Деревья не бегут, а умирают стоя, Они уходят в землю, пеплом спят И прорастают в небо новою весною, Всë это было сотни лет назад… Игорь Лобанов (из песни «Мессия» группы Ария)
В задумчивости я аккуратно провела двумя пальцами по сгибу листа. Что с Гвендолин, если она не смогла написать записку сама? Ведь ответ на этот вопрос напрямую связан с моей дальнейшей судьбой здесь. И со мной ведь тоже, выходит, что-то произошло. Я машинальным движением поднесла бумагу к лицу и постучала уголком по подбородку. Самый лучший вариант для меня, конечно, — возвращение в своё тело. — С тобой все в порядке? — голос Лукаса вырвал меня из размышлений. — Почерк чужой, — я подала ему записку обратно. — А со мной все в порядке, насколько это возможно, — усмехнулась, стоя с протянутой рукой. — В смысле, чужой? Я думал, это написала ты, — Лукас забрал листок у меня и развернул. — Подписано ведь твоим именем, не так ли? Эта записка оказалась в кармане моего пальто пять лет назад после посвящения в адепты. Я думал, это следующее испытание, потому что вместе с запиской было ещё одно послание, — он подрагивающей рукой достал из кармана брюк второй листок. «Тот, кто хранит тайну, должен знать и тайну, которая скрывается за ней. Докажи, что ты можешь не только молчать, но и думать». Строки были написаны более витиеватым, старомодным почерком, чем первые. Кажется, версия с леди Тилни, написавшей оба послания, оказалась нерабочей. — Маргарет Тилни была на той церемонии? — на всякий случай уточнила я. — Леди Тилни? Да, — Лукас кивнул, — я ещё так удивился. Она во время войны жила в деревне, а Темпл никогда не любила, но тут вдруг приехала, наблюдала за посвящением. Думаешь, это как-то связано? Я хранил записки, но со мной так никто и не заговорил об этом. Поэтому сегодня я пробрался сюда и стал ждать. Уже хотел уходить, но вдруг появилась ты, — он неуверенно улыбнулся, а в глазах мелькнул жгучий интерес. — Ты последняя в круге крови? Рубин, да? — Да, — я улыбнулась в ответ. — Я не знаю, кто организовал нашу встречу, но мне очень нужна твоя помощь. — Моя помощь? — неуверенно произнес Лукас. — Я ведь простой адепт, чем я могу тебе помочь? Дают — бери, а бьют — беги? В романе ведь эта встреча вела к хорошему, Лукас — человек, которому можно довериться, а мне так важно подготовить все к возвращению Гвен, исправить изменения, которые я внесла своим присутствием, поэтому… — Научи меня пользоваться хронографом, пожалуйста. — То есть? — он недоуменно посмотрел на меня. — А ты здесь оказалась не с помощью хронографа? И ты ведь путешественница во времени, ты должна уметь им пользоваться. — Да, меня отправили на элапсацию при помощи хронографа, но я даже близко не представляю, как им пользоваться. Послушай, Лукас… — Ты знаешь, как меня зовут? — перебил меня он. — Прости, я должен был представиться, но откуда… — В записке, подписанной моим именем, есть обращение к тебе. И к тому же, — я сделала глубокий вдох. Гвендолин ведь именно сейчас должна была ему сообщить о родственных связях? Была не была. Тем более, всю правду о родстве я сейчас выдавать не собиралась, пропуская приставку «пра». — Ты мой дедушка. — Неужели снова, — пробормотал Лукас со стоном, шумно выдохнул и прикрыл глаза. Собравшись с силами, он снова посмотрел на меня. — Присядем? А то ноги подкашиваются. Он подошел к груде стульев у стены, нагроможденных друг на друга. Вытащил оттуда один, стряхнул пыль и поставил его в центр комнаты, то же самое проделал со вторым. Когда мы уселись друг напротив друга, он заговорил. — После появления Люси я уже второй раз становлюсь дедушкой за