Мои 50 оттенков

       Какузу старался смотреть прямо, но взгляд сам собой опускался к поджарому животику. В тёплой машине Хидана развезло сильнее. Он полностью расстегнул рубашку, благополучно уснув. — Семь, не думаю, что тебя до этого носили на руках пьяного, — слегка подбросив Мори, Камата взял его поудобнее, подложив руки под коленями и на спину.       Хидан промычал что-то невнятное, зацепился рукой за плечо приоткрыв рот. Горячие дыхание опалило шею. Какузу сделал глубокий вдох, посчитал до десяти стараясь успокоиться. Лифт шёл слишком медленно.       Камата не разуваясь прошёл в квартиру, плечом пихнул дверь в гостевую спальню. Уложив Мори на кровать, ненадолго задержался. Тот морщился во сне, напоминая злую картофелину. Какузу фыркнул, собирался выпрямится, но ему не дали. Руки неожиданно крепко обняли шею, а нога цепко обхватила бедро. Хидан приоткрыл рот, частично обнажив верхний ряд зубов. — Хидан, ты точно пьян? — спросил Камата, коснувшись большим пальцем верхней губы, слегка надавил открыв рот шире, — может быть ты просто меня соблазняешь?       Какузу прихватил так крепко держащие его бедро, погладил внутреннюю сторону, практически касаясь губ поцелуем. Мори молчал, не реагируя. — Хидан, ответь мне, — они чувствовали дыхание друг друга, — если ты меня соблазняешь, у тебя получилось. Скажи и я возьму тебя, нет, я трахну тебя все восемь раз по-настоящему.       Лицо Мори расслабилось, он сглотнул, ненадолго прикрыв рот. Руки расслабились, сползли на плечи и вовсе упали на подушки по бокам от головы. Какузу выпрямился, громко выдохнув сбросил с себя ноги. Стянул рубашку, приподняв безвольное тело, избавился и от брюк, а затем накрыл Хидана одеялом. Ещё раз выдохнул, бросив последний взгляд на спящего и ушёл, повесив одежду на стул.       Утро ударило по голове чуть ли не буквально. Хидану давно не было настолько плохо, а ведь он даже подняться не успел, только глаза открыл. На потолке исчезло желтоватое пятно от сырости, точно ушло, забрав с собой трупики комаров. К сожалению, нет в мире магии, способной заставить пятно просто взять и уйти. Что могло значить только одно — это не его потолок. И вот боль, разрывающая голову, резко стала чем-то второстепенным. Мори сел, обвёл взглядом знакомую, безличную комнату. И только сейчас понял, что обнажён. Прижал одеяло к груди, точно главная героиня романтической комедии. Успел испугаться, заметив оставленную на стуле одежду, но быстро узнал в ней свой костюм. Выдохнув упал обратно на подушки. — Что вчера было? — погрузив пальцы в волосы, несильно сжал, — мы сидели в ресторане, а потом, чёрт, ничего не помню.       Изо рта пахло как из помойки. Хидан сполз с кровати, ссутулившись добрался до ванной. Прополоскав горло умылся, влажной рукой пригладил волосы, вернув себе хотя бы часть человеческого вида. Хотя скорее скелета человека. — Если меня на него стошнило, будет пиздец, — выдохнул Мори, вернувшись в комнату, — если меня вырвало на сиденья его машины, будет полный пиздец!       Хидан натянул мятые, отчётливо пахнущие потом шмотки. Вышел, но не успел и шага сделать, как наткнулся на Какузу. Чёрные, тяжёлые от влаги волосы лежали на плечах, рельефный торс ничем не скрыт, ведь одет Камата в одно только полотенце. Мори сглотнул, крупные грудные мышцы оказались практически перед носом. — Доброе утро, — Какузу упёр руки в дверной косяк, заблокировав проход, — Как себя чувствуешь? — Д-доброе, — Хидан отступил на шаг, потупив взгляд, — Простите, я вчера слишком много выпил. — Мы и бутылки не допили, — Камата снисходительно хохотнул, — если это для тебя много, то сколько же мало? — Простите, больше этого не повторится, — Мори коротко облизнул губы, — я, наверное, пойду, ещё раз извините. — Куда? Я разве давал тебе выходной? — Какузу опёрся плечом о дверной косяк, сложив руки на груди, — ты так и не ответил, как себя чувствуешь. Если всё настолько плохо, что ты не можешь работать, ехать домой может быть опасно. — Работать? — Хидан удивлённо хлопнул ресницами, — разве я не уволен? — Нет. А должен? — Камата взял Мори за подбородок, поднял заставив смотреть в глаза, — Успокойся, ты не сделал ничего плохого, просто немного перебрал. — Правда? — малиновые глаза сверкнули, — Я просто ничего не помню, вот мы едим и вот я проснулся. Словно кусок вырезали. — Правда, — Какузу опустил руку, поджал губы покачав головой, — и часто у тебя так? — Каждый раз, как выпью, — Мори пожал плечами, — поэтому я и не пью обычно, чтобы вечер запомнить.       