Порочные игры

Теперь Мэй находилась в состоянии черной эйфории постоянно: Себастиан решил делать то же самое, что и она, и это только доказывало, что его вся эта игра задевает, а значит, все идет так, как хотела того Мэй. Себ сказал родителям, что они с Мэй решили взять паузу в отношениях, и хоть они и не удивились, все же порядочно огорчились, но мужчина, пожав плечами, сказал, что это жизнь и так случается, ничего страшного в этом нет. Он работал, снимался, и на нем, как и всегда, пытались повиснуть все дамочки в радиусе десяти метров, жадные до его тела и сердца, но Себу до них не было никакого дела ровно до того момента, пока на горизонте не появлялась Мэй, чтобы снова навестить Айка. Она делала это не только потому что была его сестрой и скучала по мулату, (с которым теперь виделась намного реже из-за его работы), но и потому что хотела помозолить глаза Стэну лишний раз. Когда она приходила, всегда находила его в компании очередной новой девушки, с которой он беседовал настолько приветливо и мило, насколько никогда не был приветлив и мил рядом с Мэй, и это осознание неприятно ее кололо. Но она не собиралась сдаваться. На выходных вся съемочная площадка, включая стафф, решили отдохнуть в одном из местных клубов, хорошенько выпив и потанцевав. Идея всем показалась здравой: до конца съемок далеко, все устали, хотелось отдохнуть и разгрузиться, да и общая попойка гарантированно должна была сблизить всех еще больше. Этакий своеобразный тим-билдинг. Айк радостно об этом поделился с Риком и Мэй, на что последняя хмыкнула. — Я там всех почти знаю, некоторых даже тренирую, — сказал Рик, — Будет прикольно сходить, так что я тоже иду, — с этими словами Рик чмокнул своего парня в скулу, и если бы Айк не был мулатом — гарантированно бы покраснел ушами. — А ты, Мэй? Что скажешь? — поинтересовался Айк. — Пойдешь? — Не вижу смысла, тем более тусовка закрытая, я не хочу пользоваться твоими привилегиями. — Тусовка не закрытая, мы все пойдем в местный тихий клуб, так что можно будет легко присоединиться. Никто не снимал помещение под нас отдельно, — пожал плечами Айк. — Так что, ты вместе с Йеном? — Да, мы приедем вдвоем, — легко согласилась Мэй и тут же накарябала своему товарищу смс. — У вас серьезно? — спросил любопытный Рик. — А что? — спросила Мэй. — Ты с ним уже больше месяца, почти каждый день, — начал Айк, — но так нас и не познакомила. — Значит, еще время не пришло, — уклонилась от ответа девушка и закончила разговор. Она не планировала серьезно знакомить Йена со своей семьей, потому что знала, что это все ненадолго и они никогда не будут вместе, поэтому и не хотела тратить ничье время. Уже после этой вечеринки она планировала сказать Йену, что можно расслабиться и если и видеться, то уже без театральных представлений. В день икс она оделась так, как хотела сама, а не так, будто бы хотела проучить в очередной раз Себастиана, хотя и без этого мимолетного желания все же не обошлось: короткая черная латексная мини-юбка, заправленная в нее свободная темная футболка, специально порванные черные капроновые колготки, грубые боты на высокой платформе и слегка растрепанные уже короткие волосы, с макияжем, подчеркивающим почти что азиатский разрез глаз. Айк, увидев этот наряд, ничего не стал комментировать: ему нравилось, но он понимал, что Мэй так вырядилась не для себя и уж тем более не для Йена. Рик также ничего не стал говорить, он даже пытался успокоить Айка, каждый раз, когда тот хотел как-то образумить Мэй, намекая ей на то, что все эти игры и интриги не дадут ей морального удовлетворения. Он придерживался мнения, что все то, что называется «отношениями Мэй и Себастиана» по сути не их дело и их туда не звали. А пасть смертью храбрых не очень-то хотелось. Поэтому в итоге Айку пришлось издалека наблюдать за тем, как Мэй, поглощая маргариту за маргаритой, общаясь