Цена мира

      По ощущениям прошла уже вечность, хотя на самом деле сегодняшняя вылазка заняла лишь немногим больше, чем любая другая зачистка курганов. Натянув тетиву лука, Дар-Дэк медленно выдохнула весь воздух, чтобы задержать дыхание и нанести критический удар. Драугры снующие вокруг давно уже не пугали каджитку... когда ты пережила ночные кошмары Данстара и вампиров Волкихара, когда ты уже продала душу каждому принцу Даэдра, встречающемуся на пути; такие же пропащие люди, которые не могли обрести покой после смерти уже не пугали так сильно, как в детстве.       Заметив, как военачальник замер у собственной усыпальницы, каджитка предвкушающе махнула хвостом в ожидании идеального момента. На мгновение зрачки огромной кошки сузились и все вокруг нее замедлилось, даря ей шанс на молниеносный удар. Резко отпустив стрелу, мгновенно снесшую драугра с ног, она сразу натянула следующую и приготовилась отбиваться от пробудившейся нежити. Дар-Дек знала: у нее будет несколько мгновений, чтобы вывести из строя остальных и снова уйти в тень, пока остальная нежить не заметит ее присутствие и не сделает из нее мягкий тигриный коврик у входа в курган.       Спустя несколько секунд пять драугров начали выкарабкиваться из собственных гробов, чуя смерть своего предводителя. Устало вздохнув и закатив глаза, каджитка выдохнула: «Tiid-Klo-Ul», замедляя время вокруг себя и пока драугры медленно копошились в собственных гробах, девушка расстреляла их стрелами с ядом. Закрепив лук за спиной, девушка поспешила обследовать комнату на наличие полезных зелий и золота. После второго взломанного сундука, лучница поморщилась от досады: отсутствие спутника сильно бьет по скорости зачистки курганов, по количеству переносимого, а также по ощутимому доверию, но с другой стороны теперь девушка могла обворовывать мертвых без пристального обвинительного взгляда, смотрящего в спину.       Мягкие ушки прижались к голове, ощущая опасность, прятавшуюся за углом, а рука потянулась за спину, чтобы достать любимый клинок. Клинок горя, вытащенный из ножен, был крепко сжат в руке, и переливался кровавыми разводами в ожидании новой жертвы. Он верно служил своей хозяйке с тех пор, как та решила, что Гильдия убийц станет хорошей семьей ей и ее детям, и никогда не подводил ее в ближнем бою. Поэтому и сейчас, тихо подкрадываясь в тенях к последнему драугру, Дар-Дек смогла одним движением отделить его тело от головы. Тело упало перед ее лапами, а брошенная голова покатилась по лестнице; издаваемым грохотом она могла бы разбудить других обитателей пещеры, но лучница была уверена, что немертвых здесь больше не осталось. Поэтому со спокойной душой она могла закончить то, зачем сюда пришла.       Дар-Дэк помнила, как прибыв в Воронью Скалу вместе с Фаркасом, она надеялась, что сможет провести здесь некое подобие медового месяца, которого была лишена из-за Алдуина и недальновидных Клинков. Разобраться с раздражающим Мираком, зачистить пару гробниц, помочь парочке горожан и вернуться домой с набитыми золотом карманами; чем не отпуск от дворцовых интриг и постоянных требований от разных ярлов, верящих в собственное могущество. Лучница помнила с каким рвением она собирала походную сумку и стремилась попасть сюда вместе с верным Соратником. Перед путешествием Дар-Дек подарила Фаркасу Эбонитовую Кольчугу Боэтии, в надежде, что она защитит этого дурака от всех невзгод, а заодно сохранит ее нервы от чрезмерных переживаний.       