В порядке

Су Хёк терпеливо ждал, положив перебинтованные пальцы на гладкую поверхность двери. Дрожащее пламя свечи не грело. - Ты точно в порядке? Он поднимает взгляд и думает, что это пламя ничто по сравнению с янтарём глаз его Короля. Сердце запинается. - Точно, Ваше Величество,- пожалуйста, уходите - просто надо немного поспать,- Сир, пожалуйста, уходите, вы не должны этого видеть,- он давит подушечками пальцев на дверь чуть сильнее и коротко выдыхает, чувствуя как их кончики окутывает тупая боль. Кажется, она даёт ему ещё несколько минут,- Вам стоит побеспокоиться о себе. - Да я что...- Король ищет слова, Король ищет его тёмные глаза и пытается прочитать в них ответ,- ты же меня знаешь. - Сир, не беспокойтесь,- Су Хёк старается держать спину ровно и считает, как медленно идут секунды. Только для него они идут в обратную сторону, от двадцати, до десяти, ноль и снова двадцать. Но он будет держаться столько, сколько нужно. Он готов вечно играть в эту гонку. - Раз ты так говоришь. Он улыбается. Так спокойно и тепло, что Су Хёку почти становится плохо.Улыбка Су Хёка идеальная, не слишком широкая, достаточная, чтобы заметить, в меру тёплая, в меру официальная. - Хороших Вам снов, Сир. Прямо как того требует ситуация. - И тебе, отдыхай. Су Хёк коротко склоняет голову и тянет на себя дверь. Он слышит её тихий щелчок и отступает на шаг назад. Витражи перед его лицом медленно гаснут, теряя свой цвет. Чем дальше Его Король уходит по коридору, тем тище становятся шаги. Чем дальше он, тем больше его покои погружаются во тьму. - Ваше Величество. Его голос настолько тихий, словно боится, что кто-то услышит. Су Хёк выдыхает. - Спасибо, что ушли. Он закрывает глаза. Проваливается во тьму, чувствуя, как больше не держат ноги, как всё тело кидает в кипящий котёл и жар волной облизывает кожу. Он падает на колени, его колотит, как никогда. От страха, от облегчения, от счастья, от боли, от всего. Но сейчас он один. Сейчас можно, Су Хёк. Сейчас можно давиться вхлипами, сейчас можно задыхаться и прижиматься носом к коленям, которые печёт под бинтами. Сейчас уже можно кусать губы от того, как рыдания спирают горло. Как весь страх, что он испытывал, будто бы ладонями кровавого барона сжимает шею, что он почти не может дышать. Но сейчас уже можно. - Чёрт, чёрт, чёрт,- он повторяет как молитву, кусает собственные ладони, где нет перевязок и вжимается лбом в пол. Он так устал, он так чертовски устал. И он успокаивает себя тем, что он справился. Что был достаточно спокоен весь их путь во дворец. Достаточно сдержан, чтобы разговаривать с графом. Достаточно прямолинеен, чтобы удовлетворить всё любопытство Короля. Он сделал достаточно. Он справился. Он был сильным столько, сколько должен был, чтобы всё кончилось. И он считает, что это необходимая минута слабости. Иначе он бы взорвался чуть позже. Он считает, что сейчас можно, потому что никто не видит. Никто не должен видеть его слабости, потому что этим он обнажит слабость Короля. Су Хёк считает, что теперь он не доставит никому проблем и может позволить себе выпустить всё. Но он понимает, что снова просчитался, когда слышит скрип открывающейся двери. Он не видит, как фигура замирает на пороге и несколько мгновений не может сделать и шага. Не видит, потому что всё перед ним расплывается от влаги. Он видит только, как пришедший бросается к нему, как падает на колени рядом как тянется, словно не решаясь прикоснуться, словно боясь сделать ещё хуже. Когда он слышит вопрос, то думает, что это худшее, что могло сейчас произойти. А также то, что его сердце сейчас не выдержит. Как он хотел снова его услышать. - Су Хёк, что с тобой? Ты в порядке? Точно же знал, что не надо тебя слушать. Скажи, что мне сделать, что я могу сделать. Он слепо смотрит на любимое лицо. Вольфганг не знает, что может сделать, говорит быстро, взволнованно, с трудом держит себя в руках, его пальцы касаются рук Шина бережно, словно он самая хрупкая вещь, которую ему доводилось видеть. Он держит в пальцах тонкое запястье, другой рукой касается щеки, словно пытаясь стереть слёзы, которые не останавливаются. И смотрит, смотрит прямо в глаза, а его лицо выражает только беспокойство и боль. - Как.. что я могу сделать? - Ваше Величество,- голос не поддаётся, дрожит,- всё в порядке. Юноша сдавленно выдыхает и будто без сил утыкается в хрупкое дрожащее плечо. - В гробу я видал твоё всё в порядке, Су Хёк. Какое-то время они ничего не говорят. Комнату накрывает оглушающая тишина, разрываемая только тихим дыханием. Су Хёк чувствует тепло от горячих, огрубевших от шрамов ладоней, держащих его руки, от близости другого тела. Он не произносит ни звука, только слёзы не останавливаются. - Я...- он выдыхает и обессиленно кладёт голову на плечо Вольфганта, чувствуя, как тот невольно вздрагивает и чуть сильнее сжимает его пальцы. Они очень неудобно сидят, прямо на полу, так неправильно,- я так счастлив, что Вы в порядке,- рыдания снова спирают горло, но он повторяет, как будто это единственное и самое важное,- я так, счастив, так счастлив... Он чувствует, как Вольфганг отсраняется, смотрит, быстро, остро, как притягивает его ладони и целует. Целует каждую костяшку, каждый бинт, целует нежно, трепетно, иногда просто прижимаясь губами. Вольфганг больше не смотрит, сжимая веки так сильно, как может. Его плечи дрожат; он кажется Су Хёку словно надломленным, хоть он и с трудом различает тёмную ткань его одежды во мраке. Но его ведёт так, что он не может взять себя в руки. Он знает, что должен. Он знает, что он виноват в том, что этот человек сейчас сидит перед ним на коленях и целует его истерзанные руки. Как будто это самое драгоценное, что у него есть. - Простите, Ваше Величество,- с трудом выдавливает он,- простите, я не хотел, чтобы вы видели и беспокоились, простите. И он повторяет это "простите", снова и снова. Так тихо, как только может. Моля о прощении. Коря себя за то что он такая чёртова проблема. - Су Хёк,- его голову чуть поднимают за подбородок, и он тонет. Вольфганг смотрит прямо в глаза и Шин видит в них слёзы; понимает - он не будет договаривать. - Прости, что позволил этому случиться. Прости меня. И снова целует. Руки, запястья, лицо, сцеловывает текущие слёзы и ласково касается шеи, пытаясь успокоить их обоих. А Су Хёк вспоминает тот день, когда принял решение, вспоминает удивлённые глаза, вспоминает как тогда ещё принц также касался его рук губами. И понимает, что чувствует себя также напуганно, как десять лет назад. И ему кажется, что перед ним сидит такой же мальчишка, всё тот же Вольфганг, который окликнул его из окна много лет назад. Тот самый Вольфганг, к которому он взывал, когда лежал на полу, чувствуя как с каждым часом у него всё меньше шансов. Который пришёл за ним. Который сейчас упал перед ним на колени и просил прощения, за то что не смог защитить. О любви к которому он не смог признаться даже себе самому, пока его не вынудила чёртова пробирка. Су Хёк не знает, что ему делать. - Ваше Величество,- его рука дрожит, когда он поднимает её и касается мягких золотых прядей,- спасибо, что вернулись за мной.