Сбылась мечта идиота

Amоr fati. © Джашин

24 апреля, год Лошади, 6 цикл.

      Вопреки своему обыкновению, в это утро Дейдара решил остаться в убежище. Романтиком он себя не считал, но — как душа тонкая и творческая — в восходах искал вдохновение. Он собрался заранее и проснулся мгновенно, стоило Ками скрипнуть дверьми и поплестись на кухню. Больше с того момента не засыпал. Следом проснулась Акане, а через пятнадцать минут на кухне тихо заговорил господин Какузу, чёрт старый. И лишь потому, что тот решил сам себя выдать, Дейдара его услышал. Передвигался дед как тень, и байками о нём пугали всех генинов, у которых не было ни сил, чтобы сражаться с ним, ни денег, чтобы откупиться. У Дейдары от него мурашки по коже, особенно от историй о его почивших напарниках. Он решил затаиться в комнате и не мельтешить перед глазами. Какузу в случайности не верит, и второго шанса уже не будет.       Так что пока шаги девчонок не стихли за пределами стен убежища, Дейдара не вставал с кровати.       В мастерскую он постучал коротко четыре раза и только потом вошёл.       — Господин Сасори, я отлучусь, — говорит он в спину напарнику.       — Не люблю внезапные изменения в расписании. Тем более без моего ведома, — Сасори перебирает тонкими пальцами детали внутренностей марионетки, разыскивая малейшие дефекты.       — Прошу прощения, — у Дейдары виноватый голос. — Не хочу упустить возможность разузнать, чем занимается господин Какузу.       — Был бы ты столь же прилежным в тренировках, как в том, на что тратишь своё время, причём впустую.       — Хм, господин Какузу уж больно сильно печётся за девчонок. Не в дом же удовольствий он в аренду сдаёт их, мг? — усмехнулся Дейдара в конце. — Вот и узнаю.       Сасори замирает и по-другому оценивает слова мальчишки:       — Приказа от Лидера не было, но в случае чего я тебя ждать не буду.       Дейдара широко улыбается и скрывается за дверью.       На выходе из убежища в тени коридора его поджидал Кисаме. Была у мечника чуйка, будто нюх на всякие подленькие дела. Чуйка эта помогала отлично и на поле боя, и за игральными столами, особенно в связке с ловкими руками Дейдары.       — С такой серьёзной рожей в чайные дома не ходят, — Кисаме вышел вслед за подрывником.       Дейдара вскинул руку, и за мгновение перед ним выросла глиняная птица.       — А вам лично не интересно, что мутят господин Какузу и наши подопечные? — Дейдара вскочил на голову птицы. — Не желаете со мной?       Кисаме прикрыл глаза ладонью и задрал голову:       — Следить за Какузу? — мечник хмыкнул так, словно услышал плохую шутку. — Если он обнаружит тебя, то глаз на жопу натянет.       — Кто не рискует, тот Каге не становится! — крикнул Дейдара и скрылся в небе.       Первые минут пять Кисаме посмеивался над идеей Дейдары. Следить за господином Какузу? На такое можно пойти, если в запасе есть лишнее сердце. Опасно и как-то не по-мужски, что ли. В одной организации состоят — так себя со сослуживцами не ведут.       Ещё минут через пять вспомнилось, что он состоит в преступной организации, и доверять можно только напарнику. Да и ореол тайны вокруг отлучек девчонок с убежища наводил на разные мысли. Сами они специально не говорили, но явная опека Какузу даже как-то пугала. И вообще, информация в мире шиноби порой важнее силы, и как, если не шпионажем, шиноби может раздобыть её?       Ещё через пять минут он понял, что идея Дейдары гениальна в своей простоте и то, что его напарника в убежище не было.       Пристегнув Самехаду поверх плаща, Кисаме сложил несколько печатей, пустил чакру в кольцо и заговорил:       — Господин Итачи, вы меня слышите?       Секунду ничего не происходило, а затем в темноте комнаты появился силуэт напарника.       — Господин Кисаме, — отозвалась голограмма.       — Дейдара решил проследить за господином Какузу и девушками.       Радужный силуэт Учиха подрагивает на фоне стен и внимательно смотрит на мечника.       — Разумно. Вы собираетесь присоединиться?       — Можно и так сказать, — ухмыляется мечник. Напарника своего он знал, и знал то, что Итачи так же заинтересовался.       — Я найду тебя, — говорит Учиха и трёт глаза.       — Бессонная ночь? — невинно интересуется мечник, но Итачи чувствует подначивание.       А у Кисаме чешется кончик носа — значит, жди от напарника беды.       Сасори заметил, что вскоре ушёл и мечник. Особого ума не нужно, чтобы понять: Кисаме заразился идеей Дейдары и решил так же устроить слежку. В прямую конформацию с Какузу входить не хотелось. Противник он сложный, и не с одним пакостным фокусом в кармане.       Но не воспользоваться той возможностью, которую ему даёт Вселенная, было бы верхом идиотизма.       — Новый день — новая возможность, — Сасори призывает Хируко, но смотрит на габариты любимой марионетки и запечатывает её обратно. Накидывает на плечи плащ Акацки и идёт по следам Кисаме.

***

      После пробуждения Хидана ожидала какая-то нездоровая, даже можно сказать оглушительная тишина логова. Если, конечно, не считать громкого зевка, которым можно было и мёртвого поднять. Но этот звук принадлежал ему, в остальном же — тишина поглощала всё.       Нехотя поднявшись с кровати, Хидан, почесав стратегически важные места, направился в туалет. Шаги эхом раздавались по пустому коридору, будто бы намекая на что-то. Джашинист не обращал никакого внимания на отсутствие каких-либо звуков в убежище, кроме тех, что исходили от него самого.       Вообще Хидан не замечал ничего странного ни после пробуждения, ни во время принятия чрезмерно долгого душа. Хотя обычно дольше десяти минут побыть в ванной было задачкой не из простых, так как кто-нибудь, но всё же начинал ломиться в дверь. А если в логове был Какузу, ему хватало и пяти минут, чтобы обещать сорвать дверь с петель и вышвырнуть его из душа в коридор за растрату воды. Иногда Хидану казалось, что Какузу неспроста выбрал себе комнату рядом с кухней и так же недалеко от туалета, чтобы иметь возможность контролировать всех и вся.       Неудивительно, что Ками с Акане прозвали его папочкой с его-то манией к контролю. Поблагодарив Джашина за то, что этого старого пердуна в убежище не было, он сразу после душа, насвистывая заевшую в голове мелодию, направился на кухню. Обычно, если там никого не было, у него была отличная возможность натырить чего-нибудь вкусненького и не получить за это пиздюлей.       И сегодня был как раз такой день: девки ушли, а еда осталась. И не только еда… После того, как доел остатки буженины и сыра, он заметил на подоконнике забытую пачку сигарет. И интерес: «Что же в этой хуйне "такого"?» — заставил его сделать то, чего ранее он никогда не делал, а именно — попробовать закурить. Нельзя сказать, что у него получилось, так как дым он набрал чисто в рот, но всё же он это сделал.       Выдохнув дым, он скривился и посмотрел на сигарету.       — Говно какое-то, — сделал свои выводы бессмертный. Замахнувшись рукой так, чтобы выкинуть сигарету, он замер, опустил руку, вновь втянул дым в рот, пытаясь понять, в чём прикол, и распробовать вкус. — М… Хуита.       Выбросив окурок в окно, Хидан ногой захлопнул открытый холодильник и уже собрался уходить, как задумался о том, не сможет ли этот маленький огонёк с сигареты разгореться.       — Вот бы тут сгорело всё нахуй, — гоготнул он, выходя из кухни.       «Интересно, каково это — сгореть заживо? — мелькнула мысль в его голове, а затем стали появляться образы горящего убежища и его, сидящего и сгорающего вместе с ним. — Надо будет как-нибудь попробовать».       Следом явились образы и о том, как он, вылезая из пепелища, с обгоревшей нахрен кожей, понемногу обрастает ею вновь и восстанавливается. Только вот если он не сгорит дотла. А что будет с ним, если его плоть превратится в пепел? Вернётся ли он к жизни? Сможет ли возродиться? Насколько он на самом деле бессмертен? Ками уже сказала ему, что дни его сочтены, и как это произойдёт. А вдруг это не единственный способ умереть?       В его голове всплыли теперь другие образы. Один из них — как появляется яркий жёлто-оранжевый свет и он возвращается из пепла, словно феникс. Другой — как из кучки пепла постепенно появляется рука, словно мертвец выбирается из могилы. Ну, или он просто останется кучкой пепла.       Хидан замер посреди коридора. Оглянувшись по сторонам, он наконец осознал, что здесь было слишком тихо.       — Пидоры! — крикнул парень, привлекая внимание остальных членов Акацки, но тишина осталась неизменной. — Уёбки, вы где? Гондоны, — протянул он, проходя по коридору мимо комнат. — Игнорщики хуевы, — подойдя до комнаты Кисаме, Хидан ударил тыльной стороной кулака по двери, отчего та скрипнула и приоткрылась, — слышь, инопришеленец, может отправимся в Ёши на поиски приключений? — предложил он, но ему никто не ответил.       Открыв дверь, Хидан заглянул в пустующую комнату и, почесав затылок, закрыл дверь. Не сказать, что отсутствие мечника было чем-то удивительным, но Хидан ощущал, как его планы жестко похерили. Благо, у него всегда был план в запасе, а именно — взять Дейдару в оборот и отправиться с ним в ближайшее казино. Смотреть, как юноша с психами сливает бабло в очередной автомат или за очередным столом, было довольно забавно. К несчастью, блондина так же не было у себя.       — Вот гандоны, набрали себе миссий под шумок и уебали, — пришёл он к выводу, бродя по опустевшему убежищу в поисках признаков жизни. — Бля, ну этот чертила по-любому должен быть здесь, — распахнув дверь в комнату Сасори, Хидана ожидало лишь разочарование. В логове был лишь только он.       — Ебать, я уже сто лет не ходил на миссии из-за этого старого уебана, — так он окрестил своего напарника, — одни бабки на уме.       «Ты где, блять?»       «Сука, — услышал он голос Ками в голове, — я щас охуела! Ты бы хоть предупреждал, прежде чем так пугать…» — даже мысленно голос Ками звучал взволнованно.       «В следующий раз письмо пошлю, если ты скажешь адрес», — грубо подумал Хидан.       «Да мы в Тори идём…»       «О, — на лице Хидана появилась коварная улыбка, — через лес призраков?»       «Нет…»       «Через озеро утопленников тогда?» — самые короткие пути были не из простых, но там был особый вайб, который был по душе Джашинисту.       «Нет… Блять, тебе скучно что ли?»       «Мне охуенно весело!» — солгал юноша, не желая признаваться в том, что ему действительно было скучно и одиноко.       Приняв решение, что оставаться одному в убежище ему не в кайф, Хидан собрался и выдвинулся в путь по следам Какузу. Маршрут его напарник выбрал конечно не живописный, но что мешало Хидану пойти своим путём?

