Порочные игры

Себастиан постучал в дверь ее номера ровно в 9 утра, и Мэй тут же вышла к нему в коридор уже полностью одетая. Они оба немного устало поговорили о том, кто как спал и пришли к выводу, что никто из них почти не сомкнул глаз — и Мэй, и Себастиан просто валялись в своих кроватях не в состоянии уснуть, хотя накануне вечером они явно бодростью не пылали. Лениво перекусив, они поплелись прочь из отеля, снова вдвоем, потому что Айк и Рик умотали сегодня вдвоем куда-то гулять, и невольная парочка не собиралась им мешать. Они взяли коньки на прокат, надели их, и Мэй первая уверенно зашагала по снегу, добираясь до катка, на котором уже в этот час было полно народу. Себастиан по снегу так же легко шел и решил, что встать на лед будет легче легкого, но когда сделал первый шаг, он тут же замахал руками, потому его ноги неумолимо разъезжались в разные стороны. — Держись за бортик, — Мэй с силой толкнула мужчину к деревянному бортику, потому что иначе она просто не могла его сдвинуть с места. — Так тебе будет легче не упасть. — А тут можно распидорить себе лицо? — спросил он, крепко держась за опору и смотря, как Мэй, легко виляя бедрами, змейкой едет назад. — Конечно, можно, — хмыкнула она, вновь подъезжая к нему. — И если упадешь и раскинешь свои грабли — можешь лишиться пальцев, если кто-то по ним проедется… — Пиздишь. По глазам вижу, — хмыкнул он. — Ну почему же, — усмехнулась она, протягивая ему свою руку. — В целом, это еще как возможно. Себастиан взял ее за руку, и Мэй тут же подала ему вторую так, что полусогнутый Себастиан крепко держался за ладони выпрямившейся Мэй, которой все это только доставляло — она лишь улыбалась и тихо смеялась. Он обхватил ее ладони своими большими и горячими руками, сильно их сжимая, заставляя ее только больше улыбаться. Он сосредоточенно смотрел под ноги и просто пытался всеми силами не упасть. Мэй сыпала наставлениями и советами, просила его повторять свои движения и сама катилась назад, пока Себастиан старался сделать первые шаги вперед. Она подбадривала его и постоянно комментировала его действия: — Молодец, вот так, — она одобрительно кивала, с трудом держа его вес своими руками. — Старайся иногда отрывать ноги от льда, пойдет легче. — Легко сказать, бля, — сосредоточенно пробормотал он. — Саладино мной бы гордился, ноги пиздец как напряжены. — А булками поди и кедровые орехи можно расколоть? — Кедровые орехи — хуйня, их пальцами легко раскрыть, а вот фундук… вот это да, точно задача для моей задницы прям сейчас, — пробурчал он под заливистый хохот Мэй. — Попробуешь сам покататься? — спросила она, все еще держа его ладони. — Ты меня кинешь? — Я прокачусь кружок и настигну тебя сзади врасплох, — поделилась планами она. — Шлепну по крепкому заду и снова уеду. Так у тебя будет мотивация быстрее научиться кататься и навалять мне, — она смеялась так заразительно, что Себ тихо заулыбался. — Карма настигнет тебя быстрее, если ты снова меня бросишь, — выпалил он не подумав. — Только после того, как ты бросишь меня первую, — сказала она, и между ними ненадолго повисла напряженная пауза, в течение которой Себ смотрел в глаза Мэй. — Давай реально сам попробуй, я посмотрю, какой из меня учитель. С этими словами она легко выпустила его руки и, так же стоя к нему спиной, поехала назад, не разворачиваясь, смотря на его лицо в панике и то, как он медленно распрямляется и пытается сделать шаг вперед самостоятельно. Она мило улыбнулась ему и, наконец-то развернувшись нормально, быстро поехала прочь, разминая затекшие от отсутствия движения ноги. Сегодня она была одета легче, чем вчера, примерно так же, как и в тот день, что приехала: огромный пуховик, джинсы, высокие шерстяные носки, желтая шапка, которая выделялась на общем фоне черноты и серости толпы людей так, что Себ постоянно