ASHES — Claire Guerreso
Если она выберет меч, раба убьют. Если же выберет веретено, то сама станет рабыней «Рипуарская правда»
Что такое свадьба под виселицей? Это очень старая, заплесневевшая, как наружные бойницы Азкабана, и почти затерянная в веках традиция, и сейчас даже трудно сказать, пришла ли она в магический мир из человеческих законов или это магглы немного вдохновились правовыми трудами средневековых волшебников. В мире людей давно изменилось все, смылось кровью королев на плахе и проросло травой на полях, сквозь тела бесконечных солдат, что гибли во имя их мужей, покрылось километрами асфальтовых вен, разорвалось адски тугой шнуровкой женских корсетов. Они изменились, и впервые за много лет, одаренные магией стали понимать почему тогда, столетия назад, во время охоты, магический мир постарался навсегда сокрыться от их глаз. Почему настолько жестоки скрывающие законы и как важно навсегда остаться в тени. Ибо незнание дарует свободу. Их миллиарды, покоряющие каждый клочок планеты, а маги — всего лишь вымирающий вид, пусть и наделенный необычной смертоносной силой. Силой, которой обладали и сотни других существ, что навсегда покинули этот мир. Как бы там ни было, но мир людей изменился, а волшебный все еще старается до последнего держатся за то, что давно утеряно где-то в истории. Так вот суть этой старой, давно отброшенной магглами традиции была очень простой: приговоренного к смерти преступника могла спасти девушка, которая прямо на месте проведения казни просила отдать ей этого человека в мужья. Безумно романтичный момент, когда прекрасная лучезарная дева, хотя маловероятно, что уже стоящий на плахе осужденный был настолько привередлив, чтобы обращать на внимание на внешний вид, возраст или целомудренность своей невесты, что словно ангел снисходила к нему, падшему агнцу, чтобы вновь вывести его на путь света. Безумно возвышенный, если отбросить то, что данная традиция возникла с обычая заключать брак между насильником и его обесчещенной для общества жертвой. К счастью магия уравнивает то, что было так несправедливо разделено между своими детьми Богом. И у женщин магического сообщества, в отличии от своих маггловских сестер был больший выбор.***
— Возможно, мы нашли выход, миссис Малфой, — осторожно изрек мистер Стимжер, пытаясь не спугнуть и так находящуюся на грани истерики женщину. Даже в этой ситуации, сломленная и измученная переживаниями, она казалась красивой, и мистер Стимжер, в который раз проклиная капли гоблинского наследия в своей крови, с некоторым не совсем уместным восторгом, наблюдал снизу вверх за своей клиенткой. Она опустила свой почти умоляющий взгляд, который впервые за долгое время, загорелся такой хрупкой надеждой. И мистер Стимжер подумал, что будь он проклят, если не сможет оправдать ее ожиданий. — Полагаю, что вашего мужа нам никак не оправдать, — добавил он, хотя Нарцисса и сама знала какой вердикт вынесет Визенгамот Пожирателям Смерти после всего, что случилось за последний год. — Но, возможно, нам удастся спасти Драко. Нарцисса резко и шумно вздохнула, вытянувшись как струна, впиваясь своими длинными ноготками в ручки кожаного кресла. «Боже, как же она хороша», — вновь подумал адвокат, ругая себя. Ведь сейчас он должен был сосредоточиться на исполнении своих обязанностей, да и в моральном плане, учитывая ситуацию, это было не очень красиво. — Вы же знаете, что популяция волшебников в мире, да и в Британии в том числе, всегда была очень невелика, и наши предки всегда задумывались над этим кгмм… вопросом, — он немного нервно хихикнул в конце, делая акцент на последнем слове. — Да, нас всегда было очень мало, и они посчитали, что это очень неразумно просто так растрачивать бесценный магический генофонд, как сейчас любят выражаться магглы. — Вы бы не могли подойти ближе к делу, — почти прошипела Нарцисса, что сидела как на иголках, ожидая того, что скажет этот маленький человек. Очень мерзкое существо, в котором, несмотря на прошедшие несколько поколений, видны были вероломные черты его гоблинского предка. Но Нарциссе не приходилось выбирать, к тому же он был лучшим в своем деле. По крайней мере, лучшим из тех магических юристов, что не побоялись или, вернее, не побрезговали защищать Пожирателей Смерти в этом процессе. — Простите, миссис Малфой, — полугоблин виновато улыбнулся. — Мы нашли один закон. Очень старая вещь, но, учитывая, что никто позже не пересматривал этот вопрос, то он все еще действует в современном магическом праве. — Что все это значит? — спросила Нарцисса, не совсем успевающая за тем, что говорил ее адвокат. — Каким образом мы сможем спасти Драко? — О, все очень просто, миссис Малфой, — торжественно изрек мистер Стимжер, — нам всего лишь надо найти чистокровную волшебницу, которая согласится стать женой вашего сына.***
Визенгамот приговорил Пожирателей Смерти к смертной казни, что было вполне ожидаемо, учитывая все их преступления. К смертной казни через обезглавливание, что было неожиданно, учитывая, что за последние столетия даже за самые тяжкие злодеяние приговаривали к пожизненному сроку в Азкабане либо к более гуманным способам казни, настолько гуманными можно назвать поцелуи дементоров. Так что у потомственного палача мистера Колкрэфта впервые за много лет было очень много работы. Примечательно, что он, в отличии от своего коллеги Макнейра, что любит удариться в политику, мирно пережил на своем посту уже с десяток министров магии и режим Темного Лорда. Как ни странно, во времена последнего у него было очень мало работы по его прямой специальности, принимая во внимание то, что все приспешники режима прекрасно справлялись с неугодными сами, да и сам Лорд был не слишком в восторге от таких грубых магловских методов. Палач, конечно, с таким утверждением никогда не соглашался, ведь топор его был уникальной магической вещью с длинной историей. Отец даже поговаривал, что именно им лаконично и почти безболезненно обезглавили ту самую Марию Стюарт. Колкрэфт полагал, что это был своеобразный подарок одного из предков Малфоев, что тогда приударивал за английской королевой Елизаветой. Учитывая, что она так и умерла девицей, подарка Малфоя в виде чертовски талантливой и чистой смерти своей кузины, королева не оценила. Но для мистера Колкрэфта, что уже двадцать лет на каждое Рождество получал от своей жены в подарок носки цвета недоспевшей мандрагоры, такой широкий жест Малфоя казался просто вершиной романтических притязаний. Но в том, что мистер Колкрэфт оставался на своем посту уже много лет при смене одной власти на другую, о чем собственно и писали магические газеты, чьим героем он так неожиданно стал, был некий романтический символизм. Символизм стабильно торжествующего закона и справедливости.***
