, Тянь открыл еще несколько камер, освободив всех политических заключённых. Рыжик крепко сжимал пистолет. Он не знал, сможет ли выстрелить в человека. Ему не хотелось бы это проверять. Он просто надеялся, что проскочит, выйдет сухим из воды. Но, учитывая что он находился в гигантском водовороте, шансы были невысоки. Оказавшись на улице где было довольно тихо, пусть и издалека доносились выстрелы, Мо отдышался. Он готов был упасть на землю прямо тут — адреналин больше не удерживал его на ногах. На этот раз ему повезло — он действительно вышел сухим. Только это был далеко не конец, понимал Мо. — Сюда, — Тянь потащил его за руку в сторону. За углом стоял черный пикап, Тянь сел за руль, положив свой автомат в кузов, под брезент, где было явно много подобного. Рыжик сел рядом с ним в машину. — Что это? — кивнул он на кузов автомобиля. — Мы больше не будем прогибаться. Мир кончился и началась война. Мо больше не задавал вопросы. Слишком страшно было узнать ответы. Он постарался немного успокоится, прикрыв глаза. Было уже неважно куда они едут и зачем. Как бы он хотел, чтобы все закончилось поскорее. Тянь остановил машину у ничем не примечательного жилого дома на окраине города. Мо повернулся к нему. — Чэну нужна твоя помощь, — сказал Тянь. — А ты? — У меня есть еще дела, — Тянь кивнул на кузов, — Подарки отвезти хорошим людям. Нужно успеть до завтра. — Спасибо, — Мо открыл дверь и вышел. — Мо, — окликнул его Тянь, — прости за твой арест. — Все нормально, — Мо удалось выдавить улыбку. Тянь улыбнулся в ответ и уехал. Шань направился к дому, повернул ручку и дверь оказалась не заперта. Он прошел через прихожую в большую комнату. Чэн сидел на диване с ноутбуком на коленях. Вид у него был уставший и сонный. Он поднял голову, услышав шаги. — Привет, — сказал Шань, — Ты не боишься сидеть тут с незапертой дверью? Чен улыбнулся. — Если они заявятся сюда, то запертая дверь мне не поможет. — А если грабитель? — спросил рыжик, подойдя ближе. — Тогда я посмеюсь от души, — хмыкнул Чэн и рыжик улыбнулся. — Умеешь монтировать видео? — спросил Чэн. На самом деле рыжик никогда этим не занимался, но решил, что разберется по ходу дела. Он сел рядом и Чэн отдал ему ноутбук. — Нужно вырезать лишние куски, а потом сохранить. — А кто до этого монтировал? — спросил Мо. — Его арестовали, — Чэн поднялся, — а потом они сказали, что он повесился в своей камере. Чэн медленно отправился в другую комнату, его плечи были опущены, в движениях чувствовалась усталость. — Я буду на кухне, — сказал, не поворачиваясь. Мо уставился на экран ноутбука, с открытой папкой с несколькими видеороликами. Повесился в своей камере. Мо прикрыл глаза. Ему сейчас хотелось бы принять душ, лечь и уснуть в мягкой постели. Он чувствовал себя вымотанным. Но заставил свое тело и мозги собраться. Открыл программу для монтажа. Она оказалась совсем не сложной, достаточно было перетаскивать видео в окно и сдвигать бегунки чтобы обрезать. Рыжик открыл первый видеоролик. Поначалу на нем был пустой диван, тот самый, на котором сейчас сидел сам Мо, потом в кадре появился Чэн. Он выглядел как тот Чэн, что только что покинул эту комнату, откашлялся, и затем посмотрел в камеру уже другим взглядом, меняясь в лице, становясь тем, кого Мо и другие люди привыкли видеть. — Все изменилось, — заговорил Чэн с экрана, — Раньше мы пытались действовать мирным путем, но это не работает. Тысячи наших людей арестованы только за то, что вышли на улицы и высказали свое мнение. Сделали то, на что мы имеем право. В тюрьме многие из них подверглись насилию, а некоторые были убиты. Те, кто сделал