с Йеном, буравила взглядом мощную спину Себастиана, который в этот момент активно общался с какой-то коллегой по площадке. Стэн увидел Мэй сразу, как только она появилась, и не удивился ее приходу, скорее даже, он этого ожидал и, только ее завидев, холодно усмехнулся на одну сторону и отсалютовал ей двумя пальцами от виска, на что она только недобро хмыкнула — от нее не скрылся изучающий жадный взгляд Себастина по ее телу. Весь вечер они обменивались красноречивыми яростными взглядами, но друг к другу не подходили и не заводили разговора. Все, кто знал и Мэй, и Себа, видели и ощущали это титаническое напряжение между ними, которое буквально электризовалось. Получив достаточный градус опьянения и храбрости для осуществления задуманного, Мэй и Йен, стоя в темном углу этого небольшого бара просто начали самозабвенно целоваться, и девушка больше не смотрела никуда, кроме Йена, хотя знала, что именно в эти секунды — когда она зарывается своими тонкими пальцами в его светлые волосы и целует его лицо, — Себастиан смотрит на них не отрываясь, и злится. Злится до пелены аффекта перед глазами и полыхающего внутри пожара. Но никто в этом сопротивлении не хотел уступать и останавливаться, и именно поэтому Мэй предложила Йену уединиться, на что он согласился, и оба они под шумок сбежали в какое-то служебное помещение, граничащее, как обычно, с туалетом. Себастиан, потеряв из виду сладкую парочку, был абсолютно доволен сложившейся ситуацией: видеть все это зрелище было для него тем еще испытанием, на которое он вообще не подписывался и вообще в рот ебал ваш первый канал, и второй канал тоже тот еще кал. Так что все шло более чем удачно. Выпив очередную порцию виски, мужчина нестерпимо захотел освежиться: для начала умыться прохладной водой, а потом идеально было бы покурить. А совсем прекрасно было бы покурить вместе с Мэй, даже если она бы просто стояла и громко его ненавидела, что было более вероятным сценарием. Он усмехнулся своим мыслям и пошел по направлению к мужскому туалету, пробираясь сквозь толпу коллег и просто каких-то отдыхающих людей, пока, наконец, не сжал пальцами дверную ручку двери, которую принял за мужской туалет. Он открыл тяжелую дверь легким рывком и увидел то, о чем молился никогда не увидеть в реальности. Себастиан увидел, как Йен, стоя спиной ко входу, удобно пристроился меж разведенных худеньких ног в подранных колготках, как обладательница этих ног восседает на чем-то вроде стола и, скрывшись за спиной своего спутника, обнимает его уже голыми руками за шею и зарывается пальцами в волосы. За не слишком широким телом Йена было видно, что Мэй уже сидит без футболки и самозабвенно принимает ласки своего парня, подставляя шею, которую осыпают нежными поцелуями. Почувствовав небольшой сквозняк, она распахнула свои обычно светлые, но сейчас потемневшие от накопившейся боли и горечи глаза, которые чуть возвышались над плечом ее партнера, и уставилась прямо на Себастиана. Себастиан смотрел на это нечитаемым взглядом, рот его чуть приоткрылся в гримасе боли и злобы одновременно. Он смотрел Мэй в глаза и тонул в агонии, пока она принимала чужие ласки и стаскивала свитер с Йена, уже не смотря на него. Мужчина, кое-как справившись с ватностью всего тела, закрыл дверь и прислонился к ней спиной, случайно ударяясь затылком о деревянный массив. В этот момент он начал понимать, насколько на самом деле ей было больно и как было тяжело все это время, потому что сам он чувствовал себя так, будто бы его потопили в раскаленной лаве и от его внутренностей и тела не осталось ничего. От него всего не осталось ничего, кроме боли и беззвучного крика, застывшего в горле. Глаза сами собой наполнились влагой и он яростно потер их широкой ладонью, приводя себя в чувство и уходя на задний двор курить, до крови закусывая нижнюю губу. Стэн выбрал самый укромный