To P.P. from T.S.

Быть влюблённым всегда сложно, потому что никогда не угадаешь, чем обернутся эти чувства. Питер не понаслышке знал, что любовь — недоступная роскошь. Говорят, что каждое состояние влюблённости накладывает на человека определённый след, заставляя отчётливо понимать, как в будущих отношениях следует поступать. Однако Питер бы не был Питером, если бы не сделал в точности наоборот. Казалось, ангел-хранитель над головой насмешливо наблюдал за его попытками справиться с влюблённостью в того, на кого нельзя было даже лишний раз неправильно посмотреть. А Питер втюрился по самое «не хочу», сдавшись тому факту, что не устоял перед искушением. Границы здравого смысла пали перед неприступной крепостью, которую ему никто не даст покорить. Это было понятно как в две тысячи восемнадцатом, так и в две тысячи двадцать четвёртом. Вот только с разницей в одну маленькую невзрачную деталь — если раньше у Питера имелся шанс, — пусть крошечный, как Скотт, когда уменьшается в размерах, но хотя бы шанс! — то теперь у него не осталось ничего. То, что жизнь больше никогда не будет прежней, он понял сразу же после возвращения из Камня Души. Реальность ударила по нему достаточно быстро, ведь изменения заключались не только в седине в волосах и бородке Тони, или в самом факте, что исчезла половина населения Земли. Люди начали заботиться о близких куда с большим уровнем параноидальной чуткости, мировая экономика скатилась чёрт знает куда, а ещё… А ещё Тони женился на Вирджинии, и у них родилась дочь. Морган. Чудесный ребёнок, уже в свои пять заставивший Питера смотреть на неё, будто на произведение искусства, и невольно задумываться о том, что будущее «Старк Индастриз» явно будет за ней. Впрочем, он бы не отказался помогать ей в попытке изменить мир. Не то чтобы Питер смирился с произошедшим. Нет, разумеется, нет. Как вообще можно смириться с реальностью, где мир двигался вперёд на протяжение нескольких лет, а тебя в этом механизме банально не было? Но Питер… попытался понять. И Тони, и Мстителей, и других людей, ведь никто не виноват, что одному сумасшедшему Титану пришла в голову мысль примерить на себя божью роль. Каждодневное перекапывание собственных мозгов помогало впечатывать в сознание болезненно мерцающее: «Забудь, всё кончено, ты — его пережитое прошлое, только и всего». Мозг прекрасно понимал всю тупиковость сложившейся ситуации. Здравый смысл энергично поддакивал ему, плюя на все попытки засунуть это мнение куда подальше. Вот только сердце не соглашалось, требуя выплеска эмоций и возможности хоть кому-нибудь подарить свою любовь. Пусть не такую же сильную, какой была любовь к Тони, пусть не такую же чистую, глупую и юношескую, но всё же любовь. Так что, проходя как-то мимо зоомагазина, у Питера в груди что-то ёкнуло, когда из прозрачной клетки на него посмотрел чёрный комок шерсти с зелёными глазами. Он не был уверен, что имя ДЖАРВИС прекрасно подойдёт самому обычному коту, но ему очень хотелось иметь даже такую маленькую отсылку ко всему, что было дорого для Тони, пусть тот и говорил, что ПЯТНИЦА — одно из его самых гениальных творений (за исключением Морган, конечно). А потом всё закрутилось в сумасшедшем вихре, отчего создалось ощущение, будто Вселенная оптимистично решила наверстать упущенное за самые минимальные сроки. Питер не успевал следить за новостями, попутно восстанавливаться в школе и заниматься деятельностью Человека-паука. На него навалилось столько всего, сколько никогда не наваливалось даже после победы над Стервятником много лет назад. Точнее, для него — всего где-то полтора года назад, а для всего мира эта цифра сводилась к шести годам. Однако он отчаянно пытался браться за проблемы, иначе окончательно потонет в апатии и доведёт себя до первой стадии депрессии. Мэй неодобрительно качала головой, не понимая, зачем так мучиться, ведь каждый пропавший испытывал то же самое, что испытывал он несколько месяцев подряд. Питер только качал головой без комментариев и улыбался самой стандартной паркеровской улыбкой, какая постоянно мелькала на губах дяди Бена, если тот не хотел никого заставлять волноваться. Да, они испытывали то же самое. Однако Питеру от этого знания было ни черта не легче. А ещё был Тони. Тот, кто однажды втянул его в Гражданскую войну против Капитана Америки. Единственный, кто всегда верил в него. Наставник, что постоянно звал в мастерскую на новой базе, чтобы вместе поработать над чем-нибудь одним или над совершенно разным, но обязательно за соседними верстаками. Железный человек, посвятивший его в Мстители на том долбанном корабле-пончике и позволивший полететь на чужую планету, доказать, что достоин. Мистер Старк, оказавшийся рядом в момент смерти. Человек, переживший его на целых пять лет и имеющий за спиной то, чего Питеру уже никто и никогда не вернёт. Разве что этот Тони Старк был другим. Новый Тони не игнорировал звонки, сообщения и долгие гудки перед тем, как телефон переключался на автоответчик, куда Питер раньше постоянно оставлял кучу голосовых. Это казалось издевательством на грани жестокости, к которой он был абсолютно не готов — почему сейчас? Почему тогда, пять лет назад, до Таноса, до Камней Бесконечности Тони игнорировал его, не считая нужным отвечать или просто давать знать, что прочитал? Какого чёрта теперь, когда у Питера не осталось ни единого шанса хотя бы на попытку как-нибудь аккуратно брякнуть о своих чувствах, чтобы в первый и последний раз услышать строгое: «Ты что, с ума сошёл?» И не взирая на сотни вопросов к Вселенной, сыгравшей с ним злую шутку, Питер всё равно смотрел на нового Тони Старка и понимал, что влюблялся в него ещё больше: в мелькающую седину в волосах, в милые морщинки вокруг глаз, в образ любящего отца и в бархатный голос, теперь часто интересующийся у него, как прошёл очередной патруль или день в школе. Питер искренне терялся в этом странном спектре непрекращающейся заботы, которую раньше ожидал получать лишь в одном случае из десяти. Тони, тепло смотрящий поверх головы сидящей на коленях Морган и улыбающийся так, словно в мире для него не было ничего более важного в этот момент — то, что казалось Питеру донельзя волнующим и пугающим одновременно. Потому что люди никогда не смотрят таким взглядом на протеже. Так смотрят на… детей, или просто тех, кого пытаются поддержать в особо сложных обстоятельствах. В открытую интересующийся его жизнью Тони Старк выглядел донельзя чуждо, будто Питер вывалился не обратно в свой мир, а в какой-нибудь альтернативный, где он всегда был таким — смотрел по-настоящему заботливо, подозрительно вскидывал бровь на малейшую царапину на щеке, полученную в самой обычной драке, предлагал помочь в любой сфере, если он сам не скажет или если Хэппи по-дружески промолчит. Питер невольно моргал в течение целой минуты, пытаясь проанализировать ровный тон голоса с вложенным намёком, и находил отличие даже в нём. Тони и раньше предлагал помочь, ему было бы достаточно попросить, но теперь это слышалось иначе. Говорилось по-другому, не теми словами, что он записывал на корку пять лет назад. И это окончательно заводило в тупик. Питер хотел бы сказать столько важных слов, впервые без утайки или увиливаний, вот только Морган, протягивающая ему фигурку Человека-паука с намёком, чтобы он помог ей «разобраться со злодеями в комнате», и мелькающая неподалёку миссис Старк совершенно не способствовали мысли попытаться озвучить то, что заставляло гнить грудь изнутри. Тони ничего не замечал, или делал вид, что не замечал, ответить на это было сложнее, чем понять, какая именно эмоция крылась в глубине его карих глаз, когда Питер всё-таки осмеливался долго смотреть на него не исподлобья. Создавалось ощущение, что он оказался в круговороте одних и тех же событий: радостный взгляд Морган при виде ДЖАРВИСА в переноске; миссис Старк, мягко объясняющая дочке, что котику для начала нужно пройтись по территории дома, а только потом носиться по этажам; Тони, едва ли не за шкирку утаскивающий его в личную мастерскую, чтобы проверить немного пострадавший костюм Человека-паука и поругать за халатное отношение к здоровью. Питер с лёгкой улыбкой соглашался со всем сказанным, не находя подходящих слов, способных выразить горящий огонёк счастья от незаслуженной заботы. Протеже не должны думать о наставниках то, что думал он. Друзья тоже. Они же остались друзьями после пяти лет, верно? Тони смотрел на него по-особенному строго. Но не тем строго, которое «Ещё один прокол — и я отберу костюм, понял?», а тем, которое «Что же ты заставляешь меня волноваться, Паучок?». У Мэй с Хэппи часто встречался такой взгляд после того, как они видели репортаж с участием Человека-паука среди очередной опасной передряги. Тони отчитывал со всей эмоциональностью, которую Питер всегда помнил в минуты своих косяков, вот только в них не таилось никакого обвинения, совета или чего-то вроде того. В этих карих глазах, проникающих в самую душу, и в этих словах он отчётливо слышал едва доносящееся: «Я не хочу ещё раз хоронить тебя, слышишь?» — и это не могло не заставлять сердце таять без права на логичное обоснование сего феномена. Однако, пожалуй, у Вселенной имелись свои планы на его кровоточащий орган, потому что, услышав о разводе Тони с Пеппер, ему не стало легче, Питеру стало тяжелее. Если много месяцев подряд у него хотя бы была веская причина засовывать чувства куда подальше, не позволять им лезть наружу и искать того, кому их хотелось бы подарить, то теперь у него не осталось ничего. Только страх и жуткое волнение потерять то самое, что установилось между ними после победы над Таносом. И Питер очень не хотел испортить всё своей никому ненужной любовью. Возможно, именно поэтому, когда наступил День Святого Валентина, Питер предпочёл провести его в их загородном доме, а не с Мэй и Хэппи или Недом с ЭмДжей. ДЖАРВИС привычно торчал на руках у Морган, навалившись на неё пузиком и даже не подавая признаков жизни, Тони с Пеппер вели себя удивительно спокойно, будто не они недавно подписали бумаги о разводе. Питер долго наблюдал за их беседой, пока Морган не попросила его рассказать о том, как он поймал банду головорезов. Не то чтобы шестилетней девочке следовало о подобном знать, но кто Питер такой, чтобы отказывать этим светящимся интересом карим омутам, таким похожим на глаза её отца? — Ты поражаешь меня, — вдруг произнёс Тони задумчивым тоном, который мог означать что угодно вплоть до самых негативных подтекстов. Оторвав взгляд от Морган, Питер посмотрел на него с вопросительно вскинутыми бровями, мол, извините, я не совсем понял. Тони поспешил пояснить. — Такой молодёжный праздник, а ты торчишь здесь. — О, — Питер понимающе округлил губы, после чего наигранно весело приподнял уголки губ и отрицательно качнул головой. — Этот праздник не для меня. Вот если бы было второе Рождество… — мечтательно возведя взгляд к потолку, он не удержался и зажмурился от одного только представления имбирного печенья с молоком и мёдом. — То да, может быть. А так, не вижу ничего особенного, — он пожал плечами как бы в подтверждение своим словам. — Зато в этот день вкусные сладости, — расплылась в улыбке Морган, запрокинув голову и встретившись с Питером многозначительным взглядом. — Ага, — тот в ответ щёлкнул её по носу. — За которые ты душу продашь, да? Тони недоверчиво сощурился, прямо как в те моменты, когда Питер заверял, что и с