Я, ты и море

— Холестерин, — предупреждает Салли, когда заходит в кабинет Грега без стука и видит у него на столе упаковку из двух сэндвичей с тунцом и сливочным сыром. Инспектор подпихивает коробку пончиков в угол ящика стола, чтобы она не начала высказывать ещё и за это. В ответ он мычит что-то неопределённое, намекающее на то, что в следующий раз непременно ограничится более подходящим для его возраста обедом, а пока не пропадать же добру. Следует отдать должное сержанту Донован, она никогда не повторяет дважды, а потому, пожав плечами, переходит к делу. — Есть тут у нас банда чудиков, — заявляет она, пролистывая PDF-файл в своём планшете. — Наряжаются чёрти как и обчищают банки. — И кем переодеваются? — интересуется Лестрейд, отхлёбывая кофе и едва не потянувшись за греховным пончиком. Невольно вспоминается Шерлок, господь упокой его душу. В контексте того, что Салли не была единственной, кто мог бы над инспектором сейчас посмеяться. Тяга к пончикам, простительная любому копу, конечно, не была тяжким преступлением, просто к сорока годам, пропустив через себя вереницу свадеб, похорон и заявлений в детский сад или налоговых вычетов, люди окончательно признают неизбежное: они стареют, и когда-то умрут, а чтобы это случилось не в пятьдесят с хвостиком, бросают курить (тем более в таком-то городе, как Лондон!), урезают алкоголь, кофеин, сахар, глютен и бог знает что ещё. Лестрейд повидал смертей раз в сто больше, чем остальные — от удушения пряжей до аварии с девятью трупами. А потому пончики, сливочный сыр и тарелку жареного бекона без яичницы с утра за врага не считал, хотя, конечно, стоило бы. Салли вот не ела мучное, не пила пиво и клеила никотиновые пластыри, когда была раздражена. Грег раньше тоже такие клеил. Даже Шерлок клеил. Неизвестно, с чего вдруг он сегодня вспомнил Холмса аж дважды за пять минут, но с другой стороны, контекст-то один. Надо хоть на могилу сходить, что ли. Салли за время, что Грег раздумывал о своих пороках, отыскала несколько фотографий — шестеро мужчин в обычных вполне джинсах и куртках обчищали отделение HSBC. На головах, правда, красовались до странного неправдоподобные маски — не то клоунские, не то как у жуткой куклы чревовещателя. — Держу пари, они поубивают друг друга, а потом двое врежутся на автобусе в стену банка, и выживший застрелит водителя, — хмыкает Грег. — Кто такие? — Ну, уж не Джокеры, — пожимает плечами Салли, блокируя планшет. — Джонс говорит, свидетели видели парнишку Уотерсов: того, что вышел в прошлом году. — Так мы ж его за наркоту брали, — удивляется инспектор. Салли вместо ответа идёт налить кофе и себе, потому что понимает, как пройдёт их день. Где-то на шестом дилере в районе Норхолта Грег сдаётся и закуривает. Салли неодобрительно смотрит на него, но и принюхивается тоже. Нужно написать производителям никотиновых пластырей несколько писем, чтобы добавили в свои изделия ещё и запах. Грег и сам об этом подумывал, ещё когда верил, в общем-то, в силу этих изделий. Примерно через неделю они всё-таки добывают какую-никакую, а информацию: это действительно младший из Уотерсов, Гарри, и Лестрейд составляет график засад на март. И пока лично он пытается не заснуть в новенькой служебной BMW, поглядывая на окна квартирки на втором этаже прямо у Ричингс-парка, Джокеры грабят Lloyds TSB. Комиссар устраивает выволочку, у Грега в руке лопается бокал с бренди, Уотерсов, в том числе и старших, арестовывают, но отпускают под залог через трое суток. Банк стоять закрытым не может и часа, поэтому с четырёх утра и до открытия Лестрейд заставляет Андерсона буквально вылизать всё грёбаное место преступления. Да что там, сам отбирает