Koneko-no Sasuke

      — Кто мог устроить всю эту бойню? — упавшим голосом произнёс Тензо, глядя на кровавые реки по всему кварталу, стараясь не видеть лежащих на каждом шагу тел. Всё-таки клан Учиха был самым крупным, и теперь их не стало.       — Кто бы ни устроил — их уже нет, — мрачно выдохнул Какаши, исследуя окрестности посредством Шарингана. — Мы не успели…       — А могли ли мы их остановить? — риторически поинтересовался напарник.       Внезапно Какаши услышал тихое всхлипывание, доносившееся из-за угла. Стремительно бросившись на звук, он увидел скорчившуюся у колодца крошечную фигурку, сотрясающуюся в рыданиях.       — Эй… я друг… — осторожно произнёс он, медленно двигаясь к фигурке. — Я не причиню тебе зла… — он протянул руку, подходя ближе.       «Бедный ребёнок, каково же ему было видеть все эти ужасы!» — с содроганием подумал Какаши, которому как некстати вспомнился Обито и его истерика, когда у него на глазах впервые убили человека.       А нет — кстати. Пример Минато-сенсея сейчас ему поможет успокоить ребёнка, а потом…       Что потом — Какаши старался не думать.       С резким рёвом ребёнок сиганул на члена АНБУ.       Шаринган заметил… хвост?       Ребёнок был слишком быстрым, а Какаши, не ожидавший такой прыти и всё ещё приходящий в себя от увиденной только что бойни, сплоховал, за что поплатился исцарапанными плечами и порванной маской.       Прикрыв лицо маской АНБУ, он последовал за странным ребёнком, который очень ловко и быстро скакал по крышам, маневрируя тёмным пушистым хвостом.       Тензо не нужно было просить дважды. Его вообще не нужно было просить, он и сам всё прекрасно понял и помчался на помощь.       Спустя десять минут они были уже на окраине Конохи, где наконец-то смогли поймать этого странного ребёнка и рассмотреть получше.       — Это… уши, семпай? — удивлённо спросил Тензо, потянув руку к пушистым треугольным ушам на макушке ребёнка, на что тот угрожающе зарычал и оскалил острые длинные клыки.       — Я бы не стал их трогать… — осторожно добавил Хатаке. — Кажется, ему это не нравится.       При детальном рассмотрении это оказался обычный мальчик… с кошачьими ушами, хвостом, порвавшим шорты, из-за чего ему могло надуть… под этот самый хвост. Глаза малыша горели Шаринганом с двумя томоэ, он пищал, пытался вырваться из сковывающих его деревянных брусьев и злобно рычал.       — Саске? — Какаши присмотрелся, узнавая младшего брата своего недавнего напарника. — Саске, что с тобой?       Которебёнок прислушался, уши уловили знакомое имя, но он зарычал ещё сильнее, едва не ломая себе кости в попытках вырваться.       — Что же делать? — Хатаке задумчиво почесал затылок, и тут ему в голову пришла отличная идея. Гай угостил его данго, но тут их вызвали и он не успел съесть угощение!       Достав из сумки свёрток, он осторожно протянул его ко рту ребёнка.       Тот подёрнул ушами, внимательно принюхался, затем подался вперёд, укусил шарик, но вторая половина упала на песок, на котором он сидел, и ребёнок заревел, глядя мокрыми глазами на упавшее лакомство.       — Тише, тише, — Какаши сам не понимая почему, подался инстинктивному порыву и погладил лохматую чёрную макушку. — Тут ещё осталось…       Но ребёнок игнорировал все утешения, требовательно таращась на останки шарика на земле и громко ревел.       Двое опытнейших шиноби и отъявленных убийц не знали, что сделать, чтобы утихомирить одного единственного которебёнка…       Утром, когда все формальности были улажены, тела подсчитаны, а преследовать Итачи было уже поздно, у Третьего состоялся серьёзнейший разговор с Какаши.       — Мы пока не знаем, что это за трансформация, — развёл руками старик. — Понятно одно: Учиха Саске — единственный уцелевший, помимо сбежавшего Учиха Итачи… — он выпустил клуб дыма. — Мы не знаем, что с ним делать. Мы даже связались с главной кошатницей клана Учиха, и она сказала, что котам нужно внимание и любовь, нельзя сажать их взаперти, — он вновь затянулся дымом. — Поэтому вот твоя следующая миссия, Хатаке Какаши, — провозгласил он. — Учиха Саске теперь на твоём попечении. Видимо, наличие Шарингана у тебя и попытки успокоить после обнаружения вызвали у него расположение. Поэтому теперь он будет жить у тебя, пока мы не разберёмся, как вернуть его в нормальный вид. Судя по тому, что сказала почтенная дама — он перешёл