***

      — Эй! Слышь, ты. Да-да, ты, ушлёпок, погодь! — крикнул Хидан пареньку, стоящему перед одним из глубочайших озёр в этой местности. Озером утопленников его назвали неспроста: подавляющее большинство суицидов происходило именно здесь. Стоило нырнуть в озеро, как вероятность того, что ты выберешься, становилась ничтожно мала. Водоросли мигом обвивают тело, утягивая на дно, либо же водовороты затягивают в холодную тьму озера на вечный покой.       — Ками, ты услышал мои молитвы! Ты дал мне знак! Значит, мне стоит жить? — губа суицидника дрогнула, а к глазам подступили слёзы радости.       Хидан подошёл к парню почти вплотную, одним рывком достал свой ритуальный клинок и полоснул его по щеке, пустив ему кровь. Глаза юноши в страхе округлились, а незнакомец, стоявший перед ним и только что остановивший его на пороге смерти, с упоением облизнул кровь с клинка, после чего ударил им же себя в живот.       Юноша замер, не в силах пошевелиться, и лишь наблюдал, как неизвестный мужчина рисует у себя под ногами кровавый рисунок, а его тело становится чёрно-белым, напоминающим скелет.       — Чо встал? Пиздуй уже, топись!       Взгляд парня буквально за пару секунд из растерянного сменился на испуганный, и он, не медля, рванул в сторону селения. Хидан закатил глаза, смотря ему вслед, и нехотя побежал за ним.       — Ты ж сам, блять, хотел сдохнуть? Что с тобой не так? — юноша судорожно оборачивался, не прекращая убегать, чтобы знать, как далеко от него преследователь. Но в итоге споткнулся о дряхлую ветку и упал, что было весьма ожидаемо. Подняться он не успел: сзади за шиворот его схватила рука Хидана, и он потащил его обратно к озеру. Схватившись за ворот своей рубашки двумя руками, — так как та душила его — он брыкался ногами, пытаясь зацепиться ими за что-нибудь, но страх и паника не играли ему на пользу.       Дотащив парня до озера, Хидан бросил его в воду, но тот зацепился за скалистый берег и попытался вылезть обратно.       — Нихуясе, ты там что, дар речи потерял? — Хидан расхохотался, наступая парню на пальцы, чтобы тот сорвался и полностью ушёл под воду.       — Спасите! Помогите! — заорал тот и взвыл от боли, всё равно цепляясь за берег.       — Поздняк метаться. И откуда такое резкое желание жить, бля? — Хидан тяжело вздохнул, опустился на корточки и руками начал давить ему на плечи, погружая под воду.       В очередной попытке вынырнуть и схватиться за что-нибудь, парень ухватился за медальон Хидана и потащил его за собой. Не удержавшись, с матами Хидан свалился в озеро прямо на парнишку. Водоросли, словно щупальца, обхватили руки и ноги, не давая возможности выбраться. Оборвав их, Хидан вынырнул и заметил, как парнишка уже вылезает на берег и принимается убегать.       — Вот гондон, — отплевавшись от воды, Хидан выбрался на берег, — беги, сука, беги, — сплюнув на землю остатки озёрной воды, он встал в круг собственной крови, и, не желая более играться, взял свой клинок, и проткнул себе сердце. Мурашки удовольствия пробежали по коже, когда он ощутил холодную сталь внутри своего тела, а перед его глазами парнишка свалился замертво, не успев далеко отбежать. — Всё веселье испортил, урод.

***

      — Ебать вы крысы, конечно. Без меня в баню пошли, — после озера утопленников Хидан продолжил свой путь в попытке отследить напарника, но оказалось, что нагнать девчонок было гораздо проще. И каково же было его удивление, когда около местной гостиницы с баней он волей случая наткнулся на остальных членов Акацки.       — Вообще-то мы не планировали этого, и каждый пришёл сюда по одиночке, — усмехнулся Кисаме, осматривая потрёпанный вид Хидана.       — И мы не в баню пришли, а следим за Какузу и девчонками, — Дейдара скривился и пальцем указал на водоросли в волосах Хидана, на что он вытащил их и швырнул подрывнику в лицо.       — То есть вы хотите сказать, что в один день вам всем пришла одна и та же мысль отправиться следить за Какузу? — Хидан с недоумением обвёл всех взглядом, особенно задержавшись на Сасори. Уж его, казалось, вообще нереально вывести из убежища, а тут сам проявил интерес… Это явно настораживало.       — Это была идея Дейдары, — сказал Кисаме, размяв плечи. Они стояли среди деревьев, вдали от самой гостиницы, скрывая чакру, чтобы Какузу их не засёк раньше времени.       — Тс-с, спалите всю контору, — Дейдара отплевался от водорослей и вытер лицо.       — Какузу узнает — жопу на глаз натянет, — предупреждает Хидан, опираясь на ближайшее дерево и задумываясь о своём.       — Может, глаз на жопу? — уточняет Кисаме.       — Нет. Жопу на глаз. Я такое видел, знаю, о чём говорю… — Хидан задумчиво почесал подбородок. — Я так понимаю, только Итачи решил блеснуть разумом и не припёрся сюда?       Дейдара заржал и уставился куда-то за спину Хидана.

***

      Цены в этой гостинице кусались, но Какузу всё равно выбрал самый уединённый номер, от того и не самый дешёвый. Он давно не нуждается во сне и еде, но помнит, что лучше вести разговор при вкусной еде и хорошо отдохнувшим, особенно когда имеешь дело с девушками. Еда их успокаивала и поднимала настроение.       В комнате раздвинули сёдзи в ночной цветущий сад, служанки расставили с десяток мелких тарелок с сезонными закусками и слабое фруктовое вино — не напьёшься, но расслабит.       Акане и Ками ушли в баню так же, как и прошли весь путь сюда: продолжая вести себя обманчиво дружелюбно, но сохраняя такое напряжение, что разряды щекотали кожу, как летом перед бурей.       Кайсэки был расставлен, а девушки сели напротив мужчины, одетые в светлые гостиничные юкаты, и каждая уставилась в свой угол, игнорируя и Какузу, и друг друга.       — Что за биджу пробежал между вами? — без прелюдий начал он.       Ками перестаёт хмуриться и отрепетированно улыбается ему в ответ, а Акане наоборот оживает и с выучкой сури произносит:       — Ну что ты, папуль, всё хорошо. Мы просто сосредоточены, — и так же картонно улыбается.       — Живём и радуемся жизни. Она ведь так прекрасна за стенами подвалов Орочимару, — продолжила Ками.       Про Белого змея он слышал впервые от них, но множество раз становился свидетелем того, как его имя они используют для своей легенды. Лидер сказал то же самое. И не проверишь. Удобно, но…       — Хватит этих россказней! — Какузу резко хлопнул по столу и повысил голос. Не хотят по хорошему — значит будем по плохому. Да и эта очевидная ложь бросалась в глаза и доводила до бешенства. Девушки перестали улыбаться и наконец посмотрели на него. — Вы думаете, что можете папулю обмануть? — возмущённо спрашивает он.       У девушек в недоумении открываются рты, и они кидают друг на друга быстрый взгляд, будто ведут немой диалог. Акане несколько раз моргает и первая приходит в себя:       — Как-то всё близко к сердцу принимаешь, папуля, — девушка садится ровнее и опускает на него внимательный взгляд.       Ками нервно смеётся, наливает саке, залпом выпивает и тоже с любопытством смотрит на него. Раздражение внутри чуть стихает, но Какузу чувствует, что его слова не воспринимают всерьёз.       — У кого есть глаза и чуть мозгов, давно поняли, что вы совершенно не те, за кого себя выдаёте.       — С чего ты вообще взял?.. — Ками хмурится и торопится спросить, но Какузу прерывает её.       — Тот, кто понаблюдает за вами больше пяти минут, не поверит, что вы познали горести жизни, не говоря уже о застенках Орочимару.       Девушки в очередной раз переглядываются и уже с опаской продолжают слушать.       — Вы не знали ни голода, ни лишений. Тем более ужасов сражения или экспериментов, — а Какузу помнит что это: и первое, и второе. — Вы смешливы и не знаете страха, словно для вас всё происходящие — игра.       Ками наливает себе снова, а Акане подсовывает ей свою пиалу.       — Вас любили, холили и лелеяли; берегли от всего, — Какузу видит в их глазах детство, которое практически никто из шиноби не сохраняет до их возраста. — Дёргаете, опрометчиво, биджу за усы. Ведёте себя, словно беспечные дети в одной ведомой вам игре, веря, что вам не причинят зла.       Ками отворачивается и рассматривает кончик подушки, на которой сидит, а плечи Акане поникли, но их взгляды остаются собранными, и Какузу даже, можно сказать, радуется, что они хоть что-то уловили из тренировок.       — А про застенки Орочимару я уж молчу… — мужчина заканчивает, но понимает, что свою мысль он так и не донёс. — Вам верят, пока так говорит делать Лидер. Но стоит ему отдать приказ — и вас убьют те, с кем вы ведёте дружбу в Акацки.       — Да, я знаю, — легко отвечает Акане, нарушая неуютную тишину.       Ками вскидывает шокированный взгляд сначала на Акане, а затем на него:       — Убьют?       — Верно, — кивает Какузу и поднимается; разговор вышел не таким, как он ожидал, и слишком затянулся.       — А зачем ты нам это говоришь? — спрашивает Акане, провожая его взглядом.       Какузу вздыхает: он надеялся, что до девушек смысл слов дойдёт быстрее, чем до Хидана, но видимо зря.       — Без разницы, что происходит между вами. Берегите друг друга, — девушки смотрят на него скептически, и он добавляет, — и чтобы на вашу работу дрязги не влияли.       Ками выдыхает с облегчением, а Акане ухмыляется.       — Пока мы приносим деньги и не нарушаем приказы Лидера, мы полезны?       — Совершенно верно, — кивает мужчина и направляется в вечерний сад.       — А всё же, — в дверях его настигает весёлый голос Ками. — Откуда тебе знать, как ведут себя беспечные дети?       Какузу останавливается на деревянном настиле и старается вспомнить забытые лица.       — Это знает каждый, на чьих глазах выросли собственные дети.       Мужчина выходит в сад, отставляя позади притихших девушек.       Ароматы цветения давно не кружат голову, но вроде как в той, почти позабытой жизни, Кира и Рика отмечали свои именины в эту пору.       Какузу замирает под деревьями и вдыхает полной грудью. Кажется, что ещё миг — и он сможет поймать ускользающие воспоминания их голосов или смеха. Но полупрозрачные тени тех, кого он когда-то любил, проходят мимо, в который раз оставляя его ни с чем.

***

      — Ваши билеты? — грозный мускулистый мужчина был немногим ниже, чем Кисаме. Осмотрев стоящую около входа компанию, охранник почувствовал что-то неладное: эти лица он уже видел во время выступления группы ВАВЕМ — девушки принимали их облики.       — Хидан, по-любому из-за твоего уебищного вида нас не пропустят, — возмутился Дейдара. — Господин, — блондин головой указал напарнику куда-то назад, и они оба мгновенно исчезли.       — Вот же доебался, ублюдок, — поправив косу, Хидан развернулся и молча ушёл прочь.       Кисаме усмехнулся, обнажая ряд острых зубов.       — Ну и как будем действовать, господин Итачи? По-хорошему или по-плохому?       Учиха, в свою очередь, молча активировал Шаринган и вынул из рукава чистый клочок бумаги. Кисаме шире усмехнулся, так же достав из кармана бумажку.       — Проходите, господин, — охранник, словно заколдованный, отступил от двери и пропустил Итачи, а вот перед Кисаме он резко выставил руку. — А вас я попрошу удалиться, — остановил его мужчина.       — В этот раз это уже не смешно! — возмутился Кисаме, смотря в спину удаляющемуся напарнику.

