***
you привет, ты помнишь меня? журналистка со школы. что насчёт интервью? прости, если отвлекаю. sunarintarou все в порядке. если тебя устроит суббота, то можем встретиться где-нибудь в кафе. you ээ, а может выберем что-то более формальное? sunarintarou например? я знаю одно кафе, где мне будет удобно. думаю, и тебе понравится. you ок, тогда… в субботу? напишешь мне адрес. sunarintarou ладно :) Ты ни на секунду не пожалела, что согласилась пойти с ним в это кафе. Выглядела ты тогда вполне бесстрашно, хотя на фоне высокого и крепкого Суны смотрелась довольно забавно. Ринтаро проявил интерес к тебе и школьному журналу — он добросовестно, хоть и немного в своём духе ответил на заранее приготовленные тобой вопросы. Но когда ты уже намеревалась неловко прощаться и уходить, начался дождь. Ринтаро не захотел идти под дождём, и вам пришлось остаться ещё на пару часов. Суна был на удивление приятным собеседником. Тебе доводилось ходить на свидания пару раз (но это точно было не оно), и тебя приятно поразила его способность уважать твоё личное пространство. Парни обычно все время поправляли твои волосы или случайно соприкасались пальцами с твоим плечом. Ринтаро не позволял себе такого, и ты была ему за это благодарна. А потом десятый номер просто написал тебе с просьбой показать ему страницу с ним, как только журнал будет готов. Ты удивилась, ведь и не предполагала, что ваше общение не закончится в том уютном кафе. На переменах ты часто ловила его взгляды на себе, и девочки-коллеги часто хихикали над этим. — Кажется, кто-то поймал тибетскую лису… — лукаво сказала фотограф. Ты заливаешься краской и спешишь уткнуться в статью про недавний чемпионат по шахматам. — Нужно гадать на картах таро, чтобы понять этого Ринтаро… — Эй, журналистка, — знакомое лицо с узкими зелёными глазами заглянуло на перемене. Девочки вновь хихикнули. Ты еле сдержалась от того, чтобы стукнуть их книгой. — Необязательно называть меня так… — ты вышла в коридор, упирая руки в бока. Суна хмыкнул, расслабленно облокотившись о подоконник. Девочки любопытно выглянули из кабинета. — Почему? Ты же журналистка. — Ладно. Тогда я буду называть тебя «волейболист». Ринтаро ещё раз хмыкнул. Ты закатила глаза, комкая в руках черновик статьи. Суна молча протянул тебе какой-то листок. — Что это? — Мы снова едем на соревнования. Через три месяца. Я подумал, что для тебя будет полезно выехать с нами, как журналисту. Ты шокировано смотришь на цветной листок с красочным рисунком волейболистов и просто не веришь глазам. Там будут все сильнейшие школы префектуры Хёго, куча различных корреспондентов и новостных компаний… Да это просто великолепное предложение! — Ну так что? — ты и не заметила, что Ринтаро не ушёл. Он не уходил и спокойно ждал твоего ответа, хоть и в своём привычном стиле — руки в карманах коричневого пиджака, а поза такая, будто бы ему морально тяжело стоять. — Суна-сан, это… это чудесно! Конечно, я согласна… Вот только… Команда не будет против? — Нет. Не будет, — его лицо все такое же расслабленное и безэмоциональное. — Спасибо, Суна-сан… Большое спасибо! — Ринтаро. — Что? — уже в дверях класса спрашиваешь ты. — Моё имя Ринтаро. Я не слишком важная особа, чтобы называть меня по фамилии. Ты киваешь.***