Перед глазами учеников Хогвартса, что пришли провести свой выходной в постепенно оживающем Хогсмиде, разыгрывалась очень странная сцена, что становилась со своим развитием все страннее и неудобнее как для самих участников, так и для ее невольных свидетелей. — Астория, я прошу тебя, ты должна спасти его! — Нарцисса Малфой, что сейчас более напоминала свою обезумевшую старшую сестрицу, уже минут двадцать следовала по пятам за Асторией Гринрасс, что, оглядываясь на однокурсников в поисках поддержки, но так и не находя ее в потупивших свои интересные взгляды учениках Хогвартса, пыталась убежать от до жути навязчивой миссис Малфой. Закончилось все тем, что женщина упала на колени, цепляясь своими худыми руками за мантию слизеринки. — Я не могу, не могу, не могу! — Прокричала почти плачущая Астория, отбрасывая от себя Нарциссу. Она убежала, стараясь скрыться от осуждающих и одного безумного и умоляющего взгляда, оставляя старшую женщину сидеть на снегу. - Что происходит? — прошипела Гермиона, когда они с Джинни и Луной пытались, как и все остальные, убраться подальше от ужасно неловкой сцены. — Нарцисса пытается поймать чистокровную женушку для Драко пока его не казнили, — немного ехидно ответила Джинни. — Что ты имеешь в виду? — спросила ее, нахмурившись, Луна. — Она с их гоблинским адвокатом откопали какой-то средневековый закон для сохранения магической популяции, — ответила ей Джинни. — Согласно ему, если чистокровный волшебник или волшебница изъявит свое желание жениться или выйти замуж за приговоренного к смерти чистокровного, то последнему будет даровано помилование. Но, как я вижу, даже несмотря на закон, у Малфоев все складывается не очень удачно. — Малфой конечно та еще сволочь, но он не заслуживает смерти, — шепчет Гермиона, оглядываясь на все еще сидящую на земле миссис Малфой. — Многие из тех, кто погиб прошлой весной этого не заслуживали, — прошипела Джинни. — И уж точно из-за Малфоя я плакать не собираюсь. Луна тоже оглянулась назад, в последний раз рассматривая женщину позади. Она была так на себя не похожа. Даже тогда, в те редкие моменты, когда ей удавалось увидеть хозяйку дома в Малфой Мэноре, который кишел змеями в прямом и переносном смысле, Нарцисса выглядела настоящей королевой, в отличии от своего мужа, что постепенно скатывался все ниже и ниже под тяжестью своих поступков, да и той ситуации, к которой они частично привели. Но сейчас она выглядела ужасно. — Они уже назначили дату казни, не так ли? — Тихо спросила Луна, которая, не смотря на то, что эта информации звучала практически отовсюду, пыталась не наблюдать за всеми мерзкими деталями судебного процесса. Ей просто было достаточно того, через что они прошли, и просто хотелось забыть обо всем, чтобы спокойно жить дальше. — Завтра на закате. — ответила ей Гермиона.***
Она слышит перешептывания, что ходят по школе. Об Астории, плачущей в слизеринской гостиной. О Пэнси Паркинсон, которую родители поспешно отправили к тетке во Францию. О заслуженном наказании, которое приспешники Темного Лорда получат уже завтра. О совершенной разбитой Нарциссе, которую с улиц Хогсмида забирал ее гоблиноподобный юрист. И Луна вертится целую ночь, тщетно пытаясь уснуть, и наверняка раздражая постоянным скрипом не просто старых, а по-настоящему старинных кроватей, на которых спали уже с десяток поколений студентов, своих рейвенкловских соседок. Но это бесполезно. Луна прекрасно это понимает. Бесполезно пытаться сейчас уснуть и бесполезно справится с этим гадким ощущением, что подступает к горлу, стоит ей только подумать о том, что произойдет завтра. Малфой называл это «чертовым комплексом Поттера», перефразированным магловским комплексом героя. Это была одна из тех фраз, которые он бросал в тех редких случаях, когда иногда спускался в подвал с ужином для узников Мэнора. Особенно после того как в очередной раз видел следы от «допросов» своей тетушки, что для последней в большинстве случаев носили сугубо развлекательный характер. Возможно, так он оправдывал себя и свои поступки. Свой страх. Но Луна не была Гарри Поттером, она не была героем и те эмоции, что порождала в ней вся эта ситуация, были гораздо глубже обостренного чувства справедливости. Они скорее исходили из тех самых источников, что заставляли таскать в своей школьной сумке свежее мясо для тестралов и выхаживать выброшенных маггловскими соседями котят. Тех, что никогда не позволяли ей по-настоящему сердится на своих сокурсников даже во времена самых жестоких шуток над ней. Поэтому, как только наступил рассвет она без разрешения покинула Хогвартс.***
Потом Луна радовалась, что она прибыла в Министерство так рано, ведь ее первый и последний раз в этом учреждении был еще во времена их очень необдуманного сражения с Пожирателями, а во всех бюрократических лабиринтах подземного здания было очень трудно разобраться. Мимо носились волшебники, совы, домовые эльфы и уведомительные записки и казалось сам воздух был пропитан до мерзости тягучим ожиданием вечерних событий. Все произошло стремительно, даже слишком стремительно, стоило ей найти соответствующий отдел и работницу министерства, которая сразу же вызвала в Министерство защитника Малфоев мистера Стимжера. Этот маленький, но до безумия деятельный человек, который, услышав причину, по которой Луна явилась в Министерство, даже не взглянув на нее лишний раз и не задавая вопросов, быстро сделал так, что она оказалась закрытой в крошечной, покрытой плесенью камере младшего Малфоя в Азкабане с уже подписанным свидетельством о браке и повязанной ритуальной нитью на запястье. Такая же красная нить сейчас украшала левую руку Драко. Ту самую, на которой немного выше запястья красовалась поблекшая