Вздох Какузу был полон печали и сожаления. Хидан не понял, чем он вызван, немного помялся прежде чем спросить. — В таком случае, я пойду работать, — он указал на небольшое окошко между Камата и дверным проёмом, — можно? — Да, конечно. Но сначала воспользуйся душем, тебе нужно, — Какузу помахал ладонью перед носом, — освежиться. Одежду можешь бросить в стирку. — Извините, я, мне ужасно неловко, — Хидан покрылся густым румянцем, поклонившись. — Ничего страшного, я выгляжу не лучше по утрам, — Камата сделал поползновение рукой, сжав пальцы прижал к губам. Усилием воли подавил желание вжать голову, оказавшуюся в столь привлекательной близости, к паху. — Уверен всё не так плохо, — выпрямившись Мори улыбнулся, поспешил в ванную. — А, и пока не забыл, — Какузу сделал шаг в комнату, протянул полотенце, — Это тоже постирай, оно не свежее. — Д-да, — Хидан схватил полотенце, опустив взгляд и задержал его, неприлично долго. — Хидан, — Камата подошёл ближе, шепнув с долей интимности, — увидел что-то интересное? — Нет! — бросил Мори прежде чем убежать в ванную. Спрятавшись за дверью ударил себя по сгибу локтя, подняв сжатый кулак, — как он, вообще, штаны носит?       Хидан подставил лицо под струи воды. Сильные, даже немного болезненные, но от чего-то приятные. Вместо тюбиков, на металлической полочке лежали одноразовые пакетики геля и шампуня. Словно в отеле. Только эти лежали так долго, что потеряли всякий запах. Так что выйдя из душа, Мори просто избавился от запаха пота. Вытершись мягким полотенцем, протёр запотевшее зеркало. Распаренная кожа порозовела, стала заметно живее. Хидан расчесал волосы пальцами, зализав назад и только сейчас осознал, что ему нечего надеть. Выйдя в комнату обнажённым, ещё влажным после душа, вжал ком одежды в лицо, принюхавшись. Не свежая и потная, что мылся, что нет, в такой всё равно будешь пахнуть. — Блять, стыдобища какая, он опять скажет, что от меня несёт, — с лёгким раздражением пробурчал Мори, бросим костюм на стул. И тут заметил на тахте аккуратно сложенную одежду, которой до этого явно раньше здесь не было. Сверху лежала бумажка из отрывного блокнота с насмешливой запиской — «Больше ничего твоего размера нет ;)». Понять, что именно за одежда, Хидан смог только расправив. — Да он издевается, блять? — выругался он, цокнув языком. Какузу поднял чашку кофе к лицу, вдохнул любимый аромат. Сделал первый, горький глоток прикрыв глаза. Одетый в пижамные штаны он сидел за барной стойкой, поэтому голос за спиной, стал для него неожиданностью. — Ха, ха, ха, — выделяя каждый слог посмеялся Хидан, — дурацкие у вас шуточки, осмелюсь сказать. — Да? А мне показалось тебе пойдёт, — с лёгкой усмешкой ответил Камата, поставив чашку в блюдце, — Если хочешь, можешь… Обернувшись он подавился словом. Белый, кружевной ободок сливался с волосами, рюшевое черно-белое платье горничной не доходило до обнажённого колена, ниже шли чёрные, полупрозрачные чулки. Мори стоял недовольно, сложив руки на груди, едва слышно притоптывая ногой. Какузу громко сглотнул, он был уверен, что не страдает фетишем на переодевание. До этого момента. — Хочу, что? Чтобы вы это с меня сняли? Да хочу! — возмущённо ответил Хидан. — Ну, если ты настаиваешь, — Какузу плавным движением поднялся. Коснувшись костяшкой пальца оголённого участка груди медленно потянул за ленточку, завязанную в бантик на шее. — Эй, эй, эй! — закричал Хидан, отступив на пару шагов, закрыв вырез ладонями, — я не это имел ввиду, не трогайте! — Определись, так мне снять с тебя костюм или нет? — в тоне послышалась игривость. — Сам сниму, как одежда постирается, — буркнул Хидан, завязав не однородный бантик, — ладно, что вам готовить на завтрак? — Омлет и тосты — проговорил Камата, сев боком за стойку, — Ты даже чулки надел, тебе идёт. Ты прям все элементы наряда надел? — Тост один или два? — Мори не стал ничего отвечать, достав из холодильника яйца с молоком. Хотя его скулы заметно зарозовели. Нагнулся достать из морозилки хлеб, но резко выпрямился, прижав подол юбки сзади, обернулся. — Два, — Какузу