***
Август, один год и пять месяцев до релиза «Порчи» Дазай не знает, что он здесь делает. Он в одиночку сидит за столиком в глубине зала, но не настолько далеко, чтобы не видеть сцену. Он просто хочет избежать всех этих толпящихся тел, выставляющих себя дураками. Сборище хоть и небольшое, но очень шумное. Подростки, усмехается он про себя. Ему всего пятнадцать, но он никогда так себя не ведет. Дазай прибыл час назад и заказал первое, что увидел в меню, только чтобы официант оставил его в покое. Теперь нетронутая тарелка стоит перед ним, и он немного копается в еде, дабы смахивало на то, что он ест. После чего начинает медленно потягивать чашку кофе, жалея, что уже не сможет уйти. Дазай слышал много ужасной музыки с тех пор, как год назад подписал контракт с Port Mafia Records, но Овцы — одни из худших. Их полупопулярную поп-песню стали крутить на местных радиостанциях, и они позволили этому незначительному успеху вскружить им головы. Они маршируют по сцене, как будто они больше, чем дети, играющие в переодевание и в то, чтобы быть компетентными музыкантами. Это почти мило — то, как они надевают кожаные куртки и наносят густой макияж, который делает их мрачнее и взрослее. Дазай готов поспорить, что он видел больше, чем любой из них, всего за неделю, проведенную в PMR. И все же они расхаживают по маленькой сцене в центре ресторана и приветствуют публику ухмылками. Дазая отпугивает не столько самонадеянность — он привык к тому, что его каждый день окружают честолюбивые музыканты, — сколько то, что ни один из пяти Овец не обладает подлинным талантом. Он прочитал досье на каждого из них, оставленное Мори, когда его назначили на эту работу, и не может понять, почему босс тратит свое время на эту группу. Они просто плывут по течению, будучи достаточно привлекательными для своего возраста и имея юношеское обаяние. Их вокалист Ширасе едва ли сносен в простых мелодиях, которые он пробует, взмахивая своими серебристыми волосами. Ведущий гитарист — симпатичная девушка с розовыми волосами по имени Юан — так сосредоточена на том, чтобы не провалиться, что практически дрожит от нервов. Рыжеволосый клавишник Чуя неуклюже пробирается сквозь ряды нот. Басист Акира на самом деле приличный, но в тупом, предсказуемом смысле. А барабанщику Шого удается удерживать ритм только в девяноста процентах случаев. В целом, ни один из них не стоит того, чтобы заниматься сольным исполнением, и Дазай сомневается, что Мори заинтересован в подписании с ними контракта в качестве группы. Дазай ненавидит половину групп в PMR, но это будет новым дном. Они выше этого уровня посредственности. Остальные посетители ресторана — идиоты, которые не разделяют его чувств, судя по их воплям. Они аплодируют и высказывают одобрение после каждой песни, и группа на сцене, вредящая их ушам, продолжает оскорблять музыку. Дазай вздыхает, когда Овцы заканчивают действительно отстойную песню «Жизнь лучше с небольшой вечеринкой» (одного названия достаточно, чтобы вывести его из себя) и проверяет свой телефон. Они должны скоро закончить. Он пролистывает пару сообщений с обновлениями по проектам, которыми занимается. Дазай еще недостаточно долго работал с Port Mafia Records, чтобы получить какое-то стоящее дело или музыку, в которую не жаль вложить много усилий. У него была всего пара предварительных заданий, и музыканты показались ему, по крайней мере, приемлемыми. Он бы повесил эту штуку на кого-нибудь другого, если бы Мори лично не попросил его. Дазай считает Мори презренным, но он никогда не продвинется далеко в PMR без его одобрения. Если Мори думает, что Дазай — подходящий для этой работы человек из-за его возраста, он ошибается. Дазай считает большинство своих ровесников глупыми, скучными или и то, и другое одновременно. Он определенно не разделяет с ними музыкальные вкусы. — Спасибо вам всем, вы слишком добры, — голос солиста снова привлекает внимание Дазая к сцене. Ширасе улыбается зрителям так, что они вряд ли смогут заподозрить его в притворстве. — Сегодня вечером у нас есть время