Черная звезда

– Мои сыновья, – с отчаянием в голосе сказал Хазым. – Мои сыновья – безумцы, Кудрет. Конечно, в первую очередь Гекхан. Синан просто дурак, а вот Гекхан, Гекхан просто-напросто сумасшедший. Обвиняет меня, что я плохой отец, винит меня в своих неудачах, в своих бедах, в том, что у него не заладилось в холдинге тоже винит меня, не хватает ума и духа посмотреть в зеркало. – Хазым, – Кудрет серьезно смотрел на него. – Вечером, за бокалом коньяка, я буду только рад обсудить недостатки твоих сыновей, в особенности этого негодяя Гекхана... Не вскидывайся, друг, как еще звать мерзавца, положившего глаз на чужую женщину? – Кудрет, – Хазым вздохнул. – Сынок. Мы с тобой оба знаем, зачем ты здесь. Я не буду делать вид, что мой холдинг – твоего полета дело. На компании вроде моей ты уже и ради хобби не смотришь. Сюда ты приехал только ради нашего с тобой общего дела. Таланты твои давно лежат в другой области. – О моих талантах ты не волнуйся, брат. И о холдинге своем не волнуйся. Дела мои может и в другой области, но пару-тройку контрактов за те несколько месяцев, что здесь пробуду, я тебе выбью, можешь быть уверен. – Видел бы тебя твой брат, – Хазым грустно улыбнулся. – Он бы гордился тобой. Хотел бы я, чтоб мои сыновья были на тебя похожи. Умные, смелые и не допускающие ошибок. – Хазым покачал головой, глядя на младшего брата своего старого друга. Кудрета Чамкырана он знал еще сопливым мальчишкой в коротких штанах, и даже сейчас он будто бы видел перед собой охламона, подсыпавшего сахар в бензобак его машины, вот только вместо живых веселых глаз того мальчишки на него сейчас смотрели стального цвета глаза хладнокровного хищника, безжалостного бизнесмена, сделавшего себе имя на слиянии и поглощении. В этом бизнесе равных Кудрету в Турции не было вовсе, и даже в Европе уже мало кто мог с ним соперничать в деле корпоративного рейдерства, в его портфолио были десятки громких многомиллионных сделок, и о некоторых из них говорили с опаской, содрогаясь от решительности и безжалостности человека, сумевшего провернуть эти дела. Признаться, наверняка многие рейдерские акулы изрядно удивились и порадовались известию, что Кудрет Чамкыран вернулся в Стамбул и устроился в местный холдинг – многие акулы праздновали победу, не говоря уже о невинной рыбешке, благодарившей бога о миновавшей угрозе – и зря. Кудрет вернулся в Турцию лишь на короткое время, это они с Хазымом обсудили сразу – пока Кудрет не уладит личные дела, а потом он вернется в Лондон, с женой и дочерью. А то и сразу уедет в Нью-Йорк. Глаза Кудрета, холодные безжалостные волчьи глаза, видели только самую крупную цель. – Когда Эмин умер, ты заменил мне брата, Хазым. Многим в моем успехе я обязан и тебе. Разве я не помог бы тебе, даже если бы не питал личный интерес? Так вот, вечером я буду только рад с тобой это обсудить, но сейчас важнее этот Мехмет Йылдыз, которого они свалили на нашу шею, и судя по твоей реакции, с этим парнем что-то не так. – Этот Йылдыз... Я не знаю, что и думать, Кудрет, – Хазым задумчиво нахмурился. – Я нанял его для Синана. Синан тогда уже спивался, путался с бабами, признаться, я думал, что он уже одной ногой в могиле, вляпался в драку в день рождения Селин. Тогда я с этим парнем и познакомился. Мелкая сошка, временный телохранитель, подрабатывал тренером, никаких крупных дел. Я проверял его, знаешь? Через знакомых в полиции, в жандармерии, в министерстве обороны. – Значит, ты заподозрил, что его кто-то подослал? – Что бы вдруг и не заподозрить? Моего сына избивают ни с того, ни с сего какие-то типы, и вдруг герой-одиночка разбрасывает их всех, разоружая одного из них. Храбрый парень. Сильный, решительный, заботливый. Он тогда показался мне подходящим человеком, чтобы заняться Синаном, и я на него немного покопал. – Хазым достал из выдвижного ящика папку, которую приготовил заранее, когда узнал последние новости. – Не