это с невинными людьми не могут называться так же — люди. Это монстры, самые настоящие и реальные. Больше мы не будем просто сопротивляться, мы будем наступать. Теперь это самая настоящая война. Мы вместе совершим Революцию. Мо пробрало до холодка, прокатившегося по позвоночнику. Стало страшно, ведь все реально изменится. Чэн на видео вздохнул и опустил голову, приложив руку ко лбу. Он снова стал погасшим, и эта перемена заставила сердце Шаня горько сжаться. Эти годы борьбы сделали его таким? Просидев в тюрьме неделю, Мо уже чувствовал себя выжатым и потерявшим все жизненные соки, как долька сушеного апельсина. А Чэн провел в тюрьме несколько месяцев. Он долго лечился после покушения на свою жизнь, провел несколько месяцев за границей, не имея возможности въезда на родину. Несколько лет подряд его жизнь представляла из себя ежедневную борьбу. Мо пытался представить себя на его месте. Он бы точно не выдержал так долго. Тянь говорил, что Чэн тратит все силы на свои выступления и видеозаписи, но сил с каждым разом все меньше. Мо хотелось бы хоть что-то сделать. Но что он мог? Он переключил внимание на монитор. Для начала, нужно сделать то, чего от него просят. Он вырезал лишние моменты из видео, моменты где Чэн сидел с потухшим взглядом и показывал свою реальную слабость. Этого никто не увидит, кроме Мо. Затем сохранил видео. Тихими шагами Мо вошел на кухню. Чэн сидел в кресле, держа на подлокотнике стакан с чем-то сильно напоминающим алкоголь. Поднял опустошенный взгляд, под глазами лежали черные тени. — Всё? — спросил он. Мо кивнул. — Почему ты не ложишься спать? — спросил он, потому что Чэн явно выглядел сонным. — Я не могу уснуть. — Выглядишь так, будто помирать собрался, — рыжик попытался пошутить. Чэн криво усмехнулся, ничего не ответил. У Мо почему-то кольнуло от этого в глубине грудной клетки, но он проигнорировал это чувство. Он сделал еще пару шагов к нему, а затем присел на корточки рядом. Чэна его действия никак не удивили, он продолжил смотреть в лицо рыжика. — Я устал, — произнёс он. — Я знаю. Мо положил голову ему на колени — он действовал чисто интуитивно, потому что в голове вряд ли могли остаться здравые мысли, чтобы думать о том, что правильно, а что нет. Чэн провел рукой по его волосам. Мо устроился удобнее на полу у его ног. Он не знал, кому из них это было нужнее, может, самому Шаню. Он закрыл глаза и расслабился впервые за последние несколько дней, а может, и за последний месяц или год. — Скоро все закончится, — сказал Чэн, пропуская сквозь пальцы рыжие волосы и слегка массируя кожу головы. — Я надеюсь, — прошептал Мо. — Мы будем свободны. Шань подумал, что несмотря на пережитые недавно невзгоды, предстоящий тяжелый и опасный день, сейчас он чувствовал себя спокойно. В данную минуту он ощущал себя уже свободным. Может этот короткий призрачный момент и был настоящей свободой. Для них обоих.

***

Здание администрации горело, люди швыряли в полицию «коктейль Молотова», слышались выстрелы, крики. Улицы были заполнены дымом. Тянь выдал Мо пистолет, сам бежал впереди, словно вообще ничего не боялся. Глаза слезились. Они выбежали на площадь, где собралась огромная толпа людей. Чэн вышел на трибуну и люди приветственно заорали. — Сегодня мы сделаем это. Совершим переворот… — заговорил уверенно Чэн. Вокруг него стояло несколько человек с автоматами. Мо слышал полицейскую сирену. Люди начали стрелять по полиции, полицейские убивали людей. Все вокруг наполнилось запахом пороха и гари, перед глазами у рыжика стояла красная пелена. Теперь он боролся не за свою жизнь, он больше не боялся умереть.

