Egoistic

Хочется кричать. Кипящая боль, она так жжёт, о боже. Это коктейль из чувств, что бурлит внутри. Парень обнимает себя, голова кружится от всплеска эмоций. Слезы стекают по щекам, задевая приоткрытые в глубоком вдохе губы. А коктейль все ещё бурлит, вот, просыпается гнев, губы сами по себе стискиваются, перед глазами пелена, будто красный дым, открывающий воспоминания обо всех истериках, обо всех тех больных словах. Хочется рвать и метать, душа будто рвется что бы встать, схватить биту и дойти до него, до этого паршивца и размазатать его по земле. А сил нет, и шатен лежит неподвижно на полу все так же свернувшись в клубок. И вдруг будто в это жерло гнева кидают холодные глыбы льда вины. Спина сама дёргается, будто чувствуя, как в нее вонзили что-то жутко ледяное. Поток слез увеличивается и к ним добавляются не сдерживаемые тихие шмыганья носом и всхлипывания. Вина, своим поведением этот человек заставил после каждой ссоры чувствовать вину за собой. Как же паршиво, хочется извиниться, хочется прийти, обнять, встать на колени, а сил все так же нет, и он лежит на месте, лишь сильнее поежившись. Поток мыслей проходит, в голове пусто, мылси утихают, нет ни гнева, ни вины, только не потухающее отчаяние. Последняя капля прощально долго стекает по гладкой, покрасневшей коже, остатки бурлящего внутри выходят наружу. Слеза в темной, почти что не освещенной комнате будто блестит каким то продираюшим холодом, а затем переливается во что-то яркое, пылающее, красное. Паренёк медленно, с большим усилием, перевернувшись на спину, тянет руку вверх, его остывший, мокрый взгляд смотрит будто бы сквозь потолок, сквозь небо, куда-то дальше, глубже. Эти прекрасные синие глаза, что всегда светились, сейчас казались до ужаса чужими, блеклыми, будто посеревшими. Губа чуть чуть вздрагивает, а затем появляется слабая улыбка, но ничего счастливого в его выражении лица нет. Карамацу прекрасно знает, что его увидели, что кто-то стоит за чуть чуть приоткрытой дверью, в темном коридоре. Сил встать и улыбнуться любимому братику просто не было, маска сломалась, как и брошенные пару часов назад в истерике любимые темные очки. Его рука без сил падает на пол, эхом разнёсся звук шлепка об пол, голова поворачивается чуть в сторону а глаза прикрываются. Карамацу чувствует, что на него смотрят, уже давно, он будто чувствовал, кто именно там стоит. В тишине дома разносится лёгкий смешок и бархатный, приятный голос. Чуть охрипший и ослабший, такой сладкий и притягательный дошел до ушей нарушителя своей идилии. - Делаешь всё, что вздумаешь ты.....- маленькая боль кольнула сердце парня,что стоял сейчас за этой несчастной тонкой дверью, он понимал, что обращались к нему. Через пару секунд напряжной тишины снова доносится до каждой частички Ичимацу слова старшего брата. - Но не смей больше делать мне больно....- руки сами дрогнули, будто бы его что-то напугало, Ичимацу медленно поднимает свой немногословный взгляд с пола на ручку двери, затем переводит его на того, кто находился к темной комнате. Нежная рука, что всегда гладила его по голове, длинные пальцы, что приятно запутывались в волосах, вызывая стаю мурашек. Сейчас это всё казалось таким далёким, но при этом таким родным, и все ещё не менее притягательным. Эта рука вытягивается снова вверх, плавно, изящно, красиво, указательный палец показывает прямо на него. - Ты думаешь лишь о себе - продолжил уже немного восстановившийся, но все ещё слабый, томный голос. Парень посередине комнаты изгибается в пояснице, будто бы его слабо пнуло что-то невидимое, дало толчок для того, что бы он принял сидячее положение. Голова парня откинута назад, словно была настолько тяжёлой, что шея едва удерживала ее, это было видно по манящим линиям, что очерчивали напряжённые мышцы. И только в конце лёгким рывком приняла голова нормальное положение. Ичимацу все ещё бесцеремонно наблюдает за этим, глаза будто стеклянные, скрывают все те эмоции, которые он сейчас переживает. Карамацу принимает сидячее положение спиной к двери, указательный палец уже направлен наверх, рука согнута в локте. Старший чуть наклоняет голову в сторону, с его лица все ещё не уходит лёгкая улыбка, которую он видимо сам не замечает на своем лице, но Ичи ее увидел. Палец медленно, игриво покачивается из стороны у сторону. - ..