уголок так, чтобы его нельзя было видеть, и закурил, не смотря никуда конкретно. Он плавал в водовороте своих мыслей, которые топили его одна за другой. Он понимал, что в этой негласной игре он потерпел поражение, и ему было плохо не от этого, а от осознания того, что Мэй никогда его не простит и никогда не позволит быть рядом с собой — и это было очевидно. Она будет мучить его до тех пор, пока он совсем не угаснет, мельтеша перед его глазами со своим парнем, разыгрывая счастье, которое и правда выглядело идеальным и правдоподобным. — Стэн? — голос Айка буквально вырвал его из раздумий. — Ты в порядке? — Просто вышел покурить, — глухо отозвался он, даже не поднимая взгляда наверх. — Ты не видел Мэй? Она тоже куда-то пропала, — спросил Рик. — Видел, — он смачно затянулся, нервно проведя пятерней по густой шевелюре. — Трахается со своим парнем где-то в районе туалетов. Повисла неловкая пауза, и Себ почувствовал тяжелую руку Айка на своем плече, после чего все же поднял голову и увидел сожалеющий взгляд темных глаз мулата. — Мне жаль, — искренне произнес он. — Мне тоже, — согласился Себ, сжав пальцами переносицу, держа в них же дымящуюся сигарету. — Думаю, мне лучше уйти. Я не смогу видеть ни его, ни ее. — Все будет хорошо, — подбодрил Рик, с удивлением внутри себя отмечая, что боль в глазах Себастиана искренняя. — Не будет, — пожал плечами Стэн, докуривая. — Все было хорошо, пока я сам все не испортил. А теперь все так, как я сам позволил тому произойти. Спасибо, ребята. Я ценю вашу поддержку. — Не сдавайся, — тихо сказал Айк. — Не смей сдаваться. — А какой смысл? — с горечью спросил Себ, выкидывая окурок. — Она меня ненавидит, как минимум, не желает мне смерти только лишь потому, что это слишком просто. Она хочет, чтобы я жил и страдал каждый день до тех пор, пока не сойду с ума. Я больше не могу так. — Мэй любит тебя, — сказал Рик, — Очень сильно, но ей все еще больно, потому что она считает, что тебе на нее плевать, раз ты после всего, что между вами было, пошел развлекаться с кем-то еще. И ты сказал, что чувствуешь к ней жалость. Она же не знает, как все обстоит на самом деле, ты ведь ей так и не сказал правды! Она любит тебя, но от этого же страдает, потому что считает, что ты не изменишься никогда, что ты вот такой козлина и тебе просто было скучно и ты решил с ней поразвлечься. Мэй считает, что быть рядом с тобой — значит обречь себя на страдания, а она этого не хочет, потому что, по правде говоря, она и так натерпелась. И сейчас ее терпение лопнуло. — Мэй тебя за яйца подвесит, если узнает, что ты слил эту инфу Себастиану, — покачал головой Айк. — Но я тебя не сдам. Рик правду говорит, ты ее задел за живое. — Вы так уверены в том, что она меня любит? — скептически усмехнулся Себ. — Я что-то не заметил. — Мы готовы поклясться на Библии, — пожал плечами Рик. — Не будь слепым, — посоветовал Айк. — Не сдавайся. У вас все еще есть шанс. *** Домой Мэй ушла сразу после того, как ее вместе с Йеном застукал Себ: между ними ничего не было, все это был лишь полуспланированный спектакль. Рослый парень проводил девушку до дома и обнял ее на прощание. Она обозначила, что, пожалуй, это было их последнее представление. Хотя никто из них не исключал сугубо дружеских встреч на кофе или на прошвырнуться до ближайшего магазина и потаращиться на шмотки. Девушка устало сидела на диване и вытягивала ноги на пустом журнальном столике, когда хлопнула входная дверь и в ее квартире показался один Айк: это было не к добру. — Как прошел вечер? — он поравнялся с ней и уселся на столик, чего обычно Мэй не переносила, но сейчас выражение ее лица было почти отсутствующим. — Не скучно, — пожала плечами Мэй. — А что? Пришел меня за что-то отругать? — Нет, — помотал головой мулат, серьезно смотря на свою подругу, — я не стану этого делать. Я вижу, что ты понимаешь все сама. — Так