Your reflection

      Четвёртый сын Китайского Дракона — могучий Биань, почитающий закон, — рисунком со стены бдит за обстановкой в шикарном помещении, где любой найдёт пристанище. Место, словно червоточина, изменяет пространство, располагая посетителей в своих необъятных хватких лапах, не ведающих пощады. Каждый знает о небогоугодной конгрегации почти огнедышащих, их убежище, скрытом от взора окружного прокурора, делах тёмных и малоприятных, но всё равно в субботнем рауте отказать себе не может, спускаясь по винтовой лестнице в гущу событий. Не прийти поразвлечься в приземлённый Содом, тем более в праздничный вечер, — не самое разумное занятие в городе, где малейшая вечеринка приобретает вселенские масштабы. Никакой Оле Лукойле не принесёт столь красочных картинок на своём зонтике, сколько трипов ты можешь словить, пребывая тут меньше получаса.       — Давай! — подначивает О’Нил, опьянённая первым и, кажется, не последним на сегодня бокалом маргариты.       Попасть на пиршество Драконов по случаю дня Святого Валентина было несложно — пара мазков ярких теней по веку, два взмаха тушью, да неоновое платье, едва прикрывающее линию белья. Конечно, никто не вспоминал ни о влюблённом священнике, нашедшем страсть в дочери тюремного надзирателя, ни о патриции, что передал письма своим слугам вмиг прозревшей слепой. Нет, это слишком «немодно». Выпивка, молли и прямые дорожки, ломающие судьбы — то, что на пике; то, что волнует умы.       — Дава-а-ай! — тянет, губами ловя соломинку, что, вот незадача, убегает от неё прямо по краю сосуда с легковоспламеняющей юное сердце жидкостью.       — Да ты с ума сошла, подруга, — отмахивается девчушка, стреляя хмельными глазками то в сторону танцпола, украшенного шариками цвета фламинго, цветущих чайных роз и клубничной жвачки, то поглядывая на диванчики ВИП-зоны, подле коих возвышались пилоны с кружащимися танцовщицами       — Не я втюрилась в выпускника! — перекрикивая попытки местного диджея сделать жалкое подобие качовой музыки, подмигивает О’Нил, пытающаяся ухватить все прелести вечера вне взора бдительных родителей.       — Конечно, тебе же по душе более развитые, — двигая бровями, делает кавычки пальцами, выделяя последнее слово, — парни. Я бы даже сказала мужчины.       — Заткнись, — шипит, ерепенясь, мгновенно трезвея и вперивая ясный взгляд в удаляющийся зад собеседницы, теряющий свои очертания в толпе.       Выпускает из лёгких удушающий воздух помещения, что, несомненно, только всё усложняет, грузя мысли в волнистых прядях. И её саму, и чувства, вскипячённые то ли назло, то ли бессознательно. Запуталась, но при этом знает только одно: либо сейчас, либо никогда.       — Если отвергнет, то я хотя бы пыталась, будет не так обидно, ведь все сегодня могут открыться и не быть осмеянными за дерзость. А если ответит взаимностью… — шепчет молитвой, смотря на усыпанное точками звёзд полотно в вышине. — Тогда и буду проблемы расхлёбывать! Всё! — ногти оставляют следы на нежных ладонях, а брови сводятся к переносице. — Собралась, Милли, и пошла творить безумства!       Кверху задранный подбородок, пьяные черти взгляда, непонятно откуда взявшаяся смелость, затмившая страх, алая помада на губах Сары и бесплатная картонка, которую им всучили ещё при входе. Каждому из посетителей полагалось иметь такую, чтоб написать имя своего избранника, подойти лично или сбросить в общую урну. Со времён старшей школы было заведено такое правило, а нарушать его не слишком хотелось.       Привычка всегда носить с собой ручку сегодня как никогда пригодилась. Фонарик телефона дрожит, а без него красиво писать, выводить буковки сладкого имени с каллиграфической точностью и миленьким наклоном в три четверти никак не получится, потому приходится извращаться. Пустой стакан, вода, и крохотная лампадка для личных целей готова.       — Кто первый?       — Давай я, — уверенно заносит кончик пера над дешевой бумажкой любимого цвета Барби, без колебаний оставляет пять букв, два слога и крохотный рисуночек кисло-сочной ягодки. — Вот, и совсем это не страшно, теперь твой черёд, дерзай.       Боязливо придвигается ближе, нехотя беря ручку из протянутой ладони. Щёчки багровеют, становясь похожими на красный вермут, реснички хлопают, всё ещё надеясь избежать участи.       «Три буквы, всего лишь три, это не невозможно», — а кончики пальцев больше походят на лёд, чем часть тела с повышенной чувствительностью.       Наконец, на картонке появляется чуть дрожащая первая Л, за ней ещё две гласные густой пастой вытекают на листочек, охотно впитывающий в себя каждую закорючку почерка.       — Всё, выдыхай, — ласково оглаживает спину девушки, гордость так и свербит в голосе. — Умничка.       Облокачивается на диванчик и тяжело выдыхает. Полдела сделано. Осталось совсем немного, самая кроха, способная перевернуть весь создаваемый ею мир. Просто подойти и отдать прямо в тёплые руки, где мечтаешь оказаться вместо пресловутой валентинки; где грезишь просыпаться по утрам и не выбираться из таких родных объятий подольше.       Отдать и всё, дело с концом.       — Пошли, они за барной стойкой, скоро могут уйти к себе, — беспокоится Сара, изредка поглядывая на парней в чёрных куртках с золотой вышивкой во всю спину.       Сдаётся одним едва заметным кивком и вскакивает на ноги, приближая то, ради чего сюда пришла.       Толпа не хочет расступаться, ведь горе-диджея сменяет старый любимый Spotify, подбирая интересные композиции одну за одной.