метка Темного Лорда. — Зачем ты это делаешь, Лавгуд? — Малфой впервые заговорил только тогда, когда мистер Стимжер, убедившись во всей правильности процедуры, поспешно выпроводил из камеры работников министерства и надзирателей. При этом коротко поздравив молодоженов с широкой и натянутой улыбкой, что выглядела почти жутко на его узком гоблинском лице и добавив, что сейчас же отправит сообщение с этой радостной новостью миссис Малфой. — Минуту назад ты не очень сопротивлялся, Малфой, — выдавила из себя Луна. Она уже начинала задыхаться в этом душном и дурно пахнущем пространстве. — Я не так склонен к самопожертвованию, как вы с Поттером, — ухмыльнулся Драко. Но Луна знала насколько неискренняя вся эта его бравада. За время всего судового процесса он очень похудел и казалось постарел на десяток лет. От того Драко, с которым она иногда пересекалась в Хогвартсе, казалось не осталось больше ничего. Только бледная и грязная, как крылья моли тень, что почти сливалась с обстановкой камеры. — У нас не так много времени до заката, чтобы мы могли позволить себе вести философские дискуссии Драко. — Ты умеешь поднимать…кхм…настроение, Лавгуд. — Извини, это было довольно спонтанное решение, и я не успела захватить с собой никакие …… ободряющие зелья, — отвечает она, разглядывая свои руки. Да и палочку у нее отобрали надзиратели, хотя она и так не знает абсолютно никаких заклинаний, которые могли бы быть полезными в этот момент. Такому в Хогвартсе их точно не учили. — И полагаю, что я теперь миссис Малфой, — последнее Луна добавляет с немного кривой улыбкой. Кажется, она уже перенимает некоторые семейные черты. — Упоминания моей мамы в нашу брачную…. брачный вечер не особенно помогает. — Ну почему же, полагаю, если брать во внимание внешность, то все абсолютно соответствует «эдиповому комплексу», как называют его магглы, — с рейвенкловской монотонностью добавляет Луна. — Чему? — Тому, что люди очень часто выбирают себе партнеров очень похожих на своих родителей, — добавляет она, ощущая даже сквозь опущенные ресницы, как он внимательно разглядывает ее. — Да ты издеваешься, Лавгуд?! — кривясь говорит Драко. Луна утвердительно качает головой и на несколько секунд камера заливается нервным смехом. Она чувствует ужасную неловкость и страх. Ей хочется сжаться в маленький, невидимый комочек, а еще лучше просто убежать из этого маленького и жуткого пространства. Здесь даже хуже, чем было в подвалах Малфой Мэнора. Луна сжимает руку, впиваясь короткими ногтями в кожу ладоней, сдерживая себя, чтобы не начать стучать в закрытую дверь. Но она знает хотя бы, что Малфой ощущает то же. Даже хуже. Они с отцом приговорены, чтобы умереть сегодня. Луна оглядывает комнату, смотрит на ржавеющий стол, помойное ведро в углу, на кровать — металлическую с давно облезлой когда-то серой краской, покрытую только старым посеревшим и давно слежавшимся матрасом, и ее передергивает от омерзения. Она поднимает от нее взгляд и видит Малфоя. Он смотрит на нее выжидающе со смесью страха и надежды, которую она дала ему, придя сюда. И она не посмеет ее отобрать. Она подходит к столу и, пытаясь представить, что сейчас Драко нет в этой комнате, стягивает с себя простые хлопковые трусики, сжимая их в руке, перед тем как осторожно бросить на другой край стола. Отталкиваясь руками от немного высоковатой для нее металлической поверхности, Луна присаживается на самый край, тесно сжимая свои худые коленки, и так остро ощущая свою собственную уязвимость. Луна не поднимает головы и поэтому не знает где сейчас находится Малфой, но уже начинает злится. Разве это все нужно ей, а не ему?! Но потом она слышит резкие приближающиеся шаги и чувствует, как он обнимает ее. Тесно и крепко, зарываясь лицом в ее волосы и глубоко вдыхает… И это лучшее из того, что случилось с ним за последние несколько месяцев. Черт, это лучшее из того, что произошло за последний год. Драко просто закрывает глаза, зарываясь лицом в изгибе ее плеча. Таком мягком, покрытом от нервов «гусиной кожей». Ее волосы щекочут его лицо, а немного сладковатый запах ее тела на секунду позволяет забыть о том страшном месте, где они сейчас находятся. О том, что ожидает отца и его самого за старой металлической дверью, усыпанной десятком защитных заклинаний. Драко чувствует, как дрожит ее тело. Он знает, что ей страшно. И ему тоже. Луна просто закрывает глаза, чтобы не видеть заплесневелых стен, что ее окружают. Ей хочется сейчас оказаться в любом другом месте во вселенной, и она уже начинает злится на себя за это желание поиграть в «святую». Возможно, Малфой был прав в одном из своих язвительных замечаний по этому поводу. Проблема в том, что все те маггловские христианские святые, о которых она читала, закончили жизнь в довольно экстравагантных мучениях. И ей почти смешно от такого сравнения. Кем она только себя возомнила? Персонажем из художественного этюда «жертвоприношение девственницы»? Вот только Драко никогда не тянул на роль хтонического злодея, скорее маленького надоедливого миньона. Она пытается сконцентрироваться на нем, но от этого становится только хуже, его кожа и волосы словно пропиталась этим ужасным местом, и Луна чувствует, как желчный комок поднимается к горлу. — Все хорошо, все хорошо, все хорошо, — шепчет Луна, хотя не знает кого она успокаивает на самом деле — себя или его, и тянется дрожащими руками к молнии на брюках Малфоя. Они как-то справляются и без зелья, хвала Мерлину, что тела молодых юношей могут кхм… функционировать даже в самых стрессовых ситуациях. Хотя, когда он входит в нее, Луна понимает, что сейчас не отказалась бы от одного из тех снадобий, которые можно найти на прилавке аптеки «Слизень и Джиггер» и большого стакана огневиски от Огдена. К огромному облегчению Луны все заканчивается очень быстро и нити, которыми перевязаны их запястья становятся почти горячими, свидетельствуя о скрепленном магическом союзе. Ей больно и гадко. И у нее даже нет при себе волшебной палочки, чтобы произнести очищающее заклинание. Она тянется к лежащим рядом на столе трусикам, пытаясь с гримасой боли на лице, хоть как-то вытереть остатки крови и семени со своих бедер. Драко смотрит на нее, хотя знает, что, возможно, было бы лучше отвернуться и дать ей немного приватности. Но он продолжает смотреть. На ее маленькое, такое бледное и еще почти детское тело, что еще не отошло от почти полугодичного пребывания в подвалах Мэнора, дрожащие ноги, на которых она пытается устоять, спрыгнув наконец со стола. Малфой чувствует себя до тошноты отвратительно, он не девчонка, чтобы мечтать о шелковых простынях, покрытых розовыми лепестками, но он никогда не думал, что свою брачную ночь он проведет на грязном столе в камере Азкабана. Но чтобы он не ощущал, это не сравнить с ужасом тех первых одиноких моментов в этой камере после вынесения приговора. «Мерлин, он будет жить», — думает Малфой, закрывая глаза и впервые вдыхая затхлый тюремный воздух полной грудью.***
