Everyone dies.

      «Все мы смертны» — так, печально улыбаясь, говорят обычно людишки, невольно ставшие свидетелями прощания с одним из себе подобных.       Шинигами на то лишь смеются.       Смеются, думая о том, что у дарованной им высшей силой вечности, по сути, нет никаких пределов.       Всё ведь банально просто: пока ты убиваешь людей с помощью тетради — ты будешь жить, не беспокоясь ни о каких внешних факторах, ведь отнять жизнь бога смерти физически невозможно.       Рэм и сама всегда рассуждала так же. Она достаточно натерпелась страха смерти, ещё будучи человеком: в те далёкие времена, когда она ежедневно боролась за существование, живя в небольшой приморской деревне. Богиня всё ещё помнила, пусть и отдалённо, туманно, свою прошлую жизнь; помнила она и жестоких людей вокруг, и сходящих с ума от одного вида любой представительницы женского пола похотливых тварей — а подобные личности как раз обитали тут, вечно норовя воспользоваться первой попавшейся молоденькой милашкой. Рэм терпела всё это лишь в страхе, что иначе они доберутся или до её совсем ещё юной сестрёнки, или до уже немолодой, болезненной матери. Рэм заставляла себя не кричать, когда очередной мужлан зажимал её за первым попавшимся кустом, пользуясь её телом столь бесстыдно, столь жестоко — просто потому, что иначе он пошёл бы дальше, точно так же домогаясь и остальных женщин деревни. Впрочем, Рэм никогда и не думала жаловаться на жизнь, наивно надеясь, что всё идёт своим чередом, что однажды что-то изменится в её пользу.       Так, в общем-то, и произошло, когда тонкая чёрная тетрадь, являющаяся, на самом-то деле, смертоносным оружием, попала именно в её руки. Поначалу Рэм пользовалась ею, возможно, крайне недальновидно: в первый же день по её желанию все известные ей извращенцы практически одновременно скончались от сердечных приступов. Этот случай, конечно, навёл в деревне шумиху. Потом мирные жители сего места ещё долгое время боялись даже подумать о каком-то неправедном деянии — все загадочным образом скончавшиеся были людьми весьма сомнительных ценностей, что, несомненно, создало слух о том, что таинственный дух теперь карает всех нечестивых, живущих здесь. Поговаривали, что некоторые даже отказались от своего физического влечения, воздерживаясь от интимных контактов даже с супругами, опасаясь, что странная сущность может наказать их и за само «порочное» желание. Рэм, однако, чем-то подобным заниматься и не собиралась, вскоре и вовсе на долгое время отложив тетрадь смерти ввиду отсутствия необходимости использовать оную. Да, в деревеньке по-прежнему жилось несладко: болезни, голод и нищета превращали жизнь здесь в вечную борьбу, но, впрочем, в том некого было винить.       А потом в мир пришла война; пришла — и у Рэм, наконец-то, появился повод использовать убийственный артефакт наиболее эффективно. Без особых раздумий она отдала шинигами половину своей жизнь в обмен на «глаза бога» — сейчас эта способность стоила куда больше, вследствие чего сей обмен не казался таким уж несправедливым.       Тысячи врагов раз за разом умирали по самым нелепым причинам: со временем Рэм стало слишком скучно просто писать их имена, а потому для каждого она придумывала всё более изощрённую и ужасающую гибель.       Постепенно всё это превратилось в бессмысленную и беспощадную игру, из которой девушка вновь и вновь выходила победительницей. Конечно же, всё происходящее создавало панику в обществе; однако, не было и шанса, что кто-то разоблачит её. Кто, чёрт возьми, вообще стал бы подозревать в чём-то подобном хрупкую беловласую девушку из бедной семьи, живущую где-то на окраине страны? Теперь у Рэм были все средства для того, чтобы покорить мир, разбогатеть, стать известной, но всё это она предпочитала более простому и, вместе с тем, жестокому развлечению: смотреть, как, повинуясь лишь одной надписи чёрными чернилами на белоснежной бумаге, одна за другой разрушаются человеческие жизни. Рэм всегда нравилось быть той самой скрытой силой, от которой, вероятно, зависело будущее этого мира.       Но всему приходит конец. Никто не совершенен, а излишняя уверенность в себе — враг тех, кто ставит на карту слишком многое.       Рэм умерла самой нелепой для кого-то вроде неё смертью: в её двадцать пять лет младшая сестрёнка нашла-таки ту самую тетрадь. Увидев длинный список неизвестных ей имён, любопытная девушка, не думая о последствиях, сделала ещё одну запись, написав имя старшей сестры на одной из страниц. Стоит ли говорить, что случилось после?       Да, фактически, человеческая жизнь Рэм была прервана её же оружием; впрочем, нельзя сказать, что та особенно страдала насчёт этого — переродившись как божество смерти, девушка обрела относительный покой и стабильность, позволяющей ей с уверенностью сказать, что всё, в принципе, сложилось не так уж плохо.       Столетия наблюдений за людьми никогда не казались Рэм скучными; она будто бы становилась зрительницей невероятно реалистичного спектакля, сюжет которого продолжается долгие годы, так и не приходя к своему логическому завершению.       Постепенно Рэм, можно сказать, позабыла, каково это — быть человеком. Нет, её прошлое всё ещё оставалось ясным в её памяти, сколько бы ни прошло времени; однако, исчезли те эмоции, те чувства, которые она испытывала когда-то, являясь обычной девушкой из человеческого мира. Ценности людей теперь казались ей абсурдом, любовь — проклятием, а самопожертвование — величайшей глупостью. Она посмеивалась над Джелосом, отдавшим свою вечную жизнь ради спасения той блондинки; недовольно усмехалась она и каждый раз, когда та самая Миса, уже став её подопечной, говорила о своей готовности на всё ради Лайта — того человека, который виделся ей божеством, ни на мгновение таковым не являясь.       Но, несмотря на это, её рука не дрогнула, выводя имя Эла Лоулайта в тетради.       Лишь за секунды до того, как рассыпаться на мириады мелких частиц, сливаясь с воздухом, Рэм осознала, насколько правдивыми, пожалуй, были слова тех самых людей.       «Все мы смертны…» — подумала богиня смерти, оставляя после себя лишь призрачную дымку.       Единственный способ убить шинигами — заставить того нарушить закон божеств, переступить эту черту. Единственное оружие, способное направить бога на этот путь — любовь, и, если рассуждать таким образом, то именно Миса Амане убила Рэм, неосознанно пробудив в той сие чувство.       Любовь — холодная, безучастная сила, готовая поразить любое сердце, заставляя то полыхать алым пламенем страсти.       Любовь в самом жестоком своём проявлении — самом отвратительном, но, вместе с тем, и самом прекрасном.