12:49
короче, мы встречаемся
12:49
а раньше типа нет?12:49
это были деловые встречи ради оправдания моего зачёта… с привилегиями, так скажем…
12:50
тогда это надо отпраздновать!12:50
ага) только назовём это празднованием моего официального зачёта по этой грёбаной математике, а то мало ли…
12:51
блин, точно… оно же ещё не улеглось(12:51
нет худа без добра — через какой-нибудь годик мы сможем не скрывать отношения
12:51
а где он сейчас работает?12:51
в жизни не поверишь — в фирме моего отца
так что нужно поблагодарить ту девчонку за весь этот кипиш
отцу он нравится как человек)
12:53
погоди, он же здесь вроде?12:53
удалённо работает
но раз в два месяца придётся приезжать туда(
уже ненавижу это время(((
а вы там как?
12:54
мы посовещались и решили съехаться12:54
да ладно!
12:54
ага))) но ты не подумай, мы пока ещё не так близки!12:55
ладно-ладно)
12:55
просто экономим ну, и я за ним присматриваю12:56
а что с ним?
12:57
бессонница на фоне депрессивного расстройства но сейчас без таблеток спит12:57
вот те на…
он хоть состояние на тормозах не спускает?
12:57
не, усилиями меня и Юкимуры он согласился на терапию вообще Юкимура и мне советовал отдельно пройти, но мы решили пока просто предупреждать о моих заскоках с тревожностью12:58
вот те на 2…
а почему я не в курсе?!
12:58
ну, я всегда думал, что беспокоиться надо за тех, кто тебе зла желает, и потому за тебя не переживал не знаю, аура у тебя такая, что ли…12:58
ха! ну это верно)
12:59
ладно, проверю Хамбэя а то он с головой в дело уходит, что даже есть забывает, а уже как бы пора...12:59
а сам-то!
ладно, давай корми его
пока)
12:59
пока) Моточика отложил телефон и посмотрел на что-то, претендующее на звание набэ. Он старательно учился готовить, но пока особых успехов в этой стезе не достиг. Даже в строгости следуя рецепту, он умудрялся сделать что-то не так. Или оно само шло не так? Конечно, проще было попросить помощи у Масамунэ, но Моточика не хотел его беспокоить — тот готовит для Катакуры, а тут на тебе и ещё двое! Поэтому приходилось обходиться помощью интернета и всех существующих богов. Странно, но что-то получалось. Наполнив две глубокие миски, он пошёл в комнату Хамбэя. Пусть тот снова будет ворчать, зато голодным не останется. Такэнака читал. Услышав, как открывается дверь в его комнату, он положил раскрытую книгу на грудь и посмотрел на просовывающуюся ногу. Шумно вздохнув, Хамбэй поднялся и, прежде чем Моточика сам справился, открыл дверь. — Ты мог бы просто позвать меня. Или сначала открыть дверь, а потом нести обед. Клянусь, я скоро приколочу у входа полку, чтобы ты туда тарелки ставил! Хамбэй картинно всплеснул руками и Моточика засмеялся. — Но я же всё равно про них забуду и открою дверь, как привык. Ешь лучше. Спорить с этим Хамбэй и не собирался. Может, Тёсокабэ не был хорошим поваром, но его блюда всегда получались сытными. Хамбэй уже и забыл, когда последний раз питался нормально, а уж тем более насыщался до его появления. Моточика вошёл в его жизнь очень вовремя, и вес не успел упасть за зловещую черту перед анорексией. За те две недели, что они живут вместе, Такэнака поправился на пару килограмм. Врачи, правда, сказали, что он вряд ли прибавит ещё, а набранный вес придётся поддерживать, но это уже немалое достижение. Хамбэй чувствовал себя значительно лучше, и если раньше он мог похвастаться только машинным мышлением, то теперь ещё и отменным здоровьем. Кожа перестала просвечивать, пропала извечная синева под глазами, укрепилось тело. Но больше всего Хамбэю нравились внутренние изменения. Оказалось, что ему дано испытывать куда больше, чем гнев и горечь. С каким же изумлением он наблюдал за своими новыми эмоциями — как ребёнок, впервые разглядывающий яркие крылышки бабочки, исследовал открывшееся разнообразие. Натерпелся же Моточика, когда начался этап экспериментов. Такэнака вполне обдуманно провоцировал его на различные эмоции, и чуть позже пришёл к выводу, что пуще всего ценит дьявольское терпение своего сожителя. — Ну как, решил, куда устраиваться будешь? — неожиданно спросил Моточика. «А может, нужно было уговорить и его пройти терапию?..» — Времени ещё достаточно. Не то, чтобы я не рассматривал варианты… Пока мне более перспективной кажется