Яблочная Вечность

      Ринго Амеюри любила убивать. Она была единственной девушкой из известных Семи Мечников Тумана, которую боялись за её непобедимый стиль молнии. От неё невозможно было сбежать, она неизменно настигала свою добычу, добивала выживших, никого не оставляя в живых. Куноичи была безжалостна. Она не знала пощады, но уважала тех, кто осмелился бросить ей вызов.       Но таких было немного. Поэтому она забавлялась со всеми этими жалкими ниндзя, что бежали в страхе, лишь увидев её, как кошка с мышами: позволяла сбежать, давала червячку призрачной надежды поселиться в душах, а потом настигала и убивала с наслаждением, любуясь страхом предсмертных гримас, словно питаясь им. Недаром у неё острые зубки.       Острее были только её Киба — прекрасные парные клинки, которыми она владела. С помощью них она могла использовать райтон, не складывая ручные печати; берегла их как живых, и они платили ей тем же — убивали тысячи врагов, никогда не подводили, словно являясь продолжением её собственного тела.       Об одном только жалела Амеюри — что умерла молодой. Болезнь, которую не смог вылечить ни один медик в деревне Кровавого Тумана, подкосила её, погасила сильное пламя жизни. А ведь куноичи могла ещё многого достигнуть… Ещё больше славы, ещё больше страха при виде неё и упоминании её имени, ещё больше кровавых трупов, ещё более смертоносные техники стихии молнии.       Но людям не дано выбирать свою судьбу.       Однако Амеюри выпал второй шанс. Нечестивое воскрешение и Четвёртая Мировая Война Шиноби. Может ли один из легендарных Семи Мечников Кровавого Тумана мечтать о большем? Вероятно, нет. Кабуто даже не пришлось подавлять её волю и эмоции: Ринго с одержимым азартом убивала направо и налево, громила силы Альянса с завидным энтузиазмом, громко спрашивая, найдутся ли смельчаки, чтобы противостоять ей, и выжигала своим райтоном целые лесные массивы.       Уничтожив почти целый отряд, она погналась за другим, чтобы у горстки выживших появилась надежда на спасение. И они побежали, как крысы с тонущего корабля, расставляя никчёмные бесполезные ловушки. Однако среди них нашёлся смельчак.       Темнокожий блондин, достаточно храбрый, чтобы противостоять ей, с желанием сражаться и отомстить за товарищей. У него неплохое кендзюцу, но маленькие лезвия-отростки на Киба блокируют его атаки. У него хорошая выносливость, чтобы не только выжить, но и продолжить бой после стиля молнии её легендарных мечей. Он хитёр, использует Обманный Удар, ловко комбинируя отвлекающие манёвры с техникой замены. Неплохо, в отличие от других. Только вот она — сильнее. И беспощадная Амеюри решает не убивать его, оставить на десерт.       Разобравшись с его командой, она вновь гонится за блондином, надеясь увидеть в глазах страх; под крики ужаса, словно музыку, закружиться в прощальном для него танце смерти. Поляна. Обещание последнего боя и самого сильного дзюцу. Но… он её поймал.       Зыбучие пески, из которых не выбраться, а стиль молнии лишь отрезал ей путь к спасению.       — И ты погибнешь вместе со мной? Каков джентльмен! — она не понимает его мстительной, с горьким привкусом ухмылки, злится. Почему он готов пожертвовать собой?       Паренёк лишь молчит. Ему нечего сказать. Он заберёт плату за жизни друзей. А сам? Не такой уж он и сильный шиноби. Не страшно. Минус один у сил Альянса, зато скольких не убьёт Мечница Кровавого Тумана.       Но подкрепление подоспело вовремя. Его вытаскивают.       — Разве ты не собирался погибнуть со мной?       — Прости, как-нибудь в другой раз.       — В следующей жизни мы обязательно встретимся, — её лицо словно смягчается, а улыбка теряет хищные черты, и вот перед Омои просто молодая куноичи, способная, пусть с собственными извращёнными идеалами, но не подлая. Возможно, также мечтавшая о любви, желавшая лишь, чтобы её избранник был ровня ей по силе.       — Ты больше не сможешь возродиться. Вот тебе мой прощальный подарок, — он метко кидает яблочный леденец прямо в руки.       — Спасибо.       — Омои. Меня зовут Омои, — он сам не знает, почему решает назвать своё имя.       — Омои… а это мой тебе подарок, — куноичи бросает ему свои мечи Киба, которые он всё же смог поймать одной рукой. Такое сокровище — ему? Лично от их владельца, известной Мечницы Кровавого Тумана?       — Я буду ждать тебя на том свете.       Вместе с последними словами Амеюри покорно склоняет голову, смиряясь со своей участью, прежде чем навсегда утонуть безвозвратно в зыбучих песках.