на инстинктивный уровень. Он не будет понимать человеческую речь, только интонацию, поэтому старайся быть спокойнее, не ругай его, приучай лаской ко всему…       — Вы уверены, что это задание для меня? — уточнил Хатаке. — У меня с эмоциями плохо…       — Вот и попрактикуешься! — улыбка Третьего не предвещала ничего хорошего. — Ты у нас собачник, с кошками особых проблем не должно быть, — и он обдал мужчину дымом. — Давай, Какаши, пару дней с ним поживи, может, техника дальше развеется, или он попривыкнет и к кому-нибудь другому переедет… — старик устало уставился на него. — К тому же, кому ещё отдать последнего Учиха с пробуждённым Шаринганом, как не последнему носителю Шаринагана в Конохе?       — Я постараюсь, Третий, — поклонившись, Какаши покинул кабинет Хокаге и отправился к больнице, где сейчас находился заколдованный Учиха Саске.       Больница ему не нравилась. Он ёрзал, чихал от резких медицинских запахов, царапал стекло бокса, в который его поместили исследователи и громко мяукал. Какаши ещё даже не успел войти в здание, как Саске уже уселся у двери, подёргивая ушами, виляя кончиком хвоста и не отводя немигающих красных глаз от ручки.       Закончив с формальностями, Какаши подошёл к двери, медик из Нара открыла ему дверь, и Саске мигом рванул к мужчине, упираясь ладонями в грудь и бодаясь головой в живот.       — Ну-ну… — Какаши смутился, со стороны это выглядело как минимум странно и могло вызвать нехорошие толки. — Я тебе принёс вкусняшку, — он достал из сумки несколько суши со свежей рыбой и протянул на ладони которебёнку.       Но вместо того, чтобы взять угощение, тот принялся есть его прямо с руки, прокусив перчатку острыми клыками. Доев две рисовые лепёшки, тот с недоумением уставился на Какаши. В его глазах читалось «и это всё?».       В его чёрных глаза… Шаринган погас, что немного успокаивало.       — Пошли ко мне, ещё угощу! — Хатаке протянул ребёнку руку, но тот ловко запрыгнул ему на плечи, гордо восседая боком и едва не задевая головой потолок.       Идти в таком виде через полдеревни, особенно на рассвете, когда лавки только открываются, стража сменяется, а дети и старики спешат по своим делам, Какаши совершенно не хотелось. Но ребёнок наотрез отказывался слезать с плеч, возмущённо мяукая, царапаясь и шипя.       Выход нашёлся сам собой, когда Какаши, смирившись с тем, что даже в маске АНБУ он станет посмешищем всей деревни, сделал несколько шагов и в его плечи впились когти, а сверху раздался обиженный мяв.       Саске ударился макушкой о лампу, и всё-таки согласился на то, чтобы Какаши отнёс его на руках.       Путь через деревню прошёл спокойно. Хвост легко было скрыть под одеждой мальчика, пусть он им и вилял, но хотя бы под майкой, а уши Какаши прикрыл ладонью, и издалека они всё равно бы походили на излишне длинные торчащие пряди.       Трудности начались по приходу домой.       Саске мигом ринулся под диван, из-под которой наотрез отказывался вылезать, шипя и жалобно мяукая.       Решив не спорить с ним, Хатаке поставил тарелку с едой у него перед носом, как и кружку с водой.       Если ел Саске по-кошачьи, зубами или подцепляя особо крупные куски рукой, то пил вполне по-человечески, из кружки, правда ему немного мешали резко выросшие клыки.       Какаши уже давно доел, помыл посуду и прибрал на кухне, а Саске всё сидел под диваном.       Решив, что в доме достаточно тепло и сквозняка нет, мужчина ополоснулся и, натянув чистую майку с горловиной-маской и новые штаны, улёгся на футон, надеясь уснуть.       Сон не шёл, поскольку он совершенно не понимал, чего ждать от его странного маленького сожителя.       Немного поколебавшись, Какаши призвал Паккуна, которого Саске встретил злобным шипением и даже швырнул в мопса кедровую шишку, которая валялась под диваном с давних времён.       — Ты что, Какаши?! — Паккун уставился во все глаза. — Что ты завёл?       — Это приказ Хокаге, — вздохнул Хатаке и коротко пояснил ситуацию. — Я ужасно хочу спать, я уже неделю почти не сплю. Но я опасаюсь, как бы он чего не натворил… Ты можешь попросить Гая зайти ко мне?       — Ладно, если так просишь… — вздохнул мопс. — Я поспрашиваю, может кто и слышал про такую технику, но сомневаюсь… Можешь спросить у Джирайи, его жабы должны что-то знать…       — Спасибо, высплюсь — спрошу, — с благодарностью ответил Хатаке.       