— И что… Он пригласил тебя на… свидание? — неуверенно спросила подруга, та самая, которая и втолкнула тебя в тот злополучный зал. Ты невидящим взглядом смотришь на горящий экран телефона, в котором действительно есть сообщение с подобным смущающим контекстом. Ты не хотела говорить кому-то ещё, но всё это слишком запутало тебя. — Вроде да… — Он тебе нравится? — Вроде да… Подруга скептично смотрит на тебя. Ты глубоко вздыхаешь и запускаешь пальцы в волосы. Приходит ещё одно сообщение. — Соглашайся, — твёрдо говорит девушка. — Я бы на твоём месте сразу взяла быка за рога, а лису за хвост. Пока не убежала. Ты несмело фыркаешь, пока пальцы набирают совсем неуверенное «да». Суна оказался одним из самых чутких и тактичных людей, которых ты когда-либо встречала. Даже после нескольких свиданий, он продолжал уважать твоё личное пространство и не лез с иногда такими лишними прикосновениями; неожиданным аспектом стал его откровенный диалог о его чувствах — Ринтаро испытывал некоторые сложности в понимании своих чувств и просил помогать тебе с их выражением. В один прекрасный день ты просто поняла, что действительно любишь его. Это не были какое-то наваждение или детская влюблённость — при виде его уставшего от всей жизни лица тебе хотелось обнять его и расцеловать. — Боже, что у него с лицом?.. — с едким выражением спросила твоя редактор-третьегодка. — Суна вообще нормальный? — Э… — ты смутилась. — Выглядит, как нереальный мудак с сучьим лицом. С тобой все будет хорошо? Ты пустила смешок. У Ринтаро было действительно довольно отталкивающее людей лицо, на котором было буквально написано: я иду убивать. — Нет, все в порядке, не волнуйся. — Скажи, пусть сделает лицо проще. А то ни одна нормальная девочка не посмотрит, — девушка отдала тебе поправки. — Ну спасибо. Редактор засмеялась. — Что она тебе сказала? — Суна с недовольным выражением оглянулся на твою начальницу, когда вы уже выходили из кабинета. Ты со смешком взяла его за локоть. — Идём… — Так что она сказала? Тебя уволили? Почему она так смотрит на меня? — Нет-нет. Всё хорошо. Идём, Рин. Вы продолжали встречаться в том самом уютном кафе, которое ты теперь драматично называла судьбоносным. Суна продолжал заказывать зелёный чай; ты продолжала пить свой лавандовый раф. Ты часто показывала ему вырезки из газет и журналов про волейбол, а Ринтаро молча слушал, лишь изредка всматриваясь в картинки. Атмосфера кафе была уютной, в персиково-коричневых тонах, с запахом имбиря и корицы. И ваши разговоры были такими же: неторопливыми и сдержанными. Да и сам Суна был таким. И все в нем тебе до одури нравилось: и расслабленная поза, и глаза, которые всегда смотрели на тебя, и тембр голоса, и ленивая манера речи, и даже его подколы и лёгкие смешки. Суна не любил кратковременные встречи. Ему не нравилось, когда ты забегала на пять минут к команде перед тем, как убежать на уроки или в редакцию. Ринтаро предпочитал проводить время вместе подолгу; он называл это «качественными встречами». Он был невероятно честен с тобой. — Я не в настроении сегодня. Извини, журналистка, — Ринтаро продолжал называть тебя так. Ты неловко потопталась на месте, сжимая в руках свой блокнот. Суна снисходительно улыбнулся, целуя тебя в лоб. Твои щеки тронул румянец — это был первый раз, когда Ринтаро осмелился поцеловать тебя. — Я напишу тебе позже. С течением времени ваши разговоры становились все глубже, а расстояние между вами стремительно приближалось к отметке нуля. Ты часто лежала у него на коленях, пока длинные пальцы десятого номера нежно пробегали по твоим волосам. — Всё нормально? — тихий шёпот. — Тебе нравится? — Да, продолжай, — умилилась. Пальцы расчесали пряди волос, поглаживая макушку. Спустились к ушам, чуть пощекотав нежную кожу за ними. Скользнули к скулам, медленно перебегая на губы. Ты почувствовала, что твои щёки горят. И неизвестно от чего — от смущения или стыда. Пальцы медленно поглаживали подбородок и скулы, а ты ощутила, что его колени немного дрожат. Неужели бесстрастный Суна Ринтаро смущается?.. Он частенько проделывал такое, а ты таяла, таяла и таяла… А выражение его лица не менялось. — Ну и что мне с тобой делать?.. — ты в ужасе уронила голову на кипу бумаг. Ноги в носках замёрзли невесть