Жизнь полна неожиданностей и разочарований. Только наивные могут ждать от брака лишь радости и удовольствия. Именно они не смогут выстоять против внезапного натиска жизненных испытаний. На выходе из камеры Луну встречает встревоженная Нарцисса, которая сначала несколько секунд внимательно вглядывается в ее лицо, словно пытаясь найти там ответы, и, вероятнее всего находит, поскольку крепко обнимает девушку, шепча бесконечное «спасибо». - Миссис Малфой, вы не могли бы…. – слабо отталкивает она женщину. За один день у нее было уж слишком много объятий с Малфоями. Всего полчаса назад еще пустынный Азкабан, наверное, впервые с момента своего основания, постепенно начинает оживать, наполняясь волшебниками, их шепотом и эмоциями, грязными ожиданиями, желаниям мести и крови, что пришли посмотреть на вечернее грандиозное «представление». И Луне хочется поскорее убраться в относительно далекий от всего этого Хогвартс. К ночи она как-то добирается в замок, принимает душ и ворует флакон с обезболивающим зельем из шкафчика своей райвенкловской соседки. Она изо всех сил пытается заставить себя заснуть, зная, что завтра будет чертовски трудный день, свернувшись клубочком на своей кровати, хотя ее тело и ум еще слишком взбудоражены недавними событиями. Завтра она, ровно с первыми совами, что разнесут утренние новости «Ежедневного пророка» станет самым обсуждаемым человеком Хогвартса и всей магической Британии.***
Они косо смотрят на нее и шепчутся за ее спиной, почти показывая в нее пальцами, пока она быстрым шагом поднимается к директорскому кабинету Минервы Макгонагалл. И это ведь не в первый раз, когда Полоумная Лавгуд становится предметом их обсуждения. Вот только почему она не воспринимала их всерьез все прошлые разы? Почему ей становится так неловко и обидно только сейчас? Директор смотрит на нее сострадательно и печально. - Директор, простите, - начинает Луна, которой становится неловко под пристальным взглядом женщины, – я покидала замок без официального разрешения и готова отработать наказание. - Все нормально, мисс Лавгуд, - перебивает ее Макгонаггал. И по тому, как и что она говорит, Луна понимает, что ее профессору так же неловко. – Вернее, плохо, что вы это сделали, но я не об этом хотела с вами поговорить. Полагаю, мне стоит поздравить вас с новым статусом. Признаюсь, это было несколько неожиданно, ведь бракосочетание учеников не происходило уже больше полстолетия, немного поменялись нравы, вы сами понимаете. Да и мы не могли представить, что вы так сблизились с мистером Малфоем за последний год. В любом случае в наше послевоенное время свадьбы – это прекрасно. - Я очень вам благодарна, - выдавливает из себя Луна, желая поскорее запереться в своей комнате, хотя даже там она не может остаться одной. - Мисс Лавгуд… Луна, если ты захочешь поговорить, я всегда готова выслушать тебя, - тихо, почти по-матерински говорит директор. И Луне сейчас впервые за много лет так сильно хочется, чтобы ее мама оказалась живой, чтобы могла ее выслушать, чтобы могла разделить с ней все это. Просто обнять и поплакать у нее на руках. Но, к сожалению, как бы она не была близка с отцом или со своими новообретенными друзьями, остаются вещи, которые она после гибели матери должна навсегда переживать одна. Потом женщина открывает ящичек стола и протягивает ей прозрачный флакон с синеватой жидкостью внутри. – Полагаю, тебе это понадобится. Оно конечно отвратительное на вкус, но что поделать, можно назвать это издержками того, что мы родились женщинами. Макгонаггал грустно улыбается ей. - Спасибо, директор. - И еще, Луна, - тихо говорит профессор, - ты поступила очень благородно. Она только кивает головой. Благородство. Какое красивое слово. Особенно в пределах краткосрочной разовой акции. Вот только в ее случае она будет расплачиваться за свое «благородство» очень долго, возможно целую жизнь.***
День спустя малфоевская сова приносит ей приглашение на первое совместное семейное «мероприятие». По некому велению судьбы, что наверняка неравнодушна к самоиронии, им станут похороны главы семейства Люциуса Малфоя II. И это остро напомнило Луне о том, что ей так и не удалось нормально поговорить со своим отцом по поводу ее скоропалительного замужества с Пожирателем Смерти. Как и ожидалось, «тихое семейное мероприятие» оборачивается настоящим цирковым представлением, вероятнее всего с ними, включая ныне покойного Люциуса или, по крайней мере, его частей, в роли забавных обезьянок, катающихся на маленьких велосипедиках по круглой арене. И с Ритой Скиттер во главе целой группы журналистов и фотографов, что донесет сие занимательное действо до широкой публики. - Мерлин, как же это все гадко, - выдыхает Драко, устало прикрывая руками глаза, когда они все оказываются вдали от публики. – Он и так уже мертв, зачем еще и пинать…. Он хочет сказать труп, что кажется вполне очевидным, учитывая обстоятельства, но это слово отзывается еще очень свежей болью внутри. - Их можно понять, - тихо шепчет Луна, - после того, что они все пережили, люди заслуживают некоторой…… сатисфакции. Драко поднимает на нее немного недовольный взгляд, но благоразумно предпочитает промолчать. - Они еще не скоро от нас отстанут, - спокойно добавляет Нарцисса, которая, как это ни странно, выглядит немного лучше, чем несколько дней назад. - Боюсь, нам придется перечитать, переслушать и перетерпеть еще много грязи, что выльется на наши головы. - Возможно, нам стоит подать им свою версию событий, - задумчиво говорит