ты уже в курсе, — хмыкнула Мэй, — о моем небольшом представлении. — Да, — кивнул парень. — И поэтому я хотел спросить: как ты? Мэй лишь неопределенно повела плечами, смотря на Айка тяжелым уставшим взглядом. — Тебе стало легче? — спросил он тихо. — Нет, — она чуть помотала головой все также устало смотря на Айка, — не стало. Да я и не надеялась на это. — Ты это сделала, чтобы поставить его в ту же ситуацию, что и он тебя тогда? — Да, — кивнула она, откинувшись на спинку дивана и закрыв глаза. — Не переживай. Я не собираюсь играть с ним дальше. Думаю, что этого достаточно, я увидела, что ему стало больно и неприятно. Пройдет время, и его уязвленное самолюбие оправится и, надеюсь, больше он так поступать ни с кем не станет. Так что можешь расслабиться и не волноваться за своего новоиспеченного приятеля. — Ревнуешь? — Нет, — пожала плечами она, — Не мне решать, с кем тебе общаться и заводить дружбу. Да и вероятность того, что он тебя кинет, крайне мала, будем честными. — Я ошибался на его счет, — сказал Айк, смотря на подрагивающие ресницы Мэй. — Со своими недостатками, но Себастиан на самом деле хороший парень. И он старается. Так что… — Так что я пришлю цветы на вашу свадьбу, но лично меня не ждите, — фыркнула Мэй, распахнув глаза. — Рик знает, что ты теперь смотришь на задницу Стэна? — Ты прекрасно знаешь, что я хочу сказать, — улыбнулся Айк. — Не надо, Айк. Прекрати мне сватать его, рассказывать, какой он классный и прекрасный, — она встала с дивана и собрала волосы в короткий торчащий хвост. — Мне это неинтересно, пойми уже наконец. Знаю, ты хочешь, как лучше, но я тебя прошу реально остановиться. Хватит, не нужно. — Хорошо, я понял, Бэмби, — кивнул он, вставая и подходя к ней. — Все будет хорошо, булочка. Он обнял ее, поглаживая по волосам и спине, пока она щекой уткнулась в его грудь и так же обнимала его за талию, сцепив руки в замок. *** Так, в молчании, прошло несколько дней: молчал телефон Мэй, ее социальные сети, социальные сети Себа, все будто бы ушли в спячку. Воссоздав этот неприятный инцидент снова, и заново прожив его, Мэй ощутила собственную разбитость и усталость. Перед глазами стояла картинка того, как то же самое делал Себ ранее, и грусть волнами поднималась внутри нее и затапливала с головой. Она продолжала ходить в спортзал, продолжала заниматься и трепаться с Риком постоянно, видела мельком Себа и Саладино, которые много работали физически, но Себ был слишком сосредоточен занятиями, чтобы заметить проскальзывающую туда-сюда Мэй, которая на самом деле очень старалась быть незаметной. Время текло вперед, на Нью-Йорк опускалась поздняя осень, поливая Большое Яблоко умеренным дождем. Мэй шла к Айку в киностудию, одетая по-осеннему тепло: джинсы, теплые грубые ботинки, толстовка, капюшон которой она надела на голову, сверху кожанка и рюкзак. Она шла под моросящим дождем, раскрыв свой зонтик, слушая музыку, и продиралась сквозь толпу людей, которая в этот обеденный час была просто невероятных масштабов. На подходе к студии народу резко стало меньше. Зайти сюда случайно было трудно: это место находилось далеко не в центре и добраться до него было не так просто на общественном транспорте. Мэй медленно подходила к зданию, когда заметила на лужайке, где обычно все обедали в хорошую погоду, сидящую на бордюре фигуру. Дождь уже был мельче, но Себастиана, казалось, это слабо волновало: он сидел на бордюре и курил, устало потирая лицо широкой ладонью, в пальцах которой держал сигарету, а другой копался в телефоне. Он не заметил, как Мэй тихо поравнялась с ним и, чуть склонив голову вбок, вытянула руку с зонтом так, что он защищал Себа от падающих капель дождя и создавал над ним тень. Он поднял голову вверх и встретился с ее абсолютно бесстрастным взглядом. — Хочешь заболеть? — Мы и так сейчас снимаем сцены в воде, я уже давно мокрый, — хмыкнул