Aren't you somethin' to admire? Cause your shine is somethin' like a mirror And I can't help but notice: You reflect in this heart of mine. Можно ли тобой не восхищаться? Ведь твое сияние подобно зеркалу, И я не могу не заметить, Что твоё отражение в моём сердце.

      Они сидят близко друг другу, облеплённые девушками со всех сторон. Один мечтательно рассказывает о подвигах прошлого, лихо вставляя пошлости, другой же тепло улыбается, показывая новую татуировку — дракона, берущего начало на локте, а голову расположившего прямо над сердцем — метка принадлежности Чёрным до конца своих дней. Голубоглазый, как умелый оратор, держит напряжение по максимуму, не обращая никакого внимания на подошедших, но скромные чёртики в глазах новенького в рядах чешуйчатых не предвещают ничего хорошего.       — И в общем Дэйв, ну тот, который до этого в озеро нырнул на байке…       — Кхм, Вишня, — Лео прерывает рассказ на самом интересном моменте, вызывая неподдельное непонимание у большей части слушателей, — надо поговорить.       — Прямо сейчас? — Вишня кидает взор на смазливых девиц вокруг, которые готовы были отдаться ему и без всякого пустословия.       — Да, — твёрдость в голосе немного ошарашивает парня, но он всё же покидает нескромный круг почитательниц, направившись вслед за рыжеволосым парнем.

If you ever feel alone and The glare makes me hard to find, Just know that I'm always Parallel on the other side. Если тебе когда-нибудь станет одиноко, А блики помешают меня найти, Просто знай: я всегда Иду параллельно тебе, но с другой стороны.

      — Ну и куда они испарились? — недовольно буркает Сара, едва живой выбравшись из толпы.       — А кого вы ищете, Принцессы? — слишком знакомый голос заставляет волну мурашек смущения пройти по телу и до искр из карих глаз закусить нижнюю губу.       — Да так, никого в общем, — поворачиваются, не зная, куда себя деть от переизбытка эмоций.       — Я… Мы… Короче, можно вас на минутку? — выдыхает Милли, ломая за спиной измученную картонку.

Aren't you somethin', an original? Cause it doesn't seem really as simple, And I can't help but stare, cause I see truth somewhere in your eyes Ну, разве ты не совершенство? Хотя всё не так уж и просто, И я не могу не любоваться, ведь Я вижу правду в глубине твоих глаз.