И тебя всё устраивает... - с лёгкой усмешкой сказал старший, облокотившись рукой об пол. Теперь Ичимацу чувствовал назревающий коктейль внутри, будто бы что-то фиолетовое, едкое появляется в его темной, беспроглядной пустоте. Взгляд завороженно наблюдает за виновником этих едких ощущений. Карамацу медленно встаёт, его ноги были ватные, они чуть подкашиваются, но он не теряет равновесия, стараясь побороть эту слабость в теле. - Я сглупил, полюбил... Страдаю лишь....- Сердце кольнуло, чувство вины а также неожиданной любви и заботы к этому человеку охватывало сердце, кровь, каждую венку младшего, в то время как бархатный голос все так же манил его, заставлял остаться здесь и слушать то, что вызывало противное чувство вины. А прекрасный силуэт, обведенный слабым светом, просто приковал взгляд. Карамацу медленно поворачивается, вызывая волнение, но Ичимацу как загипнотизированный все ещё стоит и смотрит через приоткрытую дверь. - Теперь в одиночестве страдаю лишь...- договорил Карамацу. Ичи может видеть его. Искусаные красные губы, порозовевшие опухшие щёчки. От него веяло какой то болезненностью и слабостью, но как же это все его очаровывало с каждой секундой. Мозг предательски подсовывал воспоминания о том, как Ичи бесцеремонно и грубо вел себя со своим возлюбленным. - Отдавал все для тебя - протяжно, будто простонал старший, сделав шаг в сторону двери. - Остался лишь ты для себя.... - Ичимацу сглатывает ком в горле, почему именно сейчас страх потерять Карамацу начал нарастать? Хотя раньше он даже и не задумывался о том что Кара может куда-то деться от него. Но эти уверенные шаги, это притягивающее тело вперемешку с незнакомой холодностью вызывало стаю мурашек. Голос стал уверенней, на губах появляется усмешка, Ичимацу не видит его глаз из-за челки, и ему даже страшно увидеть их, он просто не знает, что он там сейчас увидит. - Всегда считаешь себя главным, ха - Карамацу уже почти подошёл к двери,продолжая все увереннее свой монолог. Слабось и хрипотца от слез пропадает. - Всегда думал лишь о себе...это все про тебя - Карамацу хватается за ручку двери, Ичи понимает, что он ее сейчас откроет, страх встретиться с этим взглядом прожигает на сквозь, но его тело парализовано.Будто бы Карамацу ввел ему яд, и этот яд уже сковал тело жертвы. Теперь впервые Карамацу чувствует себя главным, а Ичимацу - жертвой. Дверь открывается, и Взгляд прожигает младшего брата, все тело покрывается мурашками, завораживает, прошибает на сквозь, Ичимацу чувствует страх, потерю контроля, и понимает...осознает, что влюбился вновь. Эти прекрасные, посеревшие очи смотрели сквозь душу, в них нет больше этой надоедливой любви и фанатизма, чего-то теплого и милого, это сухой, чужой взгляд, его невозможно прочитать, он пуст, но будто горит яркими красками чего-то непонятного. Между ними пара сантиметров. Слышен смешок, манящая ухмылка расцветает на его лице Карамацу, превращая взгляд в лисий, хитрый, едкий. Он чуть обставляет бедро в сторону, облокочачиваясь другой рукой о дверной косяк. - Ты всегда был эгоистом, братик~ - чуть прищурив носик, как милый котик, сказал Кара, будто заигрывая с младшим. Ичимацу все ещё не может пошевелиться. Старший прошёлся взглядом сверху вниз и обратно, совсем бегло по своему мучителю и сказал холодно, кольнув этим душу Ичи. Ухмылка пропадает, остатки заинтересованности, любви, будто исчезают в серых глазках, оставляя лишь маленькое раздражение и обиду, особенно это слышно по тихо сказанной, холодно брошенной фразе: - Всегда был эгоистом...