ним, и с костюмом всё в порядке, а на следующий день выяснялось, что не понятно, на ком повреждений больше — на ткани или на его теле. — Что значит ничего особенного? — почти возмущённо вопросил Тони, чем снова заставил Питера удивиться, а не сделал ли он случайно какую-нибудь глупость, из-за которой завёлся этот странный разговор. — В твоём возрасте все парни таскаются за девчонками и несут наиглупейшую любовную лабуду, чтобы взять их за руку. Неужто не хочешь? Пару секунд понаблюдав за попытками Морган причесать в шоке смотрящего на расчёску ДЖАРВИСА, Питер попридержал кота на месте, чтобы маленькие ладошки принялись вычёсывать торчащую во все стороны шерсть. Тётя Мэй говорила, что кот весь в хозяина. Питер фыркал и делал вид, что не расслышал. — Нет, не хочу. У меня другие приоритеты, мистер Старк, — возразил он тем же легкомысленным голосом, означающим, что ему действительно по барабану, есть этот праздник или его официально вычеркнут из списка. — К тому же, меня здесь есть кому ждать, — улыбнувшись, Питер подмигнул хихикнувшей Морган. — Кошмар, — почти натурально схватился Тони за сердце, глядя на него воистину ошарашенным взглядом. Не то чтобы Питера это задело, просто… Было неприятно. Очень. — Послушай, Паучок, — вздохнул он, после чего потёр лицо ладонями. — В мои функции не входит твоё социальное воспитание, но меня крайне удручает, что ты упускаешь лучшие годы своей юности. — Ничего я не упускаю, — Питер почесал по-прежнему пребывающего в шоке ДЖАРВИСА за ушком и перевёл уверенный (или он надеялся, что уверенный) взгляд на того, кто однажды безалаберно выкрал его сердце, поднёс к огню, обжёг, выбросил в море, достал и вернул на место. — Может, у меня мечта такая — всю жизнь прожить холостяком. Откуда вы знаете? То, какую странную эмоцию он прочёл в глазах напротив, пожалуй, не смогла бы интерпретировать никакая улучшенная система Искусственного Интеллекта. Если бы Тони благополучно оставил в покое этот дурацкий праздник, возможно, у него бы было время подумать об этом, однако тот не собирался от него отставать, что было довольно-таки странно, ведь рядом с ними сидела прекрасно подмечающая все мелочи маленькая Морган. Питеру впервые захотелось, чтобы в их разговор влезла чудесная миссис… в смысле, мисс Поттс. Она бы наверняка попросила Тони оставить «смущённого юношу» в покое и не лезть в его личное пространство. — Обязательно послушаю об этом через пару лет, — отмахнулся тот от столь самоуверенного заявления, затем нахмурился, постучал пальцами по коленке и окинул Питера долгим задумчивым взглядом. — Ребёнок, я говорю это не для того, чтобы поучать тебя. Я говорю это потому, что ты… — резкая заминка и немного мрачный взгляд карих глаз сказали о продолжении фразы гораздо больше, чем могли бы сказать дальнейшие слова. — Ты уже потерял пять лет. Тебе этого мало? Питер вздрогнул, как будто получил смачную пощёчину от очередной девушки, которую он вообще-то спас, а она всё равно испугалась. Полное отрицание было готово сорваться с губ в этот же момент, но здравый смысл и ребёнок под боком напомнили, что, фактически, Тони никогда не следил за своим языком. Если он говорил, то обязательно прямолинейно. Вот и сейчас сказал, как считал нужным, причём с таким странным подтекстом, словно Питер был виноват в этом факте. Поэтому он выпрямил спину, убрал ладонь от пытающегося отпихнуть расчёску ДЖАРВИСА, успокоился и припомнил курсы «Для тех, кто снова с нами», проводящиеся после уроков первые месяцы после возвращения в мир живых доброй половины планеты. Они не особо помогали, но Нед с ЭмДжей тащили туда всеми клешнями, не позволяя ему лишний раз убиваться на патрулях. — Мне кажется, в этом празднике нет ничего такого впечатляющего, что нельзя будет наверстать когда-нибудь потом, — сделав небольшую паузу, он скрестил руки на груди и чуть приспустил подбородок в знак того, что не собирается так просто отступать от своего мнения. — К тому же, мне по паспорту всего двадцать один год. Многие в это время только заканчивают третий курс университета. — Твой паспорт сильно ошибается, малыш, — Тони наоборот покачал головой, выглядя при этом самую малость уставшим. — У тебя не было этого времени, и неизвестно, отразятся ли эти годы через несколько десятков лет, — сказал он таким надтреснутым тоном, от которого Питера всегда пробивала дрожь. — Поэтому наслаждайся такими мелочами, Питер. Поверь мне, в твоём возрасте они важны. Молча глядя на Тони, Питер не мог не подумать о том, что собственная семья наложила на него определённый отпечаток. Из известного на весь мир плейбоя в вечном костюме-тройке он превратился в самого стандартного человека с большим домом, ребёнком и женой, поэтому его потуги включать заботливого «папашу» по отношению к нему были на все сто процентов оправданы. Жаль, что Питер ничего не мог дать в ответ. Не из-за упрямства, а из-за иного рода чувств, совсем не похожих на сыновьи. Пусть влюблённость тоже подразумевала под собой заботу, однако у двух этих забот разительно отличались почвы. Тони видел в нём прообраз сына, Питер же видел в нём своё всё — переполняющее душу и не дающее иногда спать по ночам. — Думаете, я могу умереть на несколько лет раньше? — вдруг спросил он тихо-тихо, впрочем, Морган бы всё равно услышала. Увидеть во взгляде Тони непомерную тоску было по-мазохистки необходимо. Значит, он скучал по нему, значит, хотел вернуть не только потому, что так было бы правильно. — Не знаю, Питер, — коротко бросил тот, не выдержав долгого зрительного контакта и посмотрев на расчёсывающую кота маленькую дочь. — Именно поэтому не забывай о прелестях юности и не откладывай их на потом. Второго шанса не будет. Питер завис и практически перестал дышать. Что-то это ему напоминало, причём отчётливо так, явственно. В голове не сразу всплыла нужная картина, но когда она таки всплыла, он не удержался от едва заметного передёргивания. Пожалуй, Танос навсегда останется в их памяти тем, кто испортил жизнь каждому, кого затронул период прошедших пяти лет. Для Мстителей это была отдельная боль — после смерти Наташи и Вижена они до сих пор не могли смириться с фактом, что их теперь не вернуть. А Тони сейчас напомнил о последних минутах пребывания на Титане. О последнем разе, когда Питер видел его совершенно другим человеком. — Один среди четырнадцати миллионов шестисот двадцати пяти, да? При виде вздрогнувшего Тони ему самому стало не по себе. Они смотрели друг другу в глаза с особым пониманием людей, знающих, ценой чего дался единственный шанс, и понимающих, что эти слова были предзнаменованием самой огромной катастрофы, которая вообще когда-либо могла произойти. Для Питера фраза доктора Стрэнджа теперь ассоциировалась со страхом собственной смерти, для Тони она значила рискнуть всем, чтобы вернуть половину Вселенной и его самого в частности. Будь ситуация наоборот, рискнул бы Питер своим счастьем ради возвращения Тони к жизни? Пожалуй, да. Обязательно бы рискнул. — Надеюсь, ты услышал меня, — Тони предпочёл сделать вид, что фраза из прошлого нисколько не задела его. — Не уверен, что могу теперь зваться твоим наставником, но я по-прежнему, — он сделал небольшую паузу, за которую Питер против воли перестал дышать, — ответственен за тебя. Даже если не слежу, где ты находишься. Питер почти усмехнулся этой формулировке. Ответственен. В смысле, обязан сделать хоть что-нибудь, если Питер накосячит. И больше ничего. Впрочем, когда это Тони давал хоть какой-то намёк, насколько в действительности глубоки его чувства? Никогда на его памяти, поэтому предъявлять претензии ему, взрослому мужчине в разводе и замечательному отцу, было бы настоящим кощунством. — Вы всегда будете моим наставником, мистер Старк: в броне Железного человека или без неё, — Питер поджал губы и нервно прикусил внутреннюю часть щеки. — Да, я понял о чём вы. Мне просто немного непривычно, что вы, — он неоднозначно пожал плечами на мимолётно дёрнувшуюся бровь в знаке вопроса, — ну, всё ещё опекаете меня. Тони непонимающе нахмурился на последней части предложения, а Морган весьма удачно подхватила ДЖАРВИСА и потащила его к маме показать, какой же он «симпатющий». Поджав ноги и пропустив малышку к выходу из гостиной, Питер взял у неё расчёску и отложил ту к кошачьей переноске. — Опекаю? — напряжённо переспросил Тони, как только убедился, что дочь скрылась на лестнице. — В смысле, веду себя как родитель и не предоставляю полную свободу действий? — Тони отвернул голову в сторону, глубоко вздохнул, собрался с мыслями и снова повернулся к Питеру с более-менее отфильтрованным набором фраз. — Питер, я не собираюсь лезть в твоё личное пространство, если на то не будет веской причины. Но даже не надейся, что я позволю тебе соваться во взрослые разборки и жертвовать собой за моей спиной. — Вы немного не так поняли, — решив уйти с обжигающей темы, Питер как можно аккуратнее переключился на то, о чём, собственно, они и говорили. Он глубокомысленно пожал плечами, облизал нижнюю губу и перевёл взгляд в сторону панорамного окна, за которым было по-зимнему холодно и темно. Выходить туда не было никакого желания, тащить даже пару метров ДЖАРВИСА до такси тоже. — Я имел в виду, меня удивляет, что при всей вашей занятости вы умудряетесь заниматься чем-то другим. Чините мой костюм, выслушиваете мою болтовню, даже если несу сущий бред, и просто находите время на… — Питер резко запнулся на полуслове, испуганно застучав пальцами по пушистому ковру и не найдя точной формулировки для продолжения предложения, которое Тони терпеливо ждал. — В общем, я удивлён, что вы всё ещё контактируете со мной. Когда он наконец набрался смелости перевести взгляд обратно, то очень пожалел, что сделал это. Тони смотрел на него слишком понимающе, настолько, что до дыры в груди. Естество Питера хотело попросить не смотреть, отвернуться, сделать хоть что-нибудь, только бы не наблюдать этой наигранной эмоции. Он не понимал, совсем не понимал, что именно значила для него эта правда. Тони не понимал, каково это — влюбиться в того, кто никогда не полюбит в ответ. Тони Старк — недосягаемая зона, откуда его глупое юношеское сердце не сумело вернуться равнодушным. — Рассчитывал избавиться от меня, а? — Тони дёрнул уголком губ в лёгкой усмешке, способной обезоружить весь мир за одну секунду. — Можешь обижаться и злиться, всё равно не отвяжешься как минимум до совершеннолетия. До настоящего совершеннолетия, я имел в виду, — предвидев возмущение Питера по поводу деликатной темы его возраста, Тони вновь расплылся в лёгкой усмешке и чуть склонил голову на бок. — Думаешь, я бы согласился на все эти тайми-вайми, не знай, что в результате удастся вернуть одного хитрого и чертовски неуверенного в себе Паучка? Питер не знал, что испытал в этот момент больше всего — радость, шок, непонимание, отрицание или всё вместе взятое? Само собой, Тони чувствовал себя виноватым за тот роковой щелчок, забравший жизни миллионов. Все Мстители чувствовали себя так же. Однако Питер ни на секунду не смел предполагать, что в основе этого желания мог находиться он сам. Ведь это было бы странно, разве нет? Слышать нечто подобное. — Вы же не любите отсылки к поп-культуре, — Питер слабо улыбнулся на попытку заставить собственное сердце хоть чуточку заглохнуть. Сколько можно так громко биться? Тони не имел в виду ничего такого, это просто дружеская забота, вот и всё. — Не люблю, — вполне