думаю, что можно было что-то упустить, но – один Аллах ведает. Он протянул папку Кудрету, и тот быстро начал листать бумаги, проглядывая одну за другой наискосок, моментально вылавливая ключевую информацию. – Деревня, потом трущобы, лучший ученик, армия, хм… Азраил? – Кудрет присвистнул, приподнимая брови. – Интересно. Коэффициент интеллекта – мое почтение, арабский язык, отличные результаты в стрельбе, единоборствах и строевой подготовке – как на войне помогает строевая подготовка? Хотя, ему не помогла. – Хазым укоризненно посмотрел на Кудрета. – Молчу, молчу, уважаю нашу армию, это наши лучшие из лучших. Почти. Этот парень, судя по всему, о финансах и бизнесе не знает ничего. Вопрос: почему именно он станет уполномоченным Хазан? О твоих сыновьях-идиотах я не говорю, прости, брат, но… – Кудрет развел руками, и Хазым печально кивнул. Да, от его нерадивых сыновей можно было ожидать такой глупости, как найм на крупную роль в холдинге безграмотного телохранителя, но Хазан… Хазан была умной, смелой и, что самое главное, благоразумной. – Это подозрительно, Хазым, очень подозрительно. Ты не думаешь, что он будет ширмой? – Ширмой, Кудрет? – Хазым недоуменно прищурился. – Или мы что-то упустили об этом парне, или он дымовая завеса. Я ни за что поверю, что его прислали просто потому, что твой сын Синан теперь ест с его рук. Моя племянница ни за что бы такое не допустила. – Синан и правда ест с его рук, а Гекхан… Что творится в голове Гекхана для меня загадка. Постоянно выдумывает какую-то чушь, лишь бы мне назло. Хазан, да, один Аллах ведает, с чего это допустила Хазан. – Интересно, – Кудрет поднял фотографию Мехмета, внимательно разглядывая ее. – Почему парень с такими показателями не пошел в полицию? Да к тому же, его бы с руками и ногами оторвали в крупных охранных агентствах. Почему он перебивался с хлеба на воду? Хазым ошеломленно приподнял брови. О таком он даже и не думал. И правда, почему? – В полиции ни о чем таком не говорили. Если бы дело было в каких-то темных делишках, мне бы сообщили… – Я поспрашиваю у своих, – Кудрет отложил папку. – По поводу акций, полагаю, проблем быть не должно? – У меня большинство. – Акциями моего брата управляет Хазан. Если начнет создавать проблемы, – Кудрет задумался. – Моя невестка меня терпеть не может, но на акции имеет право и Эдже… – Давай не будем вмешивать в эти дела Эдже, – Хазым покачал головой. – Она совсем еще ребенок. – Да ей уже замуж пора. Найду ей мужа, устрою ей свадьбу, надену на нее красный пояс, раз уж на Хазан надежды никакой, – Кудрет покачал головой. – Я говорил, не отправлять ее в Америку, вот, пожалуйста, вырастили феминистку. – Ты и вырастил, – напомнил Хазым, улыбаясь, и Кудрет покачал головой. – Ну уж нет, это вам с Фазилет на меня не свалить не удастся, тут я совершенно не при чем. Ладно, оставим, по поводу акций. Те пять процентов… – Оставь, Кудрет, пожалуйста, не говори об этом. – Брат, – стальной взгляд практически пришпилил Хазыма к креслу, как булавкой. – Рано или поздно тебе придется с этим разобраться. – Рано или поздно, я с этим разберусь, – Хазым прикрыл глаза. – Я найду его, Кудрет. Я обещал Севинч, что найду его. Кудрет прошипел что-то под нос. – Брат, – сказал он, повышая голос. – Отпусти уже мертвеца. – Он не мертв, почему вы все просто не поймете, Кудрет? Я говорю, и говорю, и говорю, что уже задыхаюсь, но вы мне не верите. Мой сын жив. Ягыз жив. И у меня есть этому доказательства. Кудрет смотрел на него, но в его взгляде появилось нечто новое, непривычное. Жалость. Кудрет Чамкыран смотрел на него с жалостью. – Ты не веришь мне. Хорошо, я тебе покажу, – сказал Хазым, вставая и подходя к сейфу. Он достал папку, которую берег много лет, которая не пополнялась уже много лет, в которой были свидетельства жизни его сына. – Ягыз жив, Кудрет. Однажды я найду его. Я узнаю его. Моя душа его узнает. *** – Проходи, сынок, садись. Хазым