Недовольно прошипев от досады, кошка пнула череп побежденного драугра, ударив его о стену гробницы. Все ее мечты отправились в Обливион с самого начала их приезда. Помогая Кресцию Кареллию в шахте Вороньей Скалы, она наткнулась на первую черную книгу и всё начало накатываться, как снежный ком. После посещения царства Хермеуса Моры, она была так воодушевлена новыми способностями, что не замечала недовольный взгляд Фаркаса, мрачно молчавшего весь путь наружу. Но уже в последующие вылазки за книгами Фаркас начинал недовольно ворчать, и в итоге все вылилось в огромную ссору, случившуюся в поместье Северин. Не было боя на кулаках, не было летающей посуды, грохочущей в каждом уголке нового дома, но ярость волка внутри Фаркаса изливалась на ее голову, как снежная лавина. Слово за слово, и они сцепились в грызне, как кошка с собакой. *** - Не могу поверить, что ты можешь поступать так необдуманно, - угрюмо и осуждающе пробурчал Фаркас, развязывая наручи и снимая тяжелый эбонитовый доспех после долгой и изматывающей прогулки по курганам, - Это же даэдра, они никогда не помогают людям. Они чистое зло. - Фаркас, не так страшны даэдра, как о них говорят, - шутливо промурчала девушка, откладывая собственное снаряжение в шкаф, - мы еще заставим их пожалеть, что они связались со смертными. Лучница ненавидела долгие полемики и достаточно аккуратно выбирала себе спутников жизни: Фаркас был добрым и славным воином, а его глупость всегда защищала их семью от лишних ссор. Лучница верила, о их славных сражениях сложат песни, а способы для этого она выберет самые безопасные для ее семьи. - Ты не уважаешь наших богов. Лорды даэдра никогда не отпускают человеческие души, - его лицо заострилось от злости на своевольную супругу, - ты погубишь нас всех. Глава Соратников, последний Довакин: ты должна быть доблестным воином, уважающим честные схватки. А я вижу лишь даэдропоклоника, вора и убийцу невинных людей. Ты позоришь нордский народ таким поведением и смеешься нам в лицо. Если бы Крики были отражением эмоций, то тело мужчины еще на середине обличительной речи упало бы обожжённым куском мяса на пол, но каджитка лишь оскалила свою морду от обидных слов, так просто сказанных близким человеком , а в комнате воцарилась гробовая тишина. - Это моя душа и распоряжаться ей я буду исходя из собственных соображений, и никакая внешняя доблесть не станет для меня важнее жизни. Ты забываешь, что я не норд и спасать ваши задницы одним мечом и топором меня никто не просил. Если бы Акатош хотел видеть доблесть, он бы и выбрал еще одного норда, но он выбрал меня. И что-то подсказывает, что эффективность для него стояла намного выше, чем доблесть и неписанные правила честного поединка.       После бурных ругательств, последовавших за этими словами, Фаркас не смог оставаться на Вороньей скале и отплыл в Скайрим на первом же корабле, а она осталась на этом богом забытом острове наедине с Хермеусом и его отвратительными книгами, которые она уперто продолжила собирать, чтобы они не достались какому-нибудь слабаку без целей и с тараканами в голове.       Дойдя до последней комнаты кургана, она наконец увидела Черную книгу за которой охотилась последние пару дней. Протянув руки к фолианту, она заметила, как сильно они дрожат от злости. Закрыв глаза и опершись на постамент, девушка пыталась настроиться на нужный лад. Выбросив из головы все лишнее, девушка проверила кармашки с зельем, приготовила любимые стеклянные стрелы и рывком раскрыла книгу с новым испытанием. Вырвавшиеся щупальца опять стали душить лучницу, и она еще раз пообещала себе, что когда-нибудь этот осьминог огребет от нее огромным тезаурусом, чтобы не пугал окружающих этими фокусами. За несколько мгновений ее тело ослабло, а разум девушки перенесся в храм.       С наслаждением размяв конечности, каджитка вытянула лук и пустила первую стрелу в невидимого Искателя, с наслаждением наблюдая за его душой, стремящуюся в камень душ. Спустя полчаса она уже довольная показывала средний палец в небо Апокрифа и переносилась из его царства в Солстхейм с карманами полными редких книг и целой кучей заполненных камней душ, которые она продаст перекупщикам в Гильдии воров, а также новым знанием, которое поможет ей использовать крик и не бояться навредить Фаркасу.       Она уже думала, как выйдет из этого пыльного кургана и отправится в Скайрим. Проходя мимо забытых душ в Апокрифе, она понимала насколько хрупкой является ее жизнь и жизни ее близких, поэтому Дар-Дек должна поспешить в их поместье и поговорить о всех недоговоренностях между ними.