спокойно согласился Тони, ни чуть не удивившись справедливому замечанию. — Но, думаешь, лежать два месяца подряд и смотреть в потолок захватывающее зрелище? — глянув в сторону лестницы на второй этаж, он глубокомысленно хмыкнул. — Да и должен же я понимать молодёжь. Питер удивлённо округлил глаза, не поняв, причём здесь это, однако через мгновение не удержался от лёгкого смешка. Пожалуй, они с Морган добьются того, чтобы он однажды посмотрел половину современных фильмов. — К слову, о молодёжи, — резко повернувшись обратно, Тони многозначительно сощурился и расплылся в ироничной усмешке, отчего Питеру заранее не хотелось слышать вопрос. — Как у тебя с той подружкой? Мишель Джонс, кажется. То, в какой осадок Питер выпал при попытке вспомнить хоть один диалог, затрагивающий ЭмДжей, не описали бы слова ни одного языка мира. Он тоже сощурился в ответ и полностью отзеркалил его позу. — Не лезете в личную жизнь, да? — Интересуюсь твоими успехами, только и всего, — перефразировал Тони с видом заядлого знатока по покорению женских сердец. Впрочем, не только женских, сердце Питера тоже не устояло. — Значит, я всё правильно понял, и ты не ровно дышишь к мисс Джонс? — Нет, мы просто друзья, — возразил Питер быстрее нужного, не забыв сморщиться от одной только мысли мечтать когда-либо поцеловать ЭмДжей. — Это то же самое, что спросить, как там у меня с Недом. К тому же, она не по парням, — припомнив увлечение ЭмДжей одной милой девушкой на год младше их, Питер невольно улыбнулся. — Да и мне как-то не до любви. Всё равно она у меня какая-то дурацкая. Тони оторвался от спинки дивана, чуть сгорбился и облокотился локтями о колени. Не то чтобы Питер ловил кайф, когда он так делал, но в этом было нечто завораживающее, особенно, если обратить внимание на выделяющиеся мышцы рук. — Почему дурацкая? — Не знаю, — честно ответил Питер, после чего малость неловко потёр шею. — Просто всегда влюбляюсь не в тех людей. Нет, не в смысле, что они плохие, — поспешил он добавить прежде, чем Тони подумает неправильно. — А в смысле, что… — Питер бы очень хотел прикусить себе язык, чтобы промолчать. Зачем Тони смотрел настолько заинтересованно и совсем не так, как до Таноса? — Они не те, с кем у меня могло бы что-то получиться. Тони хмыкнул с только ему понятным подтекстом, Питер же не осмелился предположить, с каким именно. Да, юность — время глупостей. Да, подростковая влюблённость — и лучшее, и худшее, что может случиться с человеком, привыкшим молчать о каждом своём «люблю». — А ты хотя бы пробовал начать? — Тони скептически усмехнулся так, будто заранее знал верный ответ. Питер в этом ни секунды не сомневался. Он слишком хорошо знал его, чтобы предположению требовалось озвученное подтверждение. Пальцы несильно сжали мягкий ворс ковра. Он был как спасительное судно, способное отвезти в любой уголок мира. Питер немного помолчал, обдумывая как и прошлую влюблённость, так и нынешнюю, а затем сказал: — Не думаю, что это хорошая идея, если отношения сразу обречены на провал. — Будет тебе, Паучок, — лукаво пожурил Тони, по-взрослому снисходительно улыбнувшись ему. — Что ещё за депрессивные установки? Такими темпами ты не скоро доберёшься дальше обнимашек. — И слава Богу! Я был влюблён в дочь Стервятника, — вдруг брякнул он, сам не понимая зачем. — Немного не по себе целоваться с девушкой, отец которой пытался меня убить. Наверное, чтобы увидеть выражение искреннего недоумения на лице Тони, пока он, наверное, пытался понять, как это вообще возможно. — Она знала, кто ты? — Нет, — покачал Питер головой. — Конечно, нет. Тони выждал мгновение и задумчиво потёр подбородок. — А Тумс? Если бы Питер стоял, он бы обязательно смущённо поводил ножкой по полу. Выдать себя на пустом месте перед отцом девушки, которую ведёшь на бал, чтобы он потом тебя почти убил на падающем самолёте — вершина глупости в жизни Питера Паркера. Судя по нехорошему взгляду Тони, он примерно так и подумал. — Он видел моё лицо во время драки, — Питер дёрнул уголком губ в нервной улыбке. — Поэтому меня удивляет, что никакие преступники ещё не пришли за мной по его просьбе. Хотя, наверное, это хорошо? Если мистер Тумс умеет хранить такие тайны, значит, он не такой уж плохой человек. — Да, сама невинность, — хмыкнул Тони, однако в напряжённой позе читалось его истинное отношение к этой теме. — Каждый день наблюдаю, как мои самолёты роняют на Кони-Айленд и пугают ими людей. В груди сжался неприятный комок, тихонько попискивающий от боли. Комок пытался докричаться до здравого смысла, заставить заткнуться, но Питер слишком долго молчал, чтобы промолчать и сейчас. — Я не говорю, что это нормально, — осторожно возразил он, поджав ногу под себя, — я говорю, что все мы ошибаемся. Кто-то больше, кто-то меньше. Взять меня, к примеру. Я влюблён в человека, который и раньше-то не испытывал ко мне никакой симпатии, а теперь оказалось, что он никуда не исчезал. Глаза Тони наполнились легко читаемым пониманием и той самой тоской Выжившего, у которого не отбирали годы. Периодически Питеру было немного страшно в них смотреть — такими глубокими, болезненными и тоскливыми они становилось. Пускай Тони обзавёлся семьёй, ушёл в отставку, занялся воспитанием дочери, но чувство вины ещё никто не отменял. Питер бы тоже её чувствовал, если бы на Титане растворился не он. — Для меня прошло одно мгновение, а для него пять лет. И каждый раз, когда он смотрит на меня… — Питер невольно сглотнул, не смея оторвать взгляда от манящих карих глаз. — Мне кажется, что пропасть между нами ещё больше, чем была раньше. Поэтому, наверное, все мы можем ошибаться? Просто за какие-то ошибки надо платить по законам, а за какие-то душевным покоем. — Видимо, он не далёкого ума, если не замечает очевидного, — прокомментировал Тони, даже не подозревая, что высказывается о самом себе. Эта дилемма стала для Питера истинным законом подлости: выслушивать о недальновидности любимого человека от него самого. — Не пробовал поговорить с ним напрямую? Спросить, почему он такой твердолобый? У Питера едва глаз не дёрнулся. Вот, значит, как? Напрямую? Было бы забавно посмотреть со стороны ситком, где он признаётся Тони в любви, а тот сбегает от него на своём Марке и обещает в ближайшее время перезвонить. Питер бы обязательно мазохистски перематывал момент назад снова, снова и снова, чтобы в полной мере насмотреться на каждую эмоции удивлённого Тони Старка. Пожалуй, это бы помогло. Наверное. — К сожалению, это ничего не изменит, — Питер облокотился локтем о кошачью переноску, подпёр подбородок кулаком и тяжко вздохнул. — Я не могу вернуться в прошлое и признаться ему, а он не может сделать вид, что этих лет не было. Всё по-честному. Так что, — многозначительно усмехнувшись, Питер поковырял ногтем расчёску, полную шерсти. — Это я скорее немного идиот, чем он. Тони обратно откинулся на спинку дивана, помолчал пару секунд, а затем хмыкнул, будто они говорили об очередной забавной вещи из разряда милых котиков в мемах. — Ты не идиот, ребёнок. Этот юноша просто слепой, — Тони скептически посмотрел на Питера, что успел выпасть из реальности и окунуться в свои далеко не позитивные размышления. — Ты достоин лучшего, Питер, не забывай себе это повторять. Поэтому продолжай делать то, что ты делаешь, — его губы впервые за последние часы растянулись не в стандартной усмешке, которую он дарил многим людям, а в ласковой улыбке. Тёплой такой, нежной, какую Питер никогда не пропускал. — Не торопись. Всё ещё успеется. А Питеру очень захотелось сказать, что нет никакого юноши, есть взрослый мужчина с мелькающими серебряными прядями в волосах, есть его дочь, которая смотрит так по-детски преданно, и есть громадная разница в возрасте, увеличившаяся ещё на пять лет за время отсутствия половины Вселенной. Но вслух он не сумел сказать ничего, потому что Тони сразу догадается, удивится или, может, разозлится. Ему осталось только слабо улыбнуться, кивнув в подтверждение того, что именно так и думал сделать, и проглотить кучу невысказанных слов, которые после победы над Таносом были запихнуты ещё глубже, чем в минувшие пятнадцать лет. Тони же переключил внимание на вернувшуюся Морган, быстрее которой с лестницы нёсся только ДЖАРВИС. Питер не успел среагировать, как кот вцепился в него всеми конечностями, а затем залез по нему на кресло и притаился за плечом, подозрительно поглядывая в сторону второго этажа. Морган сказала, что он даже активнее неё, Тони фыркнул, мол, просто кое-кто его балует, Питер же многозначительно повернулся к коту, посмотревшему на него взглядом что-смотришь-смертный-это-моё-дело. Когда через полчаса он глянул на время, то мысленно прикинул, что ребёнку скоро спать, а ему бы по-хорошему не помешало вернуться домой, натянуть костюм Человека-паука и отправиться на ночное патрулирование. Пожалуй, если бы не кот, он бы отправился заниматься этим прямо сейчас. Незаметно дотянувшись до телефона, Питер залез в «Убер», вбил нужный адрес и с довольно кислым выражением лица посмотрел на вылезшую цену. Впрочем, в час-пик, в километровые пробки, да ещё и в метель ожидать чего-либо другого было глупо. — А почему ты не хочешь остаться у нас? — удивлённо спросила Морган, заглянувшая к нему в экран так незаметно, что Питер чуть не подпрыгнул от столь внезапного появления ребёнка рядом. Когда его паучье чутьё начнёт предупреждать о любом приближении, а не только о появлении очередного врага? — Мэй будет переживать, — нашёл Питер весьма удачную отмазку, чтобы и Морган поняла, и ему не пришлось выкручиваться через «Господи, как я могу остаться ночевать в этом доме, когда в нём Тони Старк?». — К тому же, скажу по секрету, — подозвав девочку к себе указательным пальцем, Питер хитро оглянулся на её родителей, после чего заглянул в её горящие шальным любопытством глаза и подмигнул. — Я планировал сегодня проследить за парочкой банд Кинг-пина. — Правда?! Вау! — прижав кулачки к подбородку, Морган тоже посмотрела на разговаривающих на кухне родителей, которые бросили на них короткие взгляды. — А он снова хочет подчинить себе всех преступников, да? — Вообще, — Питер задумчиво почесал ДЖАРВИСА за ухом. — Он эту идею никогда не оставлял, так что… Мне нужно ехать домой. — Но там же холодно, — серьёзно возразила Морган, словно Питер собирался выскочить из окна в сию же секунду. Убеждать её в том, что в костюме есть функция обогревателя, он не стал. Зачем? Морган всё равно найдёт другую причину, почему он мог бы остаться у них. — И уже поздно. Мэй всё равно будет волноваться. — А у нас тепло! — улыбнувшись самой обаятельной улыбкой, малышка подсела к нему и умоляюще взглянула в глаза. — Хочешь, я попрошу маму с папой позвонить ей? Они скажут, что я тебя не отпускаю. Сердце Питера невольно сжалось. Будь обстоятельства другими, будь Питер влюблён в кого-нибудь другого, особенно в День Всех Влюблённых… Ох, разумеется, он бы остался! Вот только ночевать в доме, где по-прежнему жили бывшие супруги, пусть и временно; супруги, которые вполне могут захотеть попробовать вернуть всё так, как было… Нет уж, от этого знания Питеру лучше не станет. Конечно, ребёнок не мог знать настоящей причины, поэтому он только мягко улыбнулся и погладил её по голове, прокручивая в мыслях наилучший вариант ответа. Морган смотрела по-детски выжидающе, словно заведомо знала, что ей нельзя будет отказать. Что уж, вся в отца, даже этой вздёрнутой бровью и