Луна, собирая на себе заинтересованные взгляды своей «семьи». – Должен же быть какой-то толк, что вы получили в невестки одну из друзей Гарри Поттера. Последнее она добавляет с немного грустной и такой несвойственной ей усмешкой. - Мы просто пригласим Скиттер, чтобы она взяла у нас интервью. Возможно, вам придется немного доплатить ей, но думаю она и так согласится на такой инсайд. И расскажем ей слезливую историю любви в стиле Ромео и Джульетты. От такого магический мир будет в восторге, что немного обелит вашу репутацию. О том, что их запятнанная кровью репутация с недавнего времени стала и ее проблемой, Луна предпочитает молчать. К испорченным вещам, которые она находит потом в самых необычных местах, ей не привыкать. Правда, надписи вроде «малфоевской шлюхи» все же для нее новы и довольно-таки неприятны, но они даже не в первой десятке того, что ей уже удалось пройти за свою очень короткую жизнь. - В стиле чего? – хмурясь спрашивает Малфой, глядя на двух светловолосых женщин, что понимающе улыбаются друг другу.***
И они это делают. Рассказывают несколько часов заранее подготовленную ночью и отрепетированную почти до совершенства историю, которой никогда не существовало. Историю, в которую точно не поверят ее друзья, да и любой волшебник, которому приходилось лично общаться с Драко Малфоем. Но все люди любят сказки, и все хотят верить, что они существуют. Особенно в темные времена. Во время интервью они все время держатся за руки. Важен тактильный контакт, как наставляла их Нарцисса, которая стала настоящим режиссером этой любовной пьесы. Но чтобы они не говорили Скиттер, Драко думает не об этом. Он смотрит на руки Луны, и они точно такие же, как и у него. С ужасно плохой циркуляцией крови, вечно мерзнущие, почти синеватые от пронизывающих вен, что так видны под тонкой бледной кожей. Но они соединены вместе сейчас, пока Скиттер задает свои сальные вопросы, а фотограф делает очередную колдографию для газеты. Они теплы. И Драко думает, что это похоже на магию.***
До тошноты ванильная статья Скиттер о них выходит на первом развороте следующего «Ежедневного пророка». И Луна думает о том, что Нарциссе все же пришлось раскошелиться на такой «шедевр». Их интервью и колдографии с Драко занимают всю первую страницу вместе с небольшой новостью в левом угле о том, что, занимавший должность палача мистер Колкрэфт покончил с собой, вероятнее всего бросившись с одной из наружных стен Азкабана. Тело его так и не найдено. Только оставленные на одной из крепостных стен ботинки и шерстяные носки цвета доспевающей мандрагоры.***
«Просто не испорти все, как это сделал твой отец» - слова матери словно выжжены в его мозгу и приходят к нему снова и снова. Это был длинный разговор до поздней ночи, когда они с мамой пытались обсудить то, как они будут вместе собирать свою жизнь сначала. Восстанавливать честное имя семьи Малфоев, как бы смешно это не звучало. Но вот эта ее фраза, что застряла у него в голове точно касается его жены и того будущего, которые они вынуждены строить вместе. Боже, кто бы мог подумать, настолько насыщенной событиями станет его жизнь. А ведь он даже не смог нормально закончить Хогвартс и сдать ЖАБА, что вероятно будет одной из тех вещей, которые ему еще предстоит «исправить». Но разве такое возможно? Это его чертова жизнь, а не разбитая тарелка, которую можно восстановить с помощью обычного «Репаро». Мистер Скимджер застает молодого хозяина Малфой Мэнора на полу в огромной и пустынной трапезной поместья с давно начатой бутылкой огневиски в руке. - Все хорошо, мистер Малфой? – осторожно говорит полугоблин. - Все просто прекрасно, - отвечает Драко. Кроме конечно того, что он стал для магического мира неприкасаемым. Он не может пойти не в Министерство, ни в Хогсмид, ни даже купить себе зелья для сна в одной из аптек Косого Переулка без того, чтобы в него не начали бросать камни. Часто в довольно прямом смысле этой фразы. А Малфой Мэнор после очередных рейдов и обысков из Аврората становится похожим на заброшенные дома, которые оккупируют выпивохи, наркоманы и прочее отребье. Все его друзья вдруг куда-то пропали. А еще у него есть жена, от которую напрямую зависит его жизнь, и которая если и не презирает его, то просто терпит. И это уже неплохо, потому что он сам о себе думает гораздо хуже. - Возможно, Министерство скоро разблокирует ваши счета в Гринготтсе, - добавляет мистер Стимжер. – Хотя очень сомнительно, что вашей матушке удастся унаследовать банковскую ячейку Лестрейнджей, что после смерти ее сестры и шурина по закону должна принадлежать миссис Малфой. - Хорошо, - отвечает Драко. Хорошо то, что его предприимчивые предки догадались хранить деньги не только в Гринготтсе, но и различных маггловских банках. - А еще после того как миссис Малфой, то есть ваша жена, окончит Хогвартс вам надо все-таки поселится в одном доме, чтобы ни у кого не возникало сомнений на счет того, что вы следуете всем условием вашего освобождения и особенностям этого вида магического брачного контракта. - Кроме того, поддержка миссис Малфой как близкой подруги Гарри Поттера, будет положительно влиять на восстановление вашей репутации в магическом сообществе, - добавляет Стимжер. - Она меня презирает и уж точно никогда не согласится на это, - отвечает Драко на долгую тираду своего юриста. - Я не думаю, что она вас презирает, мистер Малфой. - Хорошо, тогда я ей просто не нравлюсь. - - Женщины очень странные существа, мистер Малфой, - с тяжелым вздохом отвечает Стимжер, садясь рядом с юношей на пол и отбирая у того бутылку с огневиски, чтобы сделать глоток. – Вот мой дедушка был обычным гоблином, работавшем на побегушках в Гринготсе, а бабушка – молодой и довольно красивой волшебницей из чистокровной семьи. - Им могут нравится совершенно парадоксальные и невероятные вещи, - с улыбкой добавляет полугоблин. – И это только те, в которых они готовы признаться. - Я не знаю, что ей нравится, - почти шепотом говорит Малфой. - - Просто спросите, а еще лучше попросите показать, - немного с плотоядной улыбкой добавляет Стимжер, - хотя очень часто они и сами не знают, чего хотят, а потом во всем обвиняют нас.***
