Солнце в нашей палате

      В этом году весна пришла намного раньше, чем обычно. От тепла ярких солнечных лучей природа стремительно просыпалась, делая этот мир зеленее и прекраснее. Погода стояла просто потрясающая! Солнце приятно грело, а лёгкий мартовский ветерок словно специально не давал теплу разойтись и превратиться в назойливую жару. В такие моменты просто хотелось бросить всё и попивать где-нибудь возле дома зелёный чай со льдом, или прогуливаться вдоль улиц, вдыхая сладкий весенний аромат цветов и зацветающей сакуры. Итачи сейчас был готов душу обменять на одну такую прогулку, но мерзко пикающий аппарат под боком возвращал в реальность, оставляя такие казалось бы простые желания просто мечтами. Итачи всего семнадцать, а он уже подавал большие надежды в учёбе и спорте. Сколько он себя помнит, то всегда имел прекрасную успеваемость, а преподаватели чуть ли не в глаза называли его гением. Все пророчили ему прекрасное будущее, где он обязательно выбьется в люди. Настоящая гордость родителей! Только был ли Итачи счастлив? Счастлив по-настоящему? Самое ужасное в будних днях — это посещения. Учиха давно перестал чувствовать радость от натянутых улыбок родных и близких. Это раздражает. Его жалеют, а жалость отвратительна. Молчаливый отец заходит намного реже, чем все остальные, но в его глазах так и читается отчаяние. Сложно видеть всегда строгого и жёсткого человека таким… бессильным? Любящая мать приходит чуть ли не каждый день и плачет. Она искренне пытается держаться, но Итачи знает, что происходит, стоит ей лишь закрыть за собой дверь. Ему больно. Чувство вины съедает его изнутри. Даже присутствие младшего брата уже давно перестало быть радостным. Итачи безумно любит своего брата, в прочем, как и тот его. Саске всегда восхищался и старался подражать старшему брату во всём. Итачи был для него примером и гордостью! А что теперь? Саске вынужден смотреть, как его старший брат буквально чахнет на глазах. Больно. Всё это очень больно. Лучше бы вообще никто сюда не приходил. Умирающий человек старается цепляться за жизнь из последних сил. Держаться за воспоминания, пусть они и не всегда были хорошими. Или за людей, которые ему так дороги. Но скорее Итачи бы предпочёл быструю смерть, чем мучить самых дорогих и близких. Он искренне не хочет видеть скорбящего отца, плачущую мать, и теперь уже замкнутого брата. Выше его сил понимать, что это буквально его вина. Пусть и косвенная. Учиха и сам не замечает того, что становится замкнутым и неразговорчивым. Белые стены начинают сдавливать своей белизной, а противный запах лекарств вызывает тошноту. Вот бы всё закончилось В палате ужасно холодно. Не смотря на прекрасную погоду за окном, солнце сюда не светит. Ещё немного и, кажется, что Итачи действительно сбежит. Определённо он бы выбрал провести свои дни на воле, а не в этой душной клетке. И плевать совершенно, что всё ещё не так критично. Шансы на выздоровление есть, но стоят ли они того? Итачи просто устал. Ему здесь тошно.

