◭ ◬ ◮
Тэхён продолжает спать на диване. Отношения с Чимином уже не такие натянутые, как прежде, но… чего-то словно не хватает. Какой-то мелочи, которая наконец позволит ему взять всё в свои руки и решить наконец, как именно он хочет жить дальше. Это происходит вскоре после визита Чонгука и Хосока. Вероятно, слова брата всколыхнули что-то в памяти Тэхёна, потому что однажды ночью ему снится сон. Сон о покрытом чёрной сажей подвале сгоревшего дома. О том, как по следам гари на одежде мама, знавшая, видимо, о пожаре и — как Тэхён понимает теперь — смерти упавшего в подвал ребёнка, сразу поняла, где именно он был, и жутко испугалась, всерьёз ругая его за нахождение в опасных местах. О том, как Тэхён ничего не рассказал ей, а после всё в жизни пошло наперекосяк и произошедшее скрылось где-то в глубинах детской памяти. О том, как любопытство потянуло к краю и заставило-таки взглянуть вниз, чтобы увидеть… ничего. Ничего?.. Ничего. Просто доски и камни. Просто обвалившийся подвал. Никого, попавшего в беду и нуждающегося в помощи. Тэхён просыпается на рассвете. Впервые так рано. Он остаётся на диване и просто ждёт, пока не проснётся и не спустится со второго этажа Чимин. Человек, которого он никогда не спасал в детстве. Тэхён не хочет даже думать об этом, пока не поговорит с ним, не то что анализировать и искать заранее все ответы, как раньше. Честно говоря, никакой из вариантов уже не удивит его. Если Чимин солгал… Что ж, места для новых шрамов хватает не только на теле Тэхёна, но и на его бедном сердце. Одним больше, одним меньше. Если же Чимин не лгал… Всё может быть даже хуже, чем Тэхён предполагал. И ироничнее. Чимин спускается через пару часов, и даже это куда раньше, чем время обычного пробуждения Тэхёна. Вероятно, именно поэтому тот растерянно замирает на середине лестницы, когда замечает его, бодро сидящего на диване. Тэхён хмыкает. У Чимина, очевидно, всегда были проблемы с непредвиденными событиями. — Садись, — уже привычно командует Тэхён, показывая на кресло. Чимин молча преодолевает остаток лестницы и настороженно садится. От неожиданности он даже не пригладил растрёпанные во сне волосы, как рефлекторно делает это всегда после пробуждения, тщательно следя за своим основным рабочим инструментом — внешним видом. Помнится, Чимин даже упомянул мимоходом в день рождения (а-ля день признаний) Тэхёна, как в детстве выжег чем-то свои тёмные с рождения волосы, чтобы сделать их светлее, ведь взрослые на улице всегда ворковали над светловолосыми детьми, называя их белокурыми ангелочками и куда меньше ожидая от них чего-то плохого. Приятно, конечно, что рядом с Тэхёном он может забыть даже о таких глубоко укоренившихся привычках, но внимания сейчас требует другая, хотя и тоже достаточно глубоко укоренившаяся тема. — Чимин, — негромко начинает Тэхён, заставляя Чимина нервно сглотнуть в ожидании. — Расскажи мне, пожалуйста, о нашей первой встрече. Тот озадаченно молчит пару мгновений, а после неловко прочищает горло. — Я упал в подвал сгоревшего дома, а ты спас меня, вытащив оттуда. — Ты хорошо помнишь тот день? — уточняет Тэхён. — До мельчайших подробностей, — не сомневаясь, отвечает Чимин. — Я прокручивал те события у себя в голове абсолютно каждый день после. — Кажется, ты говорил, что тогда я был с Чонгуком, — припоминает Тэхён. — Что-то о том, как он постоянно цеплялся за меня. Чимин кивает. — На похоронах родителей он ведь вёл себя так же? — Конечно, — подтверждает Чимин. — Впрочем, и всё время после тоже. У него в целом всегда были проблемы с отделением от тебя, — пожимает плечами он. — А в чём мы были одеты? — спрашивает Тэхён, не обращая внимания на странность вопроса. — Да обычная одежда… — неуверенно