последние месяцы, а сам пока не женился и даже не обручился, — Лукас усмехнулся. — К слову о Люси… — начала я, но Лукас снова меня перебил. — Вы с ней знакомы? Ох, что я такое говорю, ты же из будущего. Кстати, из какого ты года? — в его глазах светилось искреннее любопытство. — Из 2011-го, — я улыбнулась. — Хотела спросить, почерк в записке, возможно, принадлежит Люси или Полу? Ты ведь встречался с ними? — добавила второй вопрос, чтобы не вызывать излишних подозрений. Вообще, это начало странным образом походить на новое хобби — не вызывать подозрений. — Да, конечно. Пол элапсирует у нас с января, с тех пор он повзрослел на два года, а Люси впервые появилась в мае. Я помогаю им с домашними заданиями. Это обычно происходит весело… — он запнулся. — Почерк в записке не принадлежит ни Люси, ни Полу, иначе я бы не сдержался и давно спросил у них. Кстати, почему ты выбрала для элапсации эту заброшенную лабораторию, а не Зал Дракона? Чтобы наша встреча осталась тайной? — он широко улыбнулся. — Если бы я могла выбирать, — а сама на пару секунд снова вернулась к вопросу «чей же почерк в записке?» Ладно, я оказалась здесь на за тем, чтобы проводить почерковедческую экспертизу. Но Лукас опередил меня со следующим вопросом. — А ты дочь кого из моих детей? Наверное, Гленды или Грейс? — Лукас неловким движением поправил очки и будто смутился. — Люси мне рассказывала. — Грейс, — и мои губы тронула улыбка. Пусть отношение мачехи к Гвен и терзало меня, тосковавшую по безусловной родительской любви, одно имя Грейс пробуждало теплые чувства. — С тех пор, как Люси впервые появилась здесь, все только и делают, что подталкивают меня к женитьбе. Люси боится называть мне имя вашей бабушки, а сам я не знаю. Есть две девушки по линии Нефрита, которые могут передать тебе и Люси ген путешественника во времени. И обе меня, — он закусил губу, подбирая слово, — хм, интересуют. Может быть… — он пристально посмотрел на меня. Я приподняла брови, ожидая окончания фразы, надеясь после разговора перейти к делу, ведь не просто так мы с Лукасом встретились в подвале. — Нет, ничего. Так почему ты хочешь, чтобы именно я научил тебя пользоваться хронографом? — резко перевел тему Лукас. Именно этого я и хотела, поэтому с готовностью ответила. — Потому что больше некому. И несмотря на способность путешествовать во времени, меня никто не учил. — Опережая вопросы, я продолжала, ведь примерно это сообщила Гвендолин Лукасу в книге: — Готовили не меня, а Шарлотту, дочь Гленды, потому что именно Шарлотта родилась в нужный день, а моя дата рождения была подделана родителями. И там, в будущем, мне не к кому обратиться за помощью. Лукас помолчал, переваривая услышанное. — Учитывая, что ты из 2011-го, я не могу помочь тебе в силу возраста, ведь мне должно быть восемьдесят семь, если я вообще жив. Только ничего не говори, как раз это мне знать не обязательно. А магистр, хранители в твоём времени, Люси и Пол, что стало со всеми, если никто не может тебе помочь? — Лукас смотрел на меня серьезно, как человек, готовящийся к рискованному шагу. — Конечно, я помогу, если это единственный вариант, просто всё, что ты говоришь, не укладывается в голове. Голубые глаза, обеспокоенные, серьезные, выражающие искреннее желание помочь, снова напомнили мне о родной бабушке. Да и как Лукас должен был мне помочь, не имея понятия, что случилось? В конце концов, он сам станет свидетелем этих событий. И вдруг меня как током прошило от ощущения власти над временем, над происходящим. Кончики пальцев закололо от мысли: а что если можно заставить события происходить иначе? Сказать