фирма в Осаке. Тёсокабэ кивнул: — Тоже планирую выбирать между Осакой и Токио. Правда, не знаю, что будет представлять из себя работа… — Не волнуйся раньше времени. Посмотришь, что тебе ближе — статьи или интервью. Дальше будешь отталкиваться от этого. И из-за чего ты так насчёт работы волнуешься? Я не понимаю — ни разу не волновался об этом. — Ну, мне на первом курсе не предлагали устроиться после обучения в фирме... «А разве не всем предлагают место во время обучения? Мне что, с практикой очень повезло?..» — И на втором тоже... Сосредоточившись на еде, Хамбэй старательно придумывал, что можно сказать, чтобы поддержать, а не расстроить ещё больше. — Знаешь, что… — вошёл в привычное русло он. — Можно очень легко устроить так, чтобы на тебя обратили внимание. С интервью сложнее, а вот со статьёй… Ты можешь написать рецензию на то, что тебе нравится. На игру, например. Только нужно взять что-то новое. Потом я парой сообщений добьюсь её публикации в электронном номере какого-нибудь журнала и… — Стоп-стоп-стоп! Большое спасибо за предложение, но я пас. Знаю, что ты хочешь, как лучше, но такими методами я не хочу пользоваться. — Пойми, иногда они необходимы. — Согласен. Но найти работу я хочу более… честным путём. Уверен, что у меня получится. Но спасибо тебе — если что-то пойдёт не так, я буду иметь в виду этот способ, — Тёсокабэ примирительно улыбнулся. Хамбэй надулся: — Между прочим, рабочий метод… — А я ничего и не говорю! Твои методы всегда рабочие. Ты даже сумел свести Катакуру и Датэ снова… — Моточика застыл, проклиная свой язык. Однако Такэнака, хоть ещё и чувствовал горечь по поводу отвержения, мог спокойно разговаривать на эту тему. Переосмысление опыта давалось нелегко, но он уже понимал, что не может сказать, любил бы Катакуру полностью: его самого, а не образ, сложившийся в голове. Помогало в этом и осознание неподвластности контролю и изменчивости чувств. Такэнака и сам не предполагал, что усердная работа над собой даст плоды так скоро. Сложив руки на груди, Хамбэй откинулся на спинку стула и дождался, пока Моточика осмелится поднять на него взгляд: — Меня очень тронула жертвенность Катакуры. Он был готов отдать всё, только чтобы быть с Масамунэ: пожертвовать работой, репутацией, отношениями с близкими. Было бы просто несправедливо, откажи Масамунэ после такого. Пусть даже он и беспокоился о Катакуре, а не о себе. — Не думаю, что Масамунэ в этом признается, но он тебе очень благодарен. — А он в курсе, что это я дал наводку? — Ага… «Вот же паршивец!» — мысленно выругался Хамбэй, впрочем не особо удивлённый таким поворотом. Трудно обойти интуицию Датэ, а уж рассчитывать на то, что Катакура не упомянет, как бы между прочим, кто ему помог, и вовсе не приходилось. А ещё был Моточика, который совсем не умеет врать и случайно сдаст при первом же вопросе. Звонок, прорезавший возникшую тишину, вызвал удивление. Даже Момо, дремавший в клетке, встрепенулся, но, поняв, что произошло, недовольно чирикнул что-то двери и прикрыл глаза снова. Моточика и Хамбэй переглянулись. На лицах обоих выражалось явное непонимание. Тёсокабэ ко всему прочему ещё и пожал плечами. — Кто бы это мог быть? — спросил Хамбэй. — Понятия не имею — вроде никто не собирался приходить. Да и нечего гадать, наверное. Пойду открою. С этими словами Моточика поднялся и подошёл к двери. Хамбэй наклонялся в бок, чтобы разглядеть незваного гостя, но ему мешал Тёсокабэ, заслонивший собой проход. Подозрительным было и то, что последний так и застыл, будто не веря собственным глазам. Осознав тщетность своих попыток, Хамбэй продолжил обедать. Понадобится — позовут. Прошло ещё три минуты, и только тогда Моточика очнулся. — Хамбэй… Голос неуверенный, да и вид такой, будто призрака увидел. Моточика и сам понимал, что одним выражением своего лица однозначно вызовет беспокойство у Такэнаки, но тот просто должен знать. А лучше видеть то же, что и он. И слышать! Так и было — Хамбэй напряжённо смотрел, ожидая объяснений. Но новости его ждали хорошие. По крайней мере, Моточика верил в то. — Поздоровайся! — только и смог выдавить он, всё ещё прибывая в шоке. Освободив проход, Моточика пропустил гостя, и теперь уже настал черёд Хамбэя превращаться в восковую