отвечает Чимин, не понимая важности этого пункта, а после уточняет на всякий случай: — Светлая. Я достаточно сильно испачкал твою кофту, когда ты меня доставал. Он замолкает, послушно ожидая следующий вопрос, но Тэхён тоже молчит, задумавшись. — Это из-за тех слов Чонгука? — решает рискнуть в предположении Чимин. — Когда он сказал, что ты в детстве постоянно пачкался и получал нагоняи от матери? Тэхён внимательно смотрит на него в ответ, но продолжает молчать. — Ты… — осмелев, развивает мысль Чимин, — вспомнил? Тэхён кивает. — Я вспомнил. Чужие глаза распахиваются в неверии, а после и сам Чимин вскакивает с кресла, бездумно делая несколько шагов к Тэхёну. — Неужели… — он опускается на пол у чужих ног и всматривается в чужое лицо снизу вверх, положив здоровую руку на колено Тэхёна. — Ты правда?.. Эмоция, несдержанно транслируемая им, безошибочна. Это восторг. Не страх разоблачения, не стыд из-за очередной лжи, не вина. Абсолютная радость человека, который получил то, чего так долго ждал. Тэхён вздыхает. Он берёт руку Чимина в свои и принимается бездумно массировать, разглядывая чужую ладонь. — Чимин. — Да, волчонок? — Мы не встречались в детстве. Чимин, невольно расслабившийся из-за внезапной ласки, не сразу понимает. — Я был у того подвала однажды, но не в тот же день, когда ты упал. И брата со мной не было — я не гулял с ним так далеко от дома. Чимин замирает на месте, осознавая услышанное. Тэхён перестаёт массировать и просто переплетает их пальцы, возвращая внимание хозяину руки. — Нет, это не… — начинает было Чимин, но быстро замолкает, словно не сформулировав до конца, что хотел сказать. — Я не знаю, как по итогу ты выбрался оттуда, но точно не с моей помощью. Думаю, впервые мы встретились именно на похоронах, — спокойно рассуждает Тэхён. — Чонгук, который всё вис на мне, потому что тяжело переживал потерю родителей, и светлая одежда, потому что никто не проследил, в состоянии ли мы вообще помнить о традициях похорон. Ты взял всё это за основу в своей голове. Чимин растерянно смотрит на него в ответ, словно всё ожидая, когда же наконец прозвучит: «Я шучу». — Я не спасал тебя, Чимин, — рубит Тэхён, не поддаваясь желанию оставить всё, как есть. Оставить хоть каплю своего участия в происходящем. Но нет. Не было никакого участия. Никакого спасения. Тэхён вообще не сделал ничего, что могло бы стать причиной внимания Чимина к нему. Никоим образом не навлёк на себя всё сам, как казалось порой. Просто попался под руку. — Но я помню, — шепчет Чимин, словно боясь произнести громче и превратить всё в горькую правду. — Помню тот день, как будто это было вчера. Тэхён кивает. — Да. Ты помнишь всё так хорошо именно потому, что придумал это сам. Чимин бездумно машет головой в отрицании, не отрывая от него взгляда побитой собаки. — Нет, я… Тэхён опускается на пол перед ним. — Чимин-а, — он мягко притягивает несопротивляющегося Чимина в свои объятия. — Я думаю, тебе было настолько плохо, что ты просто выдумал себе спасителя, — Тэхён прижимает его голову к своему плечу и гладит по светлым волосам. — А после подогнал образ под меня. Чимин вцепляется здоровой рукой в кофту у него на спине и прижимается максимально близко, опаляя шею Тэхёна судорожным дыханием. — Нет, я не мог выдумать тебя, ты настоящий, ты не… не плод моего больного разума, только не ты, пожалуйста, волчонок, не говори… — он всхлипывает от отчаяния. — Тише-тише, — шепчет Тэхён, продолжая успокаивающе гладить чужое дрожащее тело. — Я настоящий, я здесь. Я не исчезну, Чимин-а. Ты не выдумал меня… Только факт моего участия в твоём спасении. — Значит… — глухо в смирении звучит из-под подбородка Тэхёна, — никто не спасал меня? Тэхён