Стоило мопсу покинуть дом — Саске под диваном зашевелился, медленно выполз, припадая к полу, что очень странно выглядело при его человеческом теле, но, подойдя к футону и чуть чаще виляя хвостом, принялся топтаться на одеяле.       Какаши замер, не зная, что ожидать от мальчика.       Но тот лишь фыркнул, а затем завалился на одеяло в ногах и, казалось, задремал.       Когда через минут десять пришёл Гай, Какаши кратко пересказал ему произошедшее. Утаив большую часть деталей, и попросил присматривать за трансформированным Саске.       И только теперь, понимая, что он под надёжной охраной, Какаши наконец-то уснул, даже не замечая того, что у него в ногах спит последний Учиха с ушами и хвостом… И очень острыми зубами и когтями…       Когда Какаши проснулся, солнце уже миновало зенит. Гай устроил себе очередную тренировку «отмой дом соперника».       — Понимаешь, Какаши, — зычным голосом заявил друг, когда увидел недоумённый взгляд тёмного глаза, — я тут вычитал, что детям нужна чистота, и кошки любят чистоту. А раз у тебя всё вместе — лучше отмыть твой дом до блеска. К тому же будет меньше шерсти, которая может его бесить! Зато как всё сияет! Какой у тебя чистый и свежий дом стал! — довольно улыбнулся он, скрестив руки на груди.       — Спасибо, Гай, я ценю, — благодарно выдохнул Какаши. — А где… Саске?       — А он мне помогал! — довольно расплылся в улыбке Гай. — Сначала мы с ним немного не ладили, он и тряпку у меня отнимал, и всё норовил по руке попасть, но я подошёл к этому как к особо усиленной тренировке и старался избегать его когтей и зубов, затем придумал, как его занять и он сам неплохо помыл некоторые поверхности, а ещё помогал мне полоскать тряпки! — мужчина сиял. — Сейчас вышел в сад, что-то роет…       — Вышел?! — Какаши вскочил. — Гай, ты чего?! За ним же глаз да глаз нужен! Саске! — закричал он.       — Мя? — раздалось снаружи.       — Саске! Кушать! — закричал Хатаке, подбегая к холодильнику и достал пачку вяленого мяса.       — Мя-я-я-я! — в кухню ворвался довольный ребёнок с торчащими ушами и энергично виляющий хвостом.       — А где его шорты?! — недоумённо спросил Какаши, глядя на совершенно голые ноги и болтающийся между ними… жёлудь?       — Только что были, — почесал макушку Гай, задумчиво глядя на голозадое явление в рубашке с моном Учиха. — Как-то нехорошо ему так бегать, люди засмеют…       — И простудится, — вздохнул Какаши, угощая урчащего Саске.       Вернувшись, Гай сообщил, что шорты висят на дереве и характерно воняют.       Найдя чудом уцелевший свой детский юката в сундуках, Хатаке переодел Саске.       — Теперь чуть лучше, но всё равно может продуть… — задумчиво произнёс он, машинально поглаживая лезущую под руку урчащую чёрную макушку. — Значит, ест он много и что нормальные люди. В туалет ходит во двор…       — И закапывает, — кивнул Гай. — Я видел там вспаханную землю, а у него ноги все грязные, а руки чистые… — задумчиво заключил он. — Он мирный, компанейский и ласковый!       — Значит, он не пытался меня убить? — задумчиво протянул Хатаке.       — Нет, он спал с тобой довольно долго, пока я занимался. А когда я решил узнать побольше о кошках и детях…       — Постой… — внутри у Какаши всё замерло. — Ты оставил меня с ним наедине?!       — Нет, я попросил Куренай принести книгу из библиотеки…       — Стой, что ты ей сказал?! — Какаши считал, что самым кошмарным событием последних дней была гибель клана Учиха, но если…       — Я сказал, что у тебя появился котёныш… Пояснил, что это ребёнок… — начал было Гай, но Хатаке его перебил.       — Кажется, теперь все будут считать меня счастливым отцом, спасибо, Гай… — он покачал головой. — Ладно, я тебя больше не держу. Буду готовить отчёт Третьему и следить за этим… чудом… — он нервно погладил того по спине.       Чудо вело себя идеально. Он прогуливался по дому, вприсядку, принюхивался ко всему, иногда что-то мяукал, но ничего не трогал, только тёрся щеками, размазывая слюну, а затем и вовсе улёгся на футоне Какаши и сладко уснул.       Решив, что можно навестить Третьего, пока ребёнок спит, Хатаке быстро отправился в резиденцию с новым отчётом и предложением спросить жаб.       Хирузен задержал его беседой.       — Я уже спросил Энму об этой технике — обезьяны не знают, — вздохнул старик. — Джирайя вернётся только завтра, у него секретная миссия и он не может выходить на связь. А больше никто контракта с жабами не заключал… — он покачал головой. — Инузука тоже ничего не слышали о таком джутсу. И в летописях Нара ничего нет. Шикаку с Каджикой пытаются работать с архивами Учиха в поисках разгадки, но… — он развёл руками. — Безрезультатно…       — Пока он не доставляет проблем, ведёт себя как обычный кот, — вздохнул Какаши. — Но что, если техника необратима? Его запрут и будут ставить опыты?       — Мы сделаем всё возможное, чтобы отменить её! — заверил Хирузен, вытряхивая трубку в пепельницу. — Поверь, сейчас почти все силы брошены на расследование ночного инцидента!       Поклонившись, Какаши отправился домой, решив по дороге купить немного продуктов для своего гостя, надеясь, что тот будет спать весь час, что его нет дома.       Вернувшись домой, Хатаке уронил пакет с покупками:       Чисто прибранный всего пару часов назад Гаем дом теперь напоминал поле битвы. Книжная полка была обрушена, обложки исцарапаны когтями, пол усыпан осколками посуды, штора с окна сорвана, его идеально сложенные записи раскиданы по комнате, а более-менее собранная стопка залита зеленоватой водой из вазы, в которой ещё утром стояли засохшие розы, подаренные ему Куренай месяц назад. Оценивав масштабы катастрофы, Какаши решил не разуваться и отправился искать незадачливого которебёнка.       Ребёнок обнаружился в комнате Сакумо.       Какаши не заходил в неё с момента похорон отца. Он чисто убрал её и закрыл сёдзи, не в силах видеть этого места, и даже со временем забыл о существовании этой комнаты, но теперь в бумаге зияла дыра, рейки были выломаны.       Дерево настолько ссохлось, что раздвинуть створки не представляло возможным, и, скрепя сердце, Какаши сломал пару реек, чтобы достать мелкого проказника и хорошенько вздуть. Пусть он и последний Учиха, но сейчас он просто шкодливый кот, который принёс слишком много ущерба…       Саске сидел на полу у печи и чихал, чем-то шурша. Подойдя ближе, Какаши понял, что это была одна из засохших роз.       — Саске, — угрожающе произнёс мужчина, нависая над ним. — Ты что натворил?!       — Апчхи! — выдал мальчик и юрко проскользнул между широко разведённых ног мужчины, кувырком укатываясь в дыру в двери, так и не выпуская из зубов сушёного цветка.       Окинув взглядом комнату, в которой не был с дюжину лет, Какаши решил, что наказание подождёт, следует замуровать её поплотнее. Никакого беспорядка, кроме сломанной двери, малыш не устроил, и пусть так и остаётся.       Достав из сарая доски, Какаши приступил к заколачиванию проёма.       Работа успокаивала, и он больше не злился на ребёнка.       Ну да, увидел розы, пахнут интересно, начал играть, всё уронил, а потом вломился в запертое помещение… Но он же просто играл…       Забив последний гвоздь в переборку, Хатаке устало утёр пот и позвал:       — Саске! Кушать!       В ответ лишь тишина.       — Саске, я на тебя больше не сержусь! Я тебе купил вкусняшку!       — Мя? — раздался неуверенный голосок и внутри Какаши всё похолодело…       Он был настолько ослеплён своим негодованием, что не проверил комнату повторно, а теперь замуровал в ней того, от кого её заколачивал…       Шипя под нос ругательства, он выломал доску, выпустил пыльного ребёнка из комнаты, отметил, что комната в порядке, заколотил доску обратно, убедившись, что Саске рядом и внимательно наблюдает за его занятием, а затем, совершенно усталый, пошёл умываться, не обращая внимания на требовательные вопли с кухни.       Наконец-то они оба уселись поесть.       Какаши казалось, что он бы с лёгкость сам бы вырезал клан Учиха, лишь бы не сидеть с этим чудовищем…       А вдруг в этом и была причина внезапного психоза Итачи? Что, если технику наложили раньше, чем началась бойня? Но Хирузен же говорил, что Саске был в этот день в Академии, а незадолго до обнаружения первого тела, мальчика видели соседи и лавочники…       Нет, сначала началась резня, а уже после Саске превратился в кота…       Помыв посуду, Какаши принялся наводить в доме порядок, убирая все уцелевшие вещи из виду и прикручивая книжную полку к стене, чтобы она больше не падала.       Это было похлеще любой тренировки, особенно сколько он чакры потратил, чтобы убрать с пола все мельчайшие осколки, чтобы никто не порезал ноги!       