Мама

      Женщина нежно убрала изумрудный локон со лба спящего мальчика.              Какие же у ее Изуку красивые волосы: густые, вьющиеся, необыкновенно мягкие!              Затем, не удержавшись, она легко прикоснулась к веснушчатой щеке.              Изуку уже взрослый, но его щеки сохранили детские очертания. И кожа как у младенца: нежная, чистая, без единого прыщика, только россыпь веснушек на бледном лице, ведь солнце тоже любит ее крошку. Именно крошку. И пусть Изуку уже шестнадцать и он выше нее! Он — ее драгоценный малыш и это не изменится ни через год, ни через десять. И даже тот день, когда он гордо представит ей уже своего ребенка, ничего не изменит. Просто у Инко станет больше ее драгоценных детей.              Монотонный писк приборов одновременно и раздражал, и успокаивал.              Ты тоже устал от этого звука, дорогой?              Чтобы заглушить его, Инко тихо запела. Это была песня из сериала о супергероях, что транслировался каждое воскресное утро много лет назад. Маленький Изуку всегда моментально вскакивал с постели, когда слышал ее.              Ну же, детка, просыпайся, ты уже достаточно поспал.              Инко знает, что за дверью палаты на тесной лавочке ютятся двое молодых людей: очаровательная круглолицая девочка и высокий серьезный мальчик в очках. Они тоже ждут, когда Изуку проснется. Давно ждут, нужно их уже наконец отправить в общежитие. Детям нужно нормально отдохнуть, поесть, принять душ... Да вот только она уже предлагала им уйти, но упрямцы наотрез отказались покинуть больницу. Переживают. А, ведь еще недавно, когда ее мальчик учился в средней школе и сломал ногу, за целый месяц никто так к нему и не пришел. Даже Кацуки, хотя он и жил совсем рядом. Инко тогда было очень обидно за сына, но она знала, что у такого светлого и доброго ребенка однажды обязательно появятся верные друзья, что будут рядом в трудную минуту.              А еще она буквально пару часов назад выгнала из палаты самого Всемогущего! Если одноклассники ее сына достаточно крепки, чтобы долго сидеть на неудобной лавочке, не спать уже много часов и питаться батончиками из автомата (но все же нужно их уже отправить домой!), то старому герою так над собой издеваться нельзя.              Изуку, видишь, не только мама, но и твой кумир места себе не находят, пожалей нас, проснись. Пожалуйста!              В кармане больничного халата пискнул телефон. Инко прочитала сообщение и впервые за долгое время ее губы тронула легкая улыбка: Мицуки сообщила, что ее сын очнулся, да еще и оказался достаточно бодрым, чтобы с дырками в животе отбиваться от одноклассников, что не позволяли ему покинуть палату. Инко знает, что Кацуки получил эти раны, защищая ее ребенка. Ей совершенно непонятны сложные отношения их с Мицуки детей, но сейчас она очень благодарна взрывному подростку.              Детка, ты недавно сказал, что Каччан — твой главный соперник, так не отставай же, золотце, просыпайся тоже. Не вздумай ему проигрывать! Только не в этой битве...              В дверь палаты робко постучали и Инко негромко сказала: «Войдите». Посетителем оказалась очень красивая женщина с белыми, как снег, волосами чуть длиннее плеч. Она слегка склонила голову в приветственном поклоне: «Здравствуйте, меня зовут Тодороки Рей, а вы случайно не мать Мидории-куна?». Зеленоволосая женщина машинально поздоровалась в ответ, а затем, осознав кто ее гостья, не смогла сдержать удивленного возгласа: «Вы сказали Тодороки? Жена героя номер один? Мать того юноши?» При упоминании сына Рей вздрогнула. Заметив это, Инко поспешила добавить: «Изуку много мне рассказывал про Шото-куна после спортивного фестиваля. Их бой… честно говоря, я вспоминаю его с ужасом, но сын сказал, что тот день стал началом хорошей дружбы». После этих слов госпожа Тодороки заметно расслабилась и ласково улыбнулась, обернувшись назад. Только тогда Инко заметила, что все это время в комнате был еще один человек. В больничном халате, весь в бинтах, едва стоящий на ногах и от того сильно сутулившийся, из-за чего казался ниже своей матери, хотя ширины плеч беловолосой женщины, разумеется, не хватало, чтобы полностью заслонить собой крепкого подростка. Невнимательность Инко вполне можно понять, ведь последние два дня она много плакала и почти не спала. «Рада познакомиться с тобой лично, Тодороки-кун, - женщина постаралась улыбнуться и добавить голосу побольше теплоты и оптимизма, ведь мальчик перед ней выглядел совершенно разбитым, - уверена, Изуку также рад твоему приходу». В ответ на эти слова подросток вежливо склонил голову, совсем как его мать до этого. Гетерохромные глаза встретились с изумрудными и Инко вздрогнула — это был взгляд не шестнадцатилетнего подростка. А ведь у других одноклассников ее сына, что приходили навестить Изуку, такой же.              Боже, неужели всего один проклятый день заставил этих детей так резко повзрослеть, каким же будет взгляд ее мальчика, когда Изуку наконец откроет глаза?!              Шото нетвердым шагом приблизился к больничной постели и, не мигая глядя на одноклассника, скрипучим голосом прошептал «М-Мидория». Видя, что ноги подростка дрожат и ему явно тяжело стоять, Инко указала на стул перед кроватью и спросила: «Не побудешь с ним немного, Шото-кун? Я бы хотела пройтись до автомата с кофе, но не хочу оставлять своего мальчика совсем одного». Тодороки согласно кивнул, не отрывая взгляда от Изуку. На самом деле измученной женщине уходить не хотелось. И кофе не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Но ноги нужно размять, голову немного проветрить, а заодно отправить наконец двух упрямых детишек, что сейчас в коридоре, домой…              Когда Инко приблизилась к выходу из палаты, возле которого все еще стояла госпожа Тодороки, видимо решившая дать их детям немного уединения, то услышала: «Знаете, Шото тоже мне очень много рассказывал про Изуку-куна. Ваш сын- его первый друг. Когда он очнется, я бы очень хотела с ним познакомиться». Эта женщина сказала «когда», а не «если». За это Инко уже ее любит. «Я бы тоже очень хотела узнать Шото-куна поближе», - ответила зеленоволосая женщина перед тем как впервые за много часов покинуть палату.       

