2061. Создатели.

Место неизвестно Время неизвестно Моё имя Маркус Манфред       — Чудесно! Это просто замечательно! Ты великолепен, Маркус! Наш пострел везде поспел…. И братцу голову отвинтил и молодое тело не пропустил. Да, Маркус? Хорошая девочка? Да вы не стесняйтесь, продолжайте…, — с наигранным восхищением произнесла Эмма, приближаясь к нам.       — Эмма, сестра…, ты всё неправильно поняла, — пролепетала Кейт самую идиотскую фразу из всех возможных.       — Здравствуй, Эмма. Хорошо выглядишь. Я скучал по тебе, — сказал я, оставляя Кейт и делая шаг к своей ненавистной любовнице.       — Скучал? Правда? Ты нашёл время, чтобы скучать? Ты же кузину мою, шлюшку малолетнюю, окучивал. Но это даже хорошо, теперь я знаю, что мама была права. Она ведь говорила мне, что я андроидов идеализирую, что вы такие же, как люди, если не хуже. Что, Маркус, куда член туда и ноги? Не успел шаг в сторону сделать, уже изменяешь? А как красиво пел, заслушаться можно было…, — говорила Эмма.       При этом она обходила меня вокруг, сексуально, как ей казалось, прижимаясь ко мне грудью и поглаживая меня по рукам, плечам, бёдрам…. Наконец она остановилась передо мной, тяжело дыша от возбуждения. Она запустила руки под рубашку, жадно пробегая пальцами по мышцам, имитирующим мышцы пресса. Я заставил себя не скривиться от отвращения, слегка прикрыл глаза, чтобы взгляд выглядел томным и властно положил руку ей на затылок. Сжав в кулак волосы, я запрокинул голову Эммы и запечатлел самый жёсткий поцелуй, на который был способен. Я знал, что делаю ей больно, что мой язык перекрывает ей дыхание, но я не остановился, пока не понял, что ещё несколько секунд и она умрёт.       Как только я отпустил Эмму, она упала на колени и долго судорожно кашляла, хватаясь за горло. Она никак не могла полноценно вздохнуть, но я не сделал ни одного движения, чтобы помочь ей. Я стоял и смотрел на её мучения, как смотрят на трепыхание недобитой навозной мухи – с отвращением и удовольствием одновременно – она получила то, чего хотела. Я знал, что за спиной у меня стоит Кейт, но обернуться и посмотреть на неё было выше моих сил.       — Иди за мной, — сдавленным голосом произнесла Эмма, когда смогла вздохнуть и тяжело подняться на ноги. — Башку возьми, — брезгливо скривившись, кивнула она на голову Коннора, так и лежавшую в салоне автомобиля. — А ты…, — Эмма резко обернулась у Кейт, — иди к себе…, — коротко приказала она, развернулась и пошла в сторону лифтов.       Мы долго опускались на лифте, шли длинными стерильно-белыми переходами, снова опускались на лифте, двери которого были больше похожи на двери банковского сейфа. Эмма молчала и ни разу на меня не взглянула, что не могло меня не радовать – держать на лице выражение влюблённого идиота становилось всё труднее и труднее.       Наконец, за поворотом очередного коридора, я понял куда мы идём – я узнал дверь помещения, где держали меня и где должен был находиться Карл. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы заглушить нарастающий, как цунами, страх…. Нет, не за себя – я давно стал сам себе безразличен, а иногда даже противен. Это был страх неизвестности, леденящий ужас от одной только мысли, что отец может быть уже мёртв.       Как только мы подошли, дверь открылась, хотя никаких признаков сканирования я не заметил. Возможно, дверь открывает доверенный человек и руководствуется исключительно визуальным образом входящего. Что же, способ давно устаревший, но может быть даже более надёжный, чем большинство современных электронных охранных систем       — Положи это здесь, — бросила Эмма, указав на металлический лабораторный стол возле двери.       