от чего — в твоей комнате всегда было тепло. На кровати послышалась возня. — Как начать статью… Блин… — Ложись спать. Каникулы же, — сонно пробормотал Ринтаро. Ты оглянулась на него — растрепанные каштановые волосы и глаза-щелочки, которые с толикой осуждения смотрели на тебя. — Не могу. Я рискую быть съедена дедлайном, если не потороплюсь. — Ну… Тебе сдавать статью через неделю… — Суна лениво потянулся. — Куча времени. Успеешь… — ты почувствовала горячее дыхание за ухом. — Ринтаро, не отвлекай. — Ты слишком много думаешь, журналистка, — он мягко отложил ручку в сторону и выключил свет настольной лампы. — Нужно давать себе время на отдых. Со мной, например. Ты улыбаешься. В твою голову приходит мысль, что действительно неплохо было бы сделать небольшой перерыв. Суна полностью солидарен с тобой, и поэтому парень тут же укладывается к тебе на плечо, едва твое уставшее тело погружается в тёплую постель. Ты ласково проводишь рукой по мягким волосам и гладишь лоб, убирая чёлку в сторону. Ринтаро обнимает тебя, но все же ты чувствуешь его обеспокоенность. Такие посиделки стали уже обычным делом. Суне просто жизненно необходимо было молча валяться на кровати с тобой в обнимку и смотреть какие-то глупые программы по телевизору. Вы засиживались допоздна у него дома, смотря просто идиотские реалити. Прелесть заключалась именно в этом ленивом, тягучем времяпровождении; когда время текло так медленно-медленно, а ты наслаждалась каждой секундой, проведённой с Ринтаро рядом. Выражение его лица почти не менялось, поэтому твоя уверенность в его чувствах к тебе держалась лишь на одном единственном интуитивном уровне. Тем временем близился выездной матч, а значит вам обоим предстояло много-много работы. Редактор, несмотря на все твои слова, с предубеждением относилась к десятому номеру. Ей не нравилось в нем всё: и нездоровый цвет кожи, и ехидные светло-зелёные глаза, и вечная сутулость, и равнодушное отношение ко всему, и его презрительный взгляд, направленный на все на свете (кроме пары-тройки людей). Но, к твоему великому облегчению, на выездной игре девушка стала чуть-чуть снисходительнее. — Вперёд, вперёд, Ина! Вперёд, вперёд, Ина! — трибуны оглушительно ревели, пока ты с замиранием сердца следила за ссутулившейся фигурой у самой сетки. Ринтаро иногда косил взгляд в твою сторону, надеясь, что ты смотришь на его игру. А ты смотрела. И дико гордилась. Хотелось закричать прямо в ухо тем девочкам из фан-клуба волейбольной команды старшей Инаризаки, что это, черт возьми, твой парень! Матч шёл с переменным успехом, но лисы и не думали так просто сдаваться. Ты с лёгкой улыбкой следила за молниеносными атаками Оджиро, мощными подачами братьев Мия, надёжной защитой Киты и чудесными диагональными ударами Суны. — Суна-а Ринтаро-о! Десятый номер! — громко кричал комментатор. — Идеальное владение телом! Ну что за чудо центральный блокирующий! Редактор, стоящая рядом с тобой на трибунах, цокнула ногтями по ограждению и с лёгкой улыбкой проследила резаную траекторию мяча. В её глазах явно читалось одобрение. Ты до белых костяшек сжала ограду — разрыв между командами стремительно уменьшался, а мальчики выглядели до ужаса уставшими. — Вперёд, вперёд, Ина! Вперёд, вперёд, Ина! Ты начинаешь громко хлопать в ладоши, стараясь перекричать трибуны именем своего возлюбленного. Девочки заразились твоим боевым настроем. И в тот миг, когда напряжение на трибунах обоих команд достигло пика, сет закончился в пользу Инаризаки, ведь Осаму Мия забил решающее очко. Болельщики лисиц гудели, а единственное, что хотелось тебе — так это обнять этого дико уставшего волейболиста с десятым номером на чёрной футболке. Но настоящей проверкой ваших отношений стал матч на национальных, куда ты