сейчас, что Люси и Пол живут в будущем, что круг нельзя замыкать, что во всем виноват граф. Ведь у Лукаса столько лет впереди, он успеет что-то придумать. Но окрылившие меня эмоции исчезли также быстро, как и появились. Потому что граф расставил все фигуры на шахматной доске лет за двести до меня, если не за четыреста, а я появилась далеко не в начале партии. Люси и Пол уже в прошлом, Лукас для всех Монтроузов в будущем уже мёртв. И, пожалуй, я должна сказать ему о побеге Люси и Пола, иначе в 90-е после рождения Гвен их могли бы точно также убить, как и самого Лукаса руками Марли-старшего. Просто за ненадобностью, потому, что они могли мешать графу. — Магистр и хранители не доверяют мне, — я вздохнула, подбирая слова. Но как сказать правду иначе? Правда всегда остается нагой. В конце концов, сейчас я поступала так, как поступила бы на моем месте Гвен. — Они боятся, что я украду второй хронограф, и тогда круг крови не замкнется никогда. Да, второй хронограф починили, и Алмаз, мой напарник, наполнил его больше, чем наполовину, — ответила на немой вопрос Лукаса, потому что сам он не мог выдавить ни слова, потрясенный услышанным. — И первый хронограф украден, как ты можешь догадаться. Люси и Полом в мае 1994-го, а потом они прыгнули с ним в прошлое. Мы встретились 24 июня 1912-го у леди Тилни, — закончила я. А ведь, кажется, я только что начала и одновременно закончила временную петлю. Лукас знал, когда помочь беглецам и куда их отправить, именно поэтому мы встретились у Маргарет. Но знал он это потому, что мы встретились, и я ему рассказала об этом. — И еще. Люси просила передать тебе про «Зеленого всадника», — добавила я и поджала губы. Все-таки надо было говорить не так прямо, потому что Лукас побледнел, сник, и даже снял очки, устало потирая глаза. Я не торопила его, давая время осознать услышанное. Лукас молчал несколько минут. Он всё порывался начать какую-то фразу, но каждый раз закрывал рот. Придя в себя, он откашлялся и, наконец, заговорил: — Я решительно не понимаю, как это всё объяснить. Зачем им это понадобилось? — вопрос был адресован не мне. Лукас рассеянно разглядывал кладку в кирпичной стене. Затем перевел взгляд на меня. — Получается, через два года они перестанут сюда элапсировать? — я кивнула. — Что ж, у меня есть, по меньшей мере, два года, — он слегка покачал головой, — или сорок шесть лет, чтобы разобраться, почему это произойдет. — Люси сказала при встрече, что круг не должен замкнуться, а граф не должен узнать о моей магии. — Магией ворона он наделен, — процитировал Лукас. — А она у тебя есть? Я хмыкнула. Гидеон ведь уже знает про эту часть магии. — Ну, я вижу существ, которых кроме меня никто не видит. Наверное, привидений, — закончила я почему-то с вопросительной интонацией. Лукас отреагировал с гораздо меньшим ступором, чем мой напарник. — Любопытно. А ведь эту способность действительно можно использовать. Найти приведение в любом из времен и попросить помогать. Кстати, — Лукас понизил голос, — здесь сейчас есть кто-нибудь кроме нас? Я демонстративно обвела взглядом подвал и заговорщицки улыбнулась, подыгрывая Лукасу интонацией: — Никого. Лукас в ответ рассмеялся. — Очень жаль. А то сейчас послали бы на разведку приведение. Тебе ведь нужен хронограф, чтобы научиться, и хорошо было бы, чтобы нас никто не видел. Запрещено проводить посторонних в Зал Дракона. А для всех ты здесь посторонняя. И Кеннет де Виллер сегодня на месте, — Лукас тяжело вздохнул. — Может, ты попробуешь объяснить мне принцип действия без самого хронографа? — предложила я. Лукас кинул взгляд на часы. — Нет, лучше в