показал два пальца, нагло ухмыльнувшись. Ягодицы практически не скрывали ярко-красные трусы женского типа. Они скорее наоборот, подчёркивали, контрастируя с бледной кожей. Камата успел их рассмотреть. — Неудобно? — спросил Какузу, постучав пальцами по столу. — Ну… — Мори замялся, поправив лямку принялся за готовку, — тесно немного. Кажется, это не совсем мой размер, уверены, что больше ничего нет? — Уверен, — Какузу подошел сзади, уложив руки на талию, медленно, вдумчиво огладил платье, — Нет, это явно твой размер. Где именно тесно? — Везде тесно и кружева колются, — Хидан сосредоточил взгляд на скворчащей сковороде и невольно заалел. Сказать где теснее всего слишком стыдно, но красные плечи говорили без слов. Камата схватился за край столешницы, лишь бы не полезть убирать тесную ткань, прямо под юбку. — Так и должно быть, не вся одежда просто свободно висит на плечах. Некоторая должна поддерживать, стеснять некоторые места чтобы подчеркнуть другие. — Я что, дряхлая старуха, по-вашему? Мне не надо ничего поддерживать и так всё нормально держится, — Хидан начал сворачивать омлет конвертом, слегка подкидывая край сковороды. — Ну к чему этот максимализм? Конечно у тебя всё нормально, я бы даже сказал прекрасно, но прекрасное можно сделать превосходным, нужно только правильно подчеркнуть, — Какузу обхватил грудь, коснувшись большими пальцами оголённого участка, — эта форма делает из прекрасного просто превосходное! Может стоит ввести этот наряд в качестве униформы? Будь Хидан девушкой, от такого жеста он бы взвизгнул. Но он не женщина, что в общем-то не лишает его прав возмутиться. — Вам не кажется, что вы переходите границу дозволенного? — резко развернувшись Хидан ткнул лопаткой в лицо мужчины. — Нет я, — Какузу поднял ладони, сразу же отпрянув, точно угрожали не лопаткой, а как минимум пистолетом, — прости, просто ты такой милый, трудно удержаться. — Парень в платье и мило? Смеётесь. Видимо я сегодня подрабатываю клоуном, — помотав головой Мори вернулся к плите. Сгрузив на квадратную тарелку омлет, положил пару кусков хлеба взамен, придавил, добиваясь золотистой корочки, — ну развлекайтесь, развлекайтесь, так и быть денег за это требовать не стану. — Ну почему смеюсь? Вовсе нет, — Камата не стал вновь приближаться, облокотился на столешницу рядом, — красота и очаровательность от пола не зависит, а одежда вовсе не имеет гендерной привязки, разделение лишь упрощает работу маркетологам и придумано исключительно ими же. Знаешь, раньше платья носили все, особенно дети, в них удобно, разве нет? — Бла-бла-бла, — Хидан изобразил рукой говорящий рот, довольно нагло поднеся его к лицу Какузу. Забыв, что тот является его боссом, а спохватившись резко поджал руку, — Ой, простите. Я просто не люблю, когда под ухом нудят. То есть вы не нудили, простите, я… — Ты явно расслабился, — Камата усмехнулся, схватив руку, дернул к себе вынудив сократить дистанцию, — Не бойся, я не буду нудить, если ты меня немного послушаешь. Мори коротко кивнул, рывок заставил его вновь напрячься. — Ты выглядишь в платье очаровательно, но не понимаешь этого, так как просто ещё не видел себя со стороны, — большие пальцы сильнее сдавили запястья, немного сдвинулись размазав красный цвет, — Пойдём, я покажу тебе и обещаю, ты больше не подумаешь, что я смеюсь. — Мне работать надо, — замялся Хидан, не пытаясь вырвать руку. Ему не больно. — Я думаю твой босс не будет возражать, — насмешливо ответил Какузу, выключив конфорку, где уже горел хлеб. — Ладно, — бросил Мори с долей смущения. Хидан стоял перед зеркалом во всю стену, от пола до потолка. В нём отражался не только он, кровать с кованной решёткой, клетка как для собаки, гинекологическое и красные стены. Треклятые красные стены. — Я всё понимаю, но почему здесь? — с долей раздражения промямлил Мори. — Полноценное зеркало есть только здесь, — Какузу тоже отражался в зеркале, выглядывал из-за плеча, точно вампир, собирающийся куснуть, — расслабься, это просто мебель, она на тебя не набросится. — А вы? — скосив взгляд спросил Хидан. Ему ответили тихим хмыканьем, только и всего. — Ты слишком зажимаешься, расслабься, — Камата обхватил пальцами подбородок, заставив посмотреть в зеркало, зашептал на ухо бархатным, низким голосом, — чёрный