Нарцисса предлагает им с отцом помощь в восстановлении дома, и Луна, понимая, что они далеко не в той ситуации, чтобы позволить себе быть настолько гордой, да и это вполне можно назвать некоторой материально выраженной компенсацией за спасение ее сына. Лицо Луны искажается недовольной гримасой, стоит ей подумать об этом в таком ключе. - Я тоже не любила Люциуса, когда выходила за него замуж, и он, полагаю, не любил меня, - спокойно говорит Нарцисса, своими аристократическими пальчиками поднося чашку с мятным чаем к губам. – Это был обычный брак по договоренности между нашими семьями. И она рассказывает о том, что это была настоящая свадьба века. Единственный наследник древней чистокровной фамилии и дочь с не менее именитого семейства. Оба красивые и молодые Свадьба стала настоящим облегчением для матери Нарциссы, которая так трудно переживала безобразную выходку старшей дочери. - Люциус был неплохим мужем, и мы уважали друг друга, - добавляет Нарцисса, - а потом остались только жалость и раздражение, но, как бы то ни было, любой брак, не важно, заключенный он по любви или по договоренности, в конце концов в середине приходит к одному знаменателю. Какой-то частью своего сознания Луна понимает насколько Нарцисса права, но сейчас она еще слишком юна, чтобы просто принимать мир с его приземленной и не очень презентабельной стороны. - Вы же умная девушка, Луна, - говорит ей Нарцисса, невесомо приглаживая светлые волосы девочки, - чтобы понимать сколько возможностей открываются для вас с этим браком.***
Она снова возвращается в Хогвартс и все вроде как возвращается в нормальное русло. И Луна снова начинает больше беспокоится об успешном ЖАБА, чем о своем скоропалительном замужестве. Ее друзья стараются не говорить об этой щекотливой теме и можно представить, что ничего не изменилось. А потом Драко приглашает ее на …. свидание. Да, пожалуй, это можно назвать этим словом. Это впервые они оказываются без Нарциссы в компании только друг друга с момента их бракосочетания в Азкабане. Им чертовски неловко, но они как-то справляются, говоря обо всех мелочах, только бы не упоминать события войны, своих друзей, своих родителей, политику министерства сейчас и у ж точно не их собственный брак. Они проводят вместе несколько часов каждые выходные, выбирая обычно либо задворки Хогвартса, либо абсолютно маггловские места, учитывая то, что Драко привлекает к себе слишком много почти враждебного внимания со стороны волшебников. Несколько раз она даже приводит его покормить маленьких тестралов. И Луне почти нравятся эти их небольшие приключения. Она прекрасно понимает его сегодняшнее одиночество и оторванность от остального мира и ей хочется стать для него настоящим другом. Вот только быть для него женой она не готова. Луна вообще не хочет быть чьей-то женой. Она хочет нормально сдать экзамены и поступить на магозоологические министерские курсы. Она хочет проводить время в кругу друзей, ведь они у нее после стольких лет одиночества наконец-то появились. Она хочет увидеть мир и всех тех уникальных созданий, о которых раньше лишь читала в книгах. И да, ей хочется пойти на свидание, а потом поцеловаться впервые, так как пишут в тех романах, спрятанных у ее соседок в прикроватной тумбочке, в одном из безлюдных коридоров Хогвартса под расцветающей омелой. Возможно, даже с Невиллом, что до сих пор при их встрече смотрит на нее обвиняющим взглядом. В следующий Луна просит Малфоя поцеловать ее, он, наверняка, в отличии от нее, это уже делал. И то, что она чувствует, это почти хорошо.***
- - Я не хочу жить в этом ужасном доме, - говорит ему Луна после того как Драко передает ей слова мистера Стимжера. В доме, где почти целый год обитал Воландеморт, где Пожиратели убивали людей, где пытали Круциатусом Гермиону, где в большой трапезной Нагайна поглощала на обед одного из ее профессоров, где они с мистером Олливандером сидели в холодных подвалах, в постоянном ожидании смерти или Беллатрикс, которая вдруг будет не в настроении. Или еще хуже – она будет как раз в хорошем расположении духа. Последний так и не смог оправится от пребывания в Малфой Мэноре и это одна из тех многочисленных вещей, которые Луна никогда не сможет им простить. И, если уж на то пошло, то она просто не готова жить вместе с этой семьей. - Я не могу просто так бросить поместье, - спокойно отвечает он, хотя для него оно тоже стало почти неподъемной ношей. Но это не просто дом или участок земли, это – его история, сотни лет и десятки поколений его предков, что впервые ступили на эту землю еще во времена нормандского завоевания. И они приходят к компромиссу, как называет это Луна. Драко предлагает переоборудовать для них небольшой охотничий домик, что все еще находится на территориях Малфоев. В нем, скорее всего, во время правления Воландеморта обитали егеря и, наверняка, занимались еще более отвратительными делами, чем временные обитатели Мэнора, но об этом Драко предпочитает промолчать. У Драко постепенно налаживаются дела, да и британское магическое сообщество становится по отношению к нему все более лояльным. А Луна после окончания министерского курса по магозоологии отправляется в долгие экспедиции по изучению различных волшебных существ, щедро спонсированных с гринготских счетов Малфоев. Она понимает со временем то, что ей говорила Нарцисса. - Даже если бы мы не были связаны всеми этими условиями, мне бы хотелось, чтобы ты осталась, - неловко говорит Драко, когда впервые приводит ее, чтобы показать отремонтированный дом. Их дом. - Чтобы ты хотела остаться…***
Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему Л. Н. Толстой Луна возвращается из очередной поездки вместе с Рольфом Скамандером. И имеет неосторожность пригласить своего нового знакомого на небольшой ужин, на котором собирает своих самых близких друзей. Хорошо изучив Драко и его характер за последние несколько лет, она должна была увидеть эти тревожные звоночки. Но увы Луна была слишком занята и впервые за долгое время по-настоящему счастлива, чтобы обращать на это внимание. Они вместе с Рольфом случайно пересеклись где-то под Арекипой и провели последние полгода изучая змеезубов* в Южной Америке. Ей давно не было так хорошо. И Луна не знала, все дело было в окружающей их невероятной природе, в удивительных и опасных перуанских змеезубах или все же в очаровательном внуке знаменитого Ньюта Скамандера, который был для нее настоящим примером для подражания.***