Я аккуратно положил свёрток с головой брата и только после этого решился посмотреть туда, где стояли сборочные машины и светился яркий круг ринга. Карл был там же, где я его оставил – по-прежнему беспомощно висел, удерживаемый монтажным креплением за спину и манипуляторами за руки и ноги. Голова отца была низко опущена, глаза закрыты, но на первый взгляд он был не повреждён.       — Можешь пообщаться с... папой, — проворковала Эмма, отвратительно улыбаясь.       — Разве я не должен доложить госпоже Кэролайн Филлипс о выполнении задания? — спросил я, старательно демонстрируя безразличие к судьбе отца.       — Мама уехала…, но она всё знает. Или ты думаешь, что за тобой следила только дурочка Кейт? Не надо никому докладывать, — отмахнулась Эмма. — У меня для тебя будет подарок. Я пойду его приготовлю, а ты тут пока побудь, — добавила она, махнув рукой в сторону ринга.       Меньше всего мне хотелось получить подарок от этой двуличной твари.       — Подарок? Обожаю подарки, тем более если их даришь ты, любимая, — грудным голосом произнёс я.       — Лживый паразит…, но до чего же хорош! — прищурив глаза сказала Эмма и провела пальцем по моему подбородку.       — Я не умею врать, — привычно легко солгал я.       — Угу…, конечно…, а я арабский шейх, — криво усмехнулась Эмма и пошла к выходу, бормоча себе под нос что-то про лживых мерзавцев. Видимо, я был не первым….       — Отец! — я буквально взлетел на платформу сборочной машины. На несколько секунд мне показалось, что отец мёртв и это были самые страшные мгновения моей жизни, без всякого преувеличения.       — Жив! Маркус, ты жив..., — выдохнул Карл, открыв глаза.       — Я жив..., мы оба живы, — ответил я, судорожно выдыхая и усилием воли гася подскочивший почти до ста процентов уровень стресса. Система, и без того повреждённая, с трудом справлялась со своей задачей. Я почувствовал сильный подъём температуры, от чего тириумный насос едва не выскакивал из груди, мощными точками разгоняя голубую кровь, а биокомпонент WL1458, имитирующий лёгкие, учащённо сокращался.       — Мальчик..., я же не знал ничего о тебе с тех пор, как та женщина увела тебя. Я думал..., нет..., я запрещал себе думать, что тебя уже нет, но я боялся..., как же я боялся, — произнёс Карл, глядя на меня с такой нежностью, с какой он смотрел на меня в ноябре тридцать восьмого, когда тоже думал, что потерял меня навсегда.       — Она тебе ничего не говорила? Эмма..., она не говорила обо мне? Я же просил её сообщить тебе, что я в порядке. Она сказала, что всё сделала.... Выходит, она мне врала?       — Выходит.... Она скверный человек..., сынок, поверь моему опыту, она очень плохой человек. Я не знаю, что у тебя с ней за отношения.... Ты действительно любишь её? — спросил Карл, помрачнев.       — Отец..., — я покачал головой. — Ты понимаешь, где мы? И что я тебе здесь могу сказать? Конечно, я люблю её, просто обожаю! Прошу..., пойми меня правильно.       Карл сначала нахмурился ещё сильней, но затем усмехнулся и в его глазах сверкнули такие знакомые лукавые искорки, которые, он, впрочем тут же погасил, опустив взгляд.       — Ты её любишь..., ну да, да, как это я сам то не догадался, это же очевидно..., — произнёс он, не очень достоверно изображая раскаяние.       — Я рад, что ты так хорошо меня знаешь, — на этот раз абсолютно искренне сказал я.       — Что они там делают? — вдруг спросил Карл, заглядывая мне через плечо.       Я обернулся и от того, что увидел, прикрыл глаза, соображая как бы мне провалиться куда-то прямо на этом месте – невзрачные люди в медицинских комбинезонах, очевидно техники, заменившие Кейт, деловито насаживали на закреплённый вертикально двухметровый металлический штырь голову моего брата. Эмма, скрестив руки на груди, с явным наслаждением руководила процессом. Отстранив техника, она забралась на стремянку и открыла Коннору один глаз, от чего получился жуткий эффект, словно мёртвая голова подмигивает. Эмма спустилась с лестницы, отошла на несколько шагов и начала разглядывать результат, как любуется своим шедевром художник.       