пузырёк люминола. От Андерсона в последнее время толку как с козла молока, он всё время просит отгулы, чтобы посмотреть на тротуарную плитку у Бартса — там, где упал Шерлок и собрать фан-клуб почившего консультирующего детектива для построения идиотских теорий. Особенно хороша была версия про Тардис. Сержанты перестают спать по ночам, комиссар выбивает финансирование круглосуточного наблюдения за членами преступного клана. Грег и сам не особенно-то спит, потому что среди патрульных попадаются те ещё кадры: могут позвонить в пятом часу утра, когда у дома Гарри припарковалась незнакомая машина. Естественно, банки грабят не каждый день, а потому никто не избавляет инспектора от бумажной волокиты, и если отчёты он вполне может скинуть на младших офицеров, то их аттестацию, рекомендательные письма переводящимся, документы о работе отдела за квартал и сметы расходов опергрупп оформлять больше некому. Вклад сержантов в эти невыносимо трудные часы ограничивается чашкой кофе для Грега из нормальной кофейни, а не из автомата. Салли всегда приносит без кофеина и ещё пачку никотиновых пластырей, а сама удаляется в опен-спейс и включает очередной подкаст в наушниках. С музыкой как-то поинтереснее просматривать записи с камер. Хотя заснуть от монотонных картинок вероятность есть что со звуками, что без них. В Олд-Бейли пахнет пылью и затхлым деревом, сколько ни лакируй, но сегодня никто не обращает на это внимания, потому что процесс выходит очень интересным: настолько, что купленный свидетель срывает едва ли не аплодисменты от присяжных, которые через двадцать минут объявляют весь клан Уотерсов невиновными. Грег от злости идёт всеми, наверное, цветами радуги, и на обратном пути в участок за руль садится Салли, потому что не хочет попасть в аварию. — Да твою мать, если этот свидетель водил Шейна в оперу в вечер ограбления, то я в это время кувыркался с Пэрис Лис! — Это самое сексуальное, что ты можешь придумать? — с неподдельным интересом спрашивает Салли и по приезде зарывается с головой в папки с показаниями, что им удалось добыть за полгода расследования. — Грег! — кричит она, когда инспектор уже наматывает шарф, не собираясь задерживаться ни минуты дольше положенного. Он что-то мычит, слишком тихо, чтобы это можно было принять за согласие, прекрасно, впрочем, понимая, что ему придётся это выслушать. — Сейчас подойду, — в итоге отвечает Грег, возможно, решая, что у её рабочего компьютера это займёт меньше времени — стол Салли ведь почти у выхода с этажа. Донован открывает вкладку в даркнете, где она пропадала по другому делу — какой-то торчок пишет ей, что с увеличением фонда после ограбления банков Уотерсы не перестали вкладываться в наркотики, поэтому стоит обратить внимание на их прежних распространителей. Лестрейд отмахивается, не в настроении слушать про грандиозный провал их отдела, и уходит домой, засыпая ещё, кажется, до того, как доползает до продавленного дивана. Через три дня ему приходит обычное письмо со штампами из Бремена. Некий Карл Филипп Эммануэль Бах (вот так имечко) сообщает, что инспектор зря не прислушался к его совету в даркнете и высылает фотографию двух Уотерсов в компании весьма популярного и трудолюбивого дилера, недавно освободившегося из Фостон-Холла. После этого дело оживает. *** Грег не очень любит могилы. Конечно, хороший вопрос, а кому понравится навещать родителя, друга или партнёра на кладбище, потому что это теперь дом близкого человека, но с другой стороны были люди, искренне туда стремящиеся — встретиться с родными и немного поговорить без ответа. Инспектор же этого не признавал. Он избегал даже похорон, хотя это не всегда удавалось. На похороны