представляет отвергнутого всеми ребёнка, побитого и с ног до головы покрытого чёрной сажей. Устало смотрящего в единственный кусочек неба, виднеющийся в дыре сгоревшего потолка подвала, с привычным осознанием того, что никто за ним не придёт. — Мне жаль, — с невыносимым желанием вернуться к сладкой лжи всё же остаётся на пути горькой правды Тэхён. — Я бы хотел помочь тебе, — искренне признаётся, прижавшись щекой к чужой макушке. — Вытащить тебя из того подвала, защитить от всех злых языков и рук… стать тебе другом. Тэхён не знает точно, как повёл себя в воображении Чимина, но, судя по всему, сразу после спасения он ушёл. Конечно, ведь чем короче воспоминание, тем меньше дополнительных деталей, которые могут не соответствовать реальности и тем самым разрушить всю историю. Тэхён не думает, что поступил бы подобным образом. Он всегда был чересчур любопытным ребёнком и точно остался бы дольше, чтобы узнать о произошедшем. А ещё он всегда чувствовал себя обязанным позаботиться обо всех брошенных людьми бедолагах — и, хотя обычно это были животные, кто не согласится, что маленький Чимин идеально подходит под описание? Тэхён думает, что он точно подружился бы с несчастным ребёнком, не знающим чужой ласки. Показал бы все прелести дружбы, научил бы заводить её с другими детьми. Чимин вырос в поиске того единственного выдуманного им спасителя, игнорируя всех остальных людей — Тэхён раскрыл бы ему глаза на то, что они тоже могут быть добры к нему. Тогда бы Чимин не зациклился на одном Тэхёне. Не разворотил бы всю его жизнь, не осознавая, какую боль причиняет. Не… полюбил бы его, выбрав себе кого-то из множества других хороших людей?.. Тэхён невольно напрягается, сильнее сжимая Чимина в своих объятиях. Может… может, и ладно, что всё произошло именно так, как произошло. — Ты помог, — тихо, но уверенно отвечает Чимин. — Даже если ты не спасал меня… ты стал самим воплощением моего отчаянного желания найти кого-то, кто смог бы меня полюбить. Я придумал тебя, и ты действительно появился в моей жизни. Тэхён фыркает. — Ты сделал всё, чтобы это произошло. Моего участия в этом не было. Чимин отодвигается, чтобы их лица были на одном уровне, и смотрит Тэхёну прямо в глаза, бережно положив ладонь ему на шею. — Ты здесь сейчас. Ты здесь, хотя был вправе уйти, и я никогда не смог бы остановить тебя, как бы сильно этого не хотел. Ты всё ещё вправе. И всегда будешь. Но… — Чимин нежно гладит большим пальцем чужой шрам, — пока ты остаёшься здесь… и за всё то время, что ты был рядом… я так тебе благодарен. Тэхён чувствует, как что-то горькое внутри него растекается по всем тёмным углам, перемешиваясь без остатка с прячущейся там чернотой. Он не знает, Чимин ли взрастил её в нём, старательно пачкая всё светлое, до чего смог дотянуться, или же она всегда была, просто очень глубоко, и вылезла, лишь когда тот открыл нужную дверь. В любом случае, сейчас эта чернота покрыла все тёмные места, которые раньше пустовали, даже несмотря на то, что его внутренний свет не доставал до них. И горечь эта очень хорошо туда поместилась, гармонируя. Нежелание уходить несмотря ни на что. — Спасибо, — Чимин мягко притягивает Тэхёна к себе за шею и осторожно, словно проверяя уровень дозволенного, целует в лоб. — Спасибо тебе, — в переносицу. — Спасибо, Тэхён-а, — в щёку. — Я буду благодарить тебя всю жизнь. Ты можешь думать, что не сделал ничего, но даже если ты не был тем, кто вытащил меня из ямы… Ты просто был самим собой, когда я, наконец, нашёл тебя, и именно поэтому я тебя выбрал, не так ли? Твоего существования достаточно, — он перемещает руку на лицо Тэхёна, с любовью гладя по щеке. — Ты говоришь, я выдумал своего спасителя? Хорошо. Вспоминая