фигуру. — Эм… Привет… — гость неловко почесал затылок, отводя взгляд. Такэнака молчал, пребывая где-то явно не здесь. Пора было уже спасать ситуацию, да Моточика и сам не знал, что сказать. Молчаливым оставался и сам гость, изучавший свои носки. Пауза настолько затянулась, что Момо снова зашевелился и приоткрыл глаза. Увидев новое лицо, он склонил голову и стал оценивать его. Наконец вынес вердикт радостным чириканьем, чем и разрушил гнетущую тишину. Ситуация спасена. — Кэйдзи? — наконец выдавил из себя Хамбэй. — Вы как-то одинаково реагируете. Даже неловко — чувствую себя каким-то несуществующим созданием, — он немного напряжённо улыбнулся. — Ты ещё отрастил волосы? Таким идиотом, как сейчас, Хамбэй не чувствовал себя никогда. Более неподходящий вопрос в сложившейся ситуации представить невозможно. Но сразу стало как-то легче, и не только ему. Нелепость вопроса вызвала на губах Кэйдзи уже искреннюю улыбку, а через мгновение он и вовсе рассмеялся. — Да. И я рад, что ты обратил на это внимание. По правде… Я вас надолго не задержу. Я пришёл только попросить прощения у вас обоих. Простите, что я сбежал и ничего о себе не говорил! Маэда поклонился, а Тёсокабэ с Такэнакой вновь впали в ступор. Моточика пришёл в себя первым. — Эй-эй! — он похлопал Кэйдзи по спине. — Нормально всё. Я очень рад тебя видеть. И должен признаться… Всё это время я сильно переживал за тебя. Как ты?.. Что с тобой?.. Всё это было неизвестно, поэтому я сейчас такое облегчение чувствую. Ты так изменился за всё это время! Вот… — Ты ещё слезу старческую пусти, — смеялся Кэйдзи. — «Ты так изменился»! Говоришь, как отец, вырастивший ребёнка! На секунду застыли все, а потом смех сотряс комнату. — Извини, Кэйдзи, — Хамбэй вытер тыльной стороной ладони проступившие слёзы. — Но задержим как раз мы тебя. Ты просто обязан рассказать нам, с кем ты живёшь, как, что делаешь и к чему стремишься. И пока ты всё нам не расскажешь, мы тебя не выпустим. — Интересное предупреждение... Но я всё ещё имею право на своего адвоката! Моточика и Хамбэй переглянулись. Улыбки осветили их лица одновременно. — Мы это можем устроить! — положил руку на плечо Моточика. — Или же мы можем связать тебя. Тогда и речи не будет об адвокате, — подошёл вплотную Хамбэй. — Согласен я, согласен! Только давайте без пыток, пожалуйста! Взяв гостя под руки, Такэнака и Тёсокабэ утащили его в комнату. Обещание они сдержали, и пока Кэйдзи не перечислил все события своей жизни, начиная с момента разлуки, ему не разрешали даже подняться. Потом, правда, пришлось его оставить на ночь — а вдруг что-то бы случилось по пути? Так что диван, захваченный Моточикой, перешёл к Кэйдзи, а сам Тёсокабэ по принуждению Хамбэя перекочевал в его комнату. Ютясь на одноместной кровати, они пытались заснуть. Получалось не особо-то хорошо… То жарко, то не развернуться, то кровать протяжно скрипит, угрожая сломаться — сплошной стресс! Наконец удобное положение было найдено, и если за ближайшие двадцать минут удастся уснуть, ничто больше не побеспокоит. Смешки в затылок выдернули Хамбэя из дрёмы. — Чего ты смеёшься? — недовольно зашептал он, стараясь перевернуться на другой бок, лицом к собеседнику. — Я представил, какая была бы реакция у Масамунэ, если бы он узнал, что мы спали в одной кровати. Лёгкий тычок в живот от Такэнаки, и смех прекратился. Почти… Тёсокабэ очень старался не смеяться, но веселье владело им полностью, и уже через секунду он залился хохотом. Как ещё Кэйдзи в соседней комнате не проснулся? — А что не так с его реакцией? — смирился с тем, что поспать сейчас ему не дадут, Хамбэй. — Он бросит все дела и кинется готовить торт, на котором большими буквами напишет глазурью «Поздравляю!». Потом неожиданно ввалится сюда с улыбкой до ушей и заставит нас есть. — Тогда прибавь к этому ещё Юкимуру с хлопушкой. Он без предварительной договорённости точно в то же время придёт. Хамбэй повернулся обратно, оставляя плачущему от смеха Моточике обзор лишь на свой затылок. Не потому, что решил устроить внеплановый эксперимент и показательно обиделся. И даже не потому, что чужая рука так свободно легла на его талию. На самом деле, сам Хамбэй уже еле сдерживал смех и прятал улыбку, уткнувшись в стену. О сне на сегодня можно было забыть.