Шерлока он пришёл только после звонка его старшего брата, который просто проинформировал, во сколько состоится прощание, не дав особенно времени поразмыслить. Миссис Хадсон по очереди плачет то в его плечо, то в Джона. Майкрофт выглядит ещё более отстранённым, чем обычно, но не Грегу судить: он достаточно повидал скорбящих, чтобы знать, что для каждого это чувство найдёт своё собственное выражение, совсем необязательно в слезах. Джон слегка поседел, Молли шмыгает носом, Салли и Андерсон отказались прийти, и без этих виноватых тут совсем мало народу, даже родителей Холмсов нет. Грег неловко разглядывает надгробие. Верится как-то с трудом. Казалось, что люди вроде Шерлока и не умирают вовсе. Такой уникальный экземпляр мог избежать любой опасности, но даже если бы и не удалось, вряд ли гении прыгают с крыши от запятнанной репутации. Впрочем, одёргивает себя Лестрейд, нельзя знать наверняка, что творится в чужой голове, поэтому ему стоит просто молча выстоять эту церемонию и надраться в пабе после. Возможно, стоит позвать Молли, но она уходит первая, и Грег едет с Джоном и домовладелицей на Бейкер-стрит. Она причитает что-то о вещах Шерлока, и о том, что вряд ли сможет протирать там теперь пыль, Джон наливает бренди, садится в кресло, вертит в руках пачку сигарет Шерлока, хотя сам, наверное, не выкурил ни одной в жизни. Лестрейд забирает с кухонного стола папки из архива Ярда — когда Шерлок вообще их умыкнул? Конечно, это уже не имеет значения. На кладбище он появляется лишь полтора года спустя, после невыносимых посиделок с Андерсоном в пабе и ещё более невыносимого визита к Джону — кто придумал, что те, кого связывал когда-то конкретный человек (ныне усопший) должны как-то поддерживать связь? Джон был нормальным парнем, но всё в нём напоминало о прошлых делах, да и выглядел он как изваяние в тёмно-синих джинсах. Андерсон опять строит какие-то поистине дебильные теории о «делах Шерлока», что тот проворачивает в Нью-Дели, Гамбурге или у буддистских монахов. Очевидно, управляя игрой с того света. С другой стороны, Гамбург ведь очень близко от Бремена... класс, его кукушечка тоже уехала. Наверное, когда он смотрел видеопоздравление от Шерлока Джону прежде, чем отнести диск последнему. А ещё Филипп отдал все вырезки о «Шерлоке», даже на разных языках. Пришлось взять, пока с собой не завернули ещё и шляпу охотника за оленями. В попытках уговорить свою кукушку не уезжать, Грег прямо на кладбище (не то чтобы Шерлок возражал) ищет в сети Карла Филиппа Эммануэля Баха в надежде наткнуться на страницу в Фейсбуке какого-нибудь лысого немца лет пятидесяти с бокалом пива на фотографии профиля. Такого не находится. И вообще, как узнаёт инспектор, это был сын Иоганна Себастьяна Баха. Хорошо, что с могилы не раздаётся хохота. Вот осёл. С другой стороны, какой немец прислал бы ему письмо? Это уж скорее трусливый информатор. Наверняка англичанин. На худой конец, шотландец. *** Шерлок прикусывает разбитую губу, чувствуя ее шероховатость и бросает взгляд на часы (впрочем, без особой необходимости: он и так знает, что дорога от кабинета Лестрейда до парковки занимает не более шести-семи минут). Слышно бряцание связки ключей, шорох сминаемых купюр и звон мелочи в кармане инспектора, и он наконец находит зажигалку, выбивает сигарету из пачки... — Эта дрянь вас погубит. Кажется, что Лестрейд должен поперхнуться или хотя бы окинуть парковку неверящим взглядом, чувствуя, как пробиваются ростки задушенной надежды (да, стоило наконец признать, что драматические формулировки Шерлок любил не меньше, чем драматичные сцены). Но Гэвин... Гаррет... только убирает зажигалку обратно в карман, засовывает