***

Рыжик опустился грузно на пол, словно его тело весило тонну. Он находился в каком-то заброшенном здании, в ушах звенело, на руках алела кровь. Возможно он был ранен, или это только чужая кровь. Он понятия не имел, абсолютно ничего не чувствовал. Он потерял Тяня из виду неизвестно сколько времени назад, понятия не имел что происходит там, за стеной. Он приложился затылком к прохладной стене, закрыл глаза. — Мо! Шань открыл глаза, это был Тянь. Он сполз по стене, опустился рядом с ним, бросив автомат на пол. — Ты ранен? — спросил рыжик. Тянь отрицательно покачал головой. Его лицо было черным от дыма. Мо подумал, что, возможно, сам выглядит не лучше. — Чэна схватили, — сказал Тянь. — Что? — рыжик сразу повернулся всем корпусом к нему, — Но его же убьют! — Убьют, — повторил Тянь, обессилено опустив руки. — Мы должны вытащить его, — у Мо неожиданно появились силы, чтобы вскочить на ноги. Тянь сглотнул и прикрыл глаза, оставшись сидеть на полу. — Поднимайся, почему ты ничего не делаешь?! — искренне возмутился Мо, понимая, что один вряд ли что-то сможет. — Ты не понимаешь, — Тянь поморщился как от боли. — Что? — Мо присел рядом на корточки, изучающе глядя в его лицо. — Он не хотел, чтобы его спасали, — сказал Тянь с тяжелым грузным вздохом. — О чем ты? Что значит не хотел? Тянь сглотнул, посмотрел в глаза опустошенно. Этот взгляд, полный безысходности напомнил Мо Чэна вчера. — У него был план. На случай если его схватят. Он оставил мне инструкции к действию. — Какие еще инструкции? — Мо глядел большими непонимающими глазами. — Он сказал, что если его убьют, это только сплотит людей и придаст больше стимула бороться. Это только поможет революции. Он просил не пытаться его спасти. — Нет! — Мо замотал головой, — Не мог он такое сказать! Мо вспомнил усмешку Чэна вчера, он ведь все заранее продумал. Когда он говорил, что все закончится, он имел ввиду только себя. Он бросил их одних. Чертов эгоист. Мо зажмурился, чувствуя как жжет глаза и как сердце больно сжалось. — Нет! — заорал он, — Он твой брат! Как ты можешь смириться с этим? — Я и не могу! — Тянь закрыл руками лицо, его плечи задрожали. Мо охватила такая дикая злость, что его тело затрясло и зубы застучали. Он с силой потряс Тяня за плечи. — Мне насрать, чего хотел Чэн! Мы должны вытащить его! Без него не будет никакой революции! У людей просто опустятся руки. У меня опустятся руки. Тянь замотал головой. — Он сказал… — Мне плевать, что он сказал, — закричал Мо, — Вставай и помоги мне! Пожалуйста! — голос сорвался на высокие ноты, Тянь сжал челюсть, пытаясь включить измотанный этим бесконечным днем мозг. — Там на улице тысячи людей, готовых помочь нам его спасти. Мы не можем просто сдаться, — продолжил Мо. Тянь кивнул. — Ты прав, не можем.

***

Тянь и Мо собрали целую толпу людей, им удалось прорваться в то отделение полиции, где по данным их людей держали Чэна. Мо бежал позади Тяня и чувствовал себя виноватым. Несколько полицейских было застрелено, и даже несмотря на ситуацию в целом, ему было тяжело сознавать, что они лишили жизни людей. Сам рыжик не стрелял пока для этого не возникнет острой необходимости. На пути к камерам их остановило несколько вооруженных служителей закона, завязалась перестрелка. — Беги вперед, найди Чэна, — крикнул Тянь рыжику. Шань пригнулся и просочился в этом шуме и дыму дальше, оставив товарищей разбираться с полицейскими. Он держал пистолет впереди себя, надеясь, что каким-то чудом ему повезет и на остальном пути он не встретит никаких помех. Он толкнул дверь в коридор, сбежал вниз по лестнице и когда оставалось всего несколько метров, перед ним вырос полицейский. Мо навел на него пистолет, его руки подрагивали. Тот поднял голову и Мо увидел знакомое лицо, жёлтые злые глаза. — Крыса, — сказал Ли с ухмылкой, он не достал оружие, всем видом показывая презрение и отсутствие страха. Мо сильнее сжимал подрагивающие пальцы на своем оружии. — У тебя кишка тонка выстрелить, — продолжил Ли, делая шаг к нему, — А что если я скажу, что уже убил вашу главную крысу? — Нет, — Мо замотал головой, — Это не правда! — Убил своими руками, и дам тебе возможность убедиться в этом! — Ли достал