Крылья (сборник)

      Дверь в квартиру хлопает громко, ключи нервно летят в вазу, портфель с документами – не менее нервно – на оттоманку, дорогие ботинки – еще более нервно – в разные стороны, пока дрожащие пальцы рывком ослабляют галстук и оправляют его вслед за портфелем. Пит всей душой ненавидит собрания директоров, потому что каждый раз они отнимают силы, убивают нервные клетки и порождают желание придушить старых маразматиков, сидящих в правлении и не желающих идти в ногу со временем. Пит выдыхает сквозь зубы и пытается успокоится. Да, для пожилых членов правления, не один десяток лет занимающих свои кресла в совете директоров, он в свои неполные тридцать пять действительно молод, однако многочисленные финансовые сделки как на национальном, так и на международном уровне говорят сами за себя. Да и контрольный пакет акций «СэнСай корпорейшен», доставшийся ему в честной, но изматывающей конкурентной борьбе, так же показывает, что он что-то умеет, знает и может. Молодой, красивый и богатый, в финансовом мире кхун Питчайя был гением, способным вытащить из долговой ямы практически любой бизнес. Его услуги стоили очень дорого, не всем были по карману, но если уж он брался за дело, то прикладывал максимум усилий, вытягивая «в плюс» рухнувший бизнес. Вот старики и бесились, что ими, такими опытными и матерыми, теперь будет руководить какой-то молокосос…       Контрастный душ помогает успокоится и взбодриться, заботливо оставленный ужин возвращает хорошее настроение, и, налив в бокал вина, Пит идет в гостиную, где в ящике журнального столика лежит то, что всегда помогает ему окончательно прийти в себя после клятых собраний, лишний раз убеждая, что все то, что он делает – не просто так. Удобно устроившись на диване, Пит укладывает себе на колени большой, слегка потрепанный фотоальбом, и, открыв первую страницу, привычно замирает. На первой странице фотоальбома – фотография перекрестка. Самого обычного, каких в Бангкоке огромное множество, но фото этого греет душу, потому что именно на нем он впервые повстречал своего Э. Пит помнит все настолько ясно, словно это было вчера: помнит сигналящую машину, помнит наехавшего на него велосипедиста, боль в локте и недовольное «Умереть захотел? Чего по сторонам не смотришь?». А еще помнит сильные руки, теплые шоколадные глаза, и доброе сердце, отвезшее его в больницу и оставившее записку.       Пит пригубляет вино, перелистывает пару страничек, останавливаясь на очередной фотографии. На ней – серая стена и пандус одного из зданий кампуса, около которого Э во второй раз вступился за него перед Тамом. И не только он, но и Понд, который его совсем не знал. Причем сделали это легко, как само собой разумеющееся, словно каждый день спасают кого-то от драк или помогают выпутываться из передряг, сделали просто так, при этом ничего не прося взамен. Выросший в мире, где количество денег на банковском счете определяло взаимоотношение людей между собой, Пит, столкнувшись с совершенно другим отношением к материальным ценностям, не знал, что и думать. Не имеющий настоящий друзей, а лишь приятелей из такой же «золотой молодежи», он потянулся к Э – простому, доброму, бесхитростному и великодушному, готовому сделать все для своих друзей, и предлагающему Питу то, чего у него никогда не было – дружбу.       Пит улыбается воспоминаниям, ощущая привычную теплоту в груди. Она появляется каждый раз, стоит ему долистать альбом до этой фотографии, потому что вечером того же дня Пит впервые видит в зеркале за своей спиной фантомные крылья. Следующая фотография – одна из любимых, хотя на ней изображена всего лишь дверь гостиничного номера.       Пит хорошо помнит и тот дождливый вечер, и разозленного Тама, решившего пойти на крайние меры.       