***

                    Спустя час, вновь сидя в одиночестве возле постели сына, Инко легонько постукивала пальцами по стаканчику с давно остывшим кофе и думала о том, что будет, когда Изуку наконец проснется. Перед глазами очень четко предстала следующая картина: вот ее сын открывает глаза, растерянно оглядывается вокруг, а затем, наконец, замечает ее и солнечно улыбается. И женщина, плача, крепко обнимает его, целует, ругает и умоляет больше никогда так собой не рисковать. Ее добрый любящий сын, видя отчаяние в материнских глазах, искренне клянется беречь себя. Как уже обещал когда-то. «Но на это раз все будет по другому, - уверяет Изуку, -больше никаких серьезных травм, мама, честное слово, только не плачь!». Проходят дни, мальчику становится лучше, хотя подвижность рукам не удается полностью восстановить. Возможно однажды придется решиться на протезы.Наступает день выписки и они едут домой и Изуку впервые видит разрушенный город, испуганных людей, памятник Всемогущему, с которого не успеют снять очередную табличку «Меня здесь нет»… И в тот же самый момент все обещания мгновенно забываются.              Таков ее сын: считает, что обязан спасти всех, ценит каждую человеческую жизнь выше собственной. Что ж, раз слов одной Инко оказалось недостаточно, чтобы заставить ее ребенка осознать собственную значимость, то придется звать подмогу. У нее есть номера телефонов очаровательной круглолицей девочки, серьезного мальчика в очках, Всемогущего, Айдзавы Шоты, Тодороки Шото и Бакуго Катсуки, хотя последние двое такие же безбашенные, как ее сын, но и их стоит позвать для массовости и убедительности.              Когда ты очнешься, радость моя, нас ждет очень долгий и очень серьезный разговор.