моё детство… Я, вероятно, действительно мог это сделать. Но я выдумал его таким, что подошёл только ты. Прошло целых пять лет, волчонок, я видел кучу других людей. Никто из них не показался мне тем самым. Никто, кроме тебя. Не встреть я тебя… или будь ты другим в нашу встречу… я однажды просто разочаровался бы в самой идее своего спасения, так и не получив подтверждения того, что кто-то мог быть добр ко мне. В идее, которая была всем, что поддерживало во мне стремление жить. И дело не в том, что никто другой за эти пять лет не относился ко мне хорошо. Такие были, особенно после того, как я научился строить из себя святую невинность. Взять хоть тех же Юнги и Юнджи, например. Но это было не то. Это был не ты. Чимин наклоняется ближе, касаясь своим носом чужого, и шепчет: — Я выбрал тебя, Тэхён, и это не было случайностью. Это всё ещё была судьба — я считал так раньше и продолжаю считать сейчас. Любовь с первого взгляда, если хочешь. Просто потому, что ты — это ты. И я безумно благодарен тебе за это. Он колеблется мгновение, а после всё же не выдерживает и целует Тэхёна в уголок губ. Но Тэхён не выдерживает тоже. Может быть, он не выбирал Чимина раньше, а если и выбирал, то выбор этот не сто́ит и яйца выеденного, ведь Тэхён не осознавал полностью, на что идёт. Но сейчас он осознаёт. Сейчас он знает этого человека очень хорошо, со всеми его преимуществами и недостатками. Со всем его сумасшествием. И, может быть… может быть, Тэхён просто тоже уже сошёл с ума, но… сейчас он выбирает Чимина в ответ. И целует его, рывком притянув за шею к себе. Наконец-то в губы.◭ ◬ ◮
Он смотрит вверх — там яркое голубое небо. Он думает, что всё это отвратительно символично. Он-то здесь, внизу. Весь в саже и пыли. Весь чёрный. Грязный. Тут ему самое место. Вот только падать было больно. Полусгоревшие доски и балки, бывшие когда-то потолком этого подвала, мягкости приземлению не прибавили — напротив. Мальчик просто лежит: он уже пытался выбраться, но мусор, оставшийся после пожара, лишь обсыпается под его ногами, не давая ребёнку и шанса. И почему только этот дом — а точнее, его остаток, — на одной из центральных улиц никто так и не огородил? Тем более, что уже был пострадавший, провалившийся в этот же подвал. Иронично, что он упал сюда же. Помощи точно ждать не стоит, никто из всех этих исподтишка бросающих на него крайне неприязненные взгляды детей ему не поможет. Да он и не заслужил. Смерть в подобных обстоятельствах — насмешка судьбы, не иначе. Словно его взяли и нашкодившим котёнком ткнули носом в грязь, которую он сам же и развёл. «Вот, смотри. Это плохо. Так делать нельзя». Вот только котятам обычно дают второй шанс. Мальчик же на пощаду и не надеется. Смирился. Устал. Может, оно и к лучшему… Глаза закрываются. Солнце, проникающее в единственную дыру сверху, мягко ласкает своими тёплыми лучами чужую покрытую сажей кожу. Мальчик вновь открывает глаза и смотрит прямо вверх. Яркий свет ослепляет, рисуя перед ним неясные фигуры. Что-то похожее на силуэт? И это сияние вокруг — ну точно нимб. Забавно. А луч, прорывающийся снизу… словно рука, наконец-то протянутая ему. Неужели небо сжалилось над ним и отправило на его спасение одно из своих небесных светил? Мальчик слабо улыбается. Это было бы славно. Это было бы… Это… Почему это просто не может быть правдой? Почему никто не… Почему… нет? Он страдал так долго, неужели он не заслужил хоть немного добра? Может быть… может быть, это всё-таки правда? Нужно только постараться и достать до этой тёплой чистой руки, и тогда… Мальчик поднимается. Полусломанные доски и куски камня всё норовят уйти из-под ног, но мальчик не сдаётся и упрямо продолжает своё восхождение. Он больно