сигарету за ухо и очень громко (даже весело) выдаёт: — Ну ты и ублюдок! — Мои каникулы кончились, Грэм. — Грег, — кивает инспектор, прекрасно зная, что Шерлок это нарочно. Холмс не без удивления оценивает свои шансы получить по морде в данный момент как равные нулю. Ну, может, пять-семь процентов. Лестрейд поражает еще больше — притягивая к себе, обхватывая ладонями плечи Шерлока. От инспектора сильно пахнет табаком — видимо, курит чаще, чем раньше, жженым кофе (тем, что из кофеварки в общей столовой), и привычным тяжелым, но удивительно идущим ему одеколоном. Его короткая щетина царапает щёку Холмса. Шерлок неловко улыбается — обескураженный, но довольный, что кто-то всё же рад его возвращению. Настолько, насколько Джон мог бы порадоваться, если бы перестал ненадолго размахивать кулаками. — С возвращением. *** Джон зовет Шерлока на свадьбу в качестве шафера. Шерлок пересказывает этот диалог брату с присущей (и яростно отрицаемой) экспрессивностью, Майкрофт шутит про караоке, торт «и всякое такое». Шерлоку немного недостаёт его блогера, но в целом после накала страстей с Мориарти и двух лет в разных уголках мира (и разных подвалах в этих уголках мира), дома всё так хорошо и беззаботно, что будни напоминают слишком добрую ситуационную комедию. Вот он говорит Джону, что с радостью станет его шафером, делая вид, что не замечает резинового глаза, плавающего в кружке капучино: и вообще, там час назад формальдегид был — спасибо, Джон, отличный кофе. А вот Мэри месяцем позже в жуткой фате и с бокалом кислого вина берет Шерлока под руку, наслаждаясь его ревностью к командиру Джона, а ещё шаферу строит глазки одна из подружек невесты, он читает дурацкий тост (пришлось писать в одиночку, отсебятину Лестрейда он вырезал), но все почти плачут от умиления. *** — Я действительно имел в виду «мне нужна ваша помощь», и «пожалуйста». Не понимаю, чего ради так кричать. — Ты осознаёшь, что из-за тебя арест года уйдёт моему сопернику?! — срывается Лестрейд, но собственные повышенные тона ему не нравятся, и он возвращается к усталым вздохам. — Если вы вернетесь туда сейчас, то успеете произвести арест самостоятельно? — Нет, — сквозь зубы цедит инспектор. — Хорошо, — кивает Шерлок, — Способен ли я отмотать время до момента, когда отсылаю вам эти сообщения? — Нет, — отвечает Грег, чувствуя себя полнейшим идиотом, хотя он надеялся, что для разнообразия в этот раз им себя почувствует Холмс. — Если злитесь, можете меня ударить, мне не привыкать. Левая щека уже лет пять как задубела от пощечин. Лестрейд тяжело вздыхает. — Я считаю насилие плохим методом воздействия, если тебе интересно. — Правда? Вы же полицейский. — Потому и считаю. Не понимаю темперамента и эгоизма Джона. Ты мог раскрыться брату без труда, но связываться со мной, Джоном или миссис Хадсон было бы рискованно. В конце концов, — Лестрейд вынимает пачку порезанных газетных страниц из кармана короткого пальто, — ты неплохо намекнул на то, что не погиб. Шерлок с удивлением таращится на сугроб вырезок с заголовками на разных языках: испанский, хинди, немецкий... — Смотрю, вы хорошо поработали. Лестрейд пожимает плечами. — Вместо того, чтобы бездумно начать горевать, пить и отращивать усы, я решил для начала подумать о тебе вместо собственного горя и хорошенько поискать доказательства твоей смерти. Хотя смиренно-скорбный Майкрофт и надгробие на Кенсал-Грин были очень убедительны, не спорю. — Я восхищен. — Спасибо, — хмыкает Грег и уходит на кухню, а возвращается с чашкой кофе. Вовсе необязательно говорить, что живым Шерлока считали только те, кто помог ему подмочить репутацию. Надо будет поблагодарить Андерсона за эти вырезки из газет. — Если