он, затягиваясь. — И с каких пор тебя волнует мое здоровье? — Всегда волновало, — пожала плечами она. — Ты ведешь себя как подросток. — О, Мэй, лучше просто заткнись, — не слишком дружелюбно посоветовал Себ. — Я понимаю, что ты эксперт в поведении подростков в пубертате, но даже здесь должны быть границы. — Да что ты, — хмыкнула она, все так же держа над его головой зонт. — Вижу, урок ты усвоил, раз так реагируешь. — Я раньше думал, что мы похожи, — он отложил телефон и смотрел на нее с горечью, смешанной со злостью, говоря прямо все, что он думает, — что принципы у нас примерно одинаковые и рассуждения, модель поведения, в целом, тоже. Но сейчас я понимаю, что мы разные. Ты еще хуже чем я, — говорил он низко, постоянно куря. — Нет, Себастиан, — тихо и безрадостно рассмеялась она. — Мы не похожи, и я лучше тебя, потому что я знаю, когда наступает момент, когда пора остановиться. Я знаю, в отличие от тебя, чего никогда нельзя говорить другому человеку; я знаю, как нельзя поступать с людьми; я знаю, как не стоит себя вести рядом с тем, кого любишь; я знаю, что нельзя растаптывать чувства людей; я знаю, что нельзя быть мудилой и пользоваться кем-то ради своего удобства. А ты не знал, и я, как и обещала, показала тебе тебя же. Вот с чем ты меня оставил. Нравится? — спросила она тихо. — Но все когда-то заканчивается, и поэтому я говорю тебе сейчас: ну и хватит, закончим на этом. Не то чтобы ты раньше делал это часто, но не звони мне и не пиши, пожалуйста. Не присылай цветов и подарков с курьерами, не приходи сам, забудь вообще в принципе о моем существовании и я, даю слово, забуду о твоем. Разойдемся так, будто бы никогда и не были знакомы. Я не буду делать тебе чести и менять свой адрес, переезжать куда-то, только чтобы ты не знал, вот еще. Но я тебя прошу больше меня никак не беспокоить. — Ты это серьезно? — прошипел он, злясь еще больше. — Похоже, что я шучу? — спокойно спросила она. — Неужели ты думал, что я буду играться с тобой вечно? Мне это не интересно. — Я могу дать тебе время, — сказал он, уставившись на нее. — Столько, сколько тебе потребуется, чтобы просто успокоиться. Но я не отстану от тебя, смирись. Сколько тебе нужно? — Лет 60 не беспокой меня, а там разберемся, — пожала плечами она, не выражая практически никаких эмоций. — Я серьезно, — сказал он, решительно смотря на нее. — Прости меня, я был не прав. Я понял, как было больно тебе, когда ты все это увидела, я понял, каким был идиотом, поступая так с тобой раз за разом. Скорее всего, даже не до конца понял, но теперь имею представление. Давай начнем сначала, дай мне еще один шанс. Я прошу тебя на полном серьезе, отдавая себе отчет в своих словах. Может быть, я и эгоист, но я пиздец как хочу, чтобы ты была рядом со мной и сам хочу быть рядом. Знать, как твои дела, что происходит в твоей жизни, гладить твой живот, когда он будет в очередной раз болеть, вытирать твои слезы, когда мы будем смотреть по телеку мелодраму, за которую я не голосовал, но уступил тебе, обнимать тебя каждый день, целовать тебя, делить с тобой все, что у меня есть и когда-либо будет. Неужели ты не видишь насколько я серьезен? — Я не могу, — она помотала головой, и вся ее поза и слова были лишены каких-либо отрицательных эмоций, они были лишь пропитаны усталостью. — Все кончено. Теперь нам надо двигаться дальше, тебе в свою сторону, а мне — в свою. Я очень устала, хочу отдохнуть, у меня так сильно болит голова с тех пор, как началось все это. Так что я прошу тебя не как девушка, а просто как человек: пожалуйста, оставь меня в покое. Не надо меня доставать, правда, меня уже тошнит от всего. Если я сказала нет — это значит нет. Твой нисколько не тайный агент, которого зовут Айк Джонсон, наверняка должен был тебе подсказать, что я не очень-то люблю излишне настойчивых мужчин, так что дай мне отдохнуть. Я у тебя