только на пару песен. — «Золотой демон», — выкрикивает кто-то из толпы. Женский голос, где-то рядом со сценой. Это вызывает улыбку у Дазая в первый раз с тех пор, как группа начала играть. Лицо Ширасе, тем временем, теряет фальшивую улыбку. — Овцы не принимают просьб. И уж тем более мы не играем песни от сук из Port Mafia Records. Это еще одна вещь, которая не имеет смысла для Дазая. У Port Mafia Records есть репутация, они и не пытаются ее скрывать. Она так же знаменита сомнительными сделками с радиостанциями и концертными площадками, как и своей музыкой. Дикие слухи о наркотиках и другом нелегальном бизнесе окружали компанию (большинство из которых очевидно правдивы). Овцы высказали свою неприязнь к PMR во всеуслышание, так что привлечение их кажется пустой тратой времени, даже если бы они были талантливы. Коё Озаки — одна из музыкантов PMR, которая состояла в организации еще до того, как Мори стал боссом. Она очень сильная певица. Все, что она поет, Овцами будет испорчено, а «Золотой Демон» — ее последняя песня. Она играет по радио в десять раз больше, чем несчастная овечья песенка. — Да брось, Ширасе, — говорит клавишник Чуя. Он встает, берет у гитариста один из микрофонов и ставит перед собой. Дазай застрял на том, насколько тот низок, раз его даже не заметно за синтезатором, в то время как Чуя, кажется, заметив напряженную атмосферу в зале после комментария Ширасе, широко улыбается и продолжает непринужденным голосом, — у нас есть время, а «Золотой Демон» достаточно хорош, чтобы мы могли игнорировать его принадлежность к PMR. Кроме того, как мы можем не выполнить просьбу такой прекрасной молодой поклонницы? Он подмигивает девушке, которая кричала. В воздухе чувствуется разрядка напряжения. Ширасе с трудом сдерживает хмурый взгляд. Остальные участники группы, кажется, разрываются между двумя мальчиками, но помалкивают. Дазай веселится впервые за этот вечер. Значит, они вовсе не та счастливая семейка подростков-бунтарей, за которую себя выдают. Очаровательно. Чуя и Ширасе обмениваются горячими перешептываниями, но Чуя, похоже, побеждает, потому что Ширасе отступает и садится на свой стул с явным недовольством. Гитарист ободряюще улыбается Чуе, а двое других настраивают свои инструменты для предстоящего номера. Дазай понимает, что Ширасе не участвует в номере, и немного впечатляется мелочностью певца. Он действительно оставляет свою группу потонуть на песне, слишком продвинутой для их уровня, из-за своего эгоизма. Может быть, он все-таки подойдет для PMR. Когда Чуя настраивает микрофон так, чтобы тот был на одном уровне с его лицом, Дазай удивленно поднимает брови. Он не завидует мальчику. Он сам едва поспевает за Коё, хотя вообще-то практикуется с ней. Чуя тем временем с нажимом проводит пальцами по клавишам и снова широко улыбается, будто не он только что жарко спорил со своим вокалистом, свидетелями чего они все стали. — Мы постараемся изо всех сил. А вот и «Золотой Демон». Он начинает играть вступительные аккорды с уверенностью, которая отсутствовала в ранних песнях. Его пальцы легко скользят от клавиши к клавише, и звук выходит плавным. Он играет песню в более медленном темпе, чем версия Коё: ноты мягче и меланхоличнее. Congratulations on your engagement (Поздравляю с помолвкой) Everyone says that it’s a smart match (Все говорят, что это умный союз) You’ve traded your heart for quite a sum (Ты продал свое сердце за приличную сумму) I hope you're satisfied with your catch (Надеюсь, ты доволен своим уловом) Чуя поет первый куплет так же, как играет на пианино — мягко и плавно, с тяжелым чувством печали. Он мастерски выводит слова чистым голосом, который заглушает несовершенства других участников группы. Это не мощная, сердитая баллада, которую поет Коё, это болезненно серьезная версия. Шум, который присутствовал во время других номеров, затих, когда Чуя продолжает песню с тем же уровнем мастерства. Официанты тоже замолкают, с каким-то благоговением вслушиваясь в музыку. Дазай понимает, что застыл с чашкой кофе на полпути ко