Повернувшись я встретил взгляд отца. Всё было настолько очевидно, что я не нашёл слов. Единственное, что я смог сделать – я заставил себя не отводить глаза. Мне захотелось оказаться с отцом лицом к лицу, и я, поискав глазами, подвинул металлический лабораторный ящик и встал на него.       — Я не буду тебе ничего говорить..., — тяжело помолчав минуту, сказал Карл.       — Мне нужна поддержка. Ты веришь мне? — через силу произнёс я.       — Я верю тебе.... Я буду на твоей стороне, что бы не случилось..., ты можешь в этом не сомневаться. Ты мой сын, я буду за тебя, даже если весь мир будет против..., — твёрдо сказал Карл       — Отец...! — кажется, от волнения я забыл все слова.       Я обнял Карла и спрятал лицо у него на груди, как делал раньше, чтобы перетерпеть нахлынувшие чувства.       — Эй, голубки кибернетические, хватит ворковать, — раздался визгливый голос Эммы. — Маркус, хватит тискать папу, иди сюда. Посмотри, какая инсталяция. Тебе нравится? Он подмигивает, смотри! Правда, смешно?       Я последний раз обменялся с отцом взглядами и, продолжая смотреть на него, изменил выражение лица, натянув маску влюблённого кретина с томным взглядом. Получилось, видимо, хорошо, потому что Карл слегка усмехнулся и покачал головой.       — Забавно получилось, — с улыбкой сказал я, подходя к Эмме и старательно следя за тем, чтобы улыбка не выглядела, как оскал. Желание оторвать этой твари голову и насадить её на кол вместо головы Коннора стало практически нестерпимым. Я почти видел уже её тело с разорванным горлом, из которого фонтаном хлещет яркая алая кровь и почти ощущал её оторванную голову в своей руке, с перекошенным в предсмертном ужасе некрасивом лицом.       — Алё, чего завис? — толкнула меня Эмма.       — Я так счастлив видеть тебя! — привычно соврал я.       — Ага..., так счастлив, что смотришь куда-то мимо..., — обиженно надула губы Эмма.       — Прости..., я мечтал..., я так соскучился по тебе.... Я, словно наяву, обнимал тебя и наслаждался твоим прекрасным телом, — произнёс я низким, чуть хриплым голосом, делая взгляд максимально сексуальным.       — Насладишься ещё, мечтатель, — ухмыльнулась Эмма. — Сейчас доставят подарок для тебя, а потом ты сможешь показать, насколько сильно ты меня любишь.       — Подарок? Разве мне нужны подарки, когда рядом ты? — имитируя дрожащий от сексуального желания голос, проговорил я, пожирая Эмму глазами.       — Это особый подарок, эксклюзивный. Я приготовила его специально для тебя, ну и немного для себя. Тебе понравится, обещаю. А..., собственно вот и он, твой сюрприз. Иди..., и можешь не благодарить....       Эмма указала рукой мне за спину. Я обернулся. В ярко освещённом круге ринга стояла Кейт. Она выглядела растерянной и испуганной.       — Кейт? Зачем она здесь? — спросил я Эмму, но вместо ответа она попятилась и скрылась за завесой силового поля.       — Ты же хотел её, так бери..., — сказала Эмма через минуту. Её голос уже звучал сверху, оттуда, где находились невидимые для меня трибуны.       Кейт по-прежнему стояла не шелохнувшись. Я быстрым шагом пошел к ней, на ходу бросив взгляд на Карла. Отец напряжённо хмурился, глядя на девочку в центре ринга. Уловив мой взгляд, он едва заметно качнул головой и болезненно поморщился. Ему, как и мне, категорически не нравилось то, что происходит.       — Кейт, Кейт, как ты? — спросил я, взяв девочку за плечи.       — Маркус..., мне так жаль..., простите меня, мне очень-очень жаль..., — тихо произнесла она, подняв на меня взгляд.       Глаза Кейт заблестели, наполняясь слезами, губы дрогнули, словно она хотела ещё что-то сказать. Но уже в следующий миг черты её разгладились. На короткое мгновение выражение её лица стало спокойным и умиротворённым. Но тут же в её глазах промелькнул ужас, черты исказились, лицо превратилось в бессмысленную маску, а только что живые глаза остекленели.       