***

      — Хули ты тут забыл? — не успела Ками распахнуть двери чёрного хода, как тут же выдала этот вопрос, укоризненно смотря на Хидана.       — Я смотрю, ты пиздец как рада меня видеть! — с сарказмом ответил блондин, проходя внутрь здания и осматриваясь по сторонам.       — Где тебя носило? Ты ж весь в крови! — возмутилась девушка. — Ладно бы в нормальном виде пришёл, а не как бомжара. С таким успехом ты через минуту отсюда вылетишь, как пробка! — причитала девушка у него за спиной, пока он шёл вперёд по коридору, поглядывая на закрытые двери. — И ты не у себя дома! — Ками схватила его за руку в попытке остановить, так как он, казалось, совершенно её не слушал. Он просто хотел пройти в клуб, не заморачиваясь. — Да стой же! Пиздец. Ладно, я щас достану тебе шмот, а ты пока приведи себя в порядок, — девушка остановилась около одной из дверей и открыла её. Хидан обернулся и увидел внутри круглое зеркало и раковину.       — Ладно, валяй, — парень развернулся и зашёл в уборную.       — Да ты охренел! — воскликнула Ками, перед тем как Хидан захлопнул перед её носом дверь. — Хамло! — услышал он её голос, а следом громкие удаляющиеся шаги.       Пока девушки не было, Хидан успел очистить волосы от тины с остатками водорослей и умыться. Хорошенько протерев волосы полотенцем, он убрал большую часть влаги из них. Геля для укладки здесь, к сожалению, не было, поэтому уложить по-привычному волосы у него не было возможности, и они просто свисали ровными прядями.       Раздался стук в дверь.       — В следующий раз я тебя не впущу! — раздался обиженный голос Ками, и Хидан тут же открыл дверь. Лицо девушки тут же изменилось, стоило ей поднять на него взгляд. Из рассерженной и обиженной она резко стала растерянной и как-то странно посмотрела на него.       — Какузу где? — без лишних церемоний спросил Хидан.       — Э… — Ками замялась и сглотнула, — ушёл куда-то, — она пожала плечами и, не моргая, смотрела на него, будто бы впервые в жизни видела.       — Заебись, — сказал он и протянул руку.       Ками посмотрела на его руку, потом на свои, в которых держала вешалку с костюмом.       — А, ой, — она протянула вещи Хидану и неловко улыбнулась.       — Чо с тобой?       — Ничего! — развернувшись, девушка пошла в сторону чёрного хода.       Хидан взглянул ей вслед, пожав плечами и, закрыв двери, стал осматривать вещи, которые она ему принесла. Это был классический чёрный брючный костюм с белой рубашкой и галстуком: сдержать смешок было трудно, так как Хидан совершенно не представлял себя в подобной одежде и ни разу в жизни не носил ничего подобного.       В костюме он чувствовал себя максимально некомфортно, ещё и волосы трепались перед глазами и нервировали. А галстук вообще отдельная тема — как его завязывать, он понятия не имел. Вообще он в руках этот аксессуар держал лишь раз в жизни — когда душил какого-то душнилу.       Выйдя из уборной, его уже ждала за дверью Ками, от которой веяло запахом сигарет. А шум клуба смешал в себя музыку и гомон персонала где-то поблизости.       — Где рубашка? — девушка возмутилась, увидев Хидана в пиджаке на голое тело и с криво повязанным на шее галстуком.       — Нахуй надо, — отмахнулся Хидан.       — Давай помогу, — Ками выдохнула и перевязала галстук.       Бессмертный коварно улыбнулся.       — Можешь придушить меня им, — гоготнул парень и наклонился к ней.       — Фу, ну ты и мазохист конечно, — рассмеялась Ками. — И это… Никому не говори, что я тебя впустила, — закончив с галстуком, она развернулась и пошла вперёд по коридору. — Давай бегом, мне некогда, — она махнула рукой, зовя его за собой, открыла дверь и кивнула ему в тёмный зал, где уже собрались люди и громко играла музыка.       Отыскать других членов Акацки было несложно: на фоне других посетителей их компания выглядела максимально странно. Они все накинули хенге, но на фоне молодёжи в модных пёстрых одеждах это был треш. Рыжий мужчина с собранными в хвост волосами и свисающей на лицо прядью, в одежде работяги — этот облик Итачи использовал в дворце Даймё. Брюнет с волосами по плечи и карими глазами, в невзрачной юкате. Невысокий парень с жидкими белыми волосами, в белой рубашке и брюках… И вишенка на торте — низкорослый, полноватый, лысоватый мужичок в шубе, накинутой на плечи. Словно сутенёр местных блядей.       Увидев последнего, Хидан расхохотался так, что перекричал музыку.       — Мы официанта не звали! — скривившись, вскрикнул Дейдара в облике Тотори, глядя на Хидана и его образ. Встреть он его таким на улице, не узнал бы.       — Ну вы и уроды конечно, — ещё громче заржал Хидан, подходя к Дейдаре и толкая его в бок, чтобы тот подвинулся на диване. — Особенно ты.       Дейдара закатил глаза. Когда они с Сасори прошли в клуб, — а сделать это было очень легко — он просто создал с десяток глиняных паучков, которые обшарили карманы у людей из очереди и принесли ему два билета. Дейдара, злорадствуя, надеялся, что Хидана всё же не пропустят. По поводу Итачи и Кисаме он не сомневался — знал, что они так же беспроблемно пройдут, ведь человеку с шаринганом и горы по плечу. Дейдара быстро отыскал Итачи в толпе: он был в облике стражника, которого он уже видел. И пока Дейдара с Сасори пробирались через толпу, Учиха прогнал каких-то малолеток из-за углового столика, откуда было прекрасно видно сцену и весь клуб.       Заиграла гитара, а какой-то неизвестный им парнишка взял в руки микрофон и начал петь.       — Ты снова куришь, снова слёзы на твоих щеках,       Опять ждала меня бухого до семи утра.       Пообещал, что я всю жизнь буду любить тебя.       Я рэпер, зай, мои слова не стоят нихуя.       — Я его уже где-то видел, мг, — Дейдара почесал затылок.       — И я подонок, я изменщик, я газлайтер и абьюзер,       Я не нравлюсь твоей маме, да и хуй с ней (ну допустим).       Детка, хватит мне уже давать последний шанс (ага),       Счастье — это не для нас.       — Точно! Этот хрен вместе с Ками в баре все мои бабки пробухал, когда мы после миссии возвращались, ага! — вспомнил он.       — Последняя любовь, пепел на простынях,       Бери все мои вещи, выкидывай из окна.       Последняя любовь, плачешь, а мне плевать,       Ты больше не поверишь никому и никогда…       — Это довольно далеко отсюда, — сказал блондин, он же Кисаме.       — Он там тоже выступал в баре, — продолжил Дейдара, — Ками ещё как только увидела его, сразу передумала идти в гостиницу. Может это её старый знакомый? — предположил Дейдара.       — Это не в том ли баре, где тебя как тёлку снять пытались? — заржал Хидан, хлопая Тотори по плечу.       — Заткнись! — рявкнул он. Кисаме расплылся в улыбке, а Сасори как-то неоднозначно посмотрел на напарника.       Разговор между парнями не клеился. Они осматривались, слушали странные песни в исполнении неизвестного им паренька и высматривали в толпе Ками и Акане, ища их лица в мелькающем туда-сюда персонале. Через время к столику подошла официантка и принесла алкогольное меню. Все, кроме Итачи и Сасори, не отказались от порции горячительного. Хидан же сразу заказал бутылку саке, после чего посмотрел на ребят, пожав плечами, и уведомил всех, что Какузу тут и след простыл. Про встречу с Ками он им, естественно, не сказал, как и ей не сообщил, что пришёл не сам.       Минут через тридцать, когда Акацки уже и не ждали, на сцену вышла Ками. Она была одета в вечернее чёрное облегающее платье, а на её лице был нанесён тёмный макияж, выделяющий глаза и губы. Девушка широко улыбнулась, помахав толпе и взяв руки микрофон. После того, как она поздоровалась с залом, Ками начала петь:       — От твоего вскрика, без твоего вздоха, я слишком отвыкла, я слишком свободна. Я стала спокойна, от давнего слова, когда вдруг решил ты крылатым стать снова. Убери руки с моего пульса, я уже слишком жива… Слишком жива…       — Слишком пьяна, я бы сказал, — внезапно прокомментировал Сасори, от чего парни слегка рассмеялись.       — С моего пульса убери руки, а-а, а-а…       — Так значит они поют? — широко улыбнулся Кисаме.       — Как-то разочаровывает, — сделал выводы Дейдара, который уже настроил себе разных фантазий о возможных работах девчонок.       — Не знал, что это так прибыльно, — сказал доселе молчавший Итачи.       — То-то же! — стукнул по столу Дейдара на эмоциях, — вот если бы Какузу их куда-то в бордель пристроил, это бы объясняло и бабло, за которым Какузу так трясётся, и то, почему Ками среди ночи полуголая в комнату Итачи бегала, ага, — вспомнил Дейдара и тут же словил озадаченные взгляды других членов Акацки. Видимо, подобные мысли появились лишь у него.       — Она вышла через минуту. Не надумывай ничего лишнего, — так же вспомнил тот случай Итачи, мысленно проклиная Ками: сейчас ему, словно малолетке, приходится оправдываться за то, чего он не делал.       — Я бы на твоём месте таким не гордился, конечно, — заржал Хидан.       — Между нами ничего не было, — серьёзно ответил Итачи, — и если руководствоваться твоей логикой, то именно с тобой она проводит все ночи, — добавил парень, переводя все стрелки на бессмертного.       — Мы вообще-то просто соседи, — тут же пресекает этот разговор Хидан.       — Ну да, именно поэтому после каждой пьянки ты её на руках с кухни уносишь, — со своей фирменной улыбкой сказал Кисаме.       — Я не виноват, что она бухать не умеет и вырубается постоянно, — продолжает оправдываться Хидан.       — И что? Акане тоже вырубалась на кухне, я её оттуда пинками выпихал и всё, — продолжил Дейдара.       Итачи же, стоило ему услышать имя Акане, бросил косой взгляд на парня, но не найдя в его словах ничего предосудительного, отвёл взгляд.       — Ты просто слабак и не в силах даже бабу поднять! — гаркнул Хидан, заебавшись отбиваться от их словесных нападок. И с чего вообще весь этот разговор начался-то?       — Я слабак? Не могу поднять, значит?! — Дейдара спихивает Хидана с дивана и пытается его ухватить, чтобы поднять. Бессмертный же отбивается от него, отталкивает руками, а Кисаме, не скрываясь, ржёт над происходящим. Лишь Итачи и Сасори ведут себя сдержанно, а последний практически не отводит взгляда от сцены.       — И вообще, — прекратив попытки схватить бессмертного, Дейдара плюхнулся обратно на диван, — уносишь ты её без сознания. Мало ли что ты там с ней делаешь, пока она не в себе, извращенец, — никак не унимается подрывник, переходя все границы.       — Да за кого ты меня принимаешь? — Хидан хватает старика за ворот и своим лбом упирается в его лоб, практически шипя в лицо. — Я, блять, глубоко верующий человек!       — А материшься как рыбак, — как обычно, Дейдара желает оставить последнее слово за собой.       Бросив ворот шубы, Хидан с презрением осматривает присутствующих.       — Изначально я хотел посмотреть, как Какузу вас на куски порвёт, но раз этого хмыря тут нет и всё веселье отменяется, ловить мне с вами нечего. Прощайте, уебаны, — развернувшись, он махнул рукой и скрылся в толпе.       За время их беседы Ками успела спеть ещё одну песню, и сейчас, когда Хидан от них ушёл, на сцену вышла Акане, присоединяясь к подруге. Все присутствующие молча повернулись к сцене: продолжать разговор уже было некому, да и желания не было.       Вот только то, что произошло дальше, поразило всех и объяснило, почему же на самом деле Какузу и девчонки скрывали, чем они занимаются. У Дейдары даже от неожиданности саке пошло не в то горло, и он чуть не удавился, когда девчонки прямо на сцене приняли облик Итачи и Хидана под одобрительные выкрики толпы. Судя по всему, занимались они этим постоянно, и именно за такие представления им и платили хорошие бабки, ведь на обычном пении особо заработать вряд ли бы вышло. Парни растерянно взглянули друг на друга, а в воздухе повис немой вопрос: «Какого хуя здесь происходит?». Будь бы здесь Хидан, он бы по-любому озвучил нечто подобное.       Раздалась лёгкая мелодия, и псевдо Итачи и Хидан взяли микрофоны в руки.       — Все мои друзья входят во вкус,       Когда кровь касается их уст.       Отступников манит твой страх,       Что с болью осел в наших сердцах.       Девушки начали петь, а парням ничего не оставалось, кроме как слушать, о чём именно. Песня была подобрана так, словно они поют об Акацки. Кисаме взял почти нетронутую бутылку саке, которую оставил Хидан, и налил себе и Дейдаре по стопке, понимая, что на трезвую тут уже не разберёшься.       — Как осознать кто рядом?       Может это психопат?       Как вычислить убийцу из       толпы простых ребят?       Как долго знакомы мы уже с тобой?       Спроси себя, кто я такой?       Сасори, что молчал практически всё время до этого момента, обвёл всех присутствующих взглядом, решив, что сейчас наилучший момент.       — Я бы на вашем месте внимательнее слушал то, о чём они поют, — его голос звучал, словно у наставника в академии: строго и уверенно.       — О чём это вы, господин Сасори? — Дейдара обернулся на напарника, а тот лишь кивнул в сторону сцены.       — И тот, кто не с нами, тот против нас.       Отступники чувствуют каждый раз.       Как пахнут, новые души.       Нельзя нам ни верить, ни слушать…       — Вот с этими словами я полностью согласен: верить им нельзя, — говорит Сасори, складывая руки в замок перед собой и ставя локти на стол.       — Как долго знакомы мы уже с тобой?       Спроси себя, кто я такой? — звучало со сцены.       — Неужели вы ни разу не задумывались, кто они на самом деле и что вообще делают в нашей организации? Почему Лидер запрещает всем расспрашивать девчонок? А с нашей же стороны мы должны им отвечать на всякие глупые вопросы? Я уже молчу про эту неправдоподобную историю с Орочимару.       — Господин Сасори, почему вы говорите об этом только сейчас? — кукольник озвучил вопросы, которыми задавался и сам Учиха.       — У вас своей головы на плечах нет, господин Итачи? — Сасори укоризненно смотрит на него, а затем переводит взгляд на Кисаме и Дейдару, которые молча накатили по рюмке и приняли серьёзные выражения лиц.       — Меня мало волнует, почему они здесь, пока они не мешают планам организации, — Кисаме уже не ухмыляется, как обычно, лишь с подозрением смотрит на сцену.       — Разве не мешают? — Сасори в удивлении вскидывает одну бровь, а затем на его лице появляется ухмылка. — Одно их появление поставило все планы организации на паузу. Если говорить о Лидере, складывается ощущение, что он от одного их существования не в восторге. Каждый раз, появляясь в виде голограммы, он смотрит на них так, будто бы они ему всю жизнь испортили. И после их появления он будто бы сам себе палки в колёса вставляет. Ни разу до этого Акацки не задерживались ни в одном логове так надолго и в таком составе. Я уже молчу про отсутствие миссий и заданий, которых раньше было навалом, а сейчас они практически отсутствуют. Будто бы резко организации стали не нужны деньги, которые раньше были одной из главных целей. А джинчуурики? Мы уже раздобыли несколько — и резко остановились. В данный момент Лидер делает всё перечащее тому, что мы делали ранее, находя этому какие-то нелепые и неправдоподобные оправдания. А ещё у нас всех запрет на расспрос девчонок о том, кто же они на самом деле такие, откуда взялись и какова их цель в нашей организации. Нас фактически сделали няньками для двух недогенинов. Мне лично всё равно, для меня главное — возможность заниматься своим искусством, но почему это устраивает вас — мне глубоко непонятно.       Сасори ещё раз обвёл всех присутствующих взглядом, после чего откинулся на спинку дивана.       Кажется, миссия была выполнена: посеять зерно недоверия к девчонкам и настроить всех против них. Как удачно, что Хидан ушёл до этого разговора, ведь ему Сасори так же не доверял. Он слишком мало времени состоял в организации и не подавал особых надежд. Что касалось Какузу — ему были важны лишь бабки, а пока девчонки их приносят, ему наверняка без разницы, кто они и чем опасны.       Выслушав Сасори, никто не решился обсуждать Лидера, но каждый сделал свои выводы из его слов.       — Ещё кое-что, — Сасори сложил руки на груди, внимательно смотря на сцену, где обе девчонки картонно улыбались, допев очередную песню. — Ками знает обо мне то, что неизвестно никому, и досталась эта информация ей не от меня, — он посмотрел на напарника. — Возможно, конечно, это Дейдара проболтался, — начал было мужчина, но подрывник тут же отрицательно замахал головой.       — Что вы, господин Сасори, я бы ни за что не посмел! — уверил его парень, в глазах которого читалось явное недоумение.       Итачи краем глаза посмотрел на Сасори, а в голове у него мелькнула мысль: «Неужели это правда?».       — Уверен, что они с Акане знают гораздо больше, чем мы можем себе представить, — закончил Сасори, полностью теряя интерес к выступлению, когда Ками ушла со сцены, оставив там лишь Акане.