хитрющими карими глазами, что не получалось проигнорировать. Врать ребёнку — одно из ужаснейших качеств любого взрослого человека. Питер не ощущал себя взрослым-взрослым, но по-взрослому задолбавшимся — уже более подходящая формулировка. Внаглую отобранные пять лет, одни сплошные проблемы кругом, переживание по поводу будущего поступления и впридачу Тони Старк, успевший жениться, стать хорошим отцом, победить Таноса, оставить пост главы Мстителей, вернуться к компании, развестись и так далее по списку. Тони Старк, что понятия не имел о том, в каком контексте его воспринимал тот, кому он однажды открыл доступ в личную мастерскую. — Всё немного сложнее, — покачав головой, Питер вновь потянулся к мобильному. — Я должен на учёбу задачки порешать, другу позвонить, в комнате убраться… Сколько?! — Цена на «Убере» чуть возросла за время разговора с Морган. Опустив взгляд на мигнувшую цифру, Питер в шоке уставился на экран, реально задумавшись остаться на ночь, потому что это чистая обдираловка. — Может, в другой раз, солнышко? Постараюсь снова взять ДЖАРВИСА, обещаю! И привезу много-много вкусняшек, как ты любишь. — Но это будет не скоро, — грустно протянула Морган, посмотрев на развалившегося в кресле кота, кажется, считающего, что он оккупировал их территорию. — Почему? — Питер удивлённо вскинул брови. — На следующих выходных. Если ты захочешь и если твои родители будут не против. Палец завис над кнопочкой «Вызвать УберИкс», а внутренняя жаба надрывно орала, какие деньги придётся отдать, чтобы попасть домой. И зачем, спрашивается, засиделся? Если бы уехал на полтора часа раньше, заплатил бы меньше. Но куда уж Питеру до здравого смысла адекватных людей. Как он сам считал, всё дело было в привычке добираться до всего на паутине. А что, вполне удобно: раз — надел, два — взлетел, три — по пути остановил грабителей, четыре — прибыл, куда нужно, пять — переоделся. В обыденном состоянии возникала куча проблем, тот же заказ такси из пригорода в Куинс, или ожидание автобуса на холодной зимней остановке. От последней мысли Питеру заранее стало холодно. Когда из ладони резко выхватили мобильный, Питер неосознанно бросил возмущённое «Эй!», ибо у ЭмДжей имелась такая привычка, вот только за его спиной была не она. Несколько настороженно проследив за тем, как непроницаемое выражение лица Тони приобретает осмысленный вид, он подготовился оправдываться, почему до сих пор не купил личную машину. Она была бы весьма удобна в похожих случаях, к тому же, в его возрасте вся молодёжь хвасталась тачками с запахом абсолютно новенького кожаного салона. — И куда собрался? — строгий тон Тони напоминал смесь наставнического и отцовского, отчего Питеру очень захотелось выйти в окно. Жаль, что с первого этажа можно выйти разве что в сугроб. — Ты время видел? А прогноз погоды на ближайшие часы тебе ни о чём не говорит? — Постою в пробке, ничего, — слабо улыбнулся Питер, как только заметил насмешливо взметнувшуюся бровь. — Я просидел у вас целый день, будет как-то неловко смущать вас ещё и ночью. — Вообще-то мы здесь хозяева, — резонно заметил Тони, не спеша отдавать чужой сотовый обратно. — Только нам судить, смущаешь ты нас или нет. А раз уж нет, — едва Питер приоткрыл рот в попытке возразить, Тони сразу же продолжил. — Ты остаёшься у нас, и это не обсуждается. И, довольно усмехнувшись, потянулся отдать Питеру сотовый. — Понял меня? — многозначительно вскинул обе брови с намёком, что отрицательный ответ не принимается. Их пальцы соприкоснулись подобно электрическому разряду, импульсы прошлись по венам, взбаламутили кровь и парализовали мышцы. Питер бы всё на свете отдал, чтобы в этом жесте крылось гораздо больше, чем просто наставнически-отцовская забота, которую он не просил. От кого угодно, только не от него. Тони смотрел слишком выразительно сверху вниз, терпеливо ожидая, когда он сдаст позиции и наконец согласится. — Пожалуйста, — протянула Морган, состроив то самое выражение лица, за которое Питер однажды не побоится разрушить все крепости и пойти у неё на поводу. Так что, подумав, насколько это нечестно, он согласно кивнул. Когда Тони отпустил его сотовый, тот ощущался в руке бесполезным грузом, не способным помочь ему выбраться из той ямы, куда сам же себя и загнал. Ямы с одним единственным именем из всех возможных. После того, как ему выделили просторную кровать в гостевой на втором этаже, Питер не удержался, на цыпочках пробрался в комнату Морган, присел на корточки перед её постелью, пообещал с утра приготовить ей вкусный сэндвич с «Нутеллой», пожелал сладких снов и так же тихо вернулся обратно, не забыв забрать подозрительно посматривающего на деревянные двери ДЖАРВИСА. Кот пулей метнулся на широкий подоконник, намекая, что у него важные кошачьи дела. Питер повалился спиной на кровать, вытянул ноги и на мгновение прикрыл глаза, чтобы ещё через мгновение открыть их и бездумно уставиться на белый потолок. Где-то на уровне желудка тянуло странное ощущение, как каждый раз, когда он делал что-то не так. Его хотелось затолкать поглубже, уткнуться носом в подушку и проспать до раннего утра без задних мыслей. Услышав шаги на этаже, Питер принял сидячее положение, опёрся о спинку кровати и флегматично прислушался к ритму ходьбы. Кажется, это была мисс Поттс. Приподняв уголки губ, он подумал, что, наверное, она хотела проверить, уснула ли Морган, будучи в невероятно приподнятом настроении перед сном. Однако шаги не затихли, они продолжили доноситься до слуха, что заставило его самую малость напрячься — мисс Поттс зачем-то направлялась к нему. Стук в дверь вызвал во всём теле неконтролируемую волну паники. Почему она пришла к нему? Неужели что-то заметила? Неужели хотела намекнуть, что они с Тони в любой момент могут сойтись, поэтому ему лучше не думать о нём? Вопросов в голове была уйма, однако он не мог узнать ответ ни на один из них, пока мисс Поттс не зайдёт. ДЖАРВИС тут же отвлёкся от лицезрения снегопада за окном, подмял под себя передние лапки и с интересом посмотрел сначала на хозяина, потом на дверь, готовый наблюдать за любым вариантом развития событий. — Д-да, войдите, — запнулся Питер, понимая, что подписывает смертный приговор. — Ещё не спишь? — первое, что он увидел, была мягкая улыбка мисс Поттс. Она зашла в комнату, тихо прикрыла за собой дверь и замерла на пороге с какой-то маленькой коробочкой в ладонях. — Я обычно позже ложусь, пока рано, — Питер немного настороженно склонил голову на бок. — Вы что-то хотели? — Да. Знаешь, хотела поговорить с тобой, — Пеппер опустила взгляд на ту самую коробочку, после чего неспешно дошла до кровати, присела на край и снова посмотрела на Питера. — Ничего, если отвлеку? — Нет, нет, всё в порядке! — Питер энергично помахал руками в знак отрицания, поджав ноги под себя и освободив большую часть пространства. — Я ничем не занят. — Хорошо, — Пеппер немного облегчённо выдохнула. Пару секунд помолчав, она вновь посмотрела на него довольно успокаивающим взглядом, от которого Питеру стало менее страшно, однако нехорошее предчувствие всё равно осталось. — Я знаю, как тяжело тебе было после возвращения, Питер. Боюсь представить, о чём ты думал всё это время. — Всем было тяжело, — несмело улыбнулся он. — Вам тоже. — Мы постепенно привыкали к случившемуся, в то время как у тебя и у других этого времени не было, — так же мягко возразила Пеппер. — Если бы только можно было бы вернуть вас на несколько лет раньше… Питер наконец расслабил напряжённые плечи, понимая, что разговор вёлся совсем не о тех темах, которые могли бы вывести его из колеи. — На самом деле, всё не так ужасно, — он задумчиво посмотрел на женские ладони. — Было бы куда страшнее, если бы я вернулся, а моя тётя, мои друзья и другая половина Вселенной остались в Камне Души. — Твоя правда, — кивнула Пеппер, кажется, с особой эмоцией во взгляде. — По этой причине Тони согласился попробовать ещё раз, — несмотря на то, что глаза мисс Поттс излучали удивительное спокойствие, её ладошки чуть дрогнули на этой фразе. Питер не мог этого не заметить. — Он очень хотел, чтобы у тебя было будущее. — Как и у другой половины Вселенной, — Питер тоже согласно кивнул. Молчание Пеппер вновь заставило испугаться. Не то чтобы её появление меньше напрягало, но когда она хотя бы что-то говорила, ему становилось спокойнее, чем когда между ними повисала столь странная необъяснимая тишина. Питер не прекращал напоминать себе, что — да кто бы такое забыл? — перед ним бывшая жена человека, которого он любил, и мама Морган, которая в свою очередь обожала его. Что-то во всём этом пазле не складывалось. Если рядом с малышкой и Тони они вполне могли о чём-нибудь поговорить, причём абсолютно нормальном, забавном, повседневном, то наедине между ними не должно было остаться никаких особо важных объектов для обсуждения. Учитывая, насколько же эта мудрая женщина была мягкая и понимающая, вообще-то ему не стоило ничего опасаться. А Питер предчувствовал неладное и очень опасался. Она бы точно не стала приходить к нему со скуки, особенно после того, как они все якобы разошлись спать. — Да, это тоже, — наконец продолжила Пеппер, едва заметно кивнув. — Но я имела в виду другое. Тони рискнул своей жизнью не потому, что Мстители предложили единственный верный вариант, а он посчитал его реальным. Тони рискнул всем, потому что хотел вернуть именно тебя, — выделила она главное в предложении. Питер захотел было возразить, что не настолько его персона важна, чтобы мистеру Старку взбрело в голову рисковать всем ради него, однако был остановлен вскинутой ладошкой. — Я знаю, что ты думаешь, Питер, и знаю, что ты не поверишь на слово. — Думаю, мистер Старк просто хотел вернуть всё, как было, — вдруг тихо вымолвил он, заставив её удивлённо вскинуть светлые брови. — Это же неправильно — то, как поступил Танос. Если бы я остался, мне бы тоже хотелось всех вернуть, потому что никто не заслуживает такой участи. — Как и ты, — Пеппер посмотрела на него по-особенному сочувственно, словно заранее предполагала, что он скажет именно так. — Однако я всё ещё имею в виду другое. Как ты знаешь, Тони редко говорит о том, что на самом деле чувствует, — увидев на лице Питера понимающую лёгкую улыбку, она потёрла большими пальцами крышечку коробки. — Я бы никогда не узнала причины некоторых его поступков, если бы не наткнулась на кое-что задолго до рождения Морган. Не могу сказать, как Тони отреагирует, когда узнает, что я раскрыла его секрет, — она негромко рассмеялась, совсем по-ласковому, отчего у Питера что-то ёкнуло в груди. — Но, кажется, он никогда не решится, а тебе… — они резко столкнулись взглядами на расстоянии вытянутой руки. — Тебе это очень нужно. Расплывшись в успокаивающей улыбке, Пеппер протянула ему небольшую коробку, с виду не отличающуюся от стандартных упаковок для подарков на праздники. Питер осторожно принял её, опасаясь, что может увидеть в ней, ведь… Ведь всё, сокрытое за крышкой, должно было ему о многом сказать. Каком «многом» — большой вопрос. И это тоже не могло не пугать. Питер потянул крышечку наверх, с замиранием заглядывая внутрь, и каково же было его удивление, когда он уставился на целую кучу разнообразных валентинок. Он недоумённо посмотрел на Пеппер, удивительно спокойно указавшую взглядом на содержимое, мол, давай, посмотри. Дрогнувшая рука потянулась к кучке, достала первую попавшуюся, и Питер прочёл одно единственное:

«Люблю тебя во всех Вселенных. П.П. от Т.С.»

Волна дрожи судорогами прошлась по напряжённым мышцам. Питер понятия не имел, как на это реагировать, да и стоит ли? Ведь как-то некрасиво — комментировать валентинку, предназначенную другому. Он пару раз моргнул, глядя на красивый размашистый почерк, который видел миллион раз, и почему-то не нашёл в себе ни единого повода, чтобы улыбнуться и сказать, как это мило. Мило-то, может, оно и мило, вот только по-жестокому обидно. Она пришла сделать ему больнее? — Простите, но… не совсем понимаю, причём тут я, — Питер растерянно качнул головой. — Это же адресовано вам. А мисс Поттс улыбнулась слишком по-родительски, словно объясняла Морган, почему нельзя одновременно висеть вверх тормашками и есть шоколадку. — Ты так уверен в этом? Питер настороженно посмотрел на инициалы, анализируя, потом кивнул. — Да, конечно. «П.П.» — это инициалы вашего имени. Всё логично. Кажется, мистер Старк вложил в это особый смысл. — Странно, — наигранно задумчиво протянула мисс Поттс, которую выдавали светящиеся глаза. — Я наоборот знаю одного человека, у которого такие же инициалы. Ты так не считаешь, Питер Паркер? Он едва не выронил коробку из рук, настолько сильно ему стало волнительно в этот момент. Смотреть на женщину, убеждающую в том, что столь личное признание предназначалось ему, было нереально. Нет, нет, точно бред. Питеру так повезти не могло. Нет же! Глупость какая! Нелепее всего было то, что его уличила во всём этом именно она. Не то чтобы ему было легче, если бы на подобное намекнула Морган, но всё-таки… — Вы… — запнулся Питер, будучи не способным сформулировать вопрос. — Вы шутите, да? Да, точно, — прикусив нижнюю губу, он чуть опустил голову, лишь бы не смотреть ей в глаза. — Это могло бы быть забавно, правда? Я имею в виду, инициалы очень похожи, и получается такой каламбур. Наткнись на это кто-нибудь другой, точно бы удивились, верно? Это даже звучит смешно. Пеппер отреагировала на поток бессвязной трепотни неожиданным образом — она тихонько рассмеялась, будто он сказал несусветную чушь. — Ты слишком долго отрицал это, не так ли? — покачав головой, она потянулась и коснулась ладони Питера. — Я думала, что унесу его тайну вместе с собой из этого дома. К тому же, мы с Морган окончательно переезжаем на Манхэттен через пару дней. Но… — сжав его ладонь своей, Пеппер многозначительно кивнула на коробку. — Послушав ваш сегодняшний разговор, я поняла, что не смогу промолчать. Ты заслуживаешь право знать, а остальное решите сами. Он боялся лишний раз вдохнуть, ибо слишком нереалистично звучали её слова. Это же иллюзия, так? Или откуда-то из-за двери должны были выскочить Мстители с камерой и объявить, что всё это одна большая несмешная шутка. — Как давно вы знали про меня? — дрогнувшим голосом спросил Питер. — Всё настолько очевидно? — С тех пор, как впервые застала вас в мастерской много лет назад. По Тони было не сказать, что он замечает твои взгляды, но твои не получалось не заметить, — глаза Питера непроизвольно расширились в немом ужасе, а Пеппер поспешила успокоить его. — Мы никогда не говорили об этом, не волнуйся. Да и вообще ты первый из вас двоих, с кем я обсуждаю это. Превозмогая лёгкую дрожь, уходящую к кончикам пальцев, Питер сначала взглянул на тонкую женскую ладошку поверх своей, а затем в очередной раз прочёл текст валентинки. Буквы были самыми обычными буквами на светлом фоне, вот только слова, сложенные из них, совершенно не хотели складываться в голове в форме целостного предложения. Они разъезжались в стороны, выворачивались под иными углами и всячески преобразовывались в другие смыслы, разительно отличающиеся от того, что был вложен в одну короткую фразу. — Мы с Тони много раз пытались сохранить нормальные отношения, — Пеппер посмотрела на дверь, после чего снова взглянула на него. — И каждый раз думали, что всё наладится. Однако в погоне за ними поняли, что заботимся друг о друге как друзья, которые пережили конец света. Это помогает растить дочь, но состоять в браке и притворяться супругами, пожалуй, нет, — опустив взгляд, Пеппер едва ощутимо огладила его ладонь. — Особенно тогда, когда один молчит о том, кого на самом деле любит. Поэтому, пожалуйста, просто прочти их, — Пеппер со смыслом указала взглядом на валентинки. — Тони редко выражает чувства словами, для него имеют значение поступки. Именно по этой причине то, что здесь написано, гораздо ценнее того, что он мог бы сказать вслух. Питер тоже опустил взгляд на кучи валентинок самых разных форм, раскрасок и цветов. Какие-то были уже повёрнуты к нему исписанной стороной, а какие-то привлекали внимание типичными картинками, принятыми ежегодно печатать на четырнадцатое февраля. Дыхание спирало от мысли, что во всём этом была душа Тони — та её часть, которая скрывалась за сарказмом, усмешками и молчанием без подтекста. Здесь было всё то, что Питер никогда не надеялся получить, будучи шестнадцатилетним подростком. — Ладно, мне действительно пора, пока Тони не заподозрил, чем мы здесь занимаемся, — улыбнувшись одной из усталых улыбок, Пеппер поднялась с кровати и направилась к двери. — Последние пару лет он хранил их на чердаке, — сказала она, едва взявшись за ручку и повернувшись к нему. — Не могу сказать, с какой периодичностью они туда добавлялись, большинство из них я никогда не читала. Лучше будет, если ты сам у него спросишь. Когда-нибудь. Сердце Питера пустилось в больший галоп, чем до этого, ведь — Боже, погодите, что? — сама мисс Поттс открыла ему дорогу туда, куда раньше он не смел даже мечтать ступить. Мозг по-прежнему отказывался верить, руки тянулись убедиться в правдивости написанного, а желудок готов был полезть к горлу. — Но, мэм, вы точно уверены, что это не вам? — не мог не спросить он в отчаянной надежде на розыгрыш. Надежда была призрачной, и всё-таки мелькала на периферии. — Может, мистер Старк не отдавал их, потому что считал это слабостью, или что-то вроде того? Пеппер рассматривала его целое мгновение, прежде чем дать на это ответ. — Просто начни и поймёшь, о чём я, — в очередной раз посоветовала она с той же мягкой улыбкой на губах. — Кроме того, Тони никогда не помнил о праздниках, если только не натыкался на баннеры в Интернете. Это ещё одна причина, по которой тебе лучше поскорее всё прочитать, — она приоткрыла дверь, чуть выглянула, после чего вновь перевела на него взгляд. — Спокойной ночи, Питер. — Доброй ночи, мэм. И пару секунд вслушивался, как отдаляются от комнаты её шаги. ДЖАРВИС ритмично облизывался, готовясь ко сну и не обращая внимания на смену настроения хозяина. Питер хотел спросить у него, нормально ли будет читать подобное за спиной Тони, однако кот всё равно бы ничего ему не сказал, поэтому он отложил первую прочтённую валентинку в сторону и потянулся ко второй. Небольшая открытка в форме сердечка прожигала кожу насквозь. Он неуверенно рассмотрел стандартный дизайн, притягивающий внимание жаждущих любви пятнадцатилетних школьниц, и заглянул на обратную сторону. На ней тоже было написано не так уж много, разумеется, в связи с небольшим форматом, однако дата на ней немного удивила его. Август. Почти за полтора месяца до того, как с ними повторно случился Танос. За полтора месяца до того, как вернулась к жизни огромная половина Вселенной. Питер сглотнул, искренне пытаясь взять себя в руки и не давать эмоциям взять над ним контроль. В этой коробке целая куча валентинок! Как он будет читать все, если уже на второй растрогался?