и ты держал там спинномозговую жидкость слона, умершего от сифилиса, я отлично вымыл кружку. Лестрейд устраивается в кресле Джона, и Шерлок молча наблюдает, как он стягивает пиджак и закатывает рукава рубашки. — Чего глазеешь? Зачитывай, что там у тебя уже есть. Они сидят над речью допоздна, потому что Шерлок — полный отстой по части шуток, и Грег возвращает ему все издёвки за десять лет знакомства. Хотя нельзя не признать, что его оскорбления изящнее, чем у Шерлока. Но в итоге что-то да выходит, они разбирают некоторые дела из блога Джона, а слезливую часть этой речи инспектор предлагает начать со слов Шерлока «я козёл». Лестрейд уходит, обходя разбросанные комки бумаги, оторванные никотиновые пластыри и упаковки из-под чипсов. Шерлок с удивлением отмечает, что перевалило за полночь. *** Шерлок просит Молли показать один из трупов в морге — обычное дело, и спрашивает, знает ли она что-нибудь о происхождении этих отметин на спине? Молли с сожалением обрывает рассказ о своём новом парне и сбивчиво отвечает: — Д-да, я очень удивилась. Похоже, что это рубцы от... даже не знаю, топора? — предполагает она. Шерлок закатывает глаза и звонит Лестрейду, поскольку тот поклялся больше никогда не читать смс-ки. — В морге через полчаса. Инспектор приезжает вовремя, один, даже без кофе и пончиков («Не ешьте на работе, Лестрейд, сытость отупляет»). — Что думаете? — Шерлок откидывает простыню. Лестрейд склоняет голову. — Тут что-то было надшито, сверху. Я имею в виду... она не выглядит искромсанной. Скорее похоже на то, что излишки кожи просто взяли и состригли. Шерлок издает нечто вроде одобряющего вздоха. — Похоже на крылья, — заявляет Лестрейд. — Вы фэнтэзи начитались? — Ночные смены бывают скучными, — пожимает плечами Лестрейд. — А у тебя беда с юмором. Впрочем, от первоначальной версии я не отказываюсь. — Я думаю, это были пальцы. — Зачем кому-то растить пальцы на спине? — недоумевает инспектор. — А зачем люди вообще что-то делают? Поди разбери. Поедете со мной к мужу убитой? — Я на дежурстве. — Да, — кивает Шерлок, — А это муж убитой. И первое, что нужно знать о браке — в случае внезапной кончины супруга полиция первым делом допрашивает вдову или вдовца. Грег вспоминает тактику общения Холмса с пострадавшими и понимает, что лучше бы ему поехать. — Что ж, по крайней мере я развёлся прежде, чем кого-то покалечил. — Вы же вроде бы не одобряли насилие. — В большинстве случаев, — кивает Грег. Молли провожает их удивлённым взглядом, Лестрейд успевает поздравить её с помолвкой, а потом Шерлок крошит печенье на заднем сиденье полицейской машины и поглядывает на рубашку Hawes & Curtis — воротник традиционной конструкции (линейка 1913 — лучше, чем у стандартных моделей), плотность стежков 6-7 на см. — Раньше ты предпочитал Нью-Йоркер, — отмечает Шерлок. (пуговичные петли сначала обметаны, затем — прорезаны, нет ластовицы). — Разлюбил, — удивленно бросает Грег. — Не знал, что ты интересуешься подобными брендами. — Я всем интересуюсь, — пожимает плечами Шерлок. — Но не всё храню. — Если тебе попадется на месте преступления нитка от Вествуд, ты поймёшь, что тут побывал Мориарти. Но если это кто-то, отоваривающийся в Levi`s, как это поможет? Их же пруд пруди. — Это всё ещё сужает круг. Покупателей магазина Levi`s, допустим, тридцать пять тысяч человек в год. Взрослых из них — двадцать шесть тысяч. Предпочитающих чай из кофейни, стаканчик с логотипом которой уронил преступник — тысяча. И так далее. Лестрейд продолжает спорить, Шерлок на каждое раздражающее замечание сильнее крошит печенье, и кажется, это вообще самый долгий их диалог с момента знакомства. *** В Таормине очень тепло, даже