***

      — Скучали по нам? — Акане перехватила микрофон под аплодисменты и одобрительные выкрики толпы. Несколько прожекторов сосредоточилось на ней, следуя за девушкой по сцене.       — Вы лучшие! — раздался голос и улюлюканье из притихшей толпы. Акане так ярко улыбнулась слушателям, что сердце Итачи защемило.       Остальные за столом Акацки замерли, сосредоточившись на сцене и готовясь к очередной порции позора от девушек по отношению к ним.       — Давайте похлопаем Ками и Цуёри, это было горячо! — толпа радостно взревела, заставляя Акане ещё больше улыбаться. — Так, настало время и моего сольника.       — Красавчика брюнета давай! — крикнула девушка и многие рассмеялись.       — Да…       — Мы ждём красавчика!       В толпе раздавались одиночные выкрики и комплименты. По настроению людей в зале было понятно, что они с нетерпением ждали выступления, и это взволновало Итачи. Особенно после того, что он уже увидел. Чутьё подсказывало ему, что от Акане можно было ждать любой пакости.       Девушка на сцене коварно заулыбалась и подала знак рукой: по танцполу резанули разноцветные лучи и заиграла динамичная музыка.       — У меня для вас сюрприз! Я покажу кого-то новенького!       Толпа взревела и с жадностью рассматривала превращение Акане. Собранные в хвост волосы стали длиннее и значительно светлее. Силуэт Акане вытянулся, а чёрный пиджак плотно потянул плечи. Кожа посмуглела, и золотые блёстки на шее и груди засияли по-новому. Голубые глаза сияли лукавством, и Дейдара со сцены запел:       — А мы снова танцуем,       Поём под нирвану.       Твои поцелуи       Залечат все раны…       Сбоку раздался поражённый вздох. Итачи повернул голову на сидящую с выпученными глазами личину Дейдары и злость полоснула его по рёбрам. Кисаме загоготал и ткнул в бок подрывника:       — Пинками с кухни выгонял, говоришь? А может ты в тихую присасывался к ней? — Дейдара только цокнул на него, мол, не мели ерунды. — А что, от ненависти до любви, как говорят, одна бутылка… А девушка одна, без сознания, может воспользовался положением, а?       Старик кривится и отвечает:       — Ты и сам знаешь, как всё было, ага! — и для убедительности кивает головой. — А то, что ещё раз или два я её облизал — так это в наказание было, ага.       Кисаме давится воздухом и косит взгляд на напарника.       У Итачи чёрное пламя полыхает в груди и хочется головой Дейдары сломать стол.       Толпа начинает неистово орать, но вот глаза старика в очередной раз вылезают из орбит, а рот от шока приоткрывается.       — Всё, я её теперь точно убью.       Акане-Дейдара на сцене расстёгивает пиджак и демонстрирует публике грудь, торс и косые мышцы живота под восхищённые вздохи.       — Себя подожгли, сорвали овации.       Пожары любви —       Это эвакуация.       С ума мы сошли… — поёт Акане, практически танцуя стриптиз.       Сасори ловит напарника на середине стола и оттягивает его обратно:       — Возьми себя в руки.       Кисаме спасает от подрывника бутылку саке, наливает себе и из-под ресниц наблюдает за взбешённым Дейдарой и напарником.       Акане выделывает на сцене очередную непристойность. У подрывника от возмущения пар чуть из ушей не валит, а Итачи встаёт из-за стола и теряется в толпе. Кисаме провожает его спину взглядом и гадает, во что это всё выльется.       Итачи скользит меж возбуждённых тел к служебному проходу, скрытому за чёрной занавеской. Толпа возле сцены беснуется; парочки на диванах под стенкой самозабвенно целуются, и никто не обращает внимание, когда он скрывается за ширмой. В коридоре светло, и ему требуется несколько секунд, чтобы глаза привыкли к освещению. Впереди слышатся шаги и несколько голосов; он подпрыгивает и прилипает к потолку, дожидаясь, пока два официанта пройдут под ним, неся ведёрки со льдом — затем спрыгивает. Коридор поворачивает налево, огибая кухню и несколько открытых подсобных помещений. Ещё несколько раз он практически сталкивается с работниками, пока не находит дверь с надписью «гримёрка».       Дверь легко поддаётся, и Итачи встречает недоумённый взгляд парня, который недавно выступал. Он сидит, вальяжно развалившись на диване напротив двери, выпивая что-то из высокого бокала и закидывая виноградины себе в рот.       — Дружище, — легко обращается к нему парень, — та нам больше ничего… — он окидывает Итачи взглядом и понимает, что это не один из работников. — За автографами завтра можешь подойти, перед выступлением. А так сюда нельзя…       Итачи не отвечает, заходит в комнату и прикрывает за собой дверь.       — Дружище? — голос парня по-прежнему расслабленный, но взгляд становится подозрительным.       — Акане здесь переодевается? — спрашивает его Учиха.       Парень оставляет бокал и поднимается с явным желанием выставить Итачи за дверь.       — Мой тебе совет, — начинает располагающе парень, аккуратно и ненавязчиво подходя к Итачи. — Девушки не любят, когда их преследуют. Если она так тебе понравилась, то подари цветы и подарок в знак симпатии, а не поджидай её в гримёрке. Это кринжово!       Парень огибает Итачи и успевает лишь чуть приоткрыть дверь. Учиха протягивает руку и, несмотря на усилия парня, прикрывает дверь. Циёри испуганно вскидывает голову, попадая в плен мангекё и послушно замирая.       — Ты забудешь всё, что только что произошло. Ты выйдешь из комнаты, найдёшь Ками и будешь её отвлекать, чтобы она не зашла сюда.       Парень уверенно кивает, хоть его взгляд и расфокусирован. Немного пошатываясь, он выходит из комнаты, оставляя Итачи одного в гримёрке.       С выдохом Учиха прислонился к двери, пытаясь утихомирить боль, что пронизывает голову и глаза. Несколько бессонных ночей, изматывающие поиски Зецу, дважды за сутки использованный мангекё шаринган, оглушающий шум клуба и кипящая злость внутри — всё это практически исчерпало его силы.       Он делает несколько спокойных вдохов и выдохов, ждёт, когда тошнота пройдёт и перестанет кружиться голова. Только после этого открывает глаза и осматривается. Комната длиной в шагов семь и тесно обставленная. Противоположную стену, оклеенную постерами и плакатами, подпирает потрёпанный диван и низкий стол, заваленный всякой мелочью, бутылками, бокалами и едой. Вся левая сторона заставлена вешалками с одеждой, а правая — двумя гримёрными зеркалами и столами с разбросанной косметикой. На полу какие-то обрезки и сумки, в воздухе витают пряные запахи духов и сигарет, а из-за двери раздаются глухие ритмичные звуки музыки. Итачи отстраняется от двери, подходит к гримёрным столам и гадает, за каким из них сидела Акане. В переплетении косметики, исписанных листов и каких-то приборов сложно разобрать, что принадлежит Ками или тому размалёванному парню.       Дверь с грохотом открывается, и внутрь заваливается целующаяся пара. Парень прислоняет девушку к двери и самозабвенно целует в шею. К шуму музыки из коридора прибавляются стоны девушки, и в Итачи вспыхивает новый виток злости. Девушка открывает глаза, сталкивается взглядом с Учиха и начинает хлопать по плечам своего парня.       — Детка, детка, — пытается она дозваться, — мы тут не одни.       Парень отлипает от неё и поворачивает голову к нему, дав девушке возможность поправить одежду.       — Упс, прости, брат, ошибочка вышла, — пьяно, но миролюбиво говорит мужчина, хватает девушку за руку и, хихикая, они скрываются за дверью, не забывая её за собой прикрыть.       Итачи провожает их взглядом и невольно задумывается: что бы могло выйти из их отношений с Акане? Какое их могло ждать будущее? Их совместная жизнь кажется ему огненной непримиримой битвой и выматывающей войной без капли нежности. С горечью он понимает, что ничего хорошего их не ждёт. Да и нет у них будущего. У них нет даже настоящего. Нет даже их. А для того, чтобы у них был бы хоть шанс, ему нужно убить Саске, забрать его глаза и победить заразу, засевшую в лёгких.       Дыхание Итачи сбивается, и земля уходит из-под ног. Его затапливает ужас.       Он, хоть и мысленно, но на секунду задумался о том, чтобы попрать весь тот путь, что он прошёл до сего дня. Обесценить все те жертвы, что были принесены во имя высшей цели, и убить брата, ради которого он сделал всё до.       Эта крамольная мысль ужасает его той простотой, с какой она приходит к нему. Итачи смотрит в гримёрные зеркала и меняет облик стражника на свой, вглядываясь в отражение. Он окончательно тронулся умом, если решил поставить жизнь с Акане выше жизни брата. Пальцы Итачи холодеют: в последний раз он был на таком распутье в далёкие тринадцать лет, когда на кону была жизнь клана или деревни. А тут жалкую девчонку он готов поставить выше всего.       Это нужно прекратить.       Он всё ещё пытается рассмотреть в своём отражении что-то новое и чужое, посеянное Акане в нём, когда дверь открывается и вместе с какофонией звуков входит она.       Акане замирает в дверях и улыбка меркнет на её губах.       — Что ты тут делаешь? — спрашивает девушка, явно не веря своим глазам. Акане обеспокоенно выглядывает в коридор и закрывает дверь, отрезая их от шума клуба.       — Отдыхаю, — Итачи запечатывает эмоции внутри себя и принимает обычный холодный облик.       — Здесь? — голос Акане на несколько октав выше, она явно нервничает, что неудивительно после того, что они с Ками делали на сцене. — Один?       Итачи подходит к одному из столов, рассматривая, что на нём.       — Ты принимаешь облик Дейдары. С каких пор?       — Что с поисками Зецу? — на его манер задаёт она вопрос.       — Ты не ответила.       — Ты тоже.       Между ними виснет неуютная тишина. Акане подходит к столу около дивана и в один из бокалов наливает себе алкоголь из открытой бутылки. Итачи следит за ней в отражении зеркала, и злость по новой разгорается в нём.       — Хотя чего это я? — Итачи кривит губы, разворачивается и продолжает говорить. — Ты сама мне говорила, что тебе нравятся блондины. И как там? Всякое случается, так? Но ты молодец, времени зря не теряла, пока меня не было.       Акане на мгновение замирает, а затем с потемневшим лицом поворачивается к нему.       — Что ты несёшь?       — Да ладно, не строй из себя святую невинность, — Учиха гаденько усмехается и с не менее противным видом смотрит на неё. — Дейдара хвалился, что часто тебя из кухни в невменяемом состоянии провожает до комнаты. Может, что и у него ты в подарок попросила? А может и не только у него?       Акане шумно вдыхает, словно он кунай ей засадил в живот, и еле слышно спрашивает:       — Ты меня шлюхой назвал?       — Тебе напомнить, что ты на сцене делала? Или в каком виде выступала?       Глаза Акане загораются огнём праведной злости, и она шипит не хуже змеи:       — Ещё слово, и твоя смерть придёт намного раньше, чем ты думаешь!       Итачи усмехается и чувствует постепенно возрастающее возбуждение. Такая Акане была словно живым огнём Аматерасу.       Но добивался он совершенно другого.       — Смерть? Что ты знаешь о ней? — он отступает от стола и делает аккуратный шаг к ней.       Она полна гнева и совершенно не замечает его манёвр.       — О тебе я знаю больше, чем ты думаешь, — у неё получается практически угрожающе.       Итачи ей охотно верит, особенно после того, что сам слышал и что сегодня Сасори говорил.       Они сталкиваются взглядами, и воздух, кажется, пронизывают разряды.       Итачи напускает на себя немного безумный вид, а может просто отпускает себя и говорит:       — Это хорошо. Значит, дальнейшего разговора не понадобится, — он делает большой шаг к ней, хватает за руку, заводя ей за спину, и впивается в губы. Бокал выпадает из её руки, разбивается, и остатки шампанского разливаются по полу.       Акане возмущённо мычит ему в рот и пытается вырваться, пока Итачи не прижимает её к стене.       — Хватит этой драмы. Этого хочется и тебе, и мне, — оба её запястья он одной рукой прижимает к стене над головой, а второй ныряет под пиджак, и Акане застывает.       — Умница, — он трётся своей щекой об её и шепчет на ухо, не забывая целовать всё, к чему мог дотянуться. — Говорила, что не такая, а сама без белья разгуливаешь среди пьяного сброда, — он слегка царапает её сосок и сжимает его, заставляя Акане вздрогнуть.       — Итачи, ты не такой, — шепчет она, прекращая сопротивляться.       Учиха убирает руку с её груди и сжимает её лицо, заставляя смотреть на него.       — А какой я, Акане? — он смотрит на неё с презрением и лёгким отвращением, будто дурочке объясняет непреложные истины. — Я был с тобой таким, каким мне было выгодно. Я говорил то, что ты хотела услышать, и всё, — он улыбается с издёвкой, наслаждаясь её разбитым видом. — О, только не говори, что ты реально подумала, что ты меня заинтересовала? — Итачи смеётся и продолжает. — Ох, бедная Акане, с тобой кроме как скоротать время да порадовать гормоны, больше ничего не получится. Да и в этом ты так себе.       У Акане вырывается скулёж, а в уголках глаз собирает влага. Итачи отступает от неё на шаг, окидывает её пренебрежительным взглядом и отряхивает руку, будто от грязи.       — Если продолжения не будет, то мне нет больше смысла тут быть.       Он поправляет на себе одежду, пока Акане обнимает себя и старается стать как можно меньше. У неё полностью разбитый вид, и Итачи практически удовлетворён.       — И если мы уж заговорили о смерти и моей жизни, то поклянись, что не вздумаешь вмешиваться и путаться под ногами. — Но Акане смотрит в пол и никак не реагирует на него. — Акане, поклянись!       Она вздрагивает и поднимает на него свой потухший взгляд.       — Если ты думал, что твоя жизнь меня до этого интересовала, то ты полнейший глупец!       Итачи возвышается над ней.       — Поклянись! — давит он.       — Клянусь! — выплёвывает она и украдкой вытирает слёзы.       Учиха удовлетворённо выдыхает, но с издёвкой говорит:       — Не лей наигранные слёзы о попранной чести. Если бы реально не хотела ничего подобного, то тебе ничего не стоило бы превратиться в Кисаме и дать мне отпор.       Итачи, не дожидаясь никакой реакции, разворачивается и направляется к выходу. Уже в открытых дверях его настигает голос Акане.       — Итачи, — говорит она на удивление твёрдо. Он оборачивается и встречается с её холодным взглядом. Акане стоит прямо, расправив плечи, и чётко, без излома говорит: — Пошёл ты нахуй.       Учиха закрывает за собой дверь, практически довольный. Он хотел её презрения, а не сломать её. И Акане его не подвела. Он видел её злость, видел её силу и был горд тем, что она не выбрала путь жертвы. Но вот внутри него самого зияла бесконечная пустота, от которой он задыхался.       Ведь Итачи, к собственному священному ужасу, осознал одну простую истину: он полностью и бесповоротно полюбил Акане. И то сумасшествие, что с ним происходило, делала с ним любовь. А себе он это позволить не мог.       Ему нужно было на улицу, срочно.       Он спешит по коридору, отталкивая кого-то с пути, и слышит возмущения вслед, но не останавливается. Учиха выходит в зал и с трудом пробирается сквозь бесноватую толпу: мимо столов к выходу, не замечая охрану, которая в испуге отпрыгивает как можно дальше от него, и останавливается только тогда, когда далёко позади остаётся сам город.       Чтобы разобраться с тем, во что вылилась его история с Акане, Итачи видел два пути.       Первый — убить её. Один точный взмах куная, и никто больше не будет сбивать его с намеченного пути. Но ему было проще себе вспороть горло, чем причинить ей боль.       А второй — отвернуть её от себя, бесповоротно и навсегда. Пусть она будет ненавидеть его, но будет жить.       Итачи переполняет злость на себя и на этот мир. Лёгкие приятно греет скопившаяся чакра, готовая вырваться пламенем и сжечь до углей окружающий лес. И он почти готов это сделать, но Чара садится ему на плечо.       Птица перебирает своими лапками и рассказывает то, что видела за время его отсутствия.       Итачи слушает внимательно, и вся ситуация с девушками становится ещё запутаннее и страшнее. Кто мог следить за ними, и почему никто из Акацки не почуял слежки?       Ворона довольно машет крыльями, радуясь тому, что наконец застала его одного и информация, которую она собрала, может быть полезной.       — Благодарю, Чара. За твою службу можешь отдыхать, — Учиха нежно проводит пальцами по перьям вороны и отзывает существо.       Дым призыва не успевает до конца развеяться, как кольцо на пальце начинает нагреваться и вибрировать. В воздухе появляется голограмма Лидера.       — Какузу и Хидан преследуют двухвостого. Всем остальным приготовиться к извлечению биджу.