«Если в мире и была константа, так это только ты. П.П. от Т.С.»

Он дёрнул уголком губ в лёгкой улыбке. Да, всегда молодой, всегда болтливый, всегда энергичный. Как будто навсегда застрял в своих семнадцати. Вторая открытка была отложена к первой, а ладонь произвольно потянулась к третьей.

«Жаль, не знаю, как звали ту доминиканку. Обязательно бы сейчас спросил у неё про тебя. П.П. от Т.С.»

Дыхание резко перехватило, и Питер тут же пригляделся к дате сверху — январь двадцатого года. Осмысление не сразу же пришло в голову, на это потребовалась пара секунд, чтобы он быстро потянулся к первой попавшейся и мигом взглянул на написанный текст.

«Надеюсь, у вас там тепло. В Нью-Йорке теперь всегда холодно. Особенно в Куинсе. П.П. от Т.С.»

Август двадцать второго. Это написано после его искусственного «дня рождения», так? Питер задумчиво совместил рядом две валентинки, переводя сосредоточенный взгляд с одной на вторую. Складывалось ощущение, словно они были написаны на одном порыве, но при этом с совершенно разным смыслом. Он вновь отложил их в сторону, потянулся за следующими, обращая внимание на приписанные даты.

«Хэппи говорил, что ты часто путался в окрестностях. Можешь снова что-нибудь перепутать и оказаться живым, малыш? П.П. от Т.С.»

Октябрь двадцатого. Питер на секунду оторвал взгляд от картонки и посмотрел на закрытую дверь. Мысль, что могло бы быть с ним, пропади тогда на Титане не он, а Тони… Нет, это бы было слишком страшно. Тони справился, привык, пошёл дальше, завёл семью, зато Питер бы каждую минуту винил себя, потому что люди всегда винят себя за то, что было не в их силах.

«С Рождеством, Паучок. Бесконечно скучаю. П.П. от Т.С.»

Декабрь двадцать второго.

«Терпеть не могу смотреть на звёзды. Каждый раз смотрю и думаю, что ты по-прежнему среди них. А я вот нет. П.П. от Т.С.»

Ноябрь восемнадцатого. Под рёбрами неприятно засосало, а глаза чуточку защипало от тоски, легко прослеживающейся за выведенными словами. Ох, Тони…

«Всё больше понимаю, что никогда не обращал внимание на твои глаза. По-моему, они у тебя были идеальными. П.П. от Т.С.»

Март двадцатого. Питер неверяще покачал головой. Какой абсурд! Его глаза были самыми обычными, такими же, как у всего населения Земли. Зато глаза Тони были как две маленькие Вселенные — раз заглянешь и больше не сможешь дышать.

«Хочу снова отобрать у тебя костюм, чтобы ты больше никуда не совался. Но есть нерешаемый парадокс — нет ни тебя, ни костюма. Самое убийственное сочетание из всех. Не смейся, я серьёзно! П.П. от Т.С.»

Январь двадцать второго. Перечитав валентинку второй раз, Питер подрагивающими руками высыпал оставшиеся на одеяло, принявшись наскоро просматривать разные периоды жизни, за которые Тони мирился с тем, что его больше нет. Это казалось иллюзией, невозможным вариантом развития событий. Как он мог думать о нём, будучи счастливым семейным человеком с женой и дочкой? Как он, — вечно попадающий в неприятности Человек-паук, головная боль Железного человека, глупый подросток с кучей проблем, — вообще мог отложить какой-то след в душе столь взрослого человека?

«Переслушивать твои голосовые — тот ещё мазохизм. Каждый раз забываю, что не смогу после них позвонить. П.П. от Т.С.»

Питеру хотелось вцепиться в одеяло и надсадно завыть — кому Тони это рассказывал? Он всегда ждал его звонков как самого важного события в жизни, чтобы в итоге понимать, насколько глупо надеяться на внимание со стороны довольно-таки занятого мистера Старка. Ведь внимание — оно временное. Во всяком случае, так казалось ему тогда, до появления Таноса. Валентинка просматривалась за валентинкой, и все они мало походили на стандартные признания в любви. Если бы Питер не знал, кому те адресованы, подумал бы, что это чистейший крик души человека, потерявшего не только того, кто был дорог ему, но и надежду на что-либо хорошее в дальнейшем. Впрочем, было бы странно, напиши Тони в какой-нибудь валентинке о Морган. В чём бы тогда был смысл его молчаливой скорби?

«До этого дня был убеждён, что самое паршивое — то, как непривычно не иметь возможности узнать, чем ты занят, куда ходил, почему не звонил. Но я ошибся. Самое паршивое — понимать, что тебя действительно нет. П.П. от Т.С.»

Прикусив губу, Питер прочёл ещё несколько менее заполненных открыток, прежде чем наткнулся на дату, которая не могла не отозваться болезненным уколом в сердце. Все же помнят о своём дне рождения, так? Питер практически вцепился в неё, наскоро пробегаясь взглядом по строчкам.

«С двадцатым днём рождения, малыш. Пусть я не знаю, что с тобой — где ты дрейфуешь, о чём думаешь, пытаешься геройствовать или нет, но знай — я очень скучаю и очень хочу вернуться на пять лет назад и сказать, что ты молодец. Куда лучше, чем кто-либо из нас. И ещё кое-что. Люблю тебя. Удивительно, но да. П.П. от Т.С.»

Глупому человеческому органу хватило всего одной фразы, чтобы окончательно разбиться и осыпать осколками едва слушающиеся лёгкие. Питер всматривался в ровный размашистый почерк до потери возможности сфокусироваться на тексте из-за подступающих слёз, что насильно вырывали всхлипы изнутри. В горле собрался не ком, а целый камень, душащий такой, царапающий. Питер не был уверен, что будет способен дочитать оставшееся, ведь этого уже было достаточно. Того, что никогда не было произнесено, что до сих пор было сокрыто за крышкой. Сердце не хотело признавать и мириться, что придётся дожидаться утра и пытаться делать вид, словно всё нормально, словно не хотелось выбежать на улицу, оббежать округу до окоченевших пальцев на ногах и осесть где-нибудь рядом с озером, глядя на толстый слой льда, скрывающий водную гладь. Если бы можно было повернуть время вспять, если бы можно было всё переиграть… Питер бы обязательно день за днём повторял, что у него не получится влюбиться сильнее, не получится отыскать такого же человека, способного заглянуть в душу и не осудить за совершённые ошибки. Тони был такой один — самый-самый, которого можно было бы описать лишь одним словом. Недосягаемый. До кого взлетать и взлетать, чтобы в итоге оказаться за пределами атмосферы Земли и рассыпаться пеплом на чужой планете.

«Если бы моё отношение к тебе можно было описать одним словом, им бы обязательно стало — невозможный. Когда я мог сказать, у меня не получалось это признать. Зато теперь, когда могу, ты уже несколько лет считаешься погибшим. Почему ты такой невозможный, Паучок? П.П. от Т.С.»

Питеру хотелось рыдать от безысходности, прыгать с крыш, цепляться за стены домов и выпускать всё то, что рвалось наружу. Несмотря на обстоятельства, на слова Пеппер и на столько признаний ему по-прежнему казалось, что мир решил поиздеваться над ним. Тони ведь разозлится. Будет отрицать, не соглашаться, прикрываться эмоциональностью. Как всегда делал, когда не хотел признавать, что гордится его поступком или отчего-то переживает. А ещё было невероятно обидно — за себя, за него, за время, нагло отнятое у половины Вселенной. Потому что Питеру потребовалось умереть и воскреснуть, чтобы узнать о том, о чём раньше оставалось только мечтать. Ведь Тони потребовалось по-настоящему потерять его, чтобы полюбить. Ибо между ними было столько всяких «но», что ночи не хватит для обсуждения каждого.

«Хуже мыслей о твоих глазах только мысли о твоих улыбках, малыш. О каждой из тех, которые я не заметил. П.П. от Т.С.»

Хуже мыслей о своей глупой влюблённости был один большой вопрос: что ему теперь делать? Попробовать проанализировать и придумать, как можно аккуратнее признаться в любви? Или пойти на поводу у эмоций и намекнуть на это прямо с утра? Питер мог назвать своё состояние абсолютной потерянностью. Не так он себе представлял практически обоюдное признание. Могло же быть абсолютно по-другому! Не со слезами и с безысходной обязанностью молча давить всхлипы, ибо ПЯТНИЦА могла не так понять его эмоциональное состояние и сообщить об этом своему создателю. Быстро спрятать коробку под кровать и притвориться расстроенным из-за страшного сна Питер просто банально не успеет. Потянувшись к последним двум валентинкам, он сначала сделал пару глубоких вдохов и выдохов, а только потом заставил себя опустить взгляд на короткие предложения, идеально уместившиеся посреди белого фона. Едва пробежавшись глазами по словам, он вновь задержал дыхание, не способный поверить в написанное. Неужели они были добавлены незадолго до того, как…

«Кажется, мы нашли способ всё исправить. Не самый лёгкий, очень рискованный, но передумывать поздно. Я сделаю всё возможное, чтобы ты снова дышал, Паучок. Обещаю.»

И ещё одно, последнее, к которому он был ни разу не готов.

«Ты всё такой же, каким я тебя помню. А я всё так же люблю тебя три тысячи раз. К слову, буду надеяться, что тебе понравится моя дочь.»