рту, уставившись на клавишника. Он чувствует, как волосы у него на руках встают дыбом. Дазай быстро ставит кружку и меняет выражение лица на более нейтральное. Он с восторгом слушает остальную часть «Золотого демона». Чуя ни разу не спотыкается, ни на многоголосой партии, ни когда его гитарист теряется посреди перехода. Он продолжает петь и играть, как будто один на сцене. Это не идеальное исполнение, Чуя немного резковат на высоких нотах, однако Дазай не может не впечатлиться этим необработанным талантом. Он не может вспомнить, когда в последний раз слышал, чтобы кто-то настолько музыкально одаренный играл песню, которую он просто любит, с таким уровнем мастерства. Накахара Чуя, думает он про себя, когда песня подходит к концу и ресторан взрывается аплодисментами. Где, черт возьми, Мори тебя нашел? Дазай расплачивается за еду и выскальзывает из ресторана, прежде чем группа успеет сыграть что-нибудь еще. Он получил то, за чем пришел сюда. Однако, выходя за дверь, он оглядывается назад. Ширасе снова взял инициативу в свои руки, но он смотрит только на невысокого рыжеволосого парня, вернувшегося к первоначальной грубой игре, делавшей его таким непримечательным. Дазай гадает, как Мори собирается вытащить его из Овец. Он задается вопросом, почему Чуя в конечном итоге играет с людьми, которые настолько ниже его, и когда же ему представится возможность встретиться с ним по-настоящему. Впервые в своей жизни Дазай рад перспективе работать над музыкой вместе с кем-то.***
Ноябрь, один год и два месяца до релиза «Порчи» С тех пор, как он подписал контракт с Port Mafia Records, в его жизни произошло много изменений, но Чуя считает, что худшее — это иметь дело с гребаным Дазаем Осаму. Самодовольный ублюдок постоянно ошивается рядом с ним, несмотря на то, что у него есть собственные проекты, над которыми он должен работать, в то время как Чуя в основном занимается вокалом с Коё или Хиротсу. Несмотря на то, что Дазай каким-то образом выполняет роль группы поддержки, он все еще насквозь фальшивый. Чуя готов убить его. Он ожидал, что возненавидит работу с PMR. Он так много слышал об их коварных делах и жестокости, когда играл с Овцами. Удивительно, как хорошо он вписался сюда после того, как начал работать. Он был вынужден заключить контракт на звукозапись под угрозой того, что PMR выкупит Gelhert Sound Services и бросит Овец после того, как они, наконец, заключили контракт с GSS, спустя несколько месяцев напряженной работы. Другие участники группы отвернулись от него, как только услышали, что лейбл Port Mafia Records интересуется им как сольным артистом. Чуя все еще слышит, как Ширасе обвиняет его в том, что он предатель, все еще чувствует спазм в животе, вызванный словами одного из его лучших друзей. Посредником в этой сделке был, конечно же, Дазай, который с улыбкой наблюдал, как Чую бросает группа, ставшая в последние годы его семьей. Одного этого было достаточно, чтобы заставить Чую возненавидеть сего парня. Он также был готов возненавидеть Мори Огая. Репутация этого человека заставляла его казаться воплощением зла, демоном, который не заботится ни о каких своих действиях, пока получает прибыль. А потом Чуя встретил этого человека. Мори был удивительно честен с ним, даже не пытаясь притвориться, что не обманул Чую, чтобы заманить его в Port Mafia Records. Чуя был застигнут врасплох. Он изо всех сил старался не отставать, поскольку Мори небрежно заметил, что Чуя — самый одаренный певец, которого он встречал в последние годы, и с небольшим обучением имеет реальный потенциал. Чуя запнулся на «спасибо», а Мори тем временем перешел к своим планам на Чую, как музыканта PMR. От него не ожидали, что он сразу же выпустит какую-либо музыку, скорее он должен был больше узнать о бизнесе, пока тренирует свой голос для звукозаписи. Чуя просто кивнул, когда его назначили работать под руководством Коё Озаки — номинированную на Грэмми Коё Озаки, — и попытался не выглядеть ошеломленным пятнадцатилетним подростком, каковым он и являлся. Разговор изменился, когда