Теперь он отмокал в ванной и мечтал лишь о том, как лечь в постель и начать читать свежий роман Джирайя-сама, его новая книга, только-только из типографии. Первую издали малым тиражом, он брал почитать у Минато-сенсея, и обнаружил, насколько та была необычно и современно написана, в отличие от большинства изданий, где авторы придерживались старомодного стиля написания.       Выйдя из ванной, Хатаке удовлетворённо констатировал, что порядок не нарушен, а Саске сладко сопит на диване.       Прикрыв ребёнка одеялом, он взял из ящика книгу в жёлтой обложке и с запрещающим знаком, налил себе свежего остывшего чая и с чувством улёгся на футон, на автомате расправив одеяло…       — Убью! — заорал Какаши, вскакивая и стягивая с себя майку. — Скотина! — он уставился на встревоженно съежившегося на диване Саске. Его ушки были прижаты к голове и мелко подрагивали, а огромные глаза слезились и смотрели с полным непониманием.       Увидев эту жалостливую мордочку, Какаши отпустил занесённую руку, отложил книгу на стол и стянул майку, относя ей с одеялом во двор, где стояла бадья для стирки крупных вещей.       — Саске, почему в кровать-то? — устало спросил Хатаке, отмывая руку от отходов жизнедеятельности которебёнка. — У тебя есть целый двор, зачем ты туда-то?       Саске недоумевающее смотрел на него, совершенно не понимая, о чём говорит человек.       Чуть позже Какаши столкнулся с ещё одной проблемой: Саске вылизывался. И вылизывал его. Он упорно лез к нему, вылизывая маску на носу, потираясь о неё щекой и активно размазывая слюни, а также пытался вылизать пропотевшие подмышки мужчины.       С трудом сдерживая праведное возмущение, Какаши собственноручно выкупал, вроде бы и взрослого парнишку, в ванне, надеясь, что на этом его злоключения кончатся, к тому же время стремительно клонилось к ночи… Саске брыкался, кричал, бил хвостом по воде и пытался отобрать и пожевать мочалку.       И действительно — пару часов он провёл спокойно, увлечённо читая роман и находя его восхитительным. Он был настолько глубок, что Какаши принялся делать заметки до тех пор, пока карандаш не исчез.       Конечно же, карандаш украдкой утащил Саске и теперь самозабвенно догрызал под диваном.       Вздохнув, Какаши с трудом отобрал карандаш, чтобы у ребёнка не было несварения, как случилось сегодня, и, выкинув его в мусорную корзину, взял новый, за которым следил куда лучше.       Теперь он всё больше убеждался, что собаки куда проще поддаются дрессировке, чем коты. Хотя этот кот был человеком с навыками шиноби и пробуждённым Шаринганом, и никто понятия не имел, что с ним теперь делать и чего ждать в дальнейшем.       Вечером зашёл Тензо. Немного поболтав, пока Саске обнюхивал относительно знакомого человека, и тот ему даже понравился, друзья пришли к выводу, что верхушка больше озадачена проблемой Саске, чем поисками Итачи.       — Однозначно что-то скрывают, — хмуро произнёс Какаши, выслушав всё, что смог узнать Тензо. — Смерть Шисуи сильно пошатнула Итачи, но… было что-то ещё, о чём мы не знаем…       Саске угрожающе зарычал, попытавшись цапнуть Хатаке за руку.       — И ему очень не нравится это имя… — покачал головой мужчина, усаживая ребёнка перед собой и гладя по голове, почёсывая уши, от чего тот радостно заурчал горлом, пытаясь облизывать вторую руку Какаши.       — Вижу, семпай, вам весело… — стараясь не заржать, констатировал друг. — Что же, я рассказал всё, что знаю, а теперь мне нужно на миссию…       — Постой! — Какаши потянулся к стопке бумаги и достал из-под подушки карандаш. — Я напишу Третьему краткий отчёт, занесёшь?       Пока он писал отчёт, пока его запечатывали Какаши провожал друга, Саске утащил заметки по роману, немного помял лист, а затем пожевал. Бумага и графит ему не понравились и, чихая, он разорвал её в клочья. Обрывки показались ему весьма привлекательными, и он тут же принялся с ними играть, роняя пустой стакан и сминая всё одеяло. Найдя под подушкой новый карандаш, которебёнок с наслаждением принялся его грызть, отплёвываясь от кусков дерева и почихивая, но продолжая жевать.       Какаши вновь отнял у него карандаш, со вздохом убрал обрывки, примерно восстанавливая в памяти записанное и переписывая на новый лист погрызенным карандашом. Саске задумчиво расхаживал по комнате, но ничего не предпринимал.       