видел ее мелькающую то тут, то там. Совершив два круга почета такой скорости, что волосы развевались, а из-под коньков буквально вылетали искры, она, резко развернувшись, затормозила около неуверенно катившегося Себастиана, чуть запыхавшись. — Как прогресс? — Ну, я не ебнулся, — хмыкнул он. — Успехи на этом закончились. — У тебя получится, — она ободряюще ему улыбнулась и протянула ему обе руки, за которые он тут же взялся. — Ты очень спортивный и тело твое благодарное — ты не мышечный дурак, как говорит Рик. — Что есть, то есть, — подтвердил Себ, чувствуя, что Мэй начала разгоняться спиной вперед. — Где ты так научилась кататься? — Когда я была маленькой, меня таскал отец на каток кататься с ним, — ответила Мэй, действительно разгоняясь до средней скорости, чтобы Себ начал более активно ориентироваться на льду. — Я этого не хотела, но он просто брал меня и тащил на лед, типа это весело и классно. А я не любила кататься, мне было холодно и я постоянно падала на коленки и задницу. Да и вообще гулять я никогда не любила, я по своей натуре меланхолик и всегда любила одиночество и покой. А каток — полная тому противоположность. — Но тем не менее катаешься ты классно, — сказал Себ. — Не замечал, что ты меланхолик. Хотя я и не пытался, на самом-то деле. — Бывает, — она ласково ему улыбнулась. — Из-за ребят моя депрессивная натура потихоньку отступает, но все же есть еще над чем работать. Они везде меня таскают, хотят, чтобы я полюбила вечерние вылазки куда-либо, я делаю это только ради того, чтобы они не волновались за меня, и все. Но мне в этом плане проще чем, например, тебе. Ты публичная личность, твой еблет всегда должен быть веселым, хотя по сути ты тоже обычный человек, который имеет право на любые эмоции, но ты лишен привилегии выражать их публично. Ты не свободен. — Свободным меня делает то, что происходит со мной за кулисами, — туманно ответил он, снова подняв голову и посмотрев на Мэй. — Как и некоторые люди могут сделать меня свободным, несмотря на то, как парадоксально это звучит. — Жизнь такая сложная штука, — пожала плечами Мэй, продолжая движение и отмечая про себя, что Себастиан уже держится более чем уверенно на ногах. — Я не уверена, что мне вообще это все подходит. Отношения между людьми могут быть такими сложными и запутанными, теперь я знаю это не понаслышке. — Мне жаль, — искренне сказал он и осекся на полуслове. Рослый девяностокилограммовый мужчина споткнулся о ямку на льду и неизбежно стал падать вперед на Мэй, которая поняла, что у нее так же нет шансов не упасть под телом Себа, просто со страху зажмурилась, стараясь сгруппироваться так, чтобы не удариться головой. Но падение произошло более мягко, чем она того ожидала: Себ успел обхватить ее затылок своей рукой, и, падая вместе с ним, она приземлилась на его руку, чувствуя на себе тяжесть его горячего тела. Она распахнула свои миндалевидные глаза, и взгляд ее уперся в нависающего над ней Себа, который внимательно смотрел в ее лицо. — Ты как? — он нависал над ней и был так близко, что она чувствовала его дыхание своей щекой. — Я в норме, а ты? Больно ударился? Он ничего не ответил, потому что все то время, пока Мэй говорила свои короткие реплики, он завороженно смотрел на ее пухлые и раскрасневшиеся от холода губы. Себастиан никогда не славился своей терпеливостью, так что теперь, недолго думая и не желая упускать второй подобный шанс, он просто мягко накрыл ее губы своими и смял их в горячем жадном поцелуе, все так же одной рукой держа ее за затылок. Мэй сопротивлялась секунды две — она практически сразу положила свои руки ему на плечи и ответила на ласку, закрывая глаза от наслаждения. Себастиан не давил на нее и был нежен. Она буквально физически чувствовала, как сильно он боится ее спугнуть и как сильно он не хочет быть грубым мужланом. И