цвет сильно контрастирует с бледной кожей, подчёркивает каждый открытый участок. Твои руки, плоскую грудь, острые коленки, они выглядят пикантно, когда остальное тело заволокло чёрным. Корсет немного стягивает живот, создавая иллюзию женской талии. И это ничуть не нелепо и тем более не смешно, это красиво. Уложенные назад волосы открывают лицо. У тебя небольшой, аккуратный лоб и нос, очень большие глаза, не нужно их скрывать за волосами. По спине пробежали мурашки от этого голоса. Хидан невольно вздрогнул, зажмурившись, но через мгновение всё же открыл глаза. Его подбородок всё ещё крепко держали, а сзади настойчиво прижималось крепкое тело. Казалось, что сердце забилось в два раза сильнее, но оно лишь вторило в унисон чужому. Дыхание на шее так сильно опаляло, что от него расползлось алое пятно, точно самый настоящий ожог. Мори смял рукой юбку. Было чувство словно атмосфера вокруг сгустилась, давила, но не к полу, а к Какузу. Пальцы повернули голову, дав увидеть окутанные дымкой глаза. Не только его тянуло. — Хидан, — позвал Камата, приблизившись к губам. — Да? — отозвался Хидан прикрыв глаза. — Хочешь удвоить свою зарплату? Нет, утроить, — предложил Какузу, шепча прямо в губы. — Что? — Мори недоумённо мотнул головой, не открывая глаз. — Хидан, переспи со мной, я заплачу втрое больше твоей зарплаты, — предложил Камата, практически касаясь губ. И в этот момент Хидана как ледяной водой окатило. Вся томность, всё давление момента в миг испарилось. Наивно было полагать, что с ним могут быть добры просто так. Наивно было полагать, что с ним поужинали просто так. А ведь раньше он не отличался такой глупой наивностью. Мори почувствовал предательские слёзы, выступившие на глазах и довольно, резко ударил Какузу в нос. Постаравшись вложить в удар всё разочарование, что испытал. Камата отшатнулся, явно не ожидая такого поворота событий. — Засуньте эти деньги себе в задницу, — зло рявкнул Хидан и выбежал из комнаты, бросив полное обиды, — Я увольняюсь! Какузу коснулся места удара, медленно осознав произошедшее. Это не впервые, за жизнь его били достаточно раз, но удар ещё никогда не ощущался настолько… заслуженным. — Хидан, подожди, не убегай, — Камата запоздало побежал вслед за юношей, — Я не хотел тебя обидеть, ты неправильно понял. — Я всё отлично понял, — рявкнул в ответ Хидан. К моменту, когда Какузу спустился, он уже избавился от платья и надевал ещё влажные брюки. — Нет, дай мне объяснить. Я не ставлю тебе условие, просто предложил. Если ты против я не настаиваю, — Камата протянул довольно увесистую пачку купюр, — Вот, ты хорошо выполнил свою работу, и она будет оплачена, исключительно твоя работа. — Я не возьму с вас деньги, — на выдохе ответил Мори, застегнув рубашку, — Вы же меня не для уборки наняли, а, чтобы надругаться. Поэтому работу я не выполнил. — Я бы не назвал это надругательством, всё по согласованию и… — И вы же дали мне выбор, да? Прекрасно, тогда я выбираю увольнение, — Хидан шагнул к дверному проёму, забросив на плечо пиджак. Попытался выскользнуть, но его схватили за руку, — пустите! — Я не хочу, чтобы ты увольнялся. Даю слово, я не стану к тебе приставать, даже пальцем не трону, — Какузу попытался вложить деньги в руку, но получил ими по лицу. Купюры разлетелись зелёным листопадом. — Ваши слова ничего не стоят, — Хидан выдернул руку и ушёл. На этот раз Камата остался стоять, опустив голову. Вздрогнул, от громкого хлопка двери, с ним словно вся сила из тела. Какузу медленно осел рядом с бельевой корзиной. Домой Хидан вернулся словно призрак. Не ответил на грубые замечания «любимой» соседки, переступил через выпивающих на ступеньках бездомных. Захлопнул за собой тяжёлую, железную дверь. Шмыгнув носом, лениво стянул с себя штаны, следуя в ванную. И только сейчас, коснувшись резинки трусов, к собственному удивлению почувствовал вместо привычного х\б белья колкое кружево. Сел на футон, не желая верить ощущениям. Опустил взгляд на своё бельё, ну как «своё». Пах стесняли красные, по-блядски красные, женские трусы, состоящие исключительно из кружева. Они лежали в свёрнутом платье, Мори не хотел их надевать, но собственные выглядывали из-под юбки. Не хотел светить нижним бельём и вот итог. — Твою мать, я украл трусы… — обречённо простонал Хидан.