тоже поехала в качестве сборщика информации для школьного журнала. Но на второй день тебе хотелось рвать волосы от досады и боли — Суна молча стоял рядом с командой, склонив голову перед болельщиками после поражения от чудесной команды из Мияги. Его лицо по-прежнему ничего не выражало, но ты заметила едва уловимые слезы в уголках узких глаз. Сердце болезненно сжалось. — Ничего не говори, — он поднял голову вверх, когда ты поймала блокирующего у выхода из зала. — Мы проиграли. Я знаю. — Ничего вы не проиграли, — ты уперто берёшь его за руку, заставляя остановиться прямо перед тобой. — Ты победил. Для меня ты точно победитель. — Тот очкарик хорошо блокирует. — Возможно, вам действительно чего-то не хватило… Но ты играл на самом своём пике, Ринтаро… Я тобой горжусь. Ты видишь, как его выражение лица резко меняется. Оно больше не выглядит сонным или скучающим. На бледных щеках едва заметный румянец, а значит — он смущен. — Ты правда так считаешь? — спокойный голос. Ринтаро медленно приблизился, и тебе пришлось задрать голову выше. — Абсолютно. И кто бы… — договорить тебе не дают стремительные, как быстрая атака первогодок Карасуно, объятия. Суна молча зарывается носом тебе в макушку, прижимая слишком близко к себе — тебе не остаётся ничего, кроме как обнять его в ответ, уткнувшись носом в шею. — Я тебя люблю. Ты дергаешься. Он никогда прежде не говорил такого. Мог лишь за редким исключением отправить сердечко в сообщениях. — Эм… — ты чувствуешь, как его руки сжимают тебя ещё сильнее, словно десятый номер хочет прижаться настолько близко, насколько может. — Суна… — Я тебя люблю. Очень. Спасибо, что пришла, — он закрывает глаза, вжимаясь носом в макушку, а ты чувствуешь, как спина Ринтаро дрожит. Ты ласково гладишь его по дрожащим плечам, пытаясь успокоить. — Я тоже люблю тебя, Ринтаро. И ведь знаешь же, что через десять минут он будет вести себя так, как прежде. И ведь знаешь же, что редактор вновь пошутит над его лицом, которое опять станет как у серийного убийцы. И ведь знаешь же, что Суна не станет хуже или лучше. Но эти слова, слова, сказанные в расстроенных чувствах — именно они самые важные.***
Ты деловито поправляешь бейджик журналиста TV TOKYO, оглядываясь по сторонам. Ты уже совсем не та зелёная журналистка школьной газеты; теперь твоя задача — общаться с разными людьми, участвовать в грандиозных событиях и даже брать интервью у звезд мировой величины. Смотришь на наручные часы — скоро должна появиться одна из команд первого дивизиона японской лиги. Немного волнуешься, при этом ободряя своего оператора. — Начинаем? — он легко кивает тебе, едва в дверях появляется тренер команды. Ты чувствуешь небольшую нервозность, которую ощущала всегда перед важными репортажами. Микрофон в руке выскальзывает, но тебе удаётся взять себя в руки. — Сегодня, в Токийском дворце спорта, проходит основной этап чемпионата V-лиги Японии. На этот раз серьёзными претендентами на победу являются Яхата Стил, которые уверенно идут вперёд с начала первого сезона. Но их сегодняшние соперники EJP Raijin не планируют сдавать позиции. Передаю слово своему коллеге… Ты выдыхаешь, едва оператор выключает камеру. Трешь руки и вновь нервно поправляешь бейджик. Неожиданно чувствуешь дыхание на обнажённой шее и вздрагиваешь, хоть и знаешь, кто этот человек. Суна вырос ещё на несколько сантиметров и теперь тебе ещё удобнее его обнимать. Он выглядит просто потрясающе в белой форме, и ты начинаешь залипать на выступающие мышцы ног и рук, на сильную шею и длинные пальцы. — Возьмёшь интервью у меня, а, журналистка? — губы смело прикусывают мочку уха, пока твои щеки вспыхивают ярким пламенем. Так смело, так по-собственнически, словно он знает, что ему это можно. — Разумеется, Ринтаро.