Помнит требования отдать ему деньги, помнит удары и боль, расползающуюся по всему телу, но совершенно не помнит ни того, как в полубессознательном состоянии звал Э, отчаянно надеясь, что и в этот раз он придет ему на помощь, ни того, как в итоге оказался в гостиничном номере.       Помнит собственные слезы, теплые руки, ласково стирающие слезинки, вспышку ярости Э, узнавшего о поступке Тама и уговаривающего его заявить в полицию…       Помнит, как сердце гулко билось в груди, эхом отдаваясь в ушах, когда чужие руки осторожно касались ссадины на лбу, потом на щеке и в уголке губ.       Помнит, как перехватывало дыхание и становилось нечем дышать, когда пальцы Э касались его бока, а он сам был настолько близок, что достаточно было просто податься вперед, чтобы поцеловать такие манящие губы…       Свой желанный поцелуй он получил в машине пару дней спустя, из-за чего всю обратную дорогу до дома глупо улыбался и постоянно трогал губы пальцами. Самым трудным было вернуть на лицо прежнюю маску серьезного парня, чтобы мама ни о чем не догадалась, но зато в комнате он дал выход собственным эмоциям, наконец-то начиная верить в то, что не все парни такие меркантильные сволочи, как Там. То, что его фантомные крылья украсились несколькими настоящими, цвета темного шоколада, перышками, Пит так и не заметил.       Пит улыбается, делает глоток вина, с нежностью проводя пальцем по фотографии. Тот поцелуй в машине запустил целую цепочку событий, приведших к закономерной развязке в раздевалке около футбольного поля. Пит закусывает губу, потому что воспоминания, несмотря на давность лет, все такие же яркие и волнующие, все так же будоражат воображение и толкают на безумные поступки. Он смотрит на часы, прикидывая, сколько времени займет дорога, после чего подрывается с дивана, роняя с колен раскрытый альбом, быстро обувается и вылетает из квартиры, не забыв, впрочем, прихватить валяющийся на оттоманке галстук. ***       Громкий свисток тренера знаменует конец игры. Э облегченно вздыхает и не торопясь бредет к лавочкам, на которых лежат полотенца и стоят бутылки с водой. Национальная сборная по футболу – это не студенческая команда, и в период подготовок к играм тренер зверствует так, что порой хочется выть от непомерных нагрузок. Насквозь мокрая футболка неприятно липнет к телу, и стягивая ее через голову, Э слышит, как идущие рядом товарищи по команде восхищенно присвистывают, негромко начиная обсуждать какого-то красавчика на зрительских трибунах. - Пит? – Э не может сдержать удивленного возгласа, когда в стройном темноволосом красавчике узнает собственного мужа. – Ты же никогда не приезжаешь на тренировки… что-то случилось? - Мне просто захотелось тебя увидеть… - лукаво улыбается Пит, ловя удивленные взгляды и отвисшие челюсти остальных игроков. – Но я, кажется, не вовремя… - Мы как раз закончили и шли переодеваться… - Э ловит Пита за руку, переплетая пальцы. – Подождешь немного? Я быстро, обещаю… - Эй, Э... – Вай, самый любопытный игрок команды, хлопает его по плечу, выразительно косясь на их руки. – Не познакомишь нас со своим красавчиком? - Этот красавчик… - Э, хмурясь, обводит товарищей по команде тяжелым взглядом - …мой муж. И это единственное, что вам всем стоит знать...       Пит закусывает губу, пытаясь не улыбаться, и утыкается взглядом в голое плечо Э, стараясь не смотреть на остальных. Всегда приятно не специально получить подтверждение тому, что его Э так и остался ревнивым собственником, не желающим подпускать к обожаемому мужу всяких любителей познакомится.       