Сделав дежурный комплекс упражнений, усложнённый вмешательством Саске, который решил, что это какая-то увлекательная игра и то пытался поймать волосы Какаши, когда тот отжимался, или же нагло укладываясь на грудь, когда тот качал пресс, а то и вовсе пытаясь ухватить руку, во время отработки ударов, мужчина упал в постель без сил, обнаруживая, что на сей раз всё в порядке.       Спал он тревожно. Саске сопел под боком, и Хатаке старался не задавить ребёнка. Спать под одеялом тот отказывался, но хоть юката защищал его от холода и комаров, которые изредка миновали барьер от насекомых. Следовало взять у Абураме новый мел и обозначить периметр.       В середине ночи Саске впал в буйство.       Ему показалось, что его хвост — это очень интересная цель. Выписывая круги вокруг своей оси, немыслимо кувыркаясь и издавая высокочастотные мруки, он то и дело ловил хвост, болезненно вскрикивал, но не сдавался. Наконец-то, извернувшись, он с наслаждением сжал хвост в руках и укусил…       Рёв был слышан на весь квартал. Мальчик очень по-человечески плакал, и Какаши пришлось долго его гладить, смазать ранку на хвосте лечебной мазью и угостить ребёнка печеньем.       Наконец-то тот успокоился и уснул у Какаши под боком.       Хатаке понял, что всех владельцев котов и детей нужно записать в герои, поскольку ещё и суток не прошло, а ему кажется, что миссия S-ранга ничто по сравнению с его днём.       Утро было прекрасным. Саске спал под боком, штора лучилась солнечным светом, во дворе пели птички…       Потянувшись, Какаши уселся на футоне и оперся ладонями о пол.       Его рука приземлилась на что-то мягкое и холодное.       Стремительно среагировав, он отдёрнул руку и увидел у себя возле подушки дохлую крысу.       Покачав головой, мужчина осторожно вылез из одеяла, тщательно вымыл руки и, взяв салфеткой крысу за хвост, отправился её хоронить.       В саду его ожидал ещё один неприятный сюрприз:       Розарий Сакумо, за которым он ухаживал, не смотря ни на что, был варварски перекопан. Очевидно, Саске справлял тут нужду…       Похоронив крысу и надеясь, что розы приживутся, если воткнуть их обратно в землю и полить (а лучше справиться у Иноичи-тайчо, он же садовник), он отправился в очередной раз мыть руки, надеясь на спокойный завтрак, но…       Поскользнувшись на чём-то, чего тут десять минут назад не было, Какаши глупо шлёпнулся на спину, неудачно отбив задницу и его чуткий нос уловил неприятный запах.       — Саске… — едва не плача, простонал мужчина, брезгливо прыгая на одной пятке с мокрыми сандалиями, которые теперь только выкидывать.       Отмыв пол от следов отравления и остатков крысы, а также лужи, которую ребёнок щедро устроил на его обуви, Хатаке наконец-то приступил к завтраку, надеясь, что Джирайя-сама сможет отменить эту ужасную технику. Конечно, гладить урчащего малыша за ушами и спать с ним в обнимку было приятно, но сколько же проблем от одного маленького существа… А ведь он — лучший студент Академии, гений и последний Учиха… который писает в сандалии и которого тошнит после пожёванной крысы…       Саске не доел мясо, зато выпил всю воду и протянул Какаши кружку, прося большего.       Вздохнув, мужчина достал из шкафа запасные сандалии, оделся в будничную одежду и, надев на Саске косынку, отправился с ним в больницу, узнать, не отравился ли тот чем.       Спустя пару часов выяснилось, что человеческий организм действительно ко многому непривычен, но его полностью вылечили, и Какаши может забирать его домой, поскольку медперсонал знать не знает никаких новостей.       Какаши зашёл к Третьему. Саске расчихался, учуяв дым, но Хирузен и не думал гасить трубку.       Выслушав о всех злоключениях за последние сутки, Третий покивал, наконец-то отложил трубку и принялся рассказывать, как они долго искали способы отмены, но так ничего и не нашли…       Понимая, что Третий не отойдёт от своего слова, Какаши, подхватив Саске и поправив косынку у него на голове, понёс домой.       Радостные дети бегали по улицам, и Саске смотрел на них с лютой завистью. Он тоже хотел поиграть. Он тоже хотел этот мячик. Ему так хотелось пожевать эти картонные сюрикены, но крепкие руки его не выпускали, и ему оставалось только вредно сопеть, сминая пальцами руки Какаши.       Вернувшись домой, Хатаке приступил к тренировкам во дворе. Саске бегал рядом, гортанно мурча ловил бабочек, играл с цветами, потешно валялся пятками кверху, периодически пытался украсть у Какаши оружие, но каждый раз всё обходилось.       