в комнату ворвалась Элиза. Она подошла прямо к Чуе, заявив, что любит Овец, в особенности его, и что, черт возьми, у него красивые волосы. Мори позволил себе прерваться и с открытым обожанием посмотрел на девочку, быстро улыбнувшись своей самой очаровательной улыбкой. Он отпустил Чую после того, как тот пообещал в скором времени спеть для Элизы. Но перед тем, как он ушел, Мори небрежно упомянул, что он также восхищался музыкой матери Чуи. У него даже завалялись кое-какие ее старые сочинения, которые он собирался найти. Горло Чуи сжалось, когда он выдавил из себя, что ему это нравится. Он никогда и никому не рассказывал о своей семье, даже Овцам, и предпочитал, чтобы все так и оставалось. Дабы сохранить устойчивость, он обхватил себя руками. Мори проигнорировал его очевидный дискомфорт и вернулся к разговору с Элизой о покупке новых нарядов, а Чуя осознал, почему Элиза показалась ему такой знакомой: он видел ее на шоу в небольшом ресторанчике в Лос-Анджелесе пару месяцев назад, это она была так близко к сцене и попросила «Золотого демона». Он не смог удержаться от улыбки и покачал головой, выходя из комнаты. С Мори Огаем шутки плохи. Чуей манипулировали каждую секунду их встречи, и даже до этого, но он не мог не проникнуться уважением к этому человеку. Произошедшее случилось два месяца назад, и с тех пор он видел Мори только мельком. Каждый раз он старался быть настолько вежливым, насколько это возможно. Мори всегда сохранял на лице понимающую улыбку и сообщал ему, что доволен его прогрессом. Это поддерживало мотивацию Чуи продолжать усердно работать. Прямо сейчас он идет на встречу с Коё, проходя через офис PMR и поправляя галстук, поскольку Коё заставила его начать одеваться в костюмы вместо «преступной чепухи». Он скучает по своим кожаным курткам. Пиджаки от костюмов гораздо менее удобны. Но Чуя все равно умудряется сохранить частичку своего старого образа, нося кожаный чокер. Дазай сказал ему, что это похоже на собачий ошейник, но Чуя не принимает советы касательно моды от неудачников, которые заворачивают себя в бинты (по причинам, которые он все еще пытается выяснить). Чуя прибывает в ту часть здания, где неофициально доминирует Коё. Декор более изысканный, а все люди, которые здесь работают, сохраняют дружелюбную интонацию и стараются не беспокоить женщину в угловом офисе по пустякам. Подойдя к кабинету, Чуя кивает паре человек и несколько раз стучит в дверь. Он слышит голос, приглашающий войти, и улыбается. Если худшая часть его нового места работы — Дазай, то лучшая — Коё. — Чуя, — она словно удивлена, что он пришел, будто не велела ему появиться у нее точно в это время (опоздание было ошибкой, которую он однажды совершил и никогда больше не повторит). Коё отрывает взгляд от бумаг, которые читала, и улыбается ему. — Я как раз заканчивала. Почему бы тебе не налить нам чаю? Это не просьба, но Чуя все равно кивает, подходит к ее возмутительно дорогому чайному сервизу и принимается заваривать две чашки. Коё клянется, что чай полезен для голосовых связок, и заставляет Чую пить его постоянно. Он ставит одну чашку на стол, придерживая другую, пока не усаживается в плюшевое кресло перед столом. Он дует на чай, наблюдая за тем, как Коё делает дотошные пометки на документах, которые, похоже, не имеют ничего общего с музыкой. Закончив работу, она убирает ее в папку, после чего спокойно отпивает обжигающе-горячий чай. — Как твой голос сегодня? — Все в порядке. Я уже пробежался по утренним разминкам. Коё кивает с довольным видом. Чуя был напуган в первый раз, когда его отправили к ней, полагая, что она сочтет работу с ним пустой тратой времени. Вместо этого она, казалось, заботилась о Чуе, в первую очередь, как о человеке, и только потом как о музыканте. Конечно, Коё была резкой, и да поможет тебе Бог, если ты разозлишь ее. Но она также нашла время, чтобы по-настоящему узнать Чую, задать ему вопросы и запомнить ответы. Чуя может уважать Мори, но о Коё он заботится. Ему было бы гораздо больнее разочаровать ее как личность, а не как