она это оценила, нежно целуя его в ответ, улыбаясь ему сквозь поцелуй и припадая к нему губами снова и снова. Но воздух в легких был не вечен, и им все же пришлось друг от друга оторваться. — Еще немного и нам будут свистеть, — низко рассмеялся он. — А кто-нибудь обязательно скажет: «еще потрахайтесь тут», — пошутила она. Себ через мгновение слез с нее, и они оба снова поднялись на ноги. Себ с легким удивлением отметил про себя, что Мэй практически никак не отреагировала на поцелуй: нельзя было сказать, что ей все равно, как и нельзя было отметить, что она в этом заинтересована. Она вела себя так же непринужденно, как и до этого, будто бы он просто случайно толкнул ее плечом, а не смачно поцеловал, повалив на лед. Она к этой теме не возвращалась и в последующие дни, делая вид, что ничего не произошло. *** За все время их совместного отпуска Мэй с Себом успели обкатать весь склон и каток, протестировать добрую половину местных кафешек, и в целом напряжение между ними начало таять. Мэй постепенно расслаблялась и стала вести себя более непринужденно, Себ также начал потихоньку отпускать себя и становиться самим собой: в ее компании он был все тем же прямолинейным циником, но Мэй это больше не напрягало — то ли она тоже поймала эту волну и стала подобием Стэна, то ли он был с ней мягче, чем со всеми остальными. Как-то днем Мэй, будучи в своей повседневной одежде, пошла на другой этаж к номеру Себа и позвонила в звонок, после чего он практически сразу открыл дверь, в футболке и пижаме, слегка помятый после сна. — Я опоздал? — удивленно спросил он. — Я вроде не просыпал. — Да не, это я заявилась рано, специально чтобы перехватить тебя, — сказала она и приняла его приглашение зайти внутрь. — Садись, где хочешь, — он, зевая, неопределенно махнул рукой и закрыл за ней дверь. — Я хотела тебе предложить никуда сегодня не идти, — сказала она и плюхнулась на его расстеленную и еще теплую ото сна кровать. — Мне так лениво, и я сегодня не хочу кататься. — О, — выдохнул он, потерев лицо, стоя напротив своей кровати. — Ну, сегодня мой последний день с вами, завтра я уезжаю, так что… — Я помню, — она опустила глаза и укрылась одеялом будучи в джинсах и водолазке без горла. — Но я не хочу никуда идти, правда. Я вообще пришла тебя предупредить, чтобы ты не собирался никуда, потому что я пас. Но если ты хочешь — мы можем разделиться. — Не хочу, — пожал плечами он и тоже залез под одеяло к Мэй, повернувшись к ней лицом. — Какие предложения? — Я хочу провести весь день вот так, — она укрылась огромным одеялом так, что Себ видел только ее прикрытые глаза. — В моей постели? — Просто в постели. — Можно даже в номер заказать еды, ты уже завтракала? Я голоден как пиздец, — негромко говорил он. — Кажется, я стал изменять своим привычкам голодного утра. — Себ, — начала она, и мужчина слегка напрягся: это был первый раз после их грандиозной ссоры, когда она назвала его по имени. — Почему все же ты так грубо и странно не позволял до тебя дотронуться? Она распахнула свои светлые глаза с чуть узким разрезом и уставилась на мужчину, не мигая. В интонации этого вопроса не было ни претензии, ни злобы, да даже интерес там с трудом угадывался, скорее, этот вопрос просто не давал ей покоя слишком долгое время. — Я не соврал тебе, — пожал он плечами. — Но я могу доказать. Обними меня ради эксперимента. Представь, что мы слишком близки для приятелей и попробуй меня «облапать», а дальше я покажу тебе настоящую магию. Просто прикоснись ко мне, — попросил он. Она придвинулась к нему вплотную практически сразу после этой просьбы и скользнула своими руками по его талии, переходя руками на косые мышцы пресса и крепкую мускулистую грудь, поглаживая ее ладошками. Себастиан шумно выдохнул, и Мэй уткнулась щекой ему в грудь, крепко обняв его руками за