За последнее время я убил огромное количество людей с такими вот масками вместо лиц и точно такими не живыми, остекленевшими глазами. Я не мог не понять, что происходит – я отказывался верить, что это возможно. Я попятился, отступая к краю ринга. Кейт не двигалась с места. Возможно, где-то в глубине её сознания маленькая девочка из последних сил сопротивлялась действию нейротоксина, но это была неравная борьба.       — Нет..., — произнёс я, обхватив голову руками, как будто моё отрицание могло что-то изменить.       Кейт бросилась вперёд внезапно. Препарат полностью и навсегда убил в ней человека. Она бежала ко мне с перекошенным лицом, выставив вперёд скрюченные пальцы. Моя система привычно попыталась уйти в боевой режим, но я остановил этот процесс – не сейчас, только не с Кейт.       В самый последний момент я сделал короткий шаг в сторону, и Кейт по инерции проскочила мимо. Я поймал её за плечо, развернул к себе спиной и жёстко зафиксировал. Существо, которое несколько секунд назад было красивой молодой женщиной, сильной и одновременно трогательно застенчивой, так похожей на мою маму, сейчас билось в моих руках, рыча и стараясь впиться зубами в моё предплечье.       — "Не плачь, сынок, — услышал я голос мамы Бет, — не плачь, не время сейчас для слёз. Спаси эту девочку...".       — Как? — закричал я вслух, не заботясь уже о том, теряю ли я окончательно здравый рассудок.       —"Ты знаешь, как. Делай то, что должен", — ответил мамин голос..., а может быть это сказал Карл, я не мог понять, где реальность – я, кажется, окончательно потерял с ней связь.       Я знал, что должен сделать, но я медлил, медлил и медлил, прижимая к себе судорожно содрогающееся тело. Я смотрел прямо перед собой, но ничего не видел. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я смог увидеть отца. Карл пристально смотрел на меня. Он заметил, что мой взгляд стал осознанным и несколько раз очень сдержанно утвердительно кивнул.       Продолжая неотрывно смотреть в глаза отца, ища в них поддержку, я одним коротким сильным движением, сломал Кейт шею. Хрупкое тело в моих руках обмякло. Я подхватил её на руки. Лицо девочки снова разгладилось и на нём появилась мягкая полуулыбка, словно она безмятежно уснула.       Я медленно опустился на колени и бережно, очень-очень бережно положил тело девочки на пол. Одной рукой я придержал голову, чтобы она не откинулась, неестественно вывернувшись на сломанной шее. Руки Кейт, маленькие и тонкие, как у Бетти, я сложил у неё на груди, как это принято у людей.       Я смотрел в безмятежное лицо Кейт и чувствовал, что падаю…, соскальзываю, проваливаясь в пропасть, туда, где отчаяние, туда, где всё теряет смысл, туда, где я сам, всё, что я делал, всё, что я создал превращалось в пыль и рассеивалось в бесконечной пустоте.       — Я вижу сюрприз удался. Долго собираешься любоваться? Положил то как красиво…. Теперь у нас законченная инсталляция под названием «Поломали мы игрушки», — ехидно произнесла Эмма, выходя из-за завесы силового поля.       Ненависть…. Ненависть спасла меня. Ненависть удержала меня на самом краю бездны. Я был уверен, что давно знаком с ней, но когда я встретился с ней лицом к лицу, то понял, что всё, что я испытывал раньше было детскими играми. Я считал, что ненависть яркая, горячая, обжигающая, как огонь. Теперь я знаю – ненависть холодна и бесстрастна, как смерть.       Я поднялся с колен. Ненависть, подарившая мне ледяное спокойствие, поглотила меня полностью, не оставив места другим чувствам. Даже любовь…, я знал, что люблю отца, люблю своих братьев, люблю Лис, люблю своих друзей, и людей и андроидов, я знал это, но перестал это чувствовать.       