* * *

      После окончания войны техника Эдо Тенсей рассеялась, и душа куноичи смогла отправиться на тот свет. Но она отказалась идти одна. Девушка не была уверена, сдержит ли Омои своё обещание, но… ей нечего было терять. Она решила испытать судьбу во второй раз.       Находясь между мирами, она ждала долго, бесконечно долго. Омои всё не было.       «Живуч, засранец», — всё думала Ринго.       Она не могла наблюдать за миром живых, у неё были лишь её воспоминания и её воображение. И странное дело: чем больше проходило времени, тем меньше она помнила свою жизнь. Вспоминать было просто-напросто нечего. У неё не было друзей, не было товарищей. Даже Мечников Тумана можно было лишь с натяжкой назвать боевыми товарищами — они не помогали друг другу в битве, не прикрывали друг друга, с лёгкостью могли пожертвовать другим ради своих целей или в пылу сражения. Амеюри не винила их, она и сама была всегда такой, но… смерть заставляет по-другому взглянуть на многое.       Она не вспоминала родную деревню, которая была лишь местом, но никогда домом, которая только стравливала своих же подчинённых, заставляя убивать соседа или напарника, с которым когда-то был другом при выпуске с Академии. Она не думала о других Мечниках Тумана, которые жаждали лишь крови и смерти. Она не помнила лиц своих жертв, ведь их были тысячи — они все лишь слились в безликую серую массу.       Единственным, кого она помнила, кого ждала, с кем чувствовала родство, был Омои. Тот, кто был её типажом, тот, кто почти сравнился с ней в битве, тот, кому она подарила свои драгоценные Киба.       Омои из Кумогакуре.       Спустя годы в небытие она разочаровалась в собственной жизни и жалела, что не имела шанса прожить её по-другому.

* * *

      Кап. Кап-кап. Металлический запах крови и чья-то чакра. Знакомая. Присутствие.       Он пришёл.       Она оборачивается. Ниндзя высокий, повзрослевший, мужественный, но такой, как она успела запомнить: тёмная карамельная кожа, колючие белые волосы, длинные завитые ресницы и неизменно длинные мечи за спиной.       — Амеюри? Ты? Что происходит? — непонимание в глазах, руки хватаются за кровавую рану в боку, которая затягивается на глазах.       — Ты умер, Омои. Видимо, погиб в бою, — девушка пытается сочувствующе улыбнуться, но выходит лишь кривоватый оскал с подрагивающими уголками губ.       — Ясно. Ожидаемо. Их было больше. Так и знал, что если мы не свернём у раскидистого дуба, то пропустим нужный поворот, значит, нарушим границы между кланами и попадём в неприятности, а тогда кто-то погибнет, или все погибнут…       Его прерывает тихий смех. Привычка, в юношестве часто заставлявшая ниндзя потеряться в своих тяжелых мыслях, хоть и склонных к массовому появлению слонов из парочки мух, никуда не делась. А ведь ему на вид около 35.       — Я ждала тебя. Чертовски долго ждала, живучий ты засранец, — куноичи толкает локтем в бок того, кто выше её больше чем на голову, а по земным годам ещё и старше на десяток лет. — Я всё ещё помню, как один сопляк из Облака оказался достаточно смел, чтобы бросить мне вызов, и достаточно хитёр и силён, чтобы победить. Пошли, Омои, я знаю, куда нужно идти.       И они идут. Мужчина тоже помнит её. Ту, что запала в сердце ещё в 16 лет, ту, которую не смогла обойти ни одна девушка из Кумогакуре или Альянса Шиноби, ту, которая обещала встретиться в загробной жизни. Не то чтобы он хотел умереть или искал смерть, нет. Омои любил жизнь. Но он всегда был бы не против увидеть свою сильную соперницу ещё раз. Сейчас она такая маленькая и обманчиво хрупкая, но такая сильная. Возможно, будь он волен выбирать судьбу, то предпочёл бы прожить свой короткий век с ней.       Омои отдаёт Киба законной владелице, оставив из снаряжения лишь собственный меч, верный ему ещё с экзамена на чуунина. Гладкие рукояти привычной тяжестью ложатся в женские ладони, по лезвиям пробегает заряд молнии — рады видеть свою хозяйку. Куноичи поднимает полные слёз глаза на шиноби, не в силах вымолвить ни слова, но это и не нужно — он видит бесконечную благодарность и радость в её взгляде.       Вынув из нагрудного кармана леденец на палочке, как и много лет назад — яблочный, мужчина чуть поднимает руку вверх, склонив голову, дескать, «твоё здоровье». Амеюри повторяет жест с собственным леденцом, подаренным ей в тот самый день перед второй смертью, и криво улыбается, обнажая острые зубы.       — Если тебя не признали героем после того боя, я воскресну и надеру им всем задницы, — хмыкает она.       — Признали, куда им было деться. Победил с напарником вдвоём Мечника Тумана, будучи чуунином, хотя Копирующий ниндзя Хатаке Какаши говорил, что тебя не одолеть и сотне.       — Есть такое. Я не всем по зубам, — лениво откидывает волосы назад она. — А потом как твоя жизнь сложилась?       — Альянс победил в Четвёртой Мировой Войне Шиноби. Я представлял Кумогакуре в Организации стран шиноби. Благодаря ей царит мир, Скрытые деревни сотрудничают. Потом стал телохранителем Райкаге. Никогда не думал, что достигну чего-то такого.       — Я… я горжусь тобой! — Амеюри отворачивается, скрывая текущие по щекам слёзы счастья.       Они идут вперёд, разговаривая о жизни и делясь новостями, всё больше и больше убеждаясь, что их встреча была уготована судьбой, а продолжение истории стоило того, чтобы ждать годы.       Амеюри наконец-то может искренне улыбаться и смеяться, больше она не одинока, она наконец-то встретила того, кого так хотела увидеть вновь. Омои не жалеет о собственной смерти, обещая остаток вечности провести с той, кто запала в сердце с первой встречи, заботиться о невысокой куноичи с колючим характером.       Разделить всё время мира с привкусом яблока на двоих, вместе пользоваться такими послушными Киба, тренировать стиль молнии и разговаривать обо всём. Как только ослепительно белый свет перенесёт их из междумирья в загробный мир, две чистые души вознесутся вместе в Вечность.