в середине октября, но при этом недостаточно жарко, чтобы изнывать весь отпуск — радуется Мэри, а Шерлок, Джон и Лестрейд, соглашаясь на всё, что скажет дама, вешают рюкзаки на спинки стульев и хором заказывают по Involtini di pesce spadа alla messinese, потому что женщина в самолете из ряда F никак не могла перестать говорить об этом блюде. Что это значило, кажется, понял только Шерлок, но Грегу достаточно было знать, что мух в тарелке не будет. Правда, есть там тоже особенно нечего, поскольку оказывается, что это просто рулетики из рыбы, и Грег заказывает ещё осьминогов по-сицилийски, каччиаторе из птицы и бутылку красного вина, почти не слушая о том, что его еда не сочетается. Спустя час они наконец наелись и напились, и только Шерлок прожевал всего полтарелки мидий с бокалом пива, но никто не спрашивает, почему, поскольку знают всё, что может рассказать их друг о еде и простых радостях в целом. Поэтому не тратя времени на лекции о вреде чувства сытости, они расплачиваются и едут на арендованную виллу. На территории обнаруживается два домика, и это прекрасно, поскольку Лестрейд не хотел смущать молодожёнов. Чего ради сюда напросился Шерлок и его с собой притащил, оставалось загадкой, но Грег нисколько не удивился бы, если б выяснилось, что Холмс просто не в курсе, что свадебное путешествие положено проводить вдвоём. — Не думаю, что при токсикозе половой акт доставляет удовольствие, — словно в ответ отмечает Шерлок, когда они раскладывают вещи в доме поменьше — тут всего одна спальня, плюс гостиная и санузел. Ну и кухня, конечно. — Ты нарочно говоришь это мне, потому что я единственный из присутствующих, кто не станет тебя бить, — хмыкает Грег и ложится вздремнуть на диване в гостиной. — Тебе спальня, — объявляет он, почти вырубаясь. — Там и для двоих не тесно, — подначивает Шерлок. Лестрейд засыпает раньше, чем успевает пригрозить надеть цветочный горшок в форме головы какого-то мужика на другую мужскую кудрявую голову. Вопреки ожиданиям инспектора, Шерлок не просыпается в пять утра, не играет на скрипке у него над ухом и вообще достаточно прилично себя ведёт — оставляет половину своего завтрака, освобождает ванную всего через пятнадцать минут и никуда не подгоняет. — Есть причина, по которой ты сегодня так любезен? Шерлок кивает. — Мэри тошнит, поэтому мы либо дожидаемся, когда ей станет лучше, либо гуляем вдвоём. Я просто никуда не тороплюсь. — Может, они просто хотят побыть вдвоём. Обычно люди свой медовый месяц проводят наедине, знаешь ли. Конечно, Шерлок закатывает глаза в стиле «ах, эти обычные люди». — Тогда пойдём на площадь вдвоём. — Площадь? Я планировал из моря не вылезать, а ты зовёшь меня на площадь? Шерлок обещает, что Грегу понравится, а Грег понимает, что если не понравится Шерлоку, его отдых тоже будет испорчен, поэтому они идут на площадь Девятого апреля. Лестрейд пьёт санбиттер, а Шерлок умудряется даже есть на ходу. — Аранчини, — не то предлагает, не то просто констатирует детектив, а Лестрейд отмахивается. Какая уж тут еда. Вид с площади действительно потрясающий. Грег стоит у ограждения, пока Шерлок зачем-то изучает уличного музыканта и его друга, и смотрит прямо вниз, на ущелье. Он не то чтобы никогда не был в отпуске — был года два-три назад, когда накопилось шестьдесят выходных, так что Грег сначала отправился на Кипр, где целых две недели наслаждался системой «всё включено» в отеле — остальное ему тоже понравилось, просто знать, что кто-то приготовит, постирает и подметет за тебя пол, было бесценно. Или пятьдесят евро за ночь. Он вернулся отдохнувшим, посвежевшим и выспавшимся на год вперёд, Салли при виде него даже присвистнула, а вот