внимательно разглядывал парня, присевшего в кресло перед ним, пытаясь разглядеть то, что скрыто. Было заметно, что у человека появились деньги, подумал он. Хороший костюм вместо дешевой синтетики, прическа другая, чуть более модная, наверняка работа барбера Синана, который дерет с него безумные деньги. Часы на руке были старые, дешевые, парень начинал входить во вкус, но пока еще не вытравил из себя свою деревню и нищий район. В осанке, в том, как он держал голову, руки – в этом чувствовалось положение человека, привыкшего подчиняться и исполнять приказы, а не командовать, слуги, а не хозяина. Хазым вспомнил, как напротив него сидел Кудрет, с детства евший на золоте и пивший с серебра – расслабленный, уверенный, спокойный, но в любую секунду готовый к прыжку, и теперь сидит этот, Мехмет Йылдыз, простой солдат, мелкая сошка. Да, сильный, да, смелый, да, может быть опасный, но кто он против Кудрета? И кто он против самого Хазыма? Исчезнет по щелчку пальцев, несмотря на свои успехи в стрельбе, единоборствах и строевой подготовке. На что рассчитывали его безумные сыновья и разумница Хазан? Этого рабочего муравья они сочли способным противостоять паукам? – Когда я брал тебя на работу, сынок, я и не представлял, что ты достигнешь такого успеха, – сухо сказал Хазым, глядя на мальчишку. Парень уставился на него огромными честными голубыми глазами, сама крестьянская простота. – Ты посмотри, как быстро ты поднялся. Еще вчера ты подтирал за моим сыном рвоту, а сегодня пришел занять кабинет в моем холдинге. Я не спрашиваю тебя, как тебе удалось очаровать моих сыновей. Они глупцы. А вот Хазан, моя названная дочка, дочь моего друга, чем ты ее взял? Что ей нужно в этой ситуации? – Госпожа Хазан поручила мне присматривать за поведением господина Кудрета в вашем холдинге. Господни Хазым, она не желает вам зла, и ваши сыновья не желают вам зла. Они не доверяют вашему новому коммерческому директору. – Правильно не доверяют, – пожал плечами Хазым. – Я бы тоже не доверял – если бы мне было чего опасаться. – Когда Мехмет с сомнением посмотрел на него, Хазым усмехнулся. Всего неделю назад Кудрет закончил расчленять миллиардную компанию, работавшую на всех пяти континентах. Нет, в Стамбуле Кудрету не было достойного его дела, кроме как возвращения его злокозненной жены. – Моим сыновьям не о чем беспокоиться, кроме как о свадьбе Гекхана, которая не состоится. Хазан и сама должна бы это понимать. – Господин Хазым, – ровным голосом ответил мальчишка. – Хазан и ваши сыновья не желают вам зла. – Повторил он, твердо глядя ему в глаза, поднимая голову, меняя позу, и Хазым усмехнулся. Простой рабочий муравей. Мальчишка из низов. Вот только просто рабочий муравей не мог так легко войти в доверие его семье. Так легко, словно играючи, он взял за плечо Синана и повел его за собой, словно был рожден для этого. Когда встал между ним самим и Синаном в тот ужасный день, сделал бы так «простой рабочий муравей»? Когда встал между ним и Гекханом, в ситуации, где Рыза и другие телохранители отступили бы, когда встал так, словно имеет право учить Гекхана, как следует сыну обращаться с отцом. Вел себя так, словно чувствовал себя хозяином ситуации, пусть и выглядел слугой. – Парень... Ты обманул меня, так? Я впустил тебя в свой дом, в свою семью, потому что мне была нужна помощь, а ты воспользовался этим для своей выгоды? Задурил голову моим сыновьям, моей названной дочери. Так получается, сынок? – Хазым сам до конца не верил в эти слова. Не потому, что так уж питал иллюзии относительно честности Мехмета Йылдыза – он не до конца верил в легковерность Гекхана, и совсем не верил в легкомыслие Хазан. Он просто не понимал, как такое могло случиться. – Господин Хазым, – Мехмет вздохнул. – Я сам не понимаю, как это все случилось. За последние несколько месяцев столько всего изменилось. Я признаюсь вам, я сам не понимаю, что я здесь делаю. Это не мое