спину, чуть поглаживая его лопатки, в то время как он гладил ее предплечья, устраиваясь подбородком на ее макушке. Мэй натурально наслаждалась этим долгожданным мгновением, потому что она так давно и так страстно этого желала, что сейчас, когда она чувствовала запах его тела, только недавно проснувшегося, и сложного парфюма, она не верила в то, что это творится взаправду. Он взял одну ее ладонь со своей спины и мягко положил себе прямо на сердце. — Что чувствуешь? — Что оно колотится так, будто ты только что пробежал марафон, — удивилась Мэй. — Если у тебя сегодня исследовательское настроение, можешь запустить мне руку в пижамные штаны, там тебя ждет большой сюрприз, — хмыкнул он. — Но так как ты ответишь отрицательно, я пошел в холодный душ, а ты закажи нам что-нибудь на завтрак, — сказал он, но так и не оторвался от ее объятий. — Так все это действительно правда, — ошеломленно пробормотала она. — У тебя так со всеми? — Нет, мэм, — коротко ответил он, чуть поглаживая ее поясницу рукой. — А раньше так бывало? — Бывало по-всякому, но чтобы вот так, как сейчас, — нет, не бывало вообще. Хочу тебе сказать, что это непросто — ощущать себя подростком в пубертате, когда тебе почти 40. — О-о-о, я чувствую его, — Мэй смущенно закрыла щеки руками. — Иди в душ! Себастиан расхохотался и все же выполнил просьбу Мэй, пока она заказывала завтрак им в номер. Когда он вышел через 40 минут, она уже сидела на заправленной кровати и расставляла на подносе тарелки так, чтобы можно было поесть прямо из кровати. За Себом из ванной тянулись молочные клубы пара, хотя сам он был уже одет в свою повседневную одежду и собрал волосы. — Что на завтрак? — Кофе, омлет с беконом и сыром, клаб-сендвичи и кусок шоколадного торта. Все разделим пополам, я тоже хочу все попробовать, — сказала Мэй, разливая из кофейника по чашкам бодрящий напиток. — Поедим в тишине или включим телек? — Телек, — кивнула Мэй и протянула Себу чашку с кофе. — Такое утро хорошее. Настроение отличное. — Ага, — Себ пожал плечами и включил телек, усевшись рядом с Мэй и беря чашку в руки. Они не торопясь завтракали, обсуждали какой-то ситком, идущий в это время по телеку, и иногда спорили о нем же практически до севших голосов, но совсем не ругались. В какой-то момент Себ, терпевший слишком долго, понял, что он больше не может. — Нет, ну нахера она это сделала? Это же так просто: не ври никому и этих совершенно тупых проблем не будет! — беззлобно ворчала Мэй, отламывая вилкой кусочек торта. — Мэй, — перебил ее Себ. — Ой, даже не начинай! — она выставила ладонь вперед в останавливающем жесте. — Ее красота нисколько не оправдывает того, что она патологическая лгунья, причем она делает это специально, чтобы всех подставить! — Я не об этом, — он уставился на нее чуть взволнованно. — Я хочу кое-что сказать тебе, но хочу, чтобы ты пообещала, что не будешь отказываться сразу. — М? — она, чуть нахмурившись, повернулась к нему лицом. — Ты о чем? — Я завтра утром уеду, даже скорее, сегодня в ночь, — начал он говорить в своей обычной хрипловато-низкой манере. — Буду в Нью-Йорке какое-то время, не знаю пока что, где будут проходить мои следующие съемки. Но до тех пор, пока я не уеду, я думал, может, мы встретимся с тобой? Мэй только вдохнула воздуха и открыла рот, чтобы что-то сказать, как Себ поднял вверх указательный палец и недобро уставился на нее: — Я не договорил, сначала дослушай до конца, а потом скажи, что думаешь об этом, — она кивнула и, нервно заправив прядь коротких волос за ухо, стала слушать дальше. — Я дал слово, что приставать не буду, и я не приставал и не планирую, пока ты сама не скажешь, что тебе этого бы хотелось. Я хочу начать заново, не так как было в начале, и я был бы счастлив, будь ты того же мнения. Давай назначим условное время и место встречи? Скажем, Центральный