никогда ничего не просила, и вот это первый раз, когда я практически тебя умоляю. Пожалуйста. — Лучше бы ты сейчас попросила себе купить какую-нибудь сумку Биркин за три тысячи долларов, клянусь, я был бы счастлив и купил бы их тебе десять с ходу, — сказал он глухо. — К твоему сведению, не всем девушкам по душе, когда их тупо покупают. В начале это было смешно, когда ты покупал все, что я просила сама за то, что помогаю тебе с предками. Но когда ты решил, что схему можно не менять и это сработает и все станет как прежде после того, как ты тискался с другой… Ты реально думал, что это сработает? — горько вопросила она и продолжила. — Было бы классно, если бы хоть раз ты просто пришел сам с упаковкой какого-нибудь дешевого сахарного печенья, которое я просто ненавижу, потому что тебе неловко приходить куда-либо с пустыми руками. Ты бы пришел, я бы сделала чай, который мы бы так и не выпили, потому что бы снова нашли повод для скандала. Но все это нестерпимо лучше, чем курьеры с твоими вениками, которых ты гоняешь постоянно то с какими-то долбанными цветами, то еще с каким-то дерьмом, которое мне по сути не нужно. Не так было нужно, как, например, ты сам. За все время нашего знакомства ты пришел лишь дважды: первый раз непонятно зачем и в итоге мы поругались, а во второй раз после того, как сказал в ресторане, что готов поделиться мною с Мэттом. И ты даже не извинился. Поправь меня, если я ошибаюсь. — Если бы у меня было время… — начал он. — Ты не нашел и получаса в мирное время, чтобы просто прийти лично, не нужно думать, что я не разглядела в тебе человека за все это время. Я знаю, какой ты, и знаю, каким ты можешь быть, и то, что ты занят 24/7 — это понятно. И от этого, твои личные появления особенно ценными становятся. Тем более когда ты приходишь не потому что тебе что-то нужно, а просто так. Не спорю, все эти подарки — очень приятны, да. Но гораздо лучше мне было рядом с тобой, даже тогда, когда мы не ладили. И сейчас это уже в прошлом, глава пройдена, книжка закрыта. Я просто надеюсь, что в будущем ты не совершишь тех же ошибок, но в целом, по большому счету, мне все равно. Я о них не узнаю. Она не стала дожидаться его ответа и, снова притянув зонт к себе, не торопясь, зашагала в павильон, чтобы встретиться с Айком и уже традиционно пообедать. Себ молча смотрел ей вслед, и сожаление о поступках прошлого схватило его когтистой лапой за горло. Когда Мэй так искренне попросила его сдаться, он действительно решил, что это конец и что не стоит даже пытаться как-то улучшить свое положение. Прислушавшись к Мэй, Себ решил оставить ее в покое, но отступать совсем он не собирался, как и обещал. Спустя примерно месяц затишья, во время которого Стэн никак не беспокоил Мэй, ему позвонил Айк с одним лестным предложением, которое мужчина сразу же принял, соглашаясь пожертвовать ради этого дела одним из проектов, который по сравнению с Мэй не имел для него такого уж большого значения. *** На Нью-Йорк опустилась самая настоящая зима, но снега пока что не было. И именно поэтому Айк и Рик решили отдохнуть вместе в Швеции на одном из тихих горнолыжных курортов и естественно позвали с собой Мэй, которая в целом легко согласилась. Весь этот месяц она провела в затворничестве: на тусовки особо не ходила, много работала, читала. Если и отдыхала, то в совершенно других местах, не тех, в которые ходила раньше, а если видела хоть одно минимально знакомое лицо — сразу же уходила прочь. Она не была грустной, но и не светилась от счастья, скорее, была где-то посередине, в подвешенном состоянии и попытках привести в порядок свою жизнь и мысли. От этого сменить обстановку и заменить пассивный отдых на активный показалось ей очень даже удачной идеей. Удачной ровно до тех пор, пока она не поняла, какую свинью ей подложили два ее лучших друга. Румынскую 90-килограммовую свинью.