наставника. Он хочет быть достойным всех усилий, которые она приложила, чтобы сделать его лучшим певцом. — Я хотела показать тебе кое-что новенькое, — говорит Коё. Она роется в бумагах на столе и достает стопку нот, пролистывая ее. — Мне бы не помешала еще одна пара глаз на втором куплете. Он не плавный. Чуя берет ноты, которые она протягивает ему, утаскивает ручку со стола и бегло просматривает начало песни, чтобы прочувствовать ее, прежде чем сосредоточиться на том разделе, который Коё хочет, чтобы он непосредственно посмотрел. Он хмуро пялится на страницу, стараясь не записывать свою собственную музыку. Он предпочитает слушать вещи, которые будут сыграны, а не читать их. Это просто имеет для него больше смысла. Коё пытается избавить его от этой привычки, но они не добились большого прогресса. Она говорит, что это хорошо для него, но тогда другие люди не смогут играть песню так, как он этого хочет. Он оставляет ответ о том, что он не пишет музыку для других людей, при себе. Их внимание привлекает открывающаяся дверь. Коё недовольна отсутствием стука, Чуя недоволен человеком, который входит. Темно-карие глаза встречаются с его, и Дазай лениво ухмыляется, входя в комнату. — Коё-анэ-сан! Извините, что прерываю, — говорит Дазай, но в его голосе нет ни капли сожаления. Он подходит к письменному столу и протягивает Коё папку, которую держал в руке. — Мори-сан хотел, чтобы я передал это тебе. Я не знал, что Чиби будет здесь, — насмехается он, откидываясь на спинку соседнего кресла. — Мне пятнадцать, я все еще расту, — тут же огрызается Чуя. Он сожалеет об этом, как только улыбка Дазая становится еще шире, и подавляет свой гнев, когда бросает взгляд на Коё. Обычно он говорил Дазаю, куда именно тот может засунуть свои детские игры, но он не хочет терять самообладание в присутствии Коё. Она в любом случае, кажется, игнорирует их обоих в пользу прочтения того, что Дазай принес ей. — Я слышал, что гнев может остановить твой рост, — говорит Дазай. Тон его светел и легок, но в глазах читается упоение. — Тебе следует поработать над своим характером, Чуя. Я не думаю, что ты можешь позволить себе потерять хоть один дюйм. Чуя делает размеренный вдох вместо того, чтобы ударить его, и бросает на него самый грозный взгляд, какой только может, возвращаясь к изучению нот, которые дала ему Коё. Он чувствует, что Дазай читает вместе с ним через его плечо, и продолжает не обращать внимания. — Эта последовательность аккордов не сработает, — говорит Дазай. Он протягивает руку над Чуей, чтобы зачеркнуть нужный раздел конфискованной (Чуя даже не почувствовал!) у него ручкой. Чуя хочет, чтобы он ошибся, но это не так. Это самое раздражающее в Дазае. Несмотря на все его оскорбления, придирки и позерство, он был музыкальным гением. И он был просто невыносим из-за этого. Он мог прочитать музыкальное произведение один раз и выделить все проблемы в деталях или легко распознать ноты на слух. Он постоянно говорил Чуе, что тот фальшивит, и, вероятно, так оно и было. Песни, над которыми работал Дазай, были музыкально безупречны от начала до конца. Но это было почти клиническое состояние, не было никаких более глубоких эмоций или чувств ни к чему. Это было красиво в холодном, далеком смысле. Чуя не мог вынести ничего из этого. — Настоящая проблема — это тексты песен, — утверждает Чуя. Он забирает ручку у Дазая и пишет прямо поверх слов, кажущихся ему странными. Дазай хмыкает, но не возражает. Чуя щурится, пытаясь подобрать слова получше. Но он не может сделать это только с помощью бумаги. — Эй, Коё, мы можем забрать это куда-нибудь, где есть гитара или пианино? Я хочу послушать, как звучит. — Я оставляю это в твоих маленьких руках, — весело говорит Дазай. Он покидает личное пространство Чуи, полностью выпрямляясь. Кивает Коё и раздражающе машет рукой Чуе, выскакивая из кабинета. Чуя закатывает глаза, глядя вслед удаляющейся фигуре, и поворачивается обратно к Коё. Та задумчиво смотрит на него, и ему становится немного не по себе. — Я всю неделю ломала голову над проблемой с этой