Парк за сценой, где шахматные доски стоят, в 12:00 в следующее воскресенье. У тебя будет неделя, чтобы подумать, поэтому не отказывай мне прямо сейчас, хорошо? — Я не уверена, что идея хорошая, — честно сказала она. — Я уже говорила, люди не меняются и ты такой, какой ты есть, как и я. Менять кого-то из нас уже поздно, мы давно сформировавшиеся люди, да и зачем вообще что-то в нас менять? Поэтому я не знаю, — замолкла она. — Может, лучше оставить все как есть? — 12:00, следующее воскресенье, я буду ждать, — просто ответил он и уткнулся в телевизор, отобрав у Мэй вилку с подцепленным кусочком тортика. — Упертый как баран, — сказала она, отпивая кофе. — Да ты точно такая же, — рассмеялся он, — если не хуже. И потом, упертость — это даже хорошо: где бы мы были без нашей упрямости и принципиальности? — Слушай, я раньше догадывалась, что ты романтик, но чтобы настолько… Интересно, что могут о тебе сказать твои бывшие пассии? — М-м-м, что я прямолинеен, в основном спокоен и чертовски хорош в постели, — тут же ответил он. — А что бы ты сказала обо мне теперь, когда мы достаточно близко друг друга знаем? Помню твое первое впечатление, которым ты поделилась со мной, хотелось бы узнать твое мнение сейчас. — Я бы сказала, что ты добряк, 90 килограммов доброты и чувствительности, рьяно защищаешь то, что тебе нравится. Любишь черный юмор и сарказм, умен, красив, и твои чувства не имеют границ: если любишь — то до искр из глаз, если ненавидишь — до сбитых в кровь кулаков, и иметь такого врага, как ты, крайне опасно. Но все же со своими недостатками. — Я никогда не был тебе врагом. — Знаю, — кивнула она. — Но я видела, что ты делал с теми, кто хотя бы минимально заставлял меня грустить. А что ты думаешь обо мне? — Ты действительно хочешь знать? — Зачем бы я тогда спрашивала? Да и потом, я тебе уже говорила о своем мнении относительно тебя, а ты так ни разу ничего и не сказал. Так что мне интересно услышать. Правду, как ты понимаешь. — Я сразу тебя заметил в клубе в тот день, — пожав плечами, начал Себ свой рассказ. — Ты и так красотка, но тем вечером меня удивило то, какая ты. Подумал, что ты легкая добыча, просто потому что изначально пришла с двумя парнями в таком коротком платье, чтобы было очевидно, что ты в поиске. Крис заметил, что я пялюсь на тебя, и тоже заприметил. Я сказал, что он может попробовать вышибить клин клином, как ты помнишь, он тогда страдал по своей тихушнице. Вы ушли, и я решил, что ты действительно легкая добыча, и думал так ровно до тех пор, пока не подошел к тебе в курилке. После нашего первого разговора я решил, что ты вредная маленькая девчонка с громадным самомнением и языком как бритва, короче говоря, не пальцем деланная. Я практически сразу понял, что ты на меня похожа, а после, по ходу пьесы, особенно, когда ты надавила мне ногой на пах, только убеждался в этом все больше и больше. Но чем теснее мы начинали общаться, тем больше меня бесило, насколько ты не похожа на всех остальных девушек, с которыми я был: даже когда я лапал тебя у себя дома и тебе это нравилось, даже когда ты голая сидела в моей ванне после того, как разбились пацаны, даже когда я гладил твой живот, когда он адски болел, я никак не мог понять, что же ты за человек такой, о чем ты думаешь и как поступишь в следующую секунду. Ты абсолютно непредсказуема, в тебе невероятным образом сочетаются просто удушающая доброта и милосердие, и огненная мстительность. Ты жестока с теми, кто тебя ранил, и не знаешь меры, практически. Заботливая, милая, нежная, смешная, но можешь быть совершенно другой, если захочешь. Как-то вот так. — Ну, ты точно романтик, — удивленно произнесла Мэй. — Ты действительно считаешь, что я непредсказуема? Я? — Да, — кивнул он. — Я не могу понять, о чем ты думаешь и как поступишь в следующий момент. Иногда