живую. На сколько тебя послали? — На два часа. — Маловато. Но можно попробовать. Я сейчас сам схожу на разведку. Обеденный перерыв все-таки. Главное, чтобы Кеннета не было, а то он любит совать свой нос всюду. Я скоро вернусь за тобой. — Он подмигнул и энергичным шагом направился к двери. — Никуда не уходи. Я тихо рассмеялась в ответ на его шутку. Как будто у меня был выбор. Но вообще-то у меня был выбор, чем заняться в отсутствие Лукаса. И я принялась за уроки. Хотя бы меньше буду терзать себя ненужными мыслями о записке, да и заглажу вину за последние два дня отлынивания от домашнего задания. Минуты шли, а Лукас всё не возвращался. Параграф по истории был прочитан, география Скандинавии законспектирована для отчета перед миссис Каунтер, а я всё так и сидела одна в тихом подвале под одиноко горевшей лампочкой. До конца прыжка оставалось полчаса, когда французский никак не хотел мне поддаваться. Знания у Гвен определенно были, только вот я не могла сложить их в систему, чтобы воспользоваться. Мы действительно мыслили по-разному, каждая по-своему запоминая информацию. Я настолько устала пытаться вникнуть во французский язык, что мысли сами стали разбредаться. Может, Лукаса кто-то пригласил на обед? Он ведь сам упомянул обеденный перерыв. И тут послышались быстрые шаги, дверь распахнулась, и в комнату влетел Лукас с бумагой в одной руке и бананом в другой. — Ох, как хорошо, что ты ещё здесь, — Лукас достал платок, снял очки и протёр их. — Мне пришлось бежать, пока никто не видел. И почему эти де Виллеры вечно стараются будто помешать? — возмущенно спросил он, устало плюхаясь на стул напротив, откуда я догадалась убрать учебник, обратив внимание на взмыленный вид Лукаса. — Мало того, что Кеннет был возле зала Дракона, так еще и пристал ко мне. И не успокоился, пока не загрузил документами. Прости, сейчас наверх никак. Но ты не унывай, внучка, — у Лукаса вырвался нервный смешок. — Зато я принёс тебе перекусить, — он протянул мне банан. — И принцип действия я попытаюсь тебе объяснить. Я растерянно взяла банан. Только сейчас мне пришла в голову мысль о еде, потому что пирожных на ужин в Зале Дракона было недостаточно. Мысли сами начали цепляться друг за друга, и вот я уже вспомнила возмущающегося голодного Гидеона, который отказался от чая у леди Тилни. Гидеон. А ведь я хотела попросить… — Лукас, ты сможешь в будущем помочь одной семье? — задала вопрос, просто потому что Гидеон сам мне об этом рассказал в такси. Лукас оторвал взгляд от бумаги, где что-то чертил. — Какой семье? Или мне лучше не знать? — Я думаю, тут нет большой тайны. Семье моего напарника. У Гидеона умер отец, — я посчитала в уме, — примерно в 2002-м. В общем, в моем времени ты уже позаботился о них, — и я как будто услышала насмешливые интонации Химериуса о жалости к ущемленным сироткам. — Да, — сочувствие и понимание в глазах Лукаса уже замкнуло для меня вторую за эту элапсацию временную петлю, и я спокойно принялась за банан. — Слушай, у меня ничего не получилось. Хотел нарисовать схему хронографа. Но масштаб не тот. И нужны разные проекции. Давай попробуем так. Заправлять тебе его уже не надо, поэтому дело упрощается. Я поджала губы, и от Лукаса не ускользнуло сомнение на моем лице. — Ты же оказалась здесь с помощью хронографа, — даже не спросил он. — Да, но… — я потупила взгляд. Сама я уже не была уверена, заправлен ли кровью Гвендолин хронограф на Бурдон-плейс. И как это вообще проверить. По роману, Гвен с Лукасом, конечно, его заправили, но сейчас Гвен нет. Я посмотрела Лукасу прямо в глаза, и в очередной раз сходство с бабушкой сняло