      — Что всё это значит? — вертит картонку цвета щёк девушки напротив. Мнётся, переживает, нервничает, боится поднять глаза, оттого разглядывает собственные каблучки, опустив голову.       — А ты-то не понял… — переводит тягучую карамель взгляда, упираясь в непривычную растерянность.       — Прости, просто… — прикусывает губу, придумывая, как бы выкрутится, как бы сбежать так, чтоб не быть уличённым членами банды в связи с малолеткой, как избавиться от улик, забросив чужое сердце в корзинку для мусора. — Мне нужен… Нужно…       Внезапный рокот сирен оглушает, преломляя музыку. Взгляд парня устремляется на дверь, которую, совершенно точно, ломают с той стороны. Паника охватывает всех посетителей, пытающихся уйти на улицу через задний ход. Дымовая граната будет кинута через три… Два… Один…

Just put your hand on the past, I'm here tryin' to pull you through, You just gotta be strong. Отмахнись от прошлого, Я здесь, чтобы вытащить тебя оттуда, Ты просто должна стать сильной.

      Два кольца на левом безымянном уже почти перестали чувствоваться. Только когда дотрагивается до кухонной фурнитуры преприятно клацает, вновь вспоминая о нём. Единственном, неповторимом. Том, кто каждую ночь становится ближе. Тот, рядом с кем воздуха перестаёт хватать, сердце стучит четырежды быстрее привычного ритма, а глаза сияют будто впервые.       Смотря на себя в отражение, видит его черты. Вот лукавая улыбка, вот небрежная кудряшка, вот строгость и элегантность, изысканность и манерность, дурость и редкие взрывы инфантильности. Он будто стоит по другую сторону, почти невидимым духом, оставляя на пока ещё молодом лице первые признаки старения.       — Как ты? — подходит сзади, оставляя следы губ на открытой шее. Сильные руки обвивают талию, прижимая к себе, а тёплое дыхание разгоняет мурашки по коже.       — Лучше всех, — улыбается, поворачиваясь лицом к тому, в ком утонула ещё на том далёком белом танце газа в Драконьем логове. Он вытащил её, наплевав на правила, не сбежал, подобно другому. Он помог, и в этом его заслуга.

I don't wanna lose you now, I'm lookin' right at the other half of me. The vacancy that sat in my heart Is a space that now you hold. Я не хочу тебя потерять сейчас, Я нашел свою вторую половинку, Былая пустота в моем сердце теперь — Место, которое ты занимаешь.

      Губы находят друг друга, сливаясь вместе. Его руки оглаживают плечи, пока её пальчики путаются в непослушных кудряшках. Домашняя одежда летит на мраморный пол, а тихий стон, будоражащий фантазию, призывает поторопиться.

I can't ever change without you You reflect me, I love that about you And if I could, I Would look at us all the time Я не могу что-то менять без тебя, Ты отражаешь мою любовь, И если я смогу, я Буду видеть ее все время.

      Рельефы тел идеально дополняют друг друга, движения — такие необходимые, важные — не знают конца, каждый раз доводя до экстаза, всё более и более распаляя желание. Провокация за провокацией, уловка на уловке, нежные, заботливые толчки. Кровь горит синем пламенем, пузырится страстью, что даруют они друг другу. Сильный дракон с его плеча оживает, закрывая своими мощными крыльями главное сокровище жизни обладателя. Его главную ценность и гордость — Её.

Yesterday is history, Tomorrow's a mystery, I can see you lookin' back at me. Вчера — уже история, Завтра — неизвестность. Я вижу, как ты смотришь на меня.

      — Не жалеешь о своём выборе? — вдруг вопрошает, украшая его грудь раппортом, что уже оставила на спине колкими коготками.       — А должен? — расслабленно улыбается, прижимая её ближе, хотя она и так покоится на нём. — Я сделал выбор уже тогда, лет десять назад. Тебе следовало бы сразу подойти ко мне с тем картонными сердцем, и ничего, что там было имя другого. На моём всегда красовалось твоё, — поцелуями собирает кристаллики радости, что самовольно покинули карие омуты, и вновь увлекает закрыться от всего мира лёгкой вуалью желания. Ведь когда они вдвоём, даже земной шар замедляет свой бег, останавливая время для любящих, нашедших себя в день святого Валентина.

Keep your eyes on me, Baby, keep your eyes on me. You are, you are the love of my life. Не отводи взгляд, Детка, смотри на меня. Ты, ты — любовь всей моей жизни.