складывается ощущение, будто бы я совсем тебя не знаю. И я был слишком груб с тобой в начале, я это помню, не знаю, почему я так поступал. Может быть, хотел поставить тебя на место, показать, что среди нас двоих только я могу быть таким независимым и плюющим на мнение людей. А ты типа должна быть другой и уступить мне, как было со мной всегда ранее, с другими девушками. Но я слишком поздно осознал, что ты из другого теста и что мне это нравится гораздо больше, чем все, что происходило со мной до этого. Ты можешь меня понять, а я могу понять твою логику и поддержать, помочь где-то, если ты согласишься эту помощь принять. Быть в одной команде гораздо круче, чем быть представителями разных категорий. Но несмотря на то, что мы с тобой очень похожи — и даже если это до сих пор тебе дерет нервы, мы все равно похожи, — все же мы в чем-то разные люди. У нас разные интересы, разные взгляды на некоторые вещи и т.д. И мне нравится, что ты со мной споришь, не соглашаешься, что у тебя есть свое мнение и критическое мышление, потому что на самом-то деле я воспринимаю тебя как равную себе. И я бы хотел узнать тебя еще лучше, но чем дольше мы общаемся, тем больше мне кажется, что и целой жизни не хватит на то, чтобы до конца тебя понять. Даже сейчас: я думал, ты будешь меня избегать весь отпуск, даже говорить со мной не захочешь, но ты ведешь себя так, будто бы мы с тобой старые приятели по колледжу, которые всегда были в нейтральных отношениях и долгое время не виделись. Думал, зарядишь мне снова по лицу, когда я тебя поцеловал на катке, но ты лишь рассмеялась и не стала ругаться. — Мне иногда с самой собой не просто, если честно. Мое настроение часто меняется, эмоциональные качели работают постоянно, можешь спросить у ребят. Не знаю, с чем это связано, может, с трудным детством, все ведь идет из детства, а может, и нет. Не хочу в этом копаться, просто привыкла думать, что я такой человек сама по себе. Иногда я чувствую себя ужасным человеком, не достойным ничего хорошего в принципе, а иногда наоборот, думаю, что все со мной нормально. И то, как я отреагирую на разные вещи, для меня самой частенько загадка, все зависит от моего настроения и восприятия. Но конкретно в твоем случае — я просто отпустила ситуацию. Я хотела вернуть тебе должок и сделала это с лихвой. Мне не хотелось, чтобы ты так поступал и дальше с кем-либо, потому что на самом деле хоть ты и злой процентов 90 всего времени, но с теми, кого любишь, просто невероятно добр и нежен, я это знаю. Ты даже Нэйта на самом деле очень любишь, потому что он много тебе помогает и во многом разгружает, и ты его очень ценишь, и я хотела, чтобы так было и со всеми. Но Айк верно однажды отметил: я не Господь Бог, чтобы решать, что и кому делать, и это один из моих минусов — я действительно не вижу берегов. По крайней мере, ты видел эту мою плохую сторону, ощутил на себе, — хмыкнула она. — Было неприятно? — Сначала меня это смешило, потом раздражало, потом откровенно злило, и под конец, когда ты с этим парнем появлялась, где можно и нельзя, показывая то, насколько вы близки, мне было откровенно плохо, — честно сказал он. — Вы действительно тогда… — Я просто хотела ударить тебя побольнее, так же, как и ты меня тогда, — перебила его Мэй, и ответив на его вопрос, и вместе с тем ничего толком не сказав. — Тебе удалось, — сказал он. — Мне еще никогда так паршиво не было. — Мне тоже, — тихо добавила она и замолчала. — Как ты думаешь, что делают наши сладкие жопки? Может, нанесем им визит? Все же я завтра уеду, они должны понимать, что у них сегодня последний день свободы. Себастиан мастерски перевел тему в другое русло так, что Мэй повеселела, и вместе они решили навестить сладкую парочку, вставая с кровати и потягиваясь. Впереди был последний день отдыха в квартетном составе.