***

      «Давай бухнем?»       «Сука, — мысленно протянула Ками, слишком резко и тревожно. По всей видимости, вновь испугавшись неожиданного обращения к себе. — Хидан, ты гонишь? Я вообще-то на работе!»       «Ебать ты скучная сегодня, — парень стоял и крутил в руках бутылку умэсю. Он уже однажды пробовал его и счёл слишком приторным. Как раз такое пойло обожала Ками. — Ладно, притащи мне мою косу».       «Ты чо, оставил здесь косу?! — голос девушки прозвучал чересчур обеспокоенно. — Где она? А ты где?»       «Коса в туалете. Возле чёрного хода. Шевелись давай», — Хидан прислонился к стене и скучающе посмотрел в сторону, где в этот момент проходила парочка влюбленных. Закатив глаза, он цокнул и отвернулся.       — Ну наконец-то! — воскликнул парень, стоило Ками открыть дверь и сделать шаг на улицу. — Так я открываю? — Хидан стоял справа от выхода и сразу же забрал косу у девушки, которой пришлось тащить её, закинув себе на плечо. Он хмыкнул и с лёгкой насмешкой улыбнулся, осознав, что та еле может её удержать.       — Я уже сказала, что пить не буду, — девушка захлопнула дверь и закурила.       — Ты не знаешь, от чего отказываешься, — приподняв правую руку, он показал ей красную бутылку с яркой красной этикеткой.       Ками закусила нижнюю губу.       — Ну вот что ты за человек такой? — она выдохнула дым и расплылась в улыбке.       — Лучший в твоей жизни, — заржал Хидан, покачав бутылкой у неё перед лицом, но Ками лишь отрицательно покачала головой и вновь затянулась.       — ЧСВ зашкаливает у тебя. А вот пить я всё равно не буду, мне ещё полночи тут людей развлекать.       — Кстати, а я охуенно выгляжу на сцене, — Хидан одобрительно кивнул пару раз, а затем прижался плечом к стене, приняв более удобную позу.       — Сочту это за комплимент, — Ками слегка рассмеялась, — у тебя ещё и фанатки есть.       — Серьёзно? Надо воспользоваться этим, — Хидан задумчиво ухмыльнулся, а затем резко сменился в лице. Кольцо на его пальце завибрировало, а рядом с ними появилась голограмма Какузу.       — Поднимай свою задницу и… — голограмма Какузу замечает Ками, — какого чёрта ты там делаешь, уебан?       — Не твоего ума дело, старпёр, — раздражённо бросает Хидан, замечая, как Ками делает до боли невинное личико и мирно курит, отвернувшись в сторону.       — Тебе повезло, что ты мне нужен. Немедленно выдвигайся на юг, у нас задание. — Какузу оборачивается к девушке. — Ками, никуда не уходите без меня, — голограмма исчезает, не попрощавшись, а Хидан шумно выдыхает. На удивление, сегодня его бесит всё происходящее более, чем обычно, словно весь мир против него. Хотя, если подумать, Какузу просто так бы его не звал. Но только стоило Хидану смириться с мыслью, что миссий не будет, как тут же вылезает какая-то хуйня. Ещё и подробностей напарник не оставил никаких, а эта его черта бесила больше всего.       — Ладно, я вернусь, — Хидан сунул девушке в руки бутылку и зашагал прочь.       Дверь резко распахнулась, и на улицу выскочил до ужаса возбуждённый Циёри.       — Ками, есть гениальная идея, давай споём вместе? — не обращая никакого внимания на уходящего Хидана в костюме, Циёри круглыми, словно блюдца, глазами уставился на девушку, не моргая.       — Чего?.. У нас репертуар разный, ёбу дал что-ли? — она прикурила новую сигарету и выбросила окурок в урну в метре от двери, но тот отскочил и упал на асфальт.       — Нам срочно нужно на сцену! — не унимался Циёри, схватив её двумя руками за свободную руку.       — Какая сцена? Там щас время диджея… — еле внятно сказала Ками, держа сигарету в уголке губ и пытаясь высвободить руку из цепкой хватки парня.       — Это будет пиздато, отвечаю, срочно пошли на сцену… споём песню, которую я в баре пел.       — Я в ахуе, — наконец освободившись от пальцев юноши, девушка взяла сигарету в руку и выдохнула дым. — Давай. Только я на припеве.

***

      — Я могу тебя поздравить? — голос Какузу звучал как обычно хрипло и низко.       — С чем? — Хидан останавливается и закидывает косу на плечо.       — Со свадьбой. Или похоронами. Одному чёрту известно, куда такие придурки как ты так выряжаются, — Какузу в недоумении осматривает внешний вид напарника.       — Дедуле вроде тебя не догнать, что такое стиль, — несмотря на то, что Хидану и самому не в кайф быть так одетым, он ни в коем случае не признает это перед напарником.       — Какого чёрта ты забыл в клубе? — Какузу разворачивается и направляется в заброшенную часть города.       — Эти уёбки уебали из убежища. Ты сам знаешь, что я терпеть не могу тишину, — Хидан следует за ним, попутно осматривая заброшенные дома с битыми стеклами и исписанными стенами.       — Я жалею о том, что я вообще тебя знаю. Я бы убил тебя прям сейчас, если бы мог, — Какузу заворачивает за угол и перед ним предстаёт двухэтажное здание, напоминающее то ли завод, то ли какое-то государственное учреждение.       — Если ты позвал меня только для того, чтобы это сказать, я сам тебя убью. Хуже компании старого уебана только зубная боль, — рука на косе периодически сжимается; собственно, желание грохнуть напарника у них обоих возникает на каждой миссии. И не только на миссии.       — Кишка тонка. Я думал, что ты мазохист, а ты, оказывается, боишься такой мелочи, как кариес? — Какузу открывает скрипящую дверь, а в глубине здания слышно, как капля воды падает в лужу.       — Ещё слово, и я тебя прокляну. Так хули мы тут ищем? — наконец уточняет Хидан.       — Двухвостую.