Я пошёл в сторону Эммы, которая стояла возле насаженной на кол подмигивающей мёртвой головы Коннора. Она смотрела на меня с насмешкой, и я подумал, что эта фантастическая дура начисто лишена инстинкта самосохранения и что сейчас самый подходящий момент, чтобы наконец прикончить эту тварь. И в этот же момент я понял, что желание убить Эмму, с которым я жил с момента, когда впервые увидел её, у меня пропало. «Убить? Зачем? Смерть для неё не наказание, а награда. Жизнь, максимально долгая и максимально мучительная жизнь, в полном одиночестве, без надежды, без радости, без развлечений, без общения…, только такая жизнь – это настоящее наказание», — холодно подумал я, подходя к Эмме вплотную.       Я больше не считал нужным натягивать на лицо маску влюблённого, равно, как и любую другую, но Эмма, кажется, ничего не замечала, упиваясь своей жестокостью.       — Зачем ты это сделала? — безразлично спросил я.       — Эта мелкая сучка давно нарывалась, — вскинув подбородок и скрестив руки на груди, заявила Эмма.       — Но она же была твоей сестрой. Тебе её совсем не жаль? А что скажет госпожа Филлипс?       — А он был твоим братом, — ехидно произнесла Эмма, кивнув на голову Коннора. — Ты же не думаешь о том, что скажет господин Андерсон…, — с наслаждением произнесла она, думая, что бьёт в самое больное место.       Но она ошиблась, мёртвым не больно, а я сейчас был мёртвым внутри, и только болезненный ноющий сигнал повреждённой программы тактильных ощущений, при каждом прикосновении напоминал мне, что я ещё существую.       — Мне это безразлично, — ответил я.       — А я…, я тебе тоже безразлична? — подозрительно прищурившись спросила Эмма, которая, видимо, наконец заметила выражение моего лица.       — Нет, Эмма, единственное, что меня интересует это ты, — совершенно честно сказал я.       — Не похоже…, — протянула Эмма, вглядываясь в моё лицо. — Докажи! — с вызовом выпалила она.       — Чем угодно, приказывай, — ответил я, думая только о том, что выигрывая время я выигрываю жизнь – жизнь своего отца, единственное, что даёт смысл моему существованию.       — Поцелуй меня, — произнесла Эмма, томно потягиваясь.       — Тут везде камеры…, тебя это не смущает? — безразлично спросил я. Хотя мог и не спрашивать – наблюдатели, присутствие Карла, мёртвое тело Кейт и жутко подмигивающая голова Коннора – всё это не смущало, а скорее возбуждало извращённую фантазию моей похотливой любовницы.       — Смущает? Меня!? Может быть, это ранит твоё целомудрие? — словно отвечая на мои мысли, рассмеялась Эмма.       — Не ранит…, — холодно ответил я и притянул к себе человеческую женщину.       Я поцеловал Эмму бесстрастно, ничего не чувствуя, кроме тупой боли от прикосновения. Но женщина застонала от наслаждения. Видимо желание поглотило её полностью.       Время, единственное, что мне сейчас нужно, это время. И совершенно не важно, что я буду делать. Женщина в моих руках дрожала от сексуального возбуждения. Секс? Ничего сложного, обычная скучная работа, доставляющая только тупую боль из-за повреждённой программы тактильных ощущений.       Я это уже пробовал – просто взять и запустить программу «секс», задать параметры и позволить телу действовать самостоятельно. Но тогда это оказалось плохой идеей. Я постоянно так сильно желал смерти этой человеческой женщине, что моя система, получив относительную самостоятельность, почти сразу из режима «секс» свалилась в боевой режим, мгновенно превратив объект «человек, пол женский, рост 165 см, вес 58 кг», силуэт бело-голубого цвета, в объект «враг, немедленно уничтожить», с ярко-оранжевым силуэтом. Я чудом, в последнюю секунду успел взять тело под контроль и остановить пальцы, сжимающие её горло.       Но сейчас всё изменилось. Ненависть, холодная и беспощадная, начисто лишила меня эмоций. Мои мысли были ясными, решения рациональными и прагматичными. Теперь я не хотел убить Эмму – теперь я желал для неё долгой, невыносимо долгой жизни. Поэтому я решил, что теперь смогу воспользоваться способностями моего тела без всякого риска.       