Вскоре которебёнок умаялся и вернулся в комнату, где принялся чем-то греметь, громко чихая.       Поспешив на шум, Хатаке обнаружил, что Саске упоённо грызёт трубку Третьего, которую спёр со стола, пока мужчины были заняты разговором.       — Ох, Саске, — отобрав у чихающего малыша кисеру, Какаши заметил на ней свежие следы зубов и убрал в ящик комода, чтобы потом вернуть Хокаге.       Ванну они принимали вместе. Саске брыкался, фыркал, но на этот раз позволил себя помыть.       Усталый мужчина улёгся на футон, обнимая дрожащего после купания которебёнка, который не хотел быть закутанным во что-либо, кроме старого юката Какаши.       И тут пришли Куренай и Асума.       Пока они обсуждали последние события, Саске облюбовал колени Сарутоби-младшего и, не смотря на запах табака, принялся вылизывать его бороду.       Куренай смеялась в голос, Какаши пытался утихомирить Саске, почему-то воспылавшего огромным интересом к растительности на лице мужчины, а Асума истерично верещал, отплёвываясь и полоща рот.       — Фу! Он меня лизнул! — страдальчески заявил он. — Прямо в губы!       — Можно подумать, ты никогда не целовался, — задумчиво подметил Какаши. — А краснеешь как девица…       — Куренай не жуёт крыс! — простонал Сарутоби, отплёвываясь в раковину. — Ну, спасибо! Хорошо тебе в маске! — обиженно бормотал он.       Далее сидели без происшествий, хотя Саске то и дело пытался вырваться и наброситься на такую пушистую и привлекательную бороду…       Вечер прошёл на удивление спокойно. Никакого воровства карандашей, никаких погромов, он даже хвост свой не ловил.       Какаши наконец-то смог отдохнуть от буйного ребёнка и спокойно уснуть с ним под боком.       Наутро Саске слишком много чихал, и Хатаке заподозрил, что тот мог заболеть.       В больнице его обрадовали — Джирайя вернулся и узнал о технике, поэтому Какаши срочно велено явиться к Хокаге вместе с Учиха.       Их ждали в зале испытаний. Помимо Третьего, Джирайи и нескольких шиноби в зале находилась старая лягушка с бородой и кустистыми бровями.       — Мы пришли, — Какаши почему-то было грустно. Пусть от этого ребёнка и было полно неприятностей, но когда они спали вместе, когда тот беззаботно играл с клочками бумаги или ловил бабочек — мужчина ощущал умиротворение, холод одиночества отступал и дыра в сердце затягивалась…       — Покажите мне его! — скомандовала лягушка.       — Покажи, — кивнул Третий.       Какаши подошёл с Саске к лягушке, которая изучила настороженного мальчика внимательным взглядом.       — Да, — кивнула лягушка. — Всё как говорил Жабий Мудрец — это очень древнее джутсу, изобретённое Индрой Оцуцуки. Когда на его глазах один нехороший человек обидел кошку, Индра в наказание сам его сделал котом.       — И как это отменить? — нетерпеливо спросил Хирузен.       — По словам мудреца — наложивший технику должен посмотреть в глаза заколдованного, сказать «я тебя прощаю». Но только тут нужен Шаринган… — лягушка почесала голову. — А вы говорите, что все Учиха мертвы, кроме этого малыша и его мятежного брата? — задумчиво протянул он. — Без вариантов, нужен Шаринган!       — А… пересаженный подойдёт? — голос Какаши дрогнул.       — Ась? — переспросила лягушка. — Докатились, уже глаза пересаживают… Можно попробовать…       Какаши поднял повязку с протектором, сконцентрировался, сам не понимая, что хочет сделать, погладил Саске по ушам, провёл рукой по хвосту… Тот, чувствуя его печаль, прижался к нему и заревел, вцепившись в плечи.       Джирайя и лягушка пустили скупую мужскую слезу, Хирузен мрачно вздохнул и отвернулся, а шиноби-ассистенты в недоумении отошли, ожидая, что их позовут, когда понадобится их помощь.       Дав которебёнку прореветься, Какаши потрепал его между ушами, слегка отодвинулся, взяв за плечи и, взглянув мокрыми от слёз глазами в тёмные глаза, дрогнувшим голосом произнёс:       — Саске… я тебя прощаю… — и выжидающе уставился напротив.       Ничего не произошло.       — Хм, — задумчиво отметила лягушка. — Кажется, ты неискренен в своих чувствах и не можешь его отпустить… Может, ты не можешь простить, что он написал тебе в тапки или разбил любимую чашку?       — Могу… — Какаши вспоминил весь бардак, который которебёнок устроил у него за эти пару суток, каким испуганным он нашёл его, и как хорошо было с ним в моменты спокойствия. — Саске, — более уверенно произнёс он. — Я тебя прощаю! Вырасти замечательным человеком! — выдохнул он, пронзительно глядя мальчику в глаза.       Слёзы непроизвольно полились по щекам, маска вмиг намокла. А когда Какаши протёр глаза, то услышал растерянный детский голосок.       — Где я? Третий? Что случилось? Где папа с мамой? Где Итачи? — его голос дрогнул и он заплакал.       Какаши, который не мог совладать с собственными слезами, сграбастал мальчишку в охапку, просто по привычке, и погладил по голове. Треугольных пушистых ушей на макушке больше не было, и по ногам не стегал пушистый хвост.       — Дальше мы сами разберёмся, — вздохнул Хирузен. — Фукасаку-сама, — он поклонился лягушке. — Передайте Жабьему Мудрецу все наши благодарности и особое угощение.       — Обязательно! — квакнул Фукасаку и использовал обратный призыв.       — Всё, Какаши, — Джирайя положил руку на плечо мужчины. — Твоя миссия окончена, дальше уже с ним разберутся. Не…. Не надо… — он покачал головой. — Пошли лучше выпьем…       — Ты чего меня поцеловал? — Саске возмутился, лягнув Какаши. — Я уже не маленький, я в Академии учусь! Странный ты… — не глядя, он высвободился из объятий и обычной человеческой походкой подошёл к Хирузену. — Где папа и мама? Почему я тут? — и он опять разрыдался, ещё сам не понимая — почему.       Какаши было больно оставлять Саске с Хирузеном и командой реагирования, дыра в сердце расширялась, во рту горчило, а слёзы текли без передышки.       — Пошли выпьем, тебе это нужно, — обнимая его за плечи, Джирайя силком утянул мужчину с собой в кабак, где долго пояснял ему, почему не стоило привязываться к Саске.       Наутро Какаши проснулся с головной болью. Первым делом он принюхался на предмет неприятных запахов, но единственный неприятный запах исходил от него самого — явно перебрали вчера со спиртным. Он даже не помнил, как добрался домой.       Затем он скосил глаз на пол у подушки, не найдётся ли там подарочков?       И только потом осознал, что тёплого тельца на одеяле нет, и маленький Саске с подвижными треугольными ушами и пушистым хвостом больше не с ним…       Новый день — новая миссия.       С тяжёлым сердцем, Какаши собрался в офис Хокаге, в надежде на очередную обречённую миссию… P.S.:       — Меня зовут Учиха Саске и есть много вещей, которые я люблю, но нет таких, что бы мне нравились…       «Врёшь, же, ты обожаешь воровать карандаши и моё оружие», — мысленно усмехнулся Какаши. — «Посмотрим, сможешь ли ты сейчас меня обворовать, котёныш…» P.P.S.:       — То есть, ты хочешь сказать, что я жил у тебя три дня, разгромил весь дом и… что, прости? Надул лужу? Ты, кажется, так сказал?       — Именно, — обречённо кивнул Какаши, который сам затеял этот разговор. — Но ты был прекрасным котёнком! Правда!       — И я облизал прокуренную бороду Асумы? — также тупо поинтересовался молодой мужчина.       — Именно, — повторил господин Шестой, протягивая рюмку за добавкой, и Саске не глядя подлил. — Но ты так сладко спал, ты был таким хорошим… Такие нежные ушки…       — Ушки… — Саске залпом опрокинул свою рюмку. — Ладно… — он задумался. — Почему ты мне рассказываешь это только сейчас? Почему не после войны, когда ты узнал, что это было дурацкой выходкой Обито, который бы и сам вернул меня в нормальную форму спустя неделю-две?       — Потому что мне стыдно… — мрачно произнёс Какаши. — Я стеснялся своего желания погладить тебя по голове, чтобы услышать урчание.       — А теперь желание ушло? — спокойно спросил Учиха.       — Нет, стыд ушёл, — выдохнул Шестой, допивая рюмку. — Просто, чтоб ты знал — выходки Сарады ничто, по сравнению с твоим кошачьим поведением…       — Знаешь… — слегка испуганно сглотнул Учиха. — Наверное я возьму долгосрочную миссию, и хватит нам одной дочери, мда… — он протянул рюмку Какаши. — Вот уж не думал, что победить Обито, Мадару и Кагую будет проще, чем возродить клан… — он покосился на часы и обеспокоенно спросил: — Время позднее, не хочу будить Сакуру… Давай я у тебя останусь?       — Да, Сакуре нужен отдых, — закивал Какаши, трактуя высказывание ученика совершенно по-своему. — Только не писай мне больше в обувь!       — Я очень постараюсь, — серьёзно ответил Саске, — но, чтобы ты знал, половозрелые коты имеют свойство метить территорию…