место, это не мой мир, я не знаю, что здесь делать. Ваши сыновья и Хазан верят в меня больше, чем я в себя, я признаю это. Они послали меня следить за господином Чамкыраном, потому что... Потому что я наблюдателен, и у меня хорошая память. С той же пользой они могли отправить Эрдала или вашего господина Рызу. Но они, – он пожал плечами. – Выбрали меня. Хазым молчал, глядя на него и с удовольствием отметил, как парень заерзал под его взглядом. – Я не знаю, что о тебе думать, сынок. Я просто не знаю, что о тебе думать. Иногда я верю тебе. А иногда мне кажется, что ты самый наглый лжец на земле. – Я никогда не давал вам повода думать, что я лгу, господин Хазым, – натянуто ровным тоном ответил Мехмет, и Хазым кивнул, поджимая губы. – Так и выглядит. Ни разу не давал мне повода. В дверь постучали, и уже по одному стуку было понятно, кто там. – Входи, Кудрет. Кудрет вошел в кабинет, кивнув Хазыму, присел, повернулся к Мехмету. – В моем кабинете кто-то насрал на рабочий стол, – сказал он по-английски совершенно будничным тоном, и Хазым вздрогнул, услышав это, но Кудрет смотрел только на Мехмета, который сидел, непонимающе глядя на Кудрета, ничем не выдав, что удивился странным словам. Кудрет повернулся к Хазыму, чуть улыбаясь и продолжил по-английски. – Малец, с которой из этих девок в приемной ты собираешься замутить, они там все по тебе уже слюни пускают, по такому красавчику? – Мехмет не отвечал, вежливо глядя на Хазыма, и Кудрет улыбнулся. – Да, ты прав, – ответил Хазым. Он понимал английский лучше, чем говорил, но этого будет достаточно, подумал он. Кудрет опять повернулся к Мехмету, протягивая ему папку. – Если ты думаешь, что будешь тут сидеть под дверью моего кабинета и пялиться на мою жопу, думая, что имеешь хоть какой-то шанс меня хоть как-то остановить, – сказал он, теперь по-турецки, – то сильно ошибаешься, сынок. Моя племянница платит тебе приличные бабки, и ты их будешь отрабатывать. Организуй мне встречу со всеми стейкхолдерами, профасилитируешь митинг, согласуешь со мной адженду заранее, дек презентации подготовит Озге, скоординируешь с ней. Хазым спрятал усмешку под ладонью, которой прикрыл подбородок. *** Когда раздался стук в дверь, Синан нехотя поплелся открывать – Севда возилась на кухне, а Мехмет плескался в душе после тяжелого рабочего дня. Это оказалась Хазан, как он и думал – потому что это он Хазан к ним вызвал. – Где папка? – Спросила она, не здороваясь, и прошла в дом. Синан повел ее в гостиную, знакомя ее по дороге с изумленной Севдой, и Хазан сразу же схватилась за документы, игнорируя все вокруг нее. – Ты уже изучил бумаги, Синан? – Раздался голос Мехмета, и хозяин дома вышел к нему, утирая волосы полотенцем, в одних пижамных брюках. Увидев Хазан, он застыл, так и держа у головы полотенце. Хазан подняла голову, и у нее округлились глаза, на лице был нарисован ужас, и Синан не сразу понял, что именно ее так потрясло. Он уже успел привыкнуть, подумал он, и забыл, как жутко выглядят эти шрамы на теле Мехмета. Мехмет прикрылся полотенцем, отступая на шаг, скрываясь за дверью, Синан знал, что его друг чувствовал неловкость и стеснение. Мехмет не гордился своими боевыми ранами, он стыдился их, они напоминали не о геройстве, сказал он однажды Синану, когда тот пошутил, что мужчину шрамы украшают – они напоминают о его провале. Хазан потрясла головой, словно пытаясь прийти в себя, и Синан попытался отвлечь ее. – Это очень хорошая сделка, мне кажется. Если Кудрет ее провернет, холдинг ожидает большой куш. – Потому-то дядя и отдал ее Мехмету, – быстро ответила Хазан, опять начиная проглядывать документы. – Он знал, что первым делом он понесет эти документы нам. – Значит, он готовит что-то еще, – раздался голос Мехмета, вошедшего в комнату, на этот раз полностью одетым, но все еще с мокрыми волосами. – Он точно намерен что-то скрывать. Твой отец хорошо говорит по-английски? – Спросил он