Я вызвал в системе программу «секс», добавил параметры «с женщиной», «добровольный», выбрал вариант «опытная», секунду подумав, добавил расширение «жёсткий», ещё чуть подумав, исправил на «умеренно жёсткий», подтолкнул Эмму к крепкому металлическому лабораторному столу и с облегчением дал команду «запуск».       Несколько секунд я контролировал действия своего тела, убедился, что всё идёт согласно протоколу выбранной программы, и полностью перестал следить за происходящим. Углубившись в систему, я проверил файлы, которые стояли на очереди. Их было немного, и я с удовольствием погрузился в изучение параметров нового тела моего секретаря Сары. Чтение было увлекательным – новые носители AP900 значительно превосходили по всем параметрам старые AP800, и были по своим характеристикам стопроцентными альфа, со всеми вытекающими последствиями. Теперь секретари всех наших представительств, которые выглядели, как очень красивые молодые женщины, на самом деле могли управлять рядовыми андроидами и, при необходимости, вступать в бой, проигрывая Мирмидонцам только в массе и силе, но имея значительные преимущества в ловкости и скорости движений. «Хорошие получились девчонки», — с удовольствием подумал я.       Какой-то не слишком болезненный, но крайне неприятный сигнал не давал мне покоя. Я попытался его игнорировать, но через несколько секунд это стало невыносимо. Максимально оттягивая момент возвращения в реальность, я проанализировал сообщение, содержавшееся в сигнале. «Нарушение протокола программы «секс». Требуется немедленное вмешательство, возможна угроза жизни человека! Код жёлтый».       Делать нечего – пришлось выйти из себя в реальный мир. На первый взгляд всё было штатно – программа реализовала пункт протокола «анальный секс», мои руки жёстко удерживали объект, женщина лежала на столе, её ноги, высоко поднятые, лежали на моих плечах, она кричала и извивалась – всё, как обычно. Но приглядевшись я увидел не просто страх, а настоящий животный ужас в глазах Эммы. Она не наслаждалась – она вырывалась, отбивалась так, словно сражалась за свою жизнь. Я остановил действие программы и взял тело под контроль.       — Ты…, ты…, — задыхалась Эмма, буквально свалившись со стола, как только я отпустил её.       Эмма в ужасе пятилась от меня, одной рукой суетливо пытаясь натянуть брюки, а другой безуспешно пытаясь нащупать оторванные с мясом пуговицы на блузке. Я, спокойно разглядывая её, навёл порядок в своей одежде и деактивировал на несколько секунд кожу в районе компонента, имитирующего мужской половой орган, чтобы система поглотила, растворила и преобразовала следы возможных загрязнений различными субстанциями, которые обильно выделяет организм человеческой самки в процессе акта оплодотворения.       И тут я понял, что я идиот, не просто дурак, а истинный кретин самого высокого уровня, настоящий рафинированный болван – лицо, вот о чём я забыл, запуская программу. То самое моё лицо, за выражением которого я всегда так тщательно следил в присутствии Эммы, ни разу не позволив себе расслабиться, ни разу не ошибившись. Почему я решил, что программа «секс» позаботится и об этом? Хотя…, возможно, так и должно было быть, если бы я был исправен. Но поломанная программа тактильных ощущений, которая была создана, чтобы мы могли испытывать удовольствие и даже наслаждение, приносила только тупую боль от каждого прикосновения и видимо повредила связанные с ней программы, в том числе протокол программы «секс». Вместо влюблённости, сжигающей страсти и сексуального желания Эмма увидела моё настоящее лицо, и прочитала в моих глазах свой приговор. Я так долго избегал этого. Надо же было так глупо подставиться. И по поведению Эммы было ясно, что исправить уже ничего нельзя.       — Ты…, ты же мёртвый…, — с отвращением произнесла Эмма, отступая к границе силового поля, — ты мертвец, зомби…. Нет…, какая же я дура…. Ты не мёртвый – ты никогда и не был живым. Права мама, когда говорит, что вы богом проклятые твари. Прикидываетесь людьми…. Я была словно слепая, как будто под гипнозом. Но сейчас я увидела…, да я увидела и теперь ты меня больше не обманешь – ты мёртвая машина…. Чёрт…, как я могла…, всю жизнь, всю проклятую жизнь я тосковала о тупой машине, грёбаный Даниель…, я думала, что он страдал…, а он просто сломался. Чёрт…, ты даже не мерзавец, ты сволочная консервная банка, вот чёрт….       Я молчал. Игра закончилась, и я проиграл. Не имело смыла пытаться сейчас что-то говорить Эмме. Я потерял над ней контроль, который так долго устанавливал. Всего одна ошибка…, осталось узнать какая у неё будет цена.       — Пошёл в машину, робот! — глухим голосом, с угрозой скомандовала Эмма. — Техники! Повесьте этого урода, конечности отсоединить и убрать на склад – они ему больше не понадобятся. Эй, робот, слышишь? Минут через сорок тебе будет хорошо, а через пару часов очень хорошо. Я приду…, через несколько дней, посмотрю на то, как ты корчишься, сволочь. Это же так хорошо, что ты не можешь сдохнуть от боли, это просто замечательно. Да, робот? Убирайся, место! — внезапно взвизгнула Эмма сорвавшимся голосом       Я развернулся и пошёл к своей сборочной машине. Сделав над собой немалое усилие, я заставил себя не смотреть по сторонам. Мёртвая голова брата, мёртвое тело Кейт и живой отец…. Не взглянуть на отца оказалось труднее всего. Но это было необходимо – не бросить взгляд на того, кто был важнее всего, чтобы случайно не напомнить о нём Эмме. Она сосредоточила всю свою злобу на мне, меня обвинила во всех своих бедах, настоящих и воображаемых. Пусть так и остаётся.       Манипулятор жёстко присоединился к монтажному креплению у меня на спине и резко поднял меня на полметра вверх. Сосредоточенные хмурые техники грубо и неаккуратно отсоединили мои руки и ноги. Они бросили мои конечности на тележку и увезли.       Я осторожно осмотрелся. Эмма скрылась за границей силового поля, но я не был уверен, что она не продолжает наблюдать за мной. Поэтому я только вскользь посмотрел на Карла. Глаза его были прикрыты, голова опущена. Что же, нет ничего удивительного в том, что он не хочет видеть меня. Сможет ли он когда-нибудь смотреть на меня без отвращения после всего того, чему он оказался невольным свидетелем?       Я тоже опустил голову. У меня оставалось очень мало времени до того, как открытые контакты креплений начнут посылать всё более и более болезненный сигнал о повреждении, до того, когда боль станет нестерпимой, а система, борясь за выживание, практически лишит меня зрения, слуха и речи.       — Маркус! — услышал я голос отца через несколько секунд. — Я с тобой, слышишь. Что бы не случилось, я на твоей стороне, — едва слышно произнёс он, когда мы встретились глазами.       — Я люблю тебя, отец, — одними губами прошептал я.       Карл смотрел на меня с тоской и состраданием. Он только кивнул в ответ. А я…, мне оставалось надеяться, что они успеют – те, кто называет меня другом и те, кто называет меня братом успеют. Время начало работать против нас.                     09 сентября 2061 года       Детройт, Башня андроидов       Время 13:47       Моё имя Лис Манфред              — Госпожа Манфред, вы не отвечаете на вызов. Госпожа Манфред! Лис! Что мне сказать господину У? — словно издалека донёсся до меня голос Первого.       