В неприятном инциденте, что случился за ужином было винить магловское вино или запасы полувекового огневиски Огдена с запасов еще Абракаса Малфоя, но проблема была скорее в том, что они с Драко слишком долго притворялись, что у них все хорошо и что они готовы принимать те негласные правила, по которым жила уже лет пять их маленькая семья. - Как же это мило, - доливая себе в стакан огневиски, Драко приторным голосом прокомментировал одну из историй, которые рассказывал Рольф.- Люди, контактирующие с этими драконами, очень часто болеют драконьей оспой, кто бы мог подумать? - Знаете, мой дедушка тоже скончался от этой болезни, и это тоже очень занимательная история, – так же приторно добавляет он. - Надеюсь Луна не принесет из своих путешествий нам в семью очередную порцию драконьей оспы или прочие экзотические болезни? Как вы считаете, Рольф? - Драко, перестань, - тихо пытается вразумить его Луна. - Не думаю, - с вежливой улыбкой говорит Рольф, который все еще надеется, что этот разговор скоро спокойно сойдет на нет. - Вот видишь, Луна, все нормально, - отвратительно ухмыляясь, добавляет Драко. – Просто твой……друг……. так интересно рассказывает о змеезубах. Знаешь, я всю жизнь мечтал узнать о них побольше. Это было так мило с твоей стороны пригласить его поужинать с нами в этом узком семейном кругу. - Да, это было очень гостеприимно с вашей стороны, - все еще очень вежливо пытается замять этот момент Скамандер. - Не настолько гостеприимно как трахаться с моей женой где-то в палатке на склонах перуанских каньонов, но все же. - Можно подумать ты хранишь мне верность?! – говорит Луна, которая, не смотря на присутствие друзей, больше не может сохранять спокойствие. - А чего ты хотела? – выпаливает Драко. – Чтобы я ждал словно преданный старый пес, когда ты два раза в год соизволишь исполнить свой супружеский долг, закрыв глаза и думая и морщеногих кизляках?! - Морщерогих, - машинально поправляет его она. - Да, спасибо, Луна. – с грустной кривой улыбкой отвечает Малфой. – Я запомню на будущее. Он встает из-за стола и уходит, и на несколько секунд в комнате настает тишина. - А я думал, что это у нас бывают проблемы? – говорит Рон, за что получает подзатыльник от сидящей рядом Гермионы.***
Ближе к вечеру эмоции отступают, и она находит его в большой столовой Малфой Мэнора, сидящим за огромным старинным столом, доставшимся от одного из его предприимчивых предков. - Прости меня, - говорит Драко, поднимая на нее уставшие глаза. «Прости меня за то, что унизил тебя перед твоими друзьями». Но Луна знает, что вслух он это никогда не произнесет. - Мне не стоило его сюда приводить, - отвечает Луна. И Драко знает, что она сожалеет, но это не извинение. А еще знает, что это не равно «мне не стоило заводить с ним роман». Она медленно подходит к нему, забирается на холодный стол, берет его за руки и переплетает их на своих коленях, позволяя ему выжидающе смотреть на нее снизу вверх. Луна прекрасно осведомлена, что это то самое место, где всего шесть лет назад восседал Воландеморт в окружении своих Пожирателей. Место, где они убивали людей, оставляя их трупы на съедение Нагайны. Оно практически не изменилось с тех дней, не считая огромного слоя пыли, ведь даже домовики не стремятся здесь убирать. И еще Луна хорошо знает своего мужа и то, что он приходит сюда в откровенно садомазохистские моменты нездорового эмоционального самобичевания. Она тянет его на себя, заставляя его подняться с тяжелого кресла, и Драко сразу же крепко обвивает ее своими как всегда холодными руками, пряча лицо у нее на плече. - Я так люблю тебя, - почти богобоязненно шепчет он, целуя нежную кожу под ухом. «Любовь ничего не меняет, Драко», - хочется ей сказать, но она молчит и закрывает глаза, подставляя шею для поцелуев. Они связаны магической клятвой, чьи следы навсегда выжжены у них на запястьях. Она связана его жизнью, что зависит от исполнения магического закона. Он навсегда связан этим домом вместе с остальным перешедшем к нему чистокровным наследием. Любовь ничего не меняет, ведь никто из них не волен уйти. Стены должны оставаться на своем месте, а они должны оставаться в этих стенах. А потом она идет в потрепанный номер в «Дырявом котле» к Рольфу, чтобы извинится за ужин, извинится за то, что не поедет с ним в их уже запланированную совместную мазоологическую экспедицию, извинится за те все негласные обещания, что уже успела ему дать. Он спрашивает ее о том, любит ли она его. Любит ли она своего мужа. Но Луна уже давно знает один ответ на все это множество вопросов. - Любовь ничего не меняет, Рольф.***
Скорпиусу почти шесть лет, и она снова берется за настоящую полевую, а не просто офисную работу в Отделе регулирования магических популяций и контроля за ними, когда в Бюро по розыску и контролю драконов приходит сообщение от представителей Клана МакФасти* о летальных случаях нападения на магглов гебридского чёрного дракона на острове Скай. И это приводит к очередному семейному скандалу. Собственно, все как обычно. Собственно, все как у всех. Даже решение завести ребенка у них сопровождалось многонедельными длинными и эмоциональными дискуссиями, которые начались после того, как Гермиона рассказала всем о своей беременности. Вот только точку в споре поставили даже не они, а Джинни Поттер, что сообщила о том, что у них с Гарри будет еще один ребенок. Но как бы то ни было, но Скорпиус прекрасен, и она никогда не будет жалеть об этом. - Ты хоть представляешь насколько это опасно? - Тихо шипит Драко, стараясь не привлекать внимание Скорпиуса, играющего на коврике в гостиной с какой-то новой игрушкой, подаренной ему дядюшкой Джорджем. «Вот что может быть действительно опасным» - думает про себя Луна, стараясь запомнить, что надо, как только он уснет, убрать ее куда-то подальше. - Ты же знаешь, что я неплохой специалист по драконам, Драко, - начиная злиться, отвечает она. – К тому же я буду там не одна, нас там собирается целый экспертный состав, учитывая сложность ситуации. - Луна, ведь это даже не валлийский зеленый, - отвечает ей муж, - ты же сама