Мой гадкий утёнок

Утром я проснулся от того, что кто-то возился под боком, иногда награждая меня довольно чувствительными толчками. Мелкий гад старательно изучал окрестности - ползал по кровати, ощупывая её, периодически давая мне пинка. Наконец, терпение моё закончилось, и я спросил: - Малыш, тебе не кажется, что когда кто-то спит, нужно вести себя потише? - А я хочу есть! Я помолчал некоторое время, стушевавшись от ответа этого нахалюги. - Я есть хочууу, – заныл вдруг Утёнок, состроив обиженную мордаху. Я присмотрелся: от его синяков и ран даже следов не осталось. Заживление прошло за одну ночь. Выходит, что мелкому нужен сок? Странный какой-то фрукто-вампир получился. - И что Ваше сиятельство хотели бы на завтрак? – слегка съязвил я. - Я хочу сок: яблочный, апельсиновый и… немного вишнёвого! - нисколько не смущаясь выпалил он на одном дыхании. Я горестно вздохнул, достал мелкому шортики и футболку, оделся сам, и мы отправились завтракать. Утёнок снова с воодушевлением набросился на соки и отошёл от стола, только когда выпил весь свой заказ. В благодарность за предоставленный выбор он залез ко мне на колени и чмокнул в щёку. От неожиданности я чуть не подавился. В довершение всего он снова взял меня за руку и просидел так до конца завтрака, постоянно задавая различные вопросы. Он интересовался, где я был, что видел, как живут люди в других странах – в общем, я понял, что о спокойной трапезе дома можно просто забыть, по крайней мере на время. После завтрака я сопроводил это чудо к доку, благо тот в отпуске был. Его, конечно, могут в любой момент вызвать, если вдруг возникнет необходимость в неотложной сложной операции, но в таком случае он передаст Утёнка на попечение Вильяма и его напарника. Эти двое - самые надёжные, помимо дока вампиры. Я обратил Вильяма при весьма странных обстоятельствах. *** Вильям, родом с Туманного Альбиона, был третьим сыном графа Альдо. В детстве он часто болел. Маленький, хрупкий, утончённый, он имел огромную тягу к жизни, был эмоционален, напорист и абсолютно бесстрашен. Поместье графа Альдо граничило с владениями враждебно настроенного графа Винсента, у которого вторым сыном в семье рос Ричард, воспитывавшийся как возможный наследник. Последний в отличие от Вильяма был силён и вынослив - великолепный наездник, стрелок и фехтовальщик. С самого детства Вильям и Ричард ненавидели друг друга, и, казалось, что они живут только для того, чтобы выяснять отношения между собой, ведь каждая их встреча заканчивалась дракой. Во всех разборках неизменно побеждал Ричард, но стоило Вильяму залечить свои раны, как он снова бесстрашно набрасывался на соперника. Никто не мог понять причин этой непримиримости двух неизменных соперников. После неожиданной смерти графа Альдо, всё наследство перешло старшему брату Вильяма, и тот сумел наладить добрососедские отношения и погасить огонь вражды, сжигающий обе семьи. Но примирить Вильяма и Ричарда оказалось невозможным. Их словно магнитом притягивало друг к другу и, сталкиваясь на светских приёмах и балах, они уже не замечали никого, кроме своего противника. Никто из них, похоже, не интересовался девушками, несмотря на то, что Ричард был завидным женихом, и многочисленные красавицы бросались на штурм его ледяного сердца. Молодые же люди при каждой встрече занимались лишь словесными дуэлями, стараясь как можно больше насолить противнику. Когда Вильяму исполнилось девятнадцать, он со старшим братом получил приглашение на бал, устроенный семьёй графа Винсента. Это было тем более неожиданно, что праздник состоялся в честь помолвки Ричарда. Именно на нём он должен был впервые показать светскому обществу свою избранницу, которую ещё никто не видел. Все приглашённые ждали этого события с нетерпением, а о неизвестной счастливице ходили интригующие предположения, но неожиданно Вильям почувствовал себя обманутым и одиноким. В этот раз он впервые не захотел встречаться со своим соперником, однако старший брат для спасения чести семьи угрозами и уговорами добился посещения этого бала. Этот ужасный вечер Винсент помнит до сих пор в мельчайших подробностях. Праздник начался как обычно, девушки окружили перспективных и красивых молодых людей, а третий сын графа, да ещё столь хрупкого сложения, слонялся по огромному залу никем не замеченный. Когда пришло время объявить о невесте, сэр Ричард, внезапно оказавшись возле Вильяма, объявил его имя и демонстративно, на глазах у всех, крепко схватил сопротивляющегося юного графа и наградил его долгим поцелуем…. Все смеялись, казалось, земля разверзлась, это был позор, который могла смыть только кровь. Вильям, шатаясь от ненависти и презрения, бросил перчатку