***

      Голограмма Пейна внезапно возникла около столика в клубе.       — Какузу и Хидан преследуют двухвостого… — Пейн резко замолчал, осознав, что Акацки находятся не в логове. Обернувшись, он увидел сцену, на которой стояла Ками и неизвестный ему парень с микрофонами в руках.       — Мальчик поплыл, мальчик попал       А как он стесняется, а как он целуется       Мальчик поплыл, прям в центре зала       Пусть он танцует, пока танцуется…       Пейн обернулся к подчинённым, а в воздухе завис немой вопрос: «Какого хуя тут происходит?».       «Видел бы Яхико, во что превратилась организация, перевернулся бы в гробу», — мелькнула мысль в голове у Нагато.       — Всем остальным подготовиться к извлечению биджу, — заканчивает Пейн.       — Есть, господин Лидер, — хором отвечают Акацки, ощущая некую неловкость.

***

      — Папуля, чо за дела? Домой хочу, где тебя носило? — спросила Ками, спускаясь со второго этажа гостиницы вместе с Акане и бумажными пакетами с вещами. Какузу стоял около ресепшена и отсчитывал купюры улыбающемуся сотруднику. Протянув деньги администратору, он обернулся и сощуренными глазами взглянул на девушек.       — Как можно было нажрать на такую сумму?! Вы же две девочки, а не дивизия шиноби! — возмущённо спросил Какузу.       — А что нам оставалось делать? Мы даже не могли никуда пойти и ничего сделать, единственное развлечение — вкусно покушать в номере гостиницы, — милым голосом пояснила Ками. — А вот если бы ты оставил нам немного денежек…       — То они потратили бы ещё больше, — заржал Хидан, стоявший за спиной напарника.       Акане, которая шла позади, обошла Ками и, не останавливаясь, пошла к выходу.       — Идёмте уже, я тоже хочу домой.       — Домой? — тихо переспросила Ками, не веря своим ушам. До этого Акане ни разу не называла логово домом. Отвечать на вопрос она не стала, как и ждать остальных. Дверь за ней захлопнулась, и Какузу устало вздохнул.       — Вообще-то мы планировали немного передохнуть, — эти слова от Какузу звучали как-то неестественно.       — Да ну, папуля, не гони. Как ты там говорил? В здоровом теле здоровый дух? Шиноби отдых не нужен? Мы и так тут задержались, уже давно вернулись бы сами, — Ками последовала за Акане и, проходя мимо Хидана, молча вручила ему свою сумку с вещами, на что он даже не успел возмутиться, как дверь захлопнулась и за ней.       — Пиздец ты их разбаловал, я в ахуе, — Хидан покачал головой и тоже вышел на улицу.       Акане стояла чуть поодаль от гостиницы и дожидалась остальных, куря сигарету с недовольным лицом.       — Ну тогда идём до гостиницы без остановок, — уведомил нагнавший всех Какузу и двинулся вперёд.       — Хули ты такая недовольная? — спросил Хидан, остановившись около Акане.       — А хули ты доебался? Тебе делать нехуй? Так сходи нахуй! Если надо, могу дорогу показать, — резко ответила девушка.       — Чо с тобой?       — Тебя это ебать не должно, — ответила Акане и, выбросив сигарету, пошла следом за Какузу.       — Да чо я ей сделал-то? — обиженно спросил Хидан, на что Ками лишь хмыкнула и пожала плечами.       — В душе не ебу, она с первого дня, как мы пришли, со всеми в клубе пересралась и всех кошмарила, — Ками покачала головой.       — А как это — ты-то и не знаешь? — хмыкнул Хидан, закинув сумку на плечо, и они двинулись вперёд. — И вообще, какого хуя я тащу ваши вещи?       — Там твоя алкашка, — коварно улыбнулась Ками. — Так вот и не знаю, мы не общались уже… с неделю где-то. Посрались.       — Ну и дуры, — Хидан цокнул, явно удивившись этому, — вам наоборот держаться вместе нужно. Такое ощущение, что вы совершенно забыли, где находитесь, — он шумно выдохнул.       Ками заржала.       — Не зря вы напарники, Какузу то же самое сказал.       — Не сравнивай меня с этим старым уебаном! — рявкнул Хидан. — Вообще, я должен тебе кое-что рассказать, — он серьёзно посмотрел на неё, от чего Ками сглотнула, — в клубе я был не один. Все, кто был в логове, решили проследить за вами.       — Что? Зачем? — Ками шокировано посмотрела на бессмертного.       — Этого я не знаю, они меня заебали, и я ушёл, — парень отвёл взгляд в сторону, не желая обсуждать их разговоры.       — Ты тоже считаешь, что Акацки для нас являются угрозой?       — Естественно, блять, — Хидан так на неё взглянул, словно объяснял элементарные вещи ребенку.       — Как и Какузу, — Ками опять заржала. Она полагалась на ощущение, что всё же им ничего на самом деле не грозит, и надеялась, что это просто предосторожности. — И вообще, мне кажется, или от тебя реально несёт канализацией? — Ками повела носом, принюхиваясь.       — А что ты хотела? Эта двухвостая гоняла нас по всей канализации, а после мы нихуя не на горячих источниках чиллили, а три дня без перерыва доставали биджу, — будничным голосом ответил Хидан, на что Ками резко замерла.       — Блять! — крикнула девушка, а затем продолжила полушёпотом, чтобы Какузу не услышал. — И ты не сказал об этом сразу? Акацки ты счёл более важной темой, чем это? — Ками шумно выдохнула и достала сигарету.       — Ты неправильно расставляешь приоритеты, думая не о себе в первую очередь, а об этом мире.       Ками подкурила и с недоумением взглянула на парня. Но эти слова она решила пропустить мимо ушей.       — Сколько вообще биджу вы собрали?       Хидан задумался.       — Не знаю. Три, четыре…       — Пиздец, разведчик с тебя так себе, — Ками шумно выдохнула дым из лёгких и молча продолжила путь.       — Шевелите булками, — крикнул Какузу, и они ускорились.       Они и вправду шли без остановок, только это не помешало Ками с Хиданом понемногу подбухивать. Когда солнце уже зашло за горизонт, они дошли до гостиницы, а Ками — до кондиции. Переступая порог гостиницы, она зацепилась за порожек, упала на пол и начала тихо ржать.       Подняв с пола девушку, от которой веяло, как от ликёро-водочного завода, Какузу укоризненно посмотрел на Хидана, который лишь поржал над ситуацией. Но смеялся он недолго, ровно до того момента, как Какузу завёл девчонок в гостиницу и заслонил Хидану вход.       — А ты куда собрался? Иди в лесу ночуй, не сахарный, не растаешь. Хе-хе-хе, — спародировал Какузу смех Хидана и захлопнул перед ним дверь.       — А ты лизни, блять, проверь, может и сахарный, — обиженно рявкнул Хидан, развернулся и ушёл в лес.