песней. Вы двое могли бы быть намного полезнее, если бы прекратили все эти театральные представления и сотрудничали. — Он начинает это, — бормочет Чуя себе под нос. Коё неодобрительно прищуривается, и он быстро продолжает, — к тому же, как будто я могу что-то поделать с дерьмовым Дазаем, постоянно критикующим все мои идеи и называющим меня бездарным бобовым ростком. — Дазай знает, что ты талантлив, Чуя, — говорит Коё. Она выглядит разочарованной в нем, что мгновенно заставляет его чувствовать себя меньше, чем он есть. Она говорит так, будто объясняет ему что-то, что он уже должен знать. — Это он велел тебе подписать контракт с Port Mafia Records. Чуя пытается подобрать слова для ответа. Ему приходится с трудом сглотнуть, прежде чем он может произнести: — Я думал, Мори послал Элизу завербовать меня. — Не говори глупостей, Чуя, — говорит Кое, качая головой. — Мори, может быть, и обожает эту девочку, но ей всего девять лет. Он никогда не доверял ей принимать деловые решения. PMR подписывала бы контракты только с группами симпатичных мальчиков, если бы на то была ее воля. Мори посылает только тех, чьему мнению он доверяет, чтобы найти новых музыкантов. Чуя пытается отыскать в этом хоть каплю смысла. Дазай унижал его в каждом их разговоре, с того момента, как они встретились, когда он еще был частью Овец. Он постоянно издевался над его ростом и изо всех сил старался насолить Чуе. И все же он был тем, кто завербовал его? Коё продолжает, как будто он не переживает личный кризис прямо сейчас. — Я была удивлена, когда прочитала отчет Дазая о тебе. Я никогда не видела, чтобы он кого-то так хвалил. Он написал, что твоя версия «Золотого демона» была музыкально экстраординарной и с небольшим количеством работы над ней смогла бы затмить оригинал. Он включил туда стратегии о том, как заставить тебя подписать контракт с PMR, и рекомендовал сделать это как можно быстрее. Я редко видела, чтобы он вкладывал столько усилий в выполнение задания. Коё утверждает, что все это произошло на самом деле, и Чуе приходится постараться, чтобы сохранить нейтральное выражение лица. Внутри у него все кружится: Дазай думал, что его пение было музыкально необычным? Он не может соотнести эти слова с тем Дазаем, которого знает. Затем до него доходит остальная часть того, что сказала Коё. — Пожалуйста, как будто кто-то может петь «Золотого демона» лучше, чем ты, анэ-сан, — говорит он, пренебрежительно махая рукой. Яркая улыбка Коё дает ему понять, что он сказал все правильно. Однако она предпочитает не комментировать это. — Тогда давай разберемся с этими стихами, — вместо этого говорит она, вставая и направляясь к выходу из комнаты, зная, что Чуя последует за ней. Коё ведет их в комнату, располагающуюся в двух дверях от кабинета, где стоит ее любимое рабочее пианино. Чуя обращает внимание на то, что они идут вперед, только наполовину. Коё читала отчет Дазая, а это значит, что он все еще должен где-то существовать. Это также значит, что Чуя может его украсть. У него уже есть несколько идей, где тот может находиться. Чуя собирается повесить его на свою чертову стену… Подождите, нет, тогда Дазай сможет забрать его и уничтожить. Ему придется сделать миллион копий.***
Февраль, одиннадцать месяцев до релиза «Порчи» Самое раздражающее в Чуе — это то, что он продолжает удивлять Дазая (а в Чуе и без того полно раздражающих вещей). С тех пор, как он открыл рот и начал петь «Золотого демона» с досадным количеством мастерства и грации, Дазай постоянно оказывался застигнутым врасплох мелким рыжим. Дазай решил не недооценивать парня после этого, но это продолжалось. Однажды он застал их с Коё за разговором на японском. Он пришел в ужас, узнав, что Чуя может не только петь и играть на пианино, но и играть на гитаре и писать музыку. Музыка Дазая, конечно, была лучше, но Чуя всегда умудрялся выжать из песни больше эмоций, чем он. Дазай позаботился о том, чтобы удивлять Чую так же часто. Не годится, чтобы все это было односторонним. Воспоминание о том, как Чуя обнаружил, что Дазай может