суперинтендант только поморщился и отправил догуливать непотраченное. К счастью, позвонил Майкрофт и своим обычным повелительным тоном сообщил о Баскервилле, и Грег вздохнул с облегчением. Трудоголики уставали даже в отпуске. — Давай сфотографируемся, — подзывает он Шерлока, обогнув какую-то девушку, что никак не могла сделать селфи, на котором понравилась бы себе и при этом не увела из кадра всю красоту фона. Шерлок морщится. — Да брось, фотографии это... — Отлично, спасибо! — Лестрейд уже сгребает протестующего в охапку и широко лыбится, отдав мобильник милейшей женщине возраста мамули Шерлока. — Sembra felice,* — с улыбкой кивает дама, сделав пару снимков. — In quale altro modo. Abbiamo una luna di miele,** — заверяет её Шерлок и забирает телефон. Про то, что медовый месяц чужой, он не договаривает и это делает ситуацию немного неловкой, но Грег только закатывает глаза, понимая: бесполезно объяснять, что нельзя говорить «у нас медовый месяц», если на самом деле ты просто увязался за друзьями, решив обломать им всю романтику острова. *** Ближе к ночи они вчетвером — даже Шерлок не против — купаются в море, благоразумно дождавшись, пока основной поток отдыхающих схлынет, но удовольствия эта вылазка ничуть не портит. Да и они не одни такие сумасшедшие, недалеко расслабляется молодежь шумной компанией с вином и, судя по запаху, травой. Шерлок оживляется. — И кто у нас тут самый общительный? Я не собираюсь думать, как достать бутылку, косячок и пару осьминогов в час ночи, если только ребята не поделятся. — Так выкупи у них всего понемногу, — предлагает Шерлок, поворачивая голову на вопрос Джона. Он что-то печатает в телефоне, и Грег может различить на экране герб ЦРУ. — Можно припугнуть полицейским значком, — лениво отзывается Лестрейд, пролистывая «Крёстного отца» в электронной читалке. — Британским-то? — хмыкает Мэри. — Учитесь, дилетанты. Она уходит к шумной компании и возвращается где-то через полчаса — весёлая и довольная, с двумя бутылками вина и незажжённым косяком в зубах и, поставив вино на песок, добегает туда ещё раз, чтобы взять большую тарелку морского ассорти. — Говори, как ты их убедила, — немного удивляется Джон. С его обаянием он бы разве что протухшую сардину выпросил бы. Да и Шерлок, впрочем, тоже, если только не брать в расчёт запугивание и шантаж, которые он немного, да перенял у старшего брата. — Фокусник не раскрывает своих секретов, — с довольным лицом произносит Мэри, передавая сигарету Шерлоку. — Моя девочка, — хвалит он и поворачивается к Грегу, который только собрался снова в воду, потому что если не сейчас, то явно не после еды и вина. — Зажигалка найдется? — Ты правда собираешься выкурить при инспекторе полиции косяк? — удивляется Джон. Шерлок пожимает плечами, а чего бы и нет? Да и Грег не против, в последний раз он мог бы оскорбиться на употребление наркотиков лет двадцать назад после выпуска из академии. В итоге получается одна из самых замечательных ночей, что были у каждого из них — ну, может, за исключением мистера «я как-то поймал террориста на выходе из супермаркета», хотя и он выглядит вполне довольным и после сигареты расслабленно-голодным. По домам они расходятся только под утро, хотя Шерлок идет не спать, а к холодильнику, соображая себе ранний завтрак. Грег хмыкает. — Нормальное время, да? — подкалывает он. — А, да брось, — Шерлок только рукой махнул, — если не в медовый месяц, то когда? Убедив себя, что всё путём, пока Шерлок не прикладывается к кока-коле и сникерсам, Грег заваливается спать, забыв, что должен был лечь в гостиной. Наверное, Шерлока не смущают условности, а может, он просто не замечает, что в его постели уже кто-то