***

      Ещё издалека они заметили Дейдару, стоящего сверху на убежище и размахивающего руками. Он что-то кричал, но разобрать с расстояния было нереально, хотя по жестикуляции было понятно — что-то явно не из приятного.       Подойдя поближе, они так же заметили Кисаме, сидящего под деревом недалеко от убежища, а Дейдара спрыгнул с верхушки логова и практически побежал навстречу, тыкая пальцем в сторону Хидана.       — Какого чёрта ты не деактивировал печати, когда уходил? У нас нет ни света, ни тепла, нихрена теперь нет! — Тсукури практически шипел, но было ещё кое-что, что задевало его куда сильнее. — А тебя я сейчас на тряпки порву! — он перевёл руку в сторону Акане, указывая на неё.       — Чего, блять? — девушка в недоумении округлила глаза, не понимая, о чём речь, и тут же растерялась.       — Рискни, — Какузу сделал шаг вперёд, прикрыв собой Акане. Дейдара испуганно сглотнул, прошептал что-то нечленораздельное и так же резко исчез, как и объявился. — Но в чём-то он был прав… На тряпки действительно кое-кого сейчас порвут, — Какузу обернулся к напарнику и похрустел костяшками. Надо ли говорить, что Хидан исчез так же внезапно, как и Дейдара до этого?..       — Походу, будет весело, — саркастически выдохнула Ками.       Собственно, так и было. Логово их встретило отторгающим холодом и отсутствием света. Единственное место, где можно было спокойно находиться — это кухня, где через окно проникал какой-никакой свет и тёплый апрельский воздух. Ситуацию это особо не спасало, так как вонь из холодильника всё портила.       Воспользовавшись жигой, Ками дошла до комнаты, закинула вещи, после чего осознала, что заняться ей, собственно говоря, нечем.       Даже если бы всё в логове было хорошо, то в любом случае она сама оборвала тренировки у Сасори. Хотя, если верить ему, то он и не планировал давать ей что-то ещё, сказав, что больше учить нечего. Значит ей нужно найти себе новое занятие. А чем ещё можно заняться в этом месте, как не изучением чего-то полезного?       Решив, что напроситься на тренировку тайдзюцу у Кисаме довольно-таки хорошая идея, Ками направилась к нему, но он, несмотря на то, что прохлаждался на улице и ничем не был занят, ответил, что не сегодня.       Раздосадованная отказом Ками отправилась на поиски Дейдары, решив, что раз уж не вышло с Хошигаки, то побегать от взрывающихся паучков тоже ничего себе какая затейная идея. Тсукури лежал под палящим солнцем на вершине холма и просто отмахнулся от неё, сказав, что ему такое занятие не интересно и чтобы она сама себя развлекала. В этот момент девушка почувствовала, что холод убежища будто бы распространился и на его жителей.       Активировав жигу, Ками отправилась на поиски Хидана, решив, что кто, как не он, придумает хорошее развлечение? Например, бухнуть под весёлые разговорчики, заодно и теплее станет. И это была действительно хорошая идея, которую парень реализовал сам, после чего завалился спать лицом в подушку на своей кровати, где его и обнаружила храпящим Ками.       По итогу у неё остался лишь один вариант — пойти к Итачи и напроситься на тренировку. Кому-кому, а ему точно было, чему научить девушку.       «Интересно, где он? — задумалась Ками, выходя из комнаты, подсвечивая пространство небольшим огоньком так, что она лишь видела, куда идти. — Неужели он всё это время был у себя в комнате? Так и заболеть недолго… Кстати об этом, — Ками уже подошла к его двери и, не задумываясь, постучала, — давно я его уже не подлечивала… Какие от него тренировки, он практически…» — дверь резко распахнулась, а огонь в руке Ками чуть не погас. Она отметила, что он был слишком бледным, даже для себя и с учётом темноты.       Затушив жигу, Ками протянула руку вперёд и положила ладонь на грудь Итачи, подлечивая его и с ужасом понимая, что у неё ушла практически вся метка. Ему действительно стало гораздо хуже.       — Ответь мне на один вопрос, — Итачи поднял правую руку и зажёг огонь, в разы больший, чем использовала Ками, полностью освещая коридор до самого выхода. — Почему ты это делаешь?       — Потому что ты хороший человек, — отвечает Ками, искренне уверенная в этом.       — Ты ошибаешься! — зло отвечает он, и дверь захлопывается у неё перед носом, оставляя её в кромешной темноте.       Ками ещё некоторое время стоит на месте, пытаясь понять, что происходит и почему все так себя ведут, а через минуту с ужасом осознаёт: Акацки видели их выступление. Хидан не просто так сказал о том, что они приходили, он предупредил, что их маленькая тайна с Какузу уже не тайна. А могли ли все обидеться на то, что они нагло спиздили их облики и вытворяли на сцене всё, что душе угодно? Могли. Она бы обиделась.       — Пизда… — одними губами прошептала Ками, поджигая жигу и уходя на кухню.       Она садится на диван, подгибая под себя ноги и обнимая себя за колени в попытке согреться, достаёт сигарету и думает. Никто им не угрожает — за исключением Дейдары, который пообещал Акане порвать на тряпки, но тут же слился — а это уже как минимум хорошо. Значит, не всё потеряно. Ками поджигает сигарету и запрокидывает голову на спинку дивана, подставляя лицо падающим лучам солнечного света. Запах испорченной еды доводит её до тошноты, и она, выбросив окурок в окно, встаёт и направляется к холодильнику. Раз уж ей всё равно делать нечего, так почему бы не сделать что-то полезное и не прибраться здесь? Когда они вообще в последний раз наводили порядки?..       Через двадцать минут, когда она избавилась от всей еды из холодильника, собрав её в мусорный пакет, и вымыла все полочки, девушка решила сделать перерыв. Не от того, что устала, а от того, что голова разболелась от неприятных запахов и ей нужно было подышать свежим воздухом. И хоть она и не планировала его ни с кем делить, около входа в логово она пересеклась с Акане.       Слёзы набежали на глаза от яркого весеннего солнца после мрачного сумрака убежища. Акане по-прежнему сохраняла мрачное и холодное выражение лица, как и в последние дни, словно… Тут Ками затруднялась с подбором правильного слова, но от такой Акане веяло холодом и тьмой.       Слова Хидана стали последней каплей здравого смысла, что удивительно, если учесть, каким был джашинист, и Ками, решив прислушаться к Какузу, сделала первый шаг:       — Сигаретки не найдётся? — она громко шмыгнула носом и пару слезинок покатились по щекам.       Акане подняла на неё недоумённый взгляд и протянула пачку сигарет, которые ей покупал ещё Кисаме.       — Да ладно, всё пройдёт, не плачь, — лёгкая улыбка тронула её губы, и взгляд чуть потеплел.       Это был их первый разговор, который не касался работы или простой вежливости со дня рождения Ками.       Разговор дальше не клеился, но и Акане пассивно-агрессивно тоже себя не вела, что давало надежду на то, что лёд тронулся между ними.       Не привыкшая мириться, в большей степени из-за того, что не в характере Ками было доводить до ссоры ситуации, она не знала, что сказать.       — Эм, — она вздохнула, собравшись с силами, и с улыбкой протянула к подруге оттопыренный мизинчик. — Мир?       Акане сначала нахмурилась, но через секунду с улыбкой сцепила свой мизинец с её пальцем.       — Мир. — Ками с облегчением вздохнула, будто с её плеч свалилась ноша. — А ты случайно не в курсе, что за хуйня происходит с Акацки? Дейдара сначала наорал, а Кисаме с тренировкой меня чуть ли не в пешие дали послал, — спросила Акане, а затем наклонилась к Ками и принюхалась. — И почему от тебя так воняет?       Ками скривилась.       — Ароматы кухни, — Акане на неё вопросительно посмотрела. — Продукты в холодильнике испортились, — объяснила Ками. — Я Хидану за это анальную кару обещала.       — Так у нас еды нет?       — Я тайник на всякий случай делала, так что есть, что есть, — обрадовала её Ками. — Но переживать надо о другом. — Акане насторожилась. — Акацки были в клубе и видели наше выступление в их облике.       — Ох, — Акане тихо выдохнула, привалилась к стене и усмехнулась, — теперь всё встало на свои места. Нам пизда, — Ками согласно кивнула. — Есть идеи, как будем выпутываться из этой ситуации?       Ками задумчиво посмотрела на медленно плывущие облака и пожала плечами.       — В душе не ебу, — она откинула остаток сигареты в траву. — Я пока на кухне убираю, может, мудрая мысля придёт во время уборки. Не хочешь присоединиться?       Акане скривилась и без энтузиазма сказала:       — Да, давай. Только я ещё одну выкурю и подойду.       — Окей, — Ками шагнула внутрь убежища, но в последний момент остановилась и участливо спросила:       — На тебе в последние дни лица не было. Что-то случилось?       Улыбка пропала с лица Акане, а в глазах появился прежний холод.       — Ничего не произошло, — отчеканила она каждое слово.       Ками пожевала губы, чувствуя неловкость.       — Я рядом, и ты можешь со мной поделиться, — и поспешно добавила, — если хочешь.       Акане ничего не ответила и уставилась в лес, показывая всем своим видом, что не желает продолжать эту тему.       А Ками вздохнула и скрылась в коридоре.       «Учиха случился», — думает Акане и прогоняет встречу с Итачи снова и снова, словно заевшую пластинку.       Его слова выжгли внутри всё дочерна и наполнили злостью и тьмой.       Тьма внутри ластится и урчит, требуя уничтожить всё вокруг. А злость требует цапнуть Учиха, да побольней.       Но хуже всего была не уязвлённая гордость, а то, что Учиха был прав.       И Акане отвечает себе правдиво: ей и вправду нравились эти странные взаимоотношения. Отношения — это слишком сильное слово для всего, что было.       Ей нравились эмоциональные качели, нравилось, что это был Учиха, и ей нравился сам Итачи.       «Больная. Её пиздят физически и морально, а она ссытся по нему».       Она воспользовалась им, чтобы развлечься, а он — ею.       Только вот из них двоих именно он решился озвучить правду и расставить всё по своим местам. И уколоть побольнее напоследок.       И у него это получилось, только вот слёз её он не увидит, урод моральный.       Его можно было оправдать детством и судьбой, что он для себя уготовил. Но Акане хотела послать его нахуй, — что она и сделала — а не разбираться в дебрях его разума.       А вправду ли Акане знала Итачи? Книга Шиноби давала общие понятия о героях того времени, а аниме было наполнено фантазией автора. И она до сих пор не знала, где именно была.       «Поганый мир. Быстрее бы домой и забыть всю хрень, что здесь происходит».       С пятницы злость улеглась. Большую её часть она выплеснула на персонал клуба, за что сейчас чувствовала себя виноватой. В гостинице она задумалась о том, что вообще происходило в её жизни, и поняла, что Какузу был прав — им с Ками нужно было держаться вместе. И Акане не хотела терять подругу из-за глупых чувств, в которых они с Ками застряли.       Поэтому пока она пыталась переступить через собственную гордость, Ками сделала первый шаг, и Акане с радостью пошла ей навстречу. Но конфликт не был исчерпан. Ками хотела спасти мир, а Акане свалить как можно быстрее. Оставалась одна надежда: что к тому времени, когда конфликт интересов назреет ещё раз, они будут уже дома и ничего решать не придётся.       Но со всеми вытекающими оставалась одна проблема — Учиха.       У Акане была небольшая надежда, что у Итачи будет хоть капля совести и он не появится в убежище. Но зря надеялась.       Вернулись они в логово после обеда, но кроме орущего Дейдары и меланхоличного Кисаме их встретили только холод и мрак убежища. Акане как никогда была рада, что её комната находилась ближе всего к выходу. Пока она открывала дверь, в коридоре появился проблеск света от свечи, и Акане увидела силуэт Учиха. Он замер на мгновение, а затем скрылся в комнате, и у Акане возникло желание заложить дверь в его комнату металлом и оставить подыхать. Еле поборов соблазн, — сложно было бы придумать разумное объяснение убийству Учиха — она наощупь пробралась к кровати и постаралась заснуть.       Покрутившись с полчаса, Акане плюнула на сон, нащупала под кроватью сигареты и побрела на улицу. Кисаме сидел под деревьями, менял бинты на Самехаде и игнорировал присутствие Акане, пока она практически не наступила на него. Она попросила потренироваться, но мечник кинул на неё хмурый взгляд и отшил. И пока она курила, пытаясь понять резкую смену настроения Кисаме, её нашла Ками.       Теперь, при небольшом свете из окна, они вымывали кухню холодной водой — горячей так же не было — и гадали, что делать дальше.       Ками наломала молодых веток с листьями и использовала их вместо веника, а Акане перетащила пакеты с мусором и пропавшей едой на улицу недалеко от убежища.       Солнце практически село, когда они устроили себе перерыв. Девушки сидели на любимом поваленном дереве и с тоской смотрели на кучу мусора.       — Жрать хочу, — печально сказала Акане, — и чая.       — Аналогично, — Ками хлопнула себя по коленке, убив комара, и поёжилась от вечернего ветра. — Печка от электричества работает, а судя по тому, как Какузу матерился, света мы хер сегодня дождемся.       — Мда, — безрадостно сказала Акане. — А что с мусором будем делать? Сюдя по игнору Акацки, никто не закопает его, как раньше.       — О! — воскликнула радостно Ками, — можем Итачи попросить его спалить.       Акане кинула на неё нечитаемый взгляд:       — И я смогу в Учиха превратиться, и у тебя жига есть. Не думаю, что сейчас хорошая идея лезть к нашей обиженке.       Ками согласно закивала.       — А что у нас из еды есть? — Акане хлопнула себя по плечу в охоте на очередного комара.       — Несколько пачек рамена, картошка и чипсы. Но что толку? Чипсами не наедимся, а на рамен нет воды горячей.       — Но у нас есть картошка, — улыбнулась Акане, однако Ками не разделяла её радости. — Мы можем её в костре запечь.       — О, мне нравится! — Ками спрыгнула с бревна. — Я за свитком, а ты ветки найди.       Акане согласно кивнула, а Ками побежала в убежище. Свиток нашёлся в изголовье под матрасом, а бухой Хидан начал приходить в себя и недовольно пробурчал:       — Что за гандон свет не включил?       — Ты, — ответила Ками и пошла на кухню за чайником, ведь тот был железным и его можно было нагреть на костре.       Акане набрала веток и сложила их вокруг мусора.       — Так кто зажигает? Ты или я? — спросила Ками.       — Давай ты, — ответила Акане и увидела чайник. — А ты это хорошо придумала.       Пока Ками возилась с костром, Акане нашла потерянные при тренировке кунаи и соорудила высокую подставку для чайника, заодно принесла ещё веток.       — Подождём, пока угли появятся, и можно картошку кидать.       — Ага, красота будет! — Ками радостно кивнула, смотря на разгорающийся костер. — Только подождём, пока мусор хорошо прогорит. О! — она возбуждённо схватила Акане за руку, чуть не испортив ей момент создания креплений для чайника. — Я сейчас ещё одеял притащу! — и побежала в убежище.       Ками вернулась с одеялами, одно из которых забрала с кровати Хидана, а второе нашла в его же шкафу. Всё же изобретение жиги было одним из лучших решений в её жизни. И зажигалка, и фонарик — воистину, чакра крутая штука.       — Пизды получите от господина Сасори, ага, — Дейдара стоял возле костра и доставал Акане.       — Ну ты и сравнил: небольшой костёр и фейерверк, — отмахнулась девушка. — И что ты нам прикажешь делать? Мёрзнуть и голодать?       — Не помешало бы, ага, — гаденько ответил подрывник. — Мы вот не жалуемся!       — Это ваш выбор, а наш — еды себе приготовить! — на удивление, Акане отвечала намного миролюбивее, чем ожидала Ками, видимо помня, что она провинилась перед ним.       — Еды? — заинтересованно спросил Дейдара.       — Картошку будем запекать, — Ками расстелила одно из одеял на траве.       — Хм, — блондин кинул заинтересованный взгляд на костёр. — А если я дичь поймаю, обмен устроим?       — Конечно, — Ками показала на подругу, — Акане шампур даже сделает!       — А? — не поняла сначала девушка, а потом кивнула, — да, конечно!       — Шампур? Что, блять? — Дейдара не понял значения слова.       — Вот, — Акане взяла один из двух оставшихся кунаев и сделала из него небольшой и тонкий шампур.       Дейдара повертел его в руках с явным сомнением.       — Ладно, скоро вернусь, мг, — и скрылся в темноте леса.       — Хм, хоть с Дейдарой сможем помириться, — сказала Акане, подкидывая ветки в костёр.       — И то хорошо, — Ками прикинула что-то в уме, — я тогда ещё и за посудой смотаюсь, а ты за костром следи.       — Хорошо.       Ками было впадлу несколько раз ходить на кухню, так как одна рука была вместо фонаря, поэтому, завернув всё необходимое в кухонное полотенце, она с трудом, но дотащила посуду до костра. Акане сидела на одеяле и, закутавшись во второе, шевелила угли, дожидаясь, пока не закипит чайник, подвешенный над костром.       — Хуй потом его отмоем, — кивнула Ками на почерневший от копоти чайник, доставая из полотенца тарелки, чашки и заварку.       — У папули новый выпросим, — усмехнулась Акане.       Солнце полностью скрылось за горизонт, а луна лениво выкатилась на небо в россыпь мелких звёзд, когда из леса вышли Дейдара и Кисаме.       — На, — подрывник протянул две тушки небольших птиц, уже разделанных и общипанных. — А вы мне картошку.       Акане скривилась, увидев тушки перед носом.       — Дейдара сказал, что обмен едой устраиваете, держите, — Кисаме протянул несколько почищенных рыбёшек.       Акане лучезарно улыбнулась мечнику.       — Господин Кисаме, с вами я бы и за просто так поделилась едой.       Мечник хмыкнул и положил рыбу на протянутую ему тарелку.       Дейдара и Кисаме уселись рядом с костром, пока девушки думали, как приготовить птицу и рыбу.       Акане предложила сделать своеобразную решётку на ножках для жарки, а Ками всё же сбегала снова за тем минимальным набором специй, что у них был.       — Ебать, я это вовремя, — из темноты вынырнул Хидан, держа пару бутылок алкоголя.       — Чего ты припёрся? — спросил Дейдара.       Хидан плюхнулся рядом с Ками и кинул заинтересованный взгляд на костёр.       — Ками заебала бегать туда-сюда, так что я решил посмотреть, что тут за хуйня происходит.       — Эй, — возмутилась девушка и пихнула его в бок. — Мы тут из-за тебя вообще-то.       — Не наматывайте сопли на кулак, — махнул он рукой и протянул одну из бутылок. — Я не с пустыми руками.       — Можешь считать, что прощён, — Кисаме потянулся через девушек к бутылке.       — Куда ты грабли тянешь? — Хидан убрал бутылку. — Меняю на жрачку.       — Это с девками договаривайся, — указал Дейдара на Акане и Ками.       Хидан кинул на них вопрошающий взгляд.       «Так, получается, путь к мужскому сердцу и вправду лежит через желудок?» — Акане с интересом наблюдала за беседой Акацки.       «В нашем случае — прощение», — ответила ей Ками, пошевеливая угли с картошкой.       Спустя пару минут Ками разложила по тарелкам готовую картошку, рыбу и птицу и раздала всем, пока Акане вместо бармена разливала по чашкам саке, которое принёс Хидан.       — Ох, красота, — Дейдара разломил горячую картошку и с жадностью укусил. — Сто лет не ел печёную в костре картошку, — сказал он с набитым ртом. — В последний раз, наверное, ещё генином занимался подобным.       — Та да, — согласно закивала Ками. — Реально красота, — и указала на ночное небо.       Все задрали головы, всматриваясь в чистое ночное небо.       — Ха, — Кисаме лёг на землю, закинув руки за голову. — В последний раз…       — О, господин Сасори, вы решили к нам присоединиться? — замахал Дейдара, перебивая мечника.       Ками резко напряглась: её спина словно одеревенела, а Акане кинула на неё обеспокоенный взгляд.       — Чем вы тут занимаетесь? — раздался голос кукольника за их спинами.       Акане поёжилась, надеясь, что он надолго не задержится.       — Ужинаем и байки травим, — Дейдара подвинулся, освобождая место около костра.       Сасори окинул всех цепким взглядом. Была только одна причина, по которой он решил выйти: он хотел проверить, насколько его слова убедили остальных членов Акацки и подорвали доверие к девушкам.       — Так вот, — продолжил Кисаме. — В последний раз, когда я разводил костёр для удовольствия, был ещё в учебке. Вывезли нас на полигон — учили на местности и по звёздам ориентироваться. Но небо в Тумане другое, и созвездий никаких не запомнил. Зато запомнил чудилу, который у нас был. Пришёл он обучаться из какой-то богом забытой деревни. Детина огроменная, еле читать и писать мог и был туп как пробка, что не мог запомнить где лево, а где право. Так мы все, человек сорок, до поздней ночи маршировали и поворачивались до кровавых мозолей, понатирали ноги из-за него. Тогда порешали его привязать к кровати, подпёрли к стенке головой вниз и написали перед глазами «лево» и «право».       Дейдара и Хидан расхохотались, а Акане спросила:       — Помогло?       — Ещё как, — заржал мечник. — На утро он уже ничего не забывал.       — Жестоко вы с ним, — сказала Ками.       — Да это самое мягкое из всего происходящего. Чтобы вы ночью не ссались, — закончил Кисаме.       Девушки скривились, но не прокомментировали. Отчего-то им верилось, что это и вправду было самое невинное, что могло произойти в Кровавом Тумане.       — Кстати, — Кисаме кинул взгляд на пламя, — кто вас так хуёво научил костёр разводить?       — В смысле?! — возмутилась Акане, которая им и занималась. — Охуенный костёр! И вообще, когда мы ходили с друзьями на пикники, у нас пацаны костром занимались!       Повисла тишина, и Акацки с интересом уставились на Акане. Это было впервые, когда она выдала какую-то личную информацию.       «Блять!» — испуганно подумала Акане.       — Это было давно и неправда, — засмеялась Ками, отвлекая Акацки на себя. — Когда мы ещё жили в Скрытом Кумаре.       — А вы были знакомы до Орочимару? — как бы невзначай спросил Дейдара.       — Ну да, — ответила Акане, которая решила, что если уж сказали А, надо и Б говорить. — Наши родители были друзьями. А с Ками мы знаем друг друга ещё с детства, но не особо дружили. Когда и мои родители переехали в Кумар, тогда и подружились.       — А как вы к Орочимару попали? — спросил Кисаме. Он перевернулся набок, подпёр рукой голову и внимательно стал слушать.       Тёплая еда расслабила, а саке ударило в голову и развязало языки девушкам, да и сам момент был подходящим для открытия тайн. Выдуманных, конечно, но чем-то хотелось поделиться.       — Ну, эм… — растерялась Акане. Обычно у неё хорошо получалось придумывать на ходу, но не сегодня.       «Ками, помоги!»       — Да как-как? Сели не на тот корабль, — горько усмехнулась Ками. Она уже немного успела продумать историю, которая бы звучала правдоподобно и без возможности проверить. А после того, как она узнала про Ван Пис, фантазия у неё разыгралась не на шутку. — Мы хотели в Турцию поплыть. Пробрались на корабль, ничего не подозревая, аж пока не заплыли на Калм Белт. Кстати, именно там обычно гнездятся Морские Короли, поэтому это и насторожило — обычно корабли там не плавают. Только правительственные, ну или с рабами, которых перевозят на другую часть света без возможности вернуться… На такой мы и попали, — Ками тяжело выдохнула, будто бы действительно всё это прожила в прошлом. — Лично я сбегала от нежелательного брака, а Акане со мной за компанию, — девушка откинула голову и посмотрела на звёзды, продумывая детали. Она знала: чем больше деталей она расскажет, тем правдоподобнее будет звучать история. Плюсом играло то, что она уже упоминала про нежелательный брак. — Были там и такие, как ты, Кисаме, — девушка обернулась и посмотрела на него. — И когда нас доставили к Орочимару, именно они вызвали в нём наибольший восторг. На нас, собственно, ему было плевать. Так что когда мы сбежали, я думаю, ему так же не было дела. Зачем ему какие-то девчонки, когда есть кто-то… Ммм… Поинтереснее… — закончила Ками, наблюдая за реакцией остальных.       «Вот это ты красава», — усмехнулась Акане.       «Благодарю», — ответила довольная Ками.       — Вот я и спрашивала у тебя, Кисаме, откуда твоя семья, — продолжила она.       Мечник удивлённо заморгал:       — Ничего подтвердить не могу с твоего рассказа. Истории я слышал от почившей бабки, много лет назад.       — Ну и лох Орочимару, — расхохотался Дейдара. — Такие способности у вас не рассмотрел.       — Попридержи язык, — сказал строго Сасори. Ему история казалась очень мутной. Своего бывшего напарника он знал и не верил, что тот мог не обратить на их способности внимания.       — Ну а потом мы бродили по лесу и попали к вам, — решила закончить Акане.       — Как много случайностей произошло, — странным голосом сказал Сасори.       — За случайности, — сказала Ками и подняла свою чашку с саке.       — И всё же… — решил добить кукольник и вывести девушек на чистую воду.       — Эх, а я такие звёзды видел в последний раз, когда мне кровь моего Лорда Джашина переливали и обряд проводили, — сказал Хидан. Сасори что-то сильно вцепился в девок, и он решил этого чудилу обломать. Хидан как раз таки знал их настоящую историю.       Сасори попытался испепелить взглядом джашиниста, который начал путать ему карты, но он только лёг на спину и почесал живот.       — Чего?! — вместе воскликнули девушки и Дейдара.       — Чего, чего? Ушёл я на миссию из Деревни, скрытой в Горячих Источниках, а вернулся я на курорт горячих источников! Какой-то мудила зачесался в дружбаны к нашему Каге и убедил, что из источников будут больше бабок иметь. А тот гандон и повёлся, — Хидан скривился, вспоминая то разочарование, что он испытал по возвращению в деревню. — Я этому мудиле плюнул в рожу и ушёл в поисках силы и достойного пути. Так меня жизнь и вывела на остров Джашина, где я познал культ моего Лорда и поклялся в вечном услужении. Меня сочли достойным и провели обряд. Звёзды… — кивнул он на мерцающие точки, — были точно такими. Так вот, — продолжил он рассказ для притихшей компании. — Вернулся я на этот ебаный курорт и сделал из всех подношение моему Лорду, — заржал он, вспоминая, как обгадился напоследок тот мудила, который уничтожил его деревню.       — Ого, — нарушила тишину Ками. Это и впрямь был вечер откровений.       — Ага, — Хидан потянулся к бутылке.       Сасори задрал голову, вглядываясь в звёзды, и сам попробовал вспомнить, когда в последний раз смотрел вверх, а не внутрь тел, которые расчленял. И не мог вспомнить.       — Над Суной другие звёзды… — сказал он, поддавшись моменту, и резко оборвал себя.       Кукольник подскочил под удивлённые взгляды и, не прощаясь, ушёл в убежище. Акацки его разочаровали: слишком быстро они смягчились. Словно те сомнения, что он в них сеял, не дали никакого результата. А Хидан не дал докопаться до истины во лживом рассказе Ками и Акане, будто был с ними заодно.       Итачи уже продолжительное время стоял между деревьями и наблюдал за компанией. Он не нашёл в себе силы подойди к костру — там бы ему не были рады. Акане улыбалась и смеялась шуткам и историям, и с очередной порцией тоски Учиха понял, что Акане ни разу не подарила ему улыбки. С ним она злилась, плакала, спорила, но ни разу не улыбнулась и не засмеялась с той искренностью, что она дарила другим. И ворона, про которого говорила Чара, поблизости не было, словно он специально скрывался от Учиха.       Решив, что дальше наблюдать за чужим теплом посиделок у него больше нет сил, Итачи решил последовать за Сасори в холод убежища.       — Надо так почаще собираться, — Акане потянулась и тоже улеглась смотреть на звёзды.       — Ага, — согласился Дейдара, помешивая угли и подкидывая ещё веток.       — Только в следующий раз нужно ямку вырыть и камнями обложить, когда костёр будете разводить, — сказал Кисаме.       — Есть, учитель Кисаме, я запомню! — ответила ему Акане, смеясь.       — Учу-учу, а всё без толку, — беззлобно сказал он.       Акане рассмеялась и натянула на себя и Ками второе одеяло.       — Я так могу и всю ночь провести, — блаженно сказала Ками, и Акане согласно угукнула.       Акацки лежали на земле и выглядели довольными и сытыми.       Разговоры прекратились. Каждый задумался о своём, созерцая звёзды и слушая треск костра. Наступило удивительное мгновение единства и благодати, которое хотелось сохранить в сердце.       — Эй, блять, смотри куда прёшь, хер старый, — воскликнул Хидан, отчего девушки испуганно дёрнулись.       Рядом с костром стоял Какузу и грел руки.       — Вы тоже к нам решили присоединиться? — спросила Ками.       — Я печать переустановил, — ответил он. — Свет, тепло и горячая вода есть.       — Ура! Папуля, ты лучший, — Акане и Ками с удивительной синхронностью подорвались и убежали в убежище.       — Ага, всю ночь провести они могут так, мг, — усмехнулся Дейдара, смотря им вслед. Он потянулся и начал собирать грязную посуду. Какузу практически сразу испарился, а Хидан, забрав одеяла и остатки саке, ушёл вслед за девушками.       Кисаме потянулся, сложил печати и приготовился потушить костёр небольшим количеством воды, как из-под земли вырос по пояс Зецу.       — Недалеко от вас, в деревне Ёши, был замечен шиноби Конохи, — сказал он своим низким голосом. — «Он» сказал, чтобы вы были внимательны и перехватили шпиона, если тот подберётся слишком близко.       — Есть, — ответил Кисаме, и чёрно-белый закрылся своим зелёным наростом, скрываясь под землёй.       Мечник напоследок посмотрел на звёзды, запоминая вечер, и потушил костёр.