По наклонной

Говорят, что раньше лишение сна было одним из самых непереносимых видов пыток. Учёные считают, что среднестатистический человек способен прожить без сна не более шести-семи суток — дальше человеческий рассудок начинает терпеть необратимые изменения. Бессонница может привести к ужасающим последствиям, нанести непоправимый урон здоровью, как физическому, так и моральному. Даже самого прекрасного человека долгое отсутствие отдыха превращает в чудовище. Человек — на редкость хрупкая штука. И речь сейчас даже не о его физиологических пределах. Иногда достаточно одного вскользь брошенного слова, одного неверного движения, чтобы он сошёл с ума. На счету детектива Мацумото Акайо было немало раскрытых дел подобного характера. Большинство преступников, осуждённые им, были не в своём уме от пыток, которые, зачастую, сами же себе и придумывали. Например, помнится, была одна женщина, которая уверяла, что убитый ею муж регулярно ей изменял, хотя её мать, живущая с ними, подтверждала, что зять всегда был внимателен к жене. Но паранойя молодой женщины развивалась так стремительно, что возмущённая фраза мужа вроде «Сацу, хватит! Какие измены? Зачем ты всё выдумываешь?!» воспринималась чуть ли не как прямая угроза «выбить» из неё эти выдумки. Имеет ли смысл говорить, что в итоге дело закончилось множественными ножевыми ранениями и размозжённой головой? А ведь госпожа Ямомото Сацуки весь суд ревела в три ручья и вопила, что это она здесь жертва, это её нужно пожалеть! Даже когда судья вынес приговор, она не желала в это верить и кричала как ополоумевшая, когда её выводили из зала суда. Многие подсудимые так себя вели. Кричали, рвали на себе волосы, клялись и божились, что невиновны, что их подставили родные, соседи, друзья, бомжи из ближайших переулков. Но сами они, разумеется, ничего подобного совершить не могли. Бывали и другие — те, кто считал, что поступили правильно, что убитые получили по заслугам, и не стеснялись заявлять об этом во всеуслышание. Мацумото Акайо об этом знал. И был привычен к такому поведению. Настолько привычен, что пугал своей отстранённостью всех своих подозреваемых. Всех… кроме его нынешней жертвы. Он перевёл взгляд на сидевшего напротив него мальчика. Вообще, если верить протоколу, этому парню в июне исполнилось пятнадцать лет, но выглядел он максимум на ученика средних классов. А по мнению некоторых коллег Мацумото в этом деле, он был и вовсе похож на младшеклассника. Скорее всего, дело было в крайне невысоком росте. Сначала Мацумото предполагал, что это может быть следствием долгого недоедания, но мальчик выглядел абсолютно нормальным: здоровый цвет лица, правда, несколько бледноватый, хороший аппетит, нормальные рефлексы. Разве что… Верно. Он почти не спал. Это подтверждали залёгшие под глазами голубоватые тени. Но это само по себе ничего не доказывает. Парень сам признавался, что по ночам он частенько рубился в видеоигры и отдыхал не так много, как положено. Не особо важная деталь для следствия, но почему-то Мацумото схватился за неё, как за последнюю соломинку. Видеоигры… Это просто предположение, но как часто он вот так проводил ночи за компьютером? Были ли для этого какие-то более весомые причины, чем желание пройти следующий уровень полюбившейся игры? Иными словами…  — Скажите, Муто-кун… Парень прервал его, чуть подняв руку. Вытянуть её на большее расстояние не позволяли короткие наручники.  — Не стоит. Просто Юги. Мужчина осёкся. Это были первые слова парня за прошедшие два часа в следственном изоляторе.  — Извините?  — Зовите меня просто Юги. Не люблю все эти формальности. Вы не против? Не любит формальности? Интересно. А со своими одноклассниками он тоже общался без формальностей?  — Нет, конечно, если Вам так удобно. — кивнул Мацумото, незаметно следя за чужой реакцией. Показалось ему или нет, но парень словно бы расслабился после его слов. — Скажите, Юги, у Вас бывала бессонница до… — минутная заминка — до инцидента? Может, были какие-то проблемы со сном? Парень едва заметно вздрогнул.  — Проблемы со сном? — он с неестественным весельем рассмеялся. — С чего Вы взяли, Мацумото-сан? Я хорошо спал. И сплю. Лжёт. Совершенно точно лжёт. Только с какой целью — непонятно.  — Правда? — Мацумото незаметно запускает руку в карман брюк и выуживает оттуда небольшой прозрачный бутылёк в тонком пакетике для улик. — А Вам случайно не знаком вот этот вот препарат? Он поставил перед парнем завёрнутый пузырёк. Лицо Муто Юги сохраняло невозмутимость, но дёрнувшийся уголок глаза и мгновенно поджавшиеся губы лучше всяких слов сказали: знаком. Ещё как знаком.  — Таблетки какие-то. Впервые вижу, — а вот сам Юги признаваться в этом явно не спешил. И то, с какой непринуждённостью он взял в руки баночку, делая вид, что изучает содержимое первый раз в жизни, вызывало толику какой-то снисходительной жалости. Ты посмотри, как играет. Драматический театр сейчас слезами умывается из-за потери такого кадра. Мацумото позволил себе лёгкую полупрезрительную улыбку.  — Вот как. Впервые, значит? Поразительное открытие, ведь это лекарство нашли в Вашем доме, в Вашей комнате, под подушкой. На нём имеются ваши отпечатки, а в Вашей крови обнаружено значительное количество этого препарата.  — И что? Одна из многих паскудственных привычек, которые были замечены за Муто Юги в течение всего допроса — отвечать вопросом на вопрос. Умом и двадцатилетним опытом Мацумото понимал, что это делается для того, чтобы потянуть время и попытаться придумать способ выкрутиться из ситуации, но не раздражать это не могло. «И что?», «Ну и?», «Что с того?» и другие вариации бесили до зубного скрежета. А Юги словно замечал это и нарочно пытался вывести его из себя. Так, успокойся. Вдох-выдох. Мацумото облокотился на стол, сцепив руки в замок. Юги, казалось, чуть-чуть дёрнулся от резкого движения, но детектив за это не ручался.  — Зачем Вы лжёте, Юги? — вкрадчивым голосом, от которого у большинства его коллег начинал инстинктивно дёргаться глаз, спросил Мацумото. — Вам известно, о чём я говорю. Вы знаете, почему Вы здесь. От Вас не требуется ничего невыполнимого — только сказать правду. Неужели это так много? Юги не ответил, продолжая буравить взглядом пузырёк с лекарством. Он не выглядел ни испуганным, ни пристыженным. Только с силой сдавившие стеклянные стенки тонкие пальцы выдавали его нервозность. Мацумото понимал — он на грани. Нужен последний рывок. Что-то, что его добьёт.  — Пожалейте Вашего дедушку, Юги, — парень ощутимо вздрогнул, поднимая на детектива глаза. Он медленно вернул пузырёк на стол, не прерывая зрительного контакта. — Он ведь…  — Он мёртв, — резким холодным голосом оборвал его Юги и отвернулся. Мужчина ненадолго замолчал. Губы его сжались в тонкую полоску. Так. Значит Муто Юги уже успели рассказать о гибели Муто Сугороку. Кто, когда и как — с этим Мацумото разберётся позже. Пока что главное — закончить допрос.  — Верно, Юги. Ваш дедушка, к несчастью, скончался в больнице прошлым вечером. Примите мои соболезнования. Парень метнул на детектива разъярённый взгляд. В целом, тут Мацумото мог его понять. Других живых родственников кроме дедушки по отцовской линии у Муто Юги не было. Он теперь один.  — Но может быть, хотя бы ради Вашего дедушки Вы хоть что-нибудь расскажете? Что произошло и как Вы с этим связаны? Юги, снова отвернувшись, молчал. Мацумото тоже. В ухе у детектива вдруг противно зашипел наушник, о существовании которого он за эти два часа успел позабыть. Только многолетняя выдержка удержала мужчину от того, чтобы подпрыгнуть от неожиданности. Он сделал вид, что подпирает рукой щёку и незаметно нажал на прослушку, показывая, что готов слушать.  — Мацумото-кун, заканчивай с ним. Это бесполезно. Объявляй перерыв,  — выплюнул шипящий динамик. Детектив ещё немного посидел, будто надеясь, что парень всё-таки сдастся и начнёт рассказывать. Но Юги продолжал молчать и Мацумото со вздохом встал из-за стола.  — Перерыв, — объявил он. Парень не пошевелился. Казалось, он вообще не услышал детектива. Мацумото направился к выходу. Уже потягивая за дверную ручку, он услышал тихий голос позади:  — Мацумото-сан, у Вас есть семья? Мужчина замер. Затем медленно, будто боясь спугнуть нечаянную фразу, обернулся.  — Семья? — переспросил он. Юги глядел на него вполоборота. На его лице застыло странное выражение — не то смятение, не то раздражение. Мацумото отстранённо подумал, что Юги впервые показал ему что-то кроме наигранного дружелюбия и откровенной злобы.  — Да, Мацумото-сан, семья. Она у Вас есть?  — Есть… дочка.  — А родители? Жена? Родственники жены?  — Зачем Вам это, Юги? На мгновение на лице Юги мелькнуло что-то похожее на горькую насмешку.  — У меня была семья, Мацумото-сан. Хорошая, крепкая, дружная семья. Когда-то… Очень давно. Больше её нет. Он отвернулся от детектива и его тихие, горькие слова упали в полной тишине:  — У меня вообще больше ничего нет. Ни друзей, ни родных. Даже себя самого. А вот такие откровения — это что-то новенькое. Изобретает новые способы давления? Мацумото неловко прокашлялся.  — Мне жаль. Я понимаю… Юги развернулся так резко, что звякнули наручники.  — Нет, — процедил он, — ни черта Вы не понимаете. Никто не понимает. Никогда. В голове у Мацумото будто что-то щёлкнуло. Он шагнул к парню, заглядывая ему в глаза.  — Ваши одноклассники тоже не понимали? — холодно осведомился он. Юги осёкся. Он открывал и закрывал рот, будто пытаясь найти подходящие слова и не находил их. Теперь наступал Мацумото.  — Всё произошедшее — следствие Вашего с одноклассниками «непонимания»? Парень снова отвернулся.  — Это просто смешно, — пробормотал он.  — Мацумото-кун, ну ты идёшь? Детектив в последний раз взглянул на Юги.  — Отдохните хорошенько. Через час продолжим, — и исчез в дверном проёме. Юги ничего не ответил. Он поджал под себя ноги и обнял колени, дожидаясь своего провожатого. На глазах у него стояли слёзы. Сегодня — пятый день заключения. Когда уже это закончится?