Откинувшись на спинку кровати, Питер в прострации уставился перед собой, не глядя на что-то конкретное — взгляд метался по комнате без определённой точки в пространстве. Почему-то было ощущение стопроцентной выжатости — физической, пожалуй, даже больше, чем моральной. ДЖАРВИС жалобно мяукнул, спрыгнул с подоконника и запрыгнул на постель, принявшись тереться всем телом о его бок и требовать к себе внимания. Питер перевёл на него отсутствующий взгляд, однако погладил вдоль позвоночника, а затем чуть улыбнулся, когда кот полез к нему на живот. Здравый смысл боролся с внезапной накатившей усталостью. Пеппер отдала ему эту коробку не для того, чтобы он шёл светить ей перед Тони в качестве неоспоримого доказательства. Получается, подобраться к этому следовало иным путём, дать понять всё так, чтобы не вызвать подозрений. И где-то между планами на скорое будущее Питер не мог перестать обдумывать, как же хотел просто подойти к Тони и обнять его без причины. Пять лет метаний, невозможность привыкнуть к случившейся катастрофе, чувство вины и тихое отчаянье — то, что ему очень хотелось у него забрать, насильно вытащить из души и заполнить недостающие участки всем спектром нежности, что накопился за годы в нём самом. Этой ночью он сумел заснуть достаточно быстро, собрав валентинки в коробку и поставив её на прикроватную тумбочку. Лишь на периферии сознания Питер задумался, что Тони мог заглянуть посреди ночи и заметить её. ДЖАРВИС удобно свернулся клубком в ногах, а он обнял подушку, думая, что не сможет заснуть, но в итоге отключился практически через мгновение. Утро встретило его копошением кота и зимней теменью за окном. Сонно потерев глаза, Питер потянулся, спустил босые ноги на мягкий ковёр, проверил время и удивился, что проснулся в такую рань. Иногда он мог только ложиться в такой час. Стоило только приоткрыть дверь, как ДЖАРВИС потерял всякий интерес ко сну, ловко прошмыгнул между Питером и дверью, после чего добежал до лестницы и выжидательно обернулся к нему. Он едва слышно фыркнул под нос — даже в чужом доме кот оставался неоспоримой властью, против которой не пойдёшь. Заприметив, что хозяин направляется за ним, ДЖАРВИС стрелой умчался искать свои миски. Идти по лестнице было для Питера истинным испытанием — некоторые ступеньки громко поскрипывали, так что ему стоило особых усилий миновать опасные участки. Отыскав в одном из шкафов купленный специально для таких случаев корм, Питер тихонько насыпал тот в одну миску, налил фильтрованную воду в другую и залез на барный стул, чтобы в полной тишине смотреть на красивый заснеженный лес. — ПЯТНИЦА, громкость на десять процентов, — прошептал он, подняв голову наверх. — Доброе утро, Питер! — бодро поздоровалась с ним ИскИн на одной из минимальных громкостей. — Как спалось? — Спасибо, хорошо, — тихо проговорил он и поёжился. — Не подскажешь, как сварить кофе? Я не знаю, где здесь что… — Конечно! Что предпочитаешь? Американо, эспрессо, латте, капучино, маккиато? Питер перегнулся через барную стойку и задумчиво глянул на спокойно похрумкивающего ДЖАРВИСА, ни чуть не переживающего, громко он это делает или нет. — Давай остановимся на латте. Кот одобрительно захрустел очередными подушечками корма. Чуть позже, поставив перед собой кружку с ароматным кофе и положив мобильный, Питер упёрся локтем в столешницу барной стойки, сжал ладонь в кулак, подпёр ей подбородок и глубокомысленно уставился в окно. Он сделал несколько глотков бодрящего напитка как раз в тот момент, когда ДЖАРВИС ленивой походочкой направился в сторону дивана. Не то чтобы Питер хотел позволять ему хозяйничать в чужом доме, но относить его обратно на второй этаж и запирать в комнате было жестоко. Коты ведь не любили замкнутые пространства. Поэтому, будучи представителем нерушимой власти, он важно запрыгнул на мягкий диван, пару секунд порассматривал потолок, затем повалился на бок и скрылся с виду за подлокотником. Питер глубоко вздохнул, наблюдая, как плавно снег опускался большими хлопьями на сугробы. К счастью, к утру погода улучшилась, так что проблем с возвращением домой не должно было возникнуть. Разумеется, если такси вообще проедет к ним. Всматриваясь в очертания тёмного леса, Питер всё сильнее углублялся в волнующие воспоминания минувшей ночи. Благодаря нормальному здоровому сну в голове малость прояснилось, поэтому здраво мыслить получалось довольно неплохо. К сожалению, легче от этого факта всё равно не становилось. Тишина кухни приятно обволакивала привыкшие к городскому шуму уши, хотя поначалу не покидало ощущение, что чего-то всё-таки не хватает. Пожалуй, Питер бы не отказался периодически бывать в пригороде, чтобы и дать отдохнуть чувствительным ушам, и провести побольше времени с Тони. Несмотря на рой противоречивых мыслей, он всё равно ощутил некое благоговейное умиротворение — если добавить на фон потрескивающий камин и запах древесины, то получилась бы идеальная зимняя сказка. Пропустив, в какой момент на втором этаже послышались тихие шаги, Питер чуть не подпрыгнул, когда распознал в них Тони. Тот ступал удивительно тихо, учитывая, что наверняка шёл в обуви. Питер успел получить как минимум пару микро-инсультов, не зная, куда подевать себя, выглянувшего из-за подлокотника кота и вообще всё, что с ними связано, однако здравый смысл ощутимо пересилил глупый страх. Он вцепился в кружку обеими ладонями подобно брошенному в воду спасательному кругу. Того и гляди надавит чуть сильнее, и керамическая форма в этот же момент треснет. — Надо же, кто тут бодрствует ни свет ни заря, — донеслось насмешливое а-ля «доброе утро» от Тони Старка. Питер силой воли глубоко-глубоко вздохнул и повернулся, чтобы в полумраке кухни увидеть приближающийся к нему силуэт. — Ты хоть спал? — Доброе утро, мистер Старк, — вежливо поздоровался Питер, прокрутившись на барном стуле. — Да, просто рано заснул. А вы? — Подремал три часа, и хватит с меня, — отмахнулся Тони. Питер удержался от закатывания глаз — конечно, он никогда не заботился о своём здоровье. — Где ком шерсти? Питер безмолвно указал в сторону дивана, откуда по-сатанистски светились два зелёных глаза. Тони вскинул бровь, глянув на него, на этом их взаимодействие закончилось. — Хотите, я вам кофе сделаю? ПЯТНИЦА недавно включала кофемашину, — Питер показал пальцем за плечо, намекая на свой латте. — Ещё чего, — фыркнул Тони. — Гость будет мне ещё делать кофе. Сиди уже, Паучок. И направился непосредственно к шкафу с кружками, а Питера ощутимо передёрнуло от уменьшительно-ласкательного слова. После валентинок оно звучало не то чтобы в другом окрасе, нет, Тони вкладывал в него всё тот же смысл, однако, зная, в каком контексте то было применено, довольно сложно было теперь слышать его в речи. — Чем-нибудь планировал сегодня заняться? — спросил Тони нейтральным тоном. — Помимо тётушки, комка шерсти и Теда. — Он Нед, — привычно поправил Питер, поворачиваясь и дотягиваясь до своего латте. — Ничего такого, — и внезапно для самого себя: — Хотел порешать задачи для вступительных в MIT. До Таноса думал забросить идею поступления туда, но сейчас мне наоборот хочется. Наверное. Не знаю. И прикусил нижнюю губу так сильно, что едва ли не до крови. К счастью, Тони ничего такого не заметил, стоя к нему спиной. — Что это ещё за «не знаю»? — Тони глянул на него через плечо полным недоумения взглядом. — Не понимаю, чем бы тебе помешало рекомендательное письмо от «Старк Индастриз», подписанное моей рукой, — наигранно возмутился он. — Тебя бы взяли с полпинка с учётом идеально сданных вступительных экзаменов. — Похоже на взятку, — философски заметил Питер, пригубив ещё пока горячий латте. — Типа «я как бы ещё не сдал, но как бы у меня уже есть пропуск». Я так не хочу. — Все студенты пользуются рекомендациями с места стажировки, — возразил Тони, наконец повернувшись к нему с кружкой двойного эспрессо в ладонях. — Да, пользуются, — согласился Питер. — Но не заранее, а тогда, когда поступают. И раз уж я хочу поступить своими мозгами, — он глубокомысленно пожал плечами, — мне не нужны поблажки. Даже без особого всматривания было очевидно, что Тони закатил глаза. Они уже говорили об этом пару месяцев назад, однако его позиция не изменилась. Питер по-прежнему хотел добиться всего без помощи SI, а Тони по-прежнему не видел причин отказываться от самой обычной бумажки с гарантией на пару лет вперёд. — Решение всё равно за тобой, — не отказался от своего мнения Тони. — К слову, если что-то будет не понятно, можешь спрашивать. Не думаю, что они особо поменяли программу поступления за последние годы. Пару заданий, не больше. — Хорошо, спасибо, — Питер ещё немного отпил, набираясь смелости подобраться к тому, о чём думал в течение последних минут. — Знаете, я тут подумал ночью… — постаравшись сделать максимально расслабленный вид, он вспомнил каждое прочитанное слово и решил, что лучшего момента просто не найдётся. — Мистер Старк, а у вас… открытки не найдётся? Тони удивлённо посмотрел на него, однако с первого раза понял причину вопроса. — Найдётся, — ответил не без на секунду мелькнувшего напряжения в голосе. — Всё-таки решил подкатить к недальновидному Ромео? Питер едва скрыл улыбку за кружкой. Чёрт. Кажется, теперь даже обвинения в сторону несуществующего образа мерещились приятными ревнивыми нотками. Или он просто влюблённый идиот, нечестным образом узнавший чужую правду? — Нет, просто убедиться, — почти честно покачал головой. — Он сейчас за пределами Нью-Йорка, поэтому я могу только отправить фото. Если он ничего на это не ответит, наверное, попробую обратить внимание на кого-нибудь другого. Тони на удивление громко фыркнул, словно ему что первый вариант, что второй не нравились в одинаковой степени. — Советую сразу перейти ко второму пункту, — заметил он наставническим тоном. — Но дело твоё, — отставив кружку к кофемашине, он направился в сторону мини-библиотеки с рабочим голографическим столом. — Подожди, где-то у нас были эти бумажки. Питер нервно поёрзал на стуле, отставив кружку на барную стойку и приготовившись к самому большому откровению всей своей недолгой жизни. Пальцы немного подрагивали, хотелось подняться на ноги и походить из стороны в сторону, чтобы унять распирающее грудную клетку волнение. Искать себе оправдание было поздно. Уже искал, много раз находил, чтобы в итоге умереть, воскреснуть и понять, насколько же всё это было глупо. Когда Тони вернулся с валентинкой среднего размера и с самой обычной гелевой ручкой, Питер на секунду перестал дышать, представив, как из года в год тот садился в мастерской, смотрел на кусок картонки, искал подходящие слова, способные выразить скопившиеся мысли, и откладывал открытки в дальний ящик, чтобы никто и никогда об этом не узнал. Когда освещение ПЯТНИЦЫ увеличилось на пятьдесят процентов, он уставился на белый фон сердечка и неуверенно постучал кончиком ручки по столешнице, не зная, что конкретно хотел написать. Взгляд сам собой метнулся к потянувшему к кофе Тони, а фраза внезапно сама сложилась в голове. Склонившись над маленькой открыткой, он неспешно написал основную мысль, чувствуя, как быстро бьётся взволнованное сердце. Другого шанса уже не будет, ведь куда проще признаться после Дня Влюблённых, чем в обычные серые будни. Потянувшись к мобильному, Питер прикусил губу, навёл камеру на валентинку и быстро клацнул по кружочку, оставляя в галерее единственный снимок. — Что-то ты быстро настрочил душещипательное признание, — заметил Тони не без доли скептицизма. — Или хватило одной фразы? Питер бросил на него короткий взгляд через плечо, чертыхнувшись, когда руки задрожали от одного только открытого мессенджера. Прикрепив фотографию к сообщению, он сделал глубокий шумный вдох. — Если тебя это утешит — сейчас раннее утро, он может видеть десятый сон, — прокомментировал Тони таким тоном, словно говорил об изменении курса валют. Питер на секунду повернулся к нему, сразу наткнувшись на поднятую в примирительном жесте ладонь. — Понял, не лезу. Рефлексируй. Питер бы не отказался порефлексировать после того, как отправит. Палец завис над маленьким кружочком со стрелочкой. Это был Рубикон, верно? После которого он понятия не имел, куда придёт.