Я с трудом осознала, где нахожусь. Хорошо, что рядом со мной Первый – друг, на которого можно положиться даже больше, чем на себя. Как мы приземлились, как пересели в автомобиль, я практически не помнила. Даже выключив запись, на которой мой муж зверски расправляется с моим…. Кем? С моим братом, так получается. Даже выключив эту запись, я продолжала видеть лишённое эмоций лицо Маркуса, который профессионально и хладнокровно, словно выполняя работу, стреляет Коннору в самую середину лба, чуть выше бровей. От этого затылок Коннора буквально взрывается голубыми брызгами ошмётков его мозга с белыми и стальными вкраплениями частей развороченного черепа и кусков кровеносных трубок. Я вижу это снова и снова, закрывая глаза вижу и открыв глаза снова и снова вижу это – растерянные глаза Коннора, из которых уходит жизнь и прозрачные ледяные глаза Маркуса, который, не изменившись в лице отрывает уже мёртвую голову брата и запрыгивает вместе с ней в распахнутую дверь подлетевшей машины.       Вынырнув в реальность из своего непрекращающегося кошмара, я тут же увидела сигнал системы – вызов по внутренней связи от Линга У. Брат вызывал меня, судя по таймеру, уже почти полчаса.       — «Да, Линг, я слушаю», — ответила я, отчаянно надеясь, что по внутренней связи мой голос не дрожит.       — «Лис, наконец то…. Слушай, я понимаю, что ты переживаешь…. Нам сейчас всем не просто, поверь. Но, пожалуйста, постарайся взять себя в руки. Я знаю, как это трудно, знаю…. Ты нам очень нужна – нас слишком мало, а угроза слишком реальна. Мы не можем сейчас позволить себе предаваться скорби…, даже по такому поводу, как гибель одного из нас».       — «Я в порядке, Линг…, точнее…, я постараюсь. Я очень рада тебя слышать», — искренне произнесла я, действительно испытывая удовольствие при мысли о спокойном и вежливом Линге У, нашем представителе в Индокитае, и всём тихоокеанском регионе, включая Океанию, Австралию и Новую Зеландию.       — «Лис, твой Мирмидонец доложил, что ты не дала никаких распоряжений и он везёт тебя домой. Я очень прошу тебя поменять маршрут и срочно прилететь в Башню. Мы ждём только тебя. Прибыл даже Директор Перкинс с целой армией спецов».       — «Что за спешка?» — обречённо спросила я. Только что родившаяся надежда побыть одной, умерла, не успев сделать первый вздох.       — «Лис, похоже, что мы знаем координаты места, где держат Маркуса и Карла. Сейчас наши специалисты, люди и андроиды, планируют спасательную операцию. Там всё не так просто…. Но лучше, если ты увидишь и услышишь всё сама. Да и твоё участие в операции очень желательно. Здесь всего двое Супер-Альфа, я и господин Андерсон…», — Линг запнулся, поняв, что именно Коннора последнее время все называли «господин Андерсон. — «Хэнк, господин Хэнк Андерсон», — поправился он.       — «Хэнк? Как он?» — быстро спросила я, сообразив, что я, погрузившись в собственные переживания, начисто забыла о Хэнке, который буквально за несколько дней потерял нежно любимую жену Бэтти и самого любимого старшего сына Коннора. Вот кто, на самом деле, больше всех имел право на скорбь….       — «Держится…», — коротко ответил Линг и это невыразительное слово сказало мне очень о многом. Видимо, именно этим словом буду описывать моё собственное состояние в обозримом будущем.       — «Я буду через пятнадцать минут», — сказала я, окончательно взяв эмоции под контроль.       — «Хорошо, ждём, конец связи», — ответил Линг, отключая внутреннюю связь.       — Первый, мы летим в Башню, — сказала я вслух.       — Хорошо, Лис, — мягко ответил Первый.       Я обернулась. В просторном салоне транспорта, который заботливый Первый заказал для нас заранее в Башне, сидели все сопровождавшие меня Мирмидонцы, а я даже не могла точно сказать, когда они к нам присоединились. Осталось вновь порадоваться организаторским способностям Первого, которые явно далеко превосходили возможности обычных андроидов той же модели. Кибер-пёс лежал в проходе между рядами сидений и старательно изображал скуку, зевая и изредка лениво почёсывая задней лапой лохматые обрезанные уши.