Синана, и Синан пожал плечами. – Как-то говорит, не знаю, насколько. Такси заказать и в ресторане поужинать может. Я не могу, я французский учил. – Знаем мы твой французский, – фыркнула Хазан. – При чем тут английский, Мехмет? – Я не говорю, – ответил Мехмет. – И он это знает. Он проверял меня. Сказал что-то при мне по-английски, я не знаю, что, но твой отец чуть не подпрыгнул, когда это услышал, а я не успел отреагировать. – Ты сможешь повторить то, что он сказал? – С интересом спросила Хазан, и Мехмет нахмурился, глядя на нее. – Я почти не говорю по-английски… – Но у тебя же такая память, ты ведь сам говорил, что помнишь все, что было при тебе произнесено. Сможешь повторить его слова? – Я… – Он поднял и опустил руки. У двери стояла Севда с подносом кофе, глядя на них с любопытством, и Мехмет беспомощно посмотрел на нее. – Я не знаю. – Он закрыл глаза, вздохнул, открыл снова, и сказал вслух какую-то белиберду. Севда непонимающе посмотрела на Синана, а Хазан расхохоталась. – Он сказал, что кто-то насрал на стол в его кабинете. Да, теперь он точно уверен, что ты не знаешь языка. – Я вспомнил только потому, что это было сегодня, Хазан. Я сейчас пытаюсь вспомнить, как говорили при мне на другом языке, но… – Потому что ты, как нормальный человек, воспринимаешь язык на понятийном уровне, – сказала Севда, с деловитым видом ставя кофе на стол и присаживаясь рядом с Мехметом. – Ты не диктофон, а воспоминания, даже такие яркие как у тебя, мутнеют, они окрашиваются твоими эмоциями, ощущениями, со временем даже у тебя они становятся ложными. – Сколько времени тебе понадобилось, чтобы выучить арабский? – Спросила Хазан, и Мехмет нахмурился. – Я не учил специально, кроме краткого вводного курса в армии, но в основном слушая ребят… – Сколько тебе понадобилось, чтобы начинать четко понимать? – Три-четыре месяца, – Мехмет признался в этом так, словно это было какое-то постыдное достижение, но Синан фыркнул, а Хазан недовольно посмотрела на него. – Почему ты не учил английский раньше? Этого хватило, чтобы Мехмет завелся, Синан это видел – забегали желваки, дернулись руки, глаза подернулись дымкой. Это называлось, «господин Мехмет изволит гневаться». Обычно такое наблюдалось именно в присутствии Хазан. Синана это дико достало. – Если ты не в курсе, маленькая госпожа, – ядовито начал Мехмет, – у меня не было на учебу ни времени, ни средств. Не всем оплачивает жизнь богатый папаша, кое-кому приходится самому пахать себе на хлеб. – Если ты опять начнешь свою коммунистическую пропаганду, иди с ней на Таксим, – холодно ответила Хазан. – Брейк! – Синан вскинул руки, прежде чем разногласие переросло в полновесный скандал. – Пейте кофе, пока не остыл, зря что ли Севда старалась? Пейте, я сказал! – Прикрикнул он на Хазан, когда та раздраженно открыла рот. – Займите чем-нибудь свои рты, пока не наболтали лишнего! Севда, посмотри, с чем мне приходится иметь дело. Аллах-Аллах, чем я заслужил такое? – Ты правда думаешь, что мне нечего перечислить… – начала Хазан, и Синан ткнул ей в рот печенье, вызвав возмущенный вопль под заливистый хохот Севды. – Короче, Мехмет, тебе придется учить английский. Кудрет думает, что ты не знаешь, а ты у нас гений, выучишь за пару недель. – Пара недель, это… – Начал Мехмет, но Синан одернул его. – Будешь по вечерам ходить к Хазан и учиться. – Чё-ё? Синан ухмыльнулся. Это был явный признак полнейшего обалдения господина Мехмета – когда он вдруг начинал употреблять просторечные словечки из района, которые обычно старался вытравить из своей речи. – Синан, что ты несешь? – Возмутилась Хазан. – Ну а что ты предлагаешь? Курсы? Днем он должен следить за Кудретом, вечером за мной. Так что мы будем приходить к тебе в Плазу и учить английский, а заодно пересказывать все, что видел в офисе. Он будет учить, а я буду играть на твоей приставке. Как тебе план? Неплохо, да? Судя по их лицам, план им не понравился.