«Не знаю насчёт других Вселенных, но в нашей я согласен на всё.»

Фото отправилось нужному абоненту за никчёмные доли секунды. Обидно, на самом деле — когда переживаешь, а оно уходит быстрее, чем ты успеваешь моргнуть. Питер не ждал мгновенной реакции, поэтому быстро положил мобильный поверх валентинки, пододвинул к себе кофе (в котором был не прочь утопиться) и нервно постучал пальцами по дорогому покрытию барной стойки. Пожалуй, истончать собственные нервные клетки у него получалось куда лучше, чем говорить людям о своих чувствах. — Если я спрошу, что это значит, какова вероятность того, что я услышу ответ? Едва не поперхнувшись глотком, Питер обернулся и удивлённо уставился на дорогущий старкфон в ладони Тони, смотрящего в этот момент непосредственно на него. Страх легонько царапал внутренности, пока здравый смысл и логика усиленно тащили его к неминуемому концу. Сам же сказал, что другого шанса нет. — Значит всё то, что там написано, — Питер не знал, каким образом голос умудрился не повыситься на несколько тонов. Уже хорошо, правда? Тони некоторое время ничего не говорил, нахмурившись и перечитав по новому кругу то, что было выведено на экране. — Попытка забавно шутить принята. Но можно было сделать это менее очевидно. — А! — внезапно понял Питер, отставив кружку и вновь потянувшись к ручке. — Точно, забыл. Извините. Быстро приписав нужное, он донельзя нервно сфотографировал валентинку ещё раз, чтобы снова отправить фото тому же самому абоненту. Нормальные взрослые люди отвечают на всё совершенно не так, но это было не важно, потому что:

«Не знаю насчёт других Вселенных, но в нашей я согласен на всё. Кстати, тоже люблю вас. И, кстати, тоже три тысячи раз. Т.С. от П.П.»

Питер отложил телефон как раз в тот момент, когда сзади послышался громкий стук кружки о столешницу, что пробрал до глубины души, быстрые шаги и чужое дыхание буквально в паре сантиметров от затылка. Не успел он отодвинуть валентинку подальше от зоны риска, как она уже оказалась забрана у него из-под носа. — Пеппер, да? — тихо спросил Тони, кажется, верно поняв, откуда была взята фраза про «другие Вселенные». — Что ж, стоило сразу догадаться, — Тони очень устало вздохнул и, наконец, перевёл на переставшего дышать Питера полный всех эмоций разом взгляд карих глаз. — Послушай, малыш, если ты делаешь это потому, что чувствуешь вину или пытаешься облегчить мне жизнь… — Нет! — перебил Питер, только секундой спустя осознав, что это было не совсем красиво с его стороны. — Вовсе нет! Я давно принял это решение, просто не находил причин вам сказать. И то тут практически ничего не сказано… — Практически ничего? — уцепился Тони за услышанное. — Что же тогда помимо этого ты можешь мне сказать? — Всё, что я хочу сказать, не уместится даже в пяти таких же валентинках, — быстро брякнул Питер, вызвав у него изумлённый непонимающий взгляд. — Это ответ на первую и последнюю, которые я прочёл. Остальное, к сожалению, помню только приблизительно, их было слишком много, чтобы запомнить всё. Но… — Питер… — Но если вы разрешите взять их на память, то я отвечу на каждую! — говорил он быстро-быстро, чтобы у Тони не было возможности резонно его перебить. — Хотя нет, — задумчиво перекатив ручку в ладони, Питер опустил на неё взгляд. — Наверное, про свою смерть лучше не говорить. — Питер, — практически по слогам произнёс Тони в надежде хоть как-нибудь его остановить. — А вот насчёт костюмов — можете забрать все, если хотите. Честно! Я бы не отказался немного побыть обычным. Не в смысле Человеком-пауком, а в смысле Питером Паркером. Без геройств. Нет, конечно, дольше недели я всё равно не протяну, — взгляд Тони сразу же нехорошо помутнел, а он тут же приоткрыл рот в немом удивлении и отрицательно замотал руками. — Нет, нет, нет! Погодите, мистер Старк! Я не это хотел сказать. Чёрт. Простите. В общем, я… Я бы хотел извиниться, что вам пришлось жить с этим столько лет. Честное слово, если бы знал, то ещё бы до Таноса сказал вам то же самое. Я говорю это не потому, что понял это только после валентинок. Я говорю это потому, что понял это уже давно. По-моему, в шестнадцать? Так что, теоретически, моя влюблённость в вас тоже имеет достаточный срок, чтобы можно было считать мои чувства настоящими. Вот. Пожалуй, всех слов во Вселенной бы не хватило, чтобы застывшую эмоцию на лице Тони можно было как-то охарактеризовать. Она походила на усталость, которая смешалась с безысходностью и осознанием, что им обоим больше не выкрутиться, не сделать вид, будто всё нормально. А Питер… А Питер смотрел на него и искренне не понимал, почему тот молчит — не отчитывает, не просит по сто раз обдумать, не ругается, что втихую прочёл все валентинки. Последнее заставляло нервничать ещё сильнее. — Каша у тебя в голове, вот что, — неожиданно проговорил Тони, не разрывая с ним зрительного контакта. — Вообще-то мне бы стоило отправить тебя домой и дать как минимум пару недель на подумать, но, буду откровенным, это ни черта ничего не даст, — Питер удивлённо моргнул на его реплику, заставив Тони тихо хмыкнуть и приподнять уголки губ в лёгкой усмешке. — Что ты так смотришь на меня? А то я же не знаю, сколько всего ты надумаешь, пока будешь один. — Значит, вы не собираетесь ругаться? И костюм отбирать не будете? — осторожно уточнил Питер, удивляясь, как земля ещё не ушла из-под этого барного стула. — А что, надо? — осведомился Тони чисто для справки, едва сдержав смешок, когда Питер отрицательно замотал головой. — Вот и хорошо. А сейчас вдохни, выдохни и, будь хорошим Паучком, допиши-ка сюда дату. Питер опасливо сглотнул, уже не зная, чего он может не понимать. — Дату? — Сегодняшнее число, Питер, — Тони насмешливо вскинул бровь. — Циферки такие с точками. Подсказать? Питер удивлённо вытаращился на валентинку, словно видел её в первый раз в жизни. — Вы… — запнулся Питер, не находя подходящих слов. — Вы хотите сказать, что заберёте её? То есть примите? Тони посмотрел на него воистину как на ребёнка, интересующегося, почему одни облака большие, а другие маленькие. — Разумеется, приму! Она же адресована мне, не так ли? К тому же, как я могу не забрать, если ты при мне её подписал, — он вскинул бровь, когда не получил в ответ никакой адекватной реакции. — Господи, ребёнок, не тупи. Можно словами, если цифры забыл. Взяв валентинку и едва не дёрнувшись от соприкосновения кожи к коже, Питер приписал дату в самый низ, а когда уже было приоткрыл рот, чтобы спросить про свои валентинки, то вдруг потерял из виду всё, потому что его резко прокрутили на барном стуле и… просто обняли. Он сначала потерялся, уткнувшись в крепкое плечо, а потом несмело сцепил пальцы в замок на пояснице Тони. Его запах пробился в нос подобно второму кислороду — необходимому, настоящему, спасительному. Питер наконец вдохнул полной грудью и ощутил, как губы Тони оставляют почти невесомый поцелуй на его макушке. Целомудренный, но такой, что просто до чёрных точек перед глазами. — Ты точно обо всём подумал? — тихо спросил Тони на ухо, как будто их нагло подслушивали неизвестно откуда взявшиеся уши. Его бархатный голос прошёлся по всем струнам души Питера, уже не надеявшегося на своё долго и счастливо. — Спрашиваю, пока у тебя ещё есть шанс отказаться. Мне стукнул пятый десяток, у тебя, откровенно говоря, впереди вся жизнь. Мой характер не каждый способен вытерпеть, и его уже ничего не изменит. Кроме того, даже не надейся, что я слезу с твоей геройской деятельности, как бы ты ни просил. Уверен, что хочешь ввязаться во всё это? Хотелось бы Питеру возмутиться, что, может, пара лет влюблённости не идёт ни в какое сравнение с пятью годами, однако это не повод сомневаться в его решении, вот только вместо взрослой уверенной тирады он выдавил только: — Знаю. И не думаю, что когда-либо смогу отказаться от вас, мистер Старк. Возможно, где-то в подсознании Тони и сомневался, однако это совсем не помешало ему мягко улыбнуться, нежно погладить Питера по затылку и осторожно коснуться губами его лба. Бородка щекотала горячую кожу, отчего хотелось шутливо поморщиться и сильнее прижаться к широкой груди. Питер против воли таял от первой и самой приятной близости, уходящей далеко за рамки дружбы и наставнических отношений. В кольце рук Тони было по-особенному уютно, из них не хотелось вылезать. Только утыкаться в плечо, чувствовать себя донельзя счастливым и понимать, через сколько же им пришлось пройти, чтобы прийти к этому. Разумеется, скоро должна была проснуться Пеппер, и, само собой, сбежать по лестнице вниз в поисках ДЖАРВИСА маленькая Морган, а им придётся продолжать играть свою обычную роль, одними только взглядами давая понять, что всё уже не так просто. Что тайное стало явным, а умолчанное оказалось почти прямолинейно сказанным. Но пока ДЖАРВИС благополучно спал на диване, и со второго этажа никто не спускался, Питер позволял себе вдыхать запах Тони, чувствовать себя защищённым и на все сто процентов живым в его руках. Во всех смыслах слова. Потому что потом они обязательно кучу раз вернутся к разнице в их возрасте. Потому что Тони не раз словит себя на мысли, что губы Питера привлекали его не только из-за улыбок. Потому что Питер обязательно во всех красках распишет, какие именно оттенки различал в глазах Тони и какие именно особенно обожал с пятнадцати лет. Потому что они впервые поцелуются на передних сидениях машины, когда он будет подвозить его домой в непогоду. Потому что Пеппер многозначительно подмигнёт дочке, спросившей, куда подевался её папа. Потому что Нед с ЭмДжей облегчённо выдохнут и потребуют рассказать всё в мельчайших подробностях, ибо ждали этого столько лет, а Питер просто не сможет им отказать. Потому что Тони шепнёт ему первое «люблю» в тихий мартовский вечер, когда Морган заснёт на диване в обнимку с котом. Потому что валентинки полностью прочитаются ещё пару раз, пока не уберутся на верхнюю полку. Но не сейчас, потом, когда над заснеженным Нью-Йорком этим утром взойдёт Солнце.