знаешь, что гебридские особи в несколько раз агрессивнее, даже если и закрыть глаза на уже доказанные летальные случаи. - И как же Скорпиус? Ты о нем подумала? - Драко Люциус Малфой, не смей! – говорит Луна, уже повышая голос. К счастью Скорпиус слишком занят своей новой игрушкой. – Не смей заставлять меня чувствовать себя виноватой! Ты же знаешь, что я отдам все ради вас, но позволь мне хотя бы ненадолго выбраться с этого проклятого министерства и заняться чем-то действительно важным. Драко грустно улыбается, качая головой, ведь он прекрасно знает, что если она решила, то обязательно туда поедет. Не такая уж и плохая черта, учитывая, что именно таким волевым решением она и спасла его тогда от казни в Азкабане. А потом у него вырываются слова, о которых он как всегда потом будет долго жалеть. - Знаешь, ты до сих пор не можешь простить свою мать за ее опасные эксперименты, - горько говорит он. – Но ты не так уж и отличаешься от нее. - Она хотя бы не продавала меня как пушечное мясо для своего Темного Лорда, Драко.***
Ночью, когда они лежат в кровати, Луна почти чувствует его протянутую к ней руку, которая останавливается за несколько сантиметров от ее кожи, но так и не решается ее коснуться. - Я просто боюсь потерять тебя, - шепчет он, но она все же может расслышать его слова. - Мерлин, Драко, это всего лишь один маленький дракончик, - говорит она, поворачиваясь к Малфою. – Ну или несколько маленьких дракончиков. Он почти улыбается, зная ее любовь к разным магическим созданиям, когда она даже десятиметровое и смертельное чудовище может охарактеризовать словом «милый». - Я не об этом, вернее, не только, - выдыхает он, переворачиваясь на спину, чтобы только не смотреть ей в глаза. – Я говорил с мистером Стимжером, и он сказал, что рождение Скорпиуса делает условия моего освобождения посредством заключения магического брака состоявшимися. Даже если мы разведемся, то маловероятно, что Визенгамот будет настаивать на моей казни или заключении. - Ты хочешь развестись? – просто спрашивает она. - Мерлин, нет! – Отвечает Драко. – Я просто хочу, чтобы ты об этом знала. Хочу, чтобы у тебя был выбор. - Как долго ты знаешь об этом? Драко не отвечает и ей становится почти смешно. Наверняка он знает об этом уже очень давно. Его не озвученное «прости» застревает где-то в воздухе между ними. Наверное, ей стоит чувствовать себя обиженной. За то, что он так долго не говорил ей об этом. За то, что настолько не доверяет ей, если считает, что она бы бросила его и разрушила их семью сразу же после рождения сына.***
В их группу, отправляющуюся в Шотландию, по какой-то злой иронии судьбы входит и Рольф, что в целом логично, учитывая его опыт общения с различными видами драконов. И Луне кажется, что она словно вернулась восемь лет назад в то их первое и последнее путешествие вместе. На некоторое время она чувствует себя по настоящему свободной, молодой и счастливой. И трудно сказать в чем причина – в удивительной природе острова Скай, где скалы встречаются с морем и облаками, в гебридских чёрных драконах, что похожи на парящих в облаках черных ангелов или все же в Рольфе, что так пристально смотрит на нее своими зелеными глазами. Она думает о том, что сказал ей в ночь перед ее отъездом Драко. О том, что еще несколько лет и Скорпиус отправится в Хогвартс, где будет проводить почти девять месяцев в году. Вряд ли для него станет таким заметным то, что его родители больше не живут вместе. Она думает об этом ровно до того момента пока ее не начинает тошнить по утрам, от маггловской еды и даже от удивительного шоколадного пуддинга госпожи МакФасти, то есть слишком часто для того, чтобы быть обычным отравлением. Луна покупает обычный маггловский тест в первой попавшейся аптеке, чтобы подтвердить свои подозрения. Нападавшим на маглов драконом оказывается самка, решившая найти себе уединенное место для кладки яиц за пределами территории, за которой наблюдает клан МакФасти. Она оказывается очень строптивой девочкой, которая убегает с отведенных ей владений уже в который раз. В этот раз они тратят всего за две недели, чтобы найти драконицу и ее кладку, и перенести их в более безопасное для всех место. Один из работников министерства предлагает признать особь опасной для магического сообщества и отправить дело Комиссии по обезвреживанию опасных существ, что расследует инциденты, произошедшие с магическими тварями, и в крайних случаях принимает решение о казни опасного животного. От этого заявления Луну снова начинает тошнить. - А может быть виноваты маглы, что снова вторгаются в их среду обитания? - слишком резко говорит она, приковывая к себе внимание своих коллег. Луна слишком хорошо понимает этот взгляд. Они смотрят на нее как на жену Пожирателя Смерти. Луна смотрит на все еще спящую от сдерживающих заклинаний драконицу, понимая, что это в последний раз, когда министерство позволит им просто перенести ее на территорию заповедника. В следующий раз они пришлют сюда палача.***
Она возвращается домой к Драко и Скорпиусу, последний при этом даже не успел заскучать по ней, слишком занятый тестированием новых игрушек с Альбусом Поттером и Розой Уизли. Луна мысленно ругает себя за то, что сначала не проверяет их сама, но, пожалуй, в этом вопросе можно положиться на Гермиону. Они говорят на абсолютно бытовые темы, но Луна все время ощущает на себе его вопросительный взгляд. Останется ли она после того, что он ей рассказал? Драко ненавидит себя за то, что боится задать вслух ей этот вопрос. Он сомневается даже сейчас, обнимая, лежа в постели, ее все еще плоский живот с двумя растущими жизнями внутри. Потому что это не ответ. Для любой другой женщины возможно, но не для нее. И это похоже на многолетнюю долго тянущуюся отсрочку в камере смертников. Он, к сожалению, очень хорошо понимает это сравнение. Но разве в эти моменты бесконечного ожидания где-то между оглашением приговора и казнью не заключается жизнь? Луна кладет свою ладонь сверху на его руку, покоящуюся на своем животе, прижимая ее к себе еще сильнее. Она закрывает глаза и позволяет себе наслаждаться его обволакивающим теплом. И ей как всегда очень трудно осознать как на самом деле ощущаются для нее его объятья. Уютно или удушающе.