ударяется коленкой и до крови царапает предплечье, но не замечает этого, думая лишь о протянутой ему руке. Когда ладошка мальчика, наконец, оказывается на свету, так контрастируя своей чернотой, — ему кажется, что он может не только почувствовать долгожданное тепло, но и даже испачкать этот свет, оставив на нём свою метку. Мир словно переворачивается от этой мысли. Спасителя нигде не видно, но мальчик знает, что сможет найти его по характерному ослепительному сиянию и излучаемому теплу. Он ещё долго сидит у ямы, не замечая, как редкие грязные слёзы разбиваются о вымощенную камнями улицу от того, насколько приятно почувствовать себя наконец-то спасённым. Или, может быть, это просто вдруг начался дождь? Не имеет значения. Лишь одна размытая мысль крутится в его голове. «Почему?» «Почему что-то настолько светлое снизошло до него, погрязшего во тьме?» Проходит около пяти лет, когда он наконец понимает. Когда видит знакомое сияние среди привычной черноты других людей и находит-таки своего спасителя. Своего героя, который растрачивает собственное тепло на всех остальных, совершенно позабыв о себе. Очень горько наблюдать это. Его герой слишком добрый и светлый. Другие люди всю жизнь будут просто использовать его. Этого нельзя допустить. Он должен спасти своего героя. Нет… у героя теперь есть не только лицо, но и имя. Он должен спасти Тэхёна. И он сделает это. Чего бы ему это ни стоило.◭ ◬ ◮
— Я не простил тебя. — Я и не смею просить о подобном, волчонок. Тэхён вздыхает. — Но мы пережили это и можем попробовать жить дальше. Не забывать о прошлом, но и не жить им, а сделать всё, чтобы это «дальше» было лучше. Мы в хорошем месте сейчас, и мы вместе. Если кто-то снова решит причинить нам и нашему дому боль, мы не позволим. А я не позволю тебе, — он выделяет голосом обращение, — даже подумать об очередной херне, которая может поставить под угрозу моё заслуженное счастье. Понял? — Понял. Тэхён сжимает в руке чужую ладонь, наконец-то избавленную от бинтов. — Я не простил тебя, сколько бы ты не извинялся передо мной, и этот человек тоже не простил бы, но извиняться перед ним уже нет смысла. Однако ты должен сказать хотя бы «спасибо», потому что, кто бы что ни говорил… но мы не звери. Не волки и овцы. Мы люди. И нас не было бы здесь, если бы не… — Я понимаю, — перебивает Чимин, глядя на могильный камень перед ними. — Я благодарен. Она единственная, чью смерть я бы пересмотрел, если бы на тот момент видел другое решение. Может быть, мне даже немного жаль. Тэхён скептически приподнимает брови. Чимин фыркает. — Я не вру. — Ещё бы ты рискнул, паршивец. Чимин улыбается ему любяще, гладя большим пальцем по руке. — Я думаю, нам пора возвращаться. Людей всё больше на улицах к вечеру, да и Мору уже наверняка успел соскучиться по тебе. — Я всё ещё слышу ревность в твоём голосе, — ехидно замечает Тэхён. — Но я ничего не могу поделать с тем, как ему нравится спать с нами в кровати и кусать тебя за все конечности, которые ты вероломно тянешь ко мне. Хотя он и тебя полюбит со временем, ты же знаешь. Может быть, у тебя к тому моменту даже останутся целые пальцы, — ухмыляется он. Чимин пожимает плечами. — Мне достаточно любви моего волчонка, — не смутившись вовсе, самодовольно отвечает он и тянет закатывающего глаза Тэхёна за руку к выходу с кладбища. Улыбаясь и позволяя себя тянуть, Тэхён в моменте оборачивается и, вновь посерьёзнев, говорит: — И запомни на всю жизнь, Чимин-а… Слышишь? Её звали Ева. — Даже если бы хотел — не забыл, — отвечает Чимин и переплетает их пальцы. А если маленький кривой кролик с морковкой словно подмигивает Тэхёну на прощание, то это ему лишь кажется. Поживите с Чимином — и не такое казаться начнёт.