связку ключей из-за пояса и швырнул в Мо, но тот не выпустил пистолет, ключи с громким лязгом упали у его ног. Ли сделал еще шаг вперед, его глаза блестели лихорадочным безумием. — Давай, хочу увидеть твое лицо, когда ты поймешь, что ваше никчемное сопротивление обезглавлено. А потом я убью тебя. Жалкие крысы! — Ли кинулся вперед на него, и Мо нажал на курок. Ли упал, как в замедленной съемке, и вместе с ним выпал пистолет из рук рыжика. — Это не правда! — закричал Мо сам с собой. Он поднял дрожащими руками ключи с пола. А если Ли не врал? Ему было слишком страшно идти дальше. Преодолеть несколько метров — за этой дверью с решеткой располагались камеры. Ноги не слушались, силы покинули его уже несколько часов назад, но надежда заставляла медленно идти вперед. Она умирает последней. Мо толкнул дверь, здесь пахло сыростью и кровью. Он остановился. Может быть, лучше дождаться остальных. Нет, Ли не мог убить его прямо здесь — в камере, это не могло быть правдой. «Если ты посмел сдохнуть, клянусь, я отправлюсь за тобой в ад и дам тебе пизды!» — обратился мысленно Мо к Чэну. Он усилием воли преодолел последние несколько метров. Остановился напротив последней камеры, в ней было полутемно. Он видел даже в этой полутьме, что Чэн лежит на тюремной койке в какой-то неестественной позе. Живые люди не лежат просто вытянув руки вдоль тела. Мо с трудом попал ключом в замочную скважину, руки тряслись, как в припадочном состоянии. Он открыл тяжелую дверь камеры и бросился к бездвижному Чэну, прижавшись ухом к его грудной клетке. — Чэн! — крикнул он и постарался прислушаться. Поначалу казалось, что он не слышит ничего, но затем он понял, что оно все-таки тихо бьется. Он поднял голову и посмотрел Чэну в лицо. Оно все было в синяках и кровоподтеках, но скорее всего, по лицу били меньше всего. Чэн поморщился и закашлялся, с его губ стек сгусток крови, он медленно приоткрыл глаза. — Меня не так просто убить, — сказал он хрипло. Мо улыбнулся, чувствуя, что еще немного и сам сдохнет. Он держался уже не на адреналине, а на «святом духе», как чертов зомби. — Вставай, мы должны уходить, — сказал он. Чэн слегка покачал головой. — Прости меня. Я не могу. Мо теперь разозлился по-настоящему. Слишком много эмоций кипело внутри, и отчаяние, которое он испытывал минуту назад переросло в агрессивную решимость. Он дал Чэну пощечину. — Считаешь, мне мало досталось? — Чэн поморщился, но в его глазах горел огонек иронии. — Считаю, что от меня тебе еще не доставалось. Мо прижался к его холодным губам, почувствовал металлический привкус крови. Он сглотнул и посмотрел в серые угасающие глаза. — Вы с Тянем должны закончить то, что я начал. Моя жизнь больше не имеет значения. Мо замотал головой, глаза жгло и в горле стояла горечь, но он не смог бы плакать, даже если бы позволил себе это. Слез не осталось. Не осталось больше ничего. Он чувствовал себя таким опустошенным, и последняя надежда угасала — вместе с блеском в серых глазах. — Нет, мы не сможем, мы не справимся без тебя, — произнес он громким шепотом. — Свобода важнее… — Бла-бла-бла. Полная хуйня! — перебил его Мо, своим криком. Чэн уставился на него удивленно, не ожидав такого, — Возможно свобода важнее моей жизни, или любой другой, но только не твоей, — Мо шмыгнул носом и облизал губы, его взгляд был решительным, — Потому что твоя жизнь стоит миллиона других. Твоя жизнь — это самое ценное, что у нас есть. Ты не можешь сдаться. Только не ты. Потому что без тебя мы не справимся. Потому что без тебя я не справлюсь. В янтарных глазах горел огонь, но Чэн измученно прикрыл глаза. — Я гораздо слабее чем кажусь. — А я гораздо сильнее, чем тебе кажется, — сказал Мо, скомкав воротник его футболки, и заставив снова посмотреть себе в глаза, — Сильнее, чем я сам мог подумать. Но это ты придаешь мне сил. Я не выживу без тебя. Чэн смотрел в его лицо, и Мо неожиданно ударил его кулаком в грудь. — За что? — Чэн закашлялся вновь, но в глазах блеснул прежний огонек, который Мо, похоже, собирался выбить если не уговорами, то силой. — Я не позволю тебе сдаться! Пожалуйста, вставай и борись. Борись за свою жизнь и за свободу. А я всегда буду бороться за тебя.