петь, никогда не переставало вызывать улыбку на его лице. Он до сих пор видит перед собой тупой взгляд рыжеволосого, застывшего на месте с открытым ртом. Его голос был таким визгливым, когда он обвинял Дазая в хранении секретов. Однако Чуя все еще проводил большую часть своего времени с Коё. Дазай не понимает, почему Мори держит его на таком коротком поводке. Голос Чуи был немного грубоват, когда он начинал, но они это исправили. Мори не вовлекал его ни в какие крупные музыкальные проекты, что Дазай считал пустой тратой времени. У него самого же работы больше, чем когда-либо. Он выдает песню за песней, отредактированные и менее ужасные. Он одобряет обложки альбомов и маркетинговые стратегии. Его рабочий стол — нескончаемая стопка задач, которые не дают ему заскучать. Так что Дазаю приходится развлекаться, когда получится. Вот почему он срывает встречу, чтобы в пятый раз обыграть Чую в аркадном файтинге. Чуя выпускает забавное количество ругательств, когда наблюдает за тем, как его персонаж снова умирает. Дазаю едва ли пришлось насмехаться над ним, чтобы заставить прийти. Он небрежно намекнул, что Чуя был слишком глуп, чтобы побить его, и Чуя практически притащил его сюда. — Твою мать! — снова ругается Чуя. Он выглядит неуместно в своем костюме среди других посетителей аркады. Они оба. Остальные стараются держаться от них подальше, что Дазая полностью устраивает. — Никто не любит обиженных неудачников, Чуууууя, — злорадствует он, ухмыляясь кипящему от злости рыжему. — И что же я опять выиграл? Ты должен быть моим мальчиком на побегушках в течение следующего месяца? — Заткнись нахуй! — Чуя пристально смотрит на игру, как будто это ее вина, что она подвела его. Переливающиеся огни автомата делают его кожу такой же красной, как и волосы. — Если только Чуя не думает, что может победить меня? Я мог бы использовать раба и в течение двух месяцев, — Дазай достает еще один набор четвертаков, уже готовый снова побить Чую. — Меня не будет здесь через два месяца. Дазай чуть не роняет четвертаки. Он не может контролировать непроизвольно хмурящиеся брови. Чуя, кажется, удивлен, что он не в курсе. — Анэ-сан собирается в турне по Азии, — он пожимает плечами. — Она попросила меня поехать с ней. Дазай смутно припоминает, что слышал о планах организации гастролей. Он не был их частью, но знал, что это происходит. Его не должно было так шокировать то, что она попросила Чую отправиться с ней. Коё обожала Чую. Но это шокировало. Чуя собирался уехать на несколько месяцев. Дазай рассеянно поигрывает четвертаками в руке. Впрочем, это не имеет значения. Он найдет новые способы развлечься. Он может… — Ты можешь поехать со мной, — Чуя, кажется, так же удивлен своими словами, как и Дазай. Видите? Вот что он имеет в виду. Несмотря на все его усилия, Чуя продолжает делать то, чего Дазай не ожидает. Это раздражает. Дазай быстро моргает, пытаясь осмыслить предложение. — В отличие от тебя, у меня здесь действительно есть работа, — говорит он, легко отметая эту мысль. — Я не просто следую за Коё-анэ-сан, как комнатная собачка. — Скажи Мори-сану, что ты хочешь испытать новую сторону дела, — предлагает Чуя, игнорируя попытки Дазая вывести его из себя. Он выглядит расчетливым и серьезным. Этот взгляд Дазай видит не часто. — Ты хочешь услышать, как звучит музыка на разных аренах, чтобы объяснить ее. Ты хочешь узнать больше о международных рынках, чтобы стать более успешным в создании продаж для PMR за рубежом. Все это звучит в точности как то, что сказал бы Дазай, и в точности как то, на что пошел бы Мори. Дазай хмыкает, как будто обдумывая это. Чуя напряженно наблюдает за ним. — Ну, я думаю, что могу поехать с вами, если Чуя будет так сильно скучать по мне, не сделай я этого. Чуя тут же хмурится. — Забудь, останься здесь и загнись, — он закатывает глаза и начинает уходить. Дазай идет в ногу с ним, засовывая четвертаки обратно в карман: — Вполне логично, что тебе нужно, чтобы я поехал. Они не позволяют собакам летать за границу без присмотра… Ой! Локти Чуи такие острые!