***

Первая их встреча происходит случайно. Итачи просто забывается уходя куда-то в себя, а потому не замечает, что находится в палате не один. — Красиво, — за спиной раздаётся слабенький чуть осипший голосок, — всё такое зелёное. Буквально в двух шагах от него стояла девушка, опутанная тонкими трубками, ведущими прямиком ей в нос. Рядом, прямо у худых ног, расположился небольшой баллон, прикреплённый к колёсикам. Волосы, напоминающие больше солому, были заколоты на макушке. Добрая их часть уже давно выбилась из этой своеобразной причёски, спадая на худощавые плечи, прикрытые лёгкой нежно-голубой вуалью. — Да… — лишь отвечает он, стараясь не заострять внимание на этих трубках. — Иногда так и хочется выбраться через окно… и побегать босиком по этой зелёной травке. — улыбается едва прижимая ладонь к бледным губам. Будто она сказала что-то, что средь этих стен говорить не правильно. Итачи сам того не замечает, как его губы состроили что-то подобие улыбки. — Не видел тебя здесь раньше. — Я с третьего этажа, а вот сейчас перевели на первый, пока не закончится ремонт. Я тут новенькая, — немного застенчиво улыбается, протягивая тонкую бледную руку, — Камэ Учиха чуть помедлив протягивает свою. Так осторожно и трепетно, словно боясь сломать её тоненькую ладонь. — Итачи. Приятно познакомится, Камэ. Девушка больше ничего не говорит. Она лишь улыбается, а после вновь переводит взгляд в окно. Итачи следует её примеру, мысленно прокручивая имя новой знакомой. Камэ — означает длинную жизнь. А судьба действительно любит шутить над нами. Жестоко шутить. Теперь каждое утро «Лохматое чудо», как Итачи называл её про себя, заглядывала в его палату. Каждый раз принося с собой яблоко или мандарин, жалуясь, что у неё их слишком много. Не съест она, то испортятся, а так всё пойдёт на пользу им двоим. Учиха догадывался, что девчушке просто был нужен повод, дабы заглянуть к новому соседу. Но юноша не был против, всё-таки Камэ единственная, кто не жалеет его. Просто понимает. Она любила поболтать. Никакой смысловой нагрузки, а просто разговоры ни о чём. Может ей просто было сложно оставаться один на один со своими мыслями? А может Камэ всегда была такой? Итачи частенько задавался этим вопросом, но никогда не спрашивал. Просто слушал. Пусть Учиха и не разговорчив, да и с Камэ вставить своё слово затруднительно. Но ему определённо нравилась её компания. Она милая. Да, Камэ милая. — Я тут принесла тебе плеер! — почти с порога заявила девушка, нервно подёргивая баллон на колёсиках. Эта конструкция ей явно не нравилась и доставляла дискомфорт, но Итачи никогда об этом не спрашивал. Расспрашивать человека об его заболевании — это верх бестактности. Да и он уже давно догадался обо всём. Честно говоря, юноша ожидал чего-то лёгкого. Возможно современную поп-группу для девушек, но никак не классического рока. А Камэ умела удивлять! С виду такая хрупкая, а как узнаешь, то диву даёшься. Но Итачи нравилась её не предсказуемость. Девушка была весёлой болтушкой, местами смешной и ветреной. Учиха находясь рядом забывался обо всём, о чём в действительности не хотелось помнить. Рядом с ней юноша, как и все, обычный подросток. Словно он в школе с одноклассницей, а не в больничной палате. Однажды утром он заметил маленькую записку на своей тумбочке, и небольшую коробочку со сладостями. «С Днём рождения!» Итачи не знал, откуда эта проныра узнала про этот день, но был совершенно не удивлён. Камэ всегда всё знает! Даже то, что Итачи безумно любит сладкое. А стоит ли говорить, что он никогда об этом не упоминал? Всего каких-то пару-тройку месяцев, а в палате стало не так холодно, да и, кажется, солнце светит уже не только на улицу, но и в его окна. Магия ли это? Именно, она самая, с вечно лохматой головой и нежно-голубой вуалью на плечах. А потом Камэ больше не пришла. Всё произошло слишком внезапно. Итачи знал, однажды это случится, но не ожидал, что это произойдёт так скоро. Он просто не хотел думать о том, как Камэ однажды не придёт. Это должен был быть обычный день, совершенно ничем не отличающийся от других. Вот-вот закончится обход, а после к нему в палату заглянет «Лохматая макушка». Девушка была должна забрать свой плеер, который забыла вчера вечером. Потом бы они, возможно, сыграли в настольную игру, а может быть пошли гулять по коридорам. Камэ попутно рассказала бы что-то о отвратительном завтраке, а ещё пожаловалась на вредную медсестру. Как и всегда. Но её не было. Она не пришла ни через десять, ни через пятнадцать, и даже двадцать минут. Камэ вообще больше не пришла.       Зима в этом году была слишком холодная. Кажется, что палаты вообще не отапливались толком. Снег шёл крупными хлопьями, скатываясь по стеклу мокрыми разводами. Солнца не было. И Камэ тоже больше не было. Остался лишь старенький сиреневый плеер, который Камэ забыла тем вечером на его кровати. Итачи должен был вернуть его её родным, но не вернул. Не смог отдать единственное напоминание о том, что все эти несколько месяцев в палате действительно светило солнце.