своему обидчику, вызывая его на дуэль прямо в зале, под смешки и издёвки разряженных кавалеров и дам. Все понимали, что дуэль закончится победой Ричарда. Его боялись даже опытные противники. От смертника все отвернулись, даже собственный брат. Будь на его месте кто-то более слабый духом, возможно, он бы просто исчез, сбежал, но это был Вильям, и поэтому в точно назначенное время он прибыл стреляться из пистолетов. Он знал, что судьба не на его стороне, но был полон решимости, и как всегда, без сомнения и страха взял пистолет и занял свою позицию. По знаку секунданта раздались два выстрела, неожиданно Ричард выстрелил в небо, чем поверг в изумление и шок всех присутствующих, выстрел же Вильяма достиг цели и для того времени был смертельным. Разочарованные секунданты с презрением покинули место дуэли… Тогда, в средние века, кроме блестящих рыцарей, скромных монахов и деревенской бедноты на дорогах попадались люди, заболевшие проказой. Одинокие путники, идущие рядом со смертью. Они надевали непроницаемые для света и человеческих глаз балахоны, в их руках неизменно был посох, и печальный звон утомительных колокольчиков разносил весть о приближении спутника смерти. Люди с ужасом уходили с дороги, уступая проход прокажённому. И никогда никому не приходила мысль посмотреть в лицо обречённому. Я иногда использовал такой наряд, чтобы посмотреть на мир при дневном свете. В тот день я случайно вышел на место дуэли. Там их и встретил - истекающего кровью, умирающего Ричарда, на руках у растерянного и отчаявшегося Вильяма. Их взаимная ненависть была вызвана одержимостью, взаимным влечением, подсознательной любовью, у которой не было надежды на будущее. Вильям попросил заразить его проказой, ибо в то время самоубийство жестоко каралось церковью, обрушиваясь на оставшихся в живых родственников. Со смертью Ричарда жизнь для него теряла свой смысл. И узнав эту историю я предложил обоим другой вариант существования, и они ещё ни разу не пожалели об этом. Правда, став вампирами, они изменили свои интересы. Вильям увлёкся фехтованием, стрельбой и коллекционирует различное оружие, а Ричард стал писателем. Так что, оставив Утёнка в надежных руках, я отправился заключать деловые контракты и приводить в приличный вид свой кабинет. *** День на удивление прошел спокойно, а вечером меня ждал сюрприз. Стоило мне войти в дом, как мелкий буквально повис у меня на шее. Он отпустил меня, только вняв моему обещанию угостить его апельсинами, но я даже не успел свободно вздохнуть, как он тут же ухватил меня за руку. Его любознательность меня просто ужасала – перезнакомившись почти со всеми живущими здесь людьми и вампирами, он без умолку делился впечатлениями и периодически засыпал меня вопросами, и у меня довольно скоро возникло желание куда-нибудь спрятаться. Он повсюду ходил за мной, вцепившись в мою руку мёртвой хваткой бультерьера. Это недоразумение замолчало, лишь приступив к трапезе, и то ненадолго. Я думал, что хоть здесь немного отдохну, но просчитался - в этот раз мелкий наглец не стал садиться отдельно, а оккупировал мои колени. Купаться мы, разумеется, отправились тоже вместе. В ванной этот птиц меня настолько достал своим чириканьем, что я, не задумываясь, заткнул ему рот… поцелуем. Вначале малыш растерялся, но постепенно расслабился и, кажется, начал получать удовольствие. Честно сказать, я тоже не ожидал этого от себя. Но его губы были мягкими и податливыми, со вкусом экзотических фруктов. Расслабившись, он открыл рот, пропуская туда мой язык. Я гладил его язычок, его нёбо, и он несмело начал мне отвечать. Увлёкшись процессом, я целовал его шейку, ключицы, маленькие твёрдые соски. Он выгибался, подставляясь под ласки, требовал большего, обхватив мою голову и сладко постанывая. Его хрупкое тельце было полностью в моей власти. Я целовал его нежный животик, аккуратно положив малыша на край ванны, потом спустился ниже и захватил губами его уже истекающий смазкой маленький член. Утёнок резко выгнулся и, широко раскинув ножки, стал неосознанно быстро толкаться, приподнимая и опуская свою соблазнительную попку. Я ласкал его тело. Гладил упругие мышцы, слегка сдавливал его соски и, достигнув пика возбуждения, он с криком забился в оргазме. Его сперма была терпковатой и вкусной. Я почувствовал, что нахожусь на пределе, но Утёнка трогать не стал. Пришлось воспользоваться собственной рукой. Получив разрядку, я оглядел своё чудо. Мелкий лежал в бессознательном состоянии: разметавшиеся мокрые волосы, слегка закушенная нижняя губа, весь открытый, беспомощный, нежный. Подхватив его на руки, я отнёс его на кровать. Малыш погрузился в глубокий сон. А я, наконец, смог заняться делами.