Они сидят на трибунах почти час, потому что Э ни в какую не желает оставлять Пита в одиночестве и идти переодеваться. На все возражения мужа о том, что «он уже взрослый, самостоятельный и сам может о себе позаботиться», Э лишь качает головой, с бараньим упорством дожидаясь того, пока вся команда не разойдется по домам. И только после этого сам идет переодеваться. Пит выжидает несколько минут, и, чувствуя себя вновь восемнадцатилетним мальчишкой, осторожно прокрадывается в раздевалку, замирая около шкафчиков и чутко вслушиваясь в окружающие звуки. Вот перестал шуметь душ и зашуршало полотенце, вот босые ноги дошли до шкафчика…Пит намеревается подобраться тихо, чтобы, закрыв мужу руками глаза, прошептать на ухо «Угадай, кто?», как предательски треснувшее под ногой что-то сводит на «нет» все грандиозные планы. Э оборачивается, в глазах – ни грамма испуга, лишь предвкушение, желание и знакомые бесенята, толкающие взрослого человека на ребячливые поступки. - Я думал, ты подождешь меня снаружи… - от чувственной улыбки Э у Пита перехватывает дыхание, а уж от вида в одном полотенце и вовсе ведет похлеще, чем от выдержанного виски. - Да я тут подумал, что ни разу не видел раздевалку команды…Вот и решил посмотреть…Сходить, так сказать, на экскурсию… - Э не дает ему ляпнуть еще одну глупость, в пару шагов сокращая расстояние и легонько прижимая спиной к шкафчикам. - Ты будешь моим парнем, Пит? – улыбаясь и задорно блестя глазами говорит Э, втягивая мужа в жаркий поцелуй. Галстучный узел легко поддается умелым пальцам, пуговицы рубашки белым крошевом падают на пол вслед за полотенцем, спина ощущает все неровности дверцы шкафчика, в правую лопатку впивается замок, однако горячие губы, жадные поцелуи и юркий язык с лихвой компенсируют все неудобства…       Прохладный душ немного приводит в чувство, но Пит все равно не доверяет дрожащим ногам и, вцепившись в Э, практически повисает на нем, вверяя свою расслабленную тушку мужу. Ему даже лень убирать появившиеся крылья, поэтому, когда они через поле идут к стоянке, Пит, слегка встопорщив перья, сушит их под теплым вечерним ветерком. - Кхун Питчайя??? – Пит оборачивается, едва не роняя ключи от машины: в паре метров от них стоит один из старых маразматиков правления «СэнСай корпорейшен», знатно сегодня попортивший ему нервы на собрании директоров. - Кхун Напат… - Пит чуть склоняет голову, обозначая вежливый поклон. – Не ожидал вас увидеть здесь и в такое время… - Как и я вас… - старый маразматик кривится, с неодобрением рассматривая молодого директора. Пит на его взгляд лишь хмыкает, чуть высокомерно задирая голову. Взъерошенный, с зацелованными губами и парочкой засосов на шее, в запасной командной футболке Э, с наполовину просушенным опереньем крыльев – он выглядит сущим мальчишкой-студентом, а не серьезным молодым бизнесменом. Молчаливую игру взглядов прерывает Э, забирая из рук Пита ключи и подталкивая его в сторону пассажирского сидения. - Извините, Кхун Напат, мы поедем…хорошего вам вечера… - Пит вновь слегка кланяется и занимает пассажирское место рядом с водителем. Уже на выезде со стоянки, он поворачивается на сиденье и, видя все так же стоящего Кхун Напата, тихонько смеется. – В понедельник весь офис будет знать, в каком «непотребном виде» Кхун Напат застал меня сегодня на стоянке... Тот еще сплетник и чертов моралист… - Ну, если ему в пятницу в десять вечера нечего делать, кроме как рассматривать своего директора и потом обсуждать его внешний вид, то это его личные проблемы… - Э пожимает плечами и ловит руку мужа, переплетая пальцы. – А я предлагаю продолжить так прекрасно начатый вечер, тем более, что твое любимое вино со вчерашнего дня лежит в холодильнике…       Две недели спустя – ровно после очередного собрания директоров – в альбоме Пита появляется еще один снимок: чуть кривовато наклеенное полароидное фото двух обручальных колец в темно-синей коробочке. А рядом с ним – два перышка цвета темного шоколада.       И эта страница альбома у Пита самая любимая.