спит. *** Отпуск выходит до жути приятным — Лестрейд наслаждается каждой минутой. За эти девять ночей он так привык пить кофе по пять раз в день и питаться морепродуктами, добивать дневную норму жидкости вином и запоздало мазать покрасневший лоб солнцезащитным кремом, что возвращение в Лондон его даже немного печалит. Хотя, конечно же, ещё через неделю такого отдыха он взвыл бы и потребовал у Мэри взломать архив какого-нибудь ведомства и перешерстить их текущие расследования. Удивительно, но Джон и Мэри довольны, и, кажется, даже благодарны Грегу за то, что он отвлекал Шерлока как мог. Хотя это они так думают, Шерлок неплохо отвлекался и сам. Для инспектора так и останется загадкой, есть ли Холмсу разница — ужинать в ресторане или спать у мятежников. Его ждёт перестирка полного комплекта вещей из чемодана, раздача магнитиков на работе, а заслужившим — еще и футболок. Шерлок везёт с собой только пару бутылок вина для Майкрофта, и Мэри интересуется, что он туда подсыпал. — Ты согласился потому что я позвал, или потому что Майкрофт позвонил и крайне одобрил твою компанию для меня? – спрашивает детектив, когда они уже сидят в зале ожидания. — Всё сразу, — ничуть не удивившись осведомлённости Шерлока, отвечает Грег, — он же оплатил весь этот банкет. Младшего Холмса такой ответ, кажется, веселит, и более он не обращает внимания ни на кого из своих спутников. Зато в самолёте поглядывает на мужика в соседнем ряду у окна. Грег засыпает было, но обнаружив, что Шерлок всё ещё разглядывает незнакомца, интересуется, в чём дело. — Спи. Расскажу после посадки. Их зачем-то встречает Салли, и когда они проходят паспортный контроль и получают багаж, протягивает Лестрейду его значок и наручники. — Фрик просил захватить. — Точно, Салли, — подмигивает Шерлок, наклоняясь, чтобы с удивительной ловкостью защелкнуть наручники на запястьях мужика, которого он разглядывал во время полёта. — Ты сдурел? — шипит Грег, а Шерлок улыбается соседу по ряду и произносит. — Вы имеете право хранить молчание, а дальше расскажет инспектор. Инспектор, это самый впечатляющий ваш арест, поздравляю. Вы поймали Маттео Денаро, беглеца из десятки самых разыскиваемых. И внезапно до Лестрейда доходит. — Слежка на площади и герб ЦРУ? — И ночная вылазка в Палермо, — подмигивает Холмс. Салли в испуге наставляет пистолет, Джон закрывает собой Мэри, и к ним уже бежит охрана Гатвика. Грег тяжело вздыхает. Из аэропорта сразу в участок — пример для справочника тех, кто не умеет отдыхать. *** — Скажи, что ты на седьмом небе, — требует Шерлок, когда Грег после изнурительных звонков, протоколов, допроса и подтверждения личности беглеца заходит к себе, чтобы урвать пару минут в тишине. Тишины не будет: Шерлок сидит в кресле инспектора, закинув ноги на его стол. — Это же круче, чем все Уотерсы вместе взятые. — Я на седьмом небе, — почти рычит Грег. Шерлок только смеётся, зная, что на самом деле инспектор не сердится. И уж точно не будет, когда ему прибавят зарплату, повысят или что там полагается за такой улов. — Если Майкрофт оплатит, полетишь со мной в Китай? Давно хотел посмотреть на гору Хуашань. И не только посмотреть. — Майкрофт заплатит сколько угодно, лишь бы ты не доставал его ещё пару недель. Лестрейд думает о том, что за девять ночей слишком привык видеть полуголого Шерлока; Шерлока, отнимающего одеяло, готовящего завтрак и сидящего сутками в телефоне, и неожиданно, а может и не очень, для себя шутит: — Только если больше никого не возьмёшь, а то ты так и не узнаешь, что такое медовый месяц. Шерлок в ответ набирает Майкрофта и жестами выгоняет Грега из кабинета, намекая, чтобы он собрал другой чемодан, с чистыми вещами.