для меня вопрос. — Как ты помнишь, хронографа всегда было два. — Лукас стал предельно серьезным. — И после того, как Люси и Пол украли первый, они ведь не уничтожили свой экземпляр. И тут мне в голову пришла страшная мысль. Если я допускаю не заправленный хронограф, то логично допустить его отсутствие в тайнике. Поэтому надо срочно и эту петлю замкнуть. — Я не знаю подробностей, но подозреваю, что он окажется в будущем у тебя. А ты оставишь его мне. Я надеюсь, — начала бормотать я. — Потому что это важно. Почти вопрос жизни и смерти. — Совсем растерявшись, я добавила: — Я должна предупредить Пола, а тебе это рано делать, иначе он не свяжется с Альянсом, заранее их опасаясь, — моя речь превратилась в сумбурный поток. Бедный Лукас сидел как огорошенный. — Прости. Я знаю, что нельзя так рассказывать о будущем. Но все, что случилось в прошлом, уже случилось. Украденные документы, помнишь по хроникам? Я перевела дыхание, пока Лукас потрясенно смотрел на меня в недоумении. Я достала телефон из кармана пиджака, ведь для чего-то я сделала фотографии в прошлом, и нашла фото страницы из 1745-го года. И как возможно было мне не рассказать все это, когда чувство вины, что я подвергаю Пола опасности, преследовало меня со вчерашнего вечера? Лукас попытался вчитаться в хроники на экране телефона, сидя в полнейшем ступоре. Через пару минут он растерянно проговорил: — Я узнаю эти записи. Это такие странные фотографии хроник Хранителей? — на мой кивок Лукас продолжил, — зато теперь у меня есть план действий — постараюсь их найти и вдумчиво прочесть, — а затем ободряюще мне улыбнулся. — Знаешь что, мой дорогой Рубин? Если я оставлю тебе хронограф, то я постараюсь не забыть про инструкцию к нему. Так что не переживай, пользоваться я тебя им научу. Но давай ты мне расскажешь то, что знаешь про Люси и Пола. Они сбежали в 1994-м, так? — я кивнула. — Значит, им осталось в будущем два года. И за это время они придут к выводу, что сотрудничество с Альянсом необходимо. Лукас начал делать для себя пометки. 1994, Альянс, леди Тилни. — Я сама точно не знаю. Они в прошлом, — я кратко задумалась, вспоминая пролог «Рубиновой книги», — примерно три месяца. Может, это случилось для них уже в 1912-м, где мы встретились? Но я чувствую, что без тебя они не справились бы. — Вот и я так думаю. Но как вообще такая мысль могла прийти в голову кому-то из нас: что сотрудничество с Альянсом, с заклятыми врагами Ложи, может привести к хорошему? Те же документы проще попросить у графа до 1745-го. — Он посмотрел на часы. — И времени почти не осталось. Собирай скорее рюкзак. И нам надо встретиться еще раз. Я уложила учебник по французскому и тетрадь, которые так и пролежали у меня на коленях забытые во время разговора, в рюкзак. Туда же кинула шкурку от банана. — Давай лучше я выкину. Близнецы-карнеолы проводили опыты, растения превращались в труху во время перемещений. Банан уже давно не растет, но вдруг тебе придется помучиться потом с пылью среди книг в сумке. — Лукас окинул взглядом комнату. — Наверное, я спрячу для тебя здесь ключ и пароль, чтобы мы могли встретиться еще раз. Ничего не понятно, но завораживает, — он не смотрел на меня с осуждением за излишнюю болтливость. В его глазах светилась… жажда приключений, как вчера, точнее, в 1782-м в глазах Гидеона. Лукас подошел к стене, провел рукой по кирпичной кладке. — Смотри, пятый ряд снизу, здесь кирпич шатается. Я оставлю для тебя ключ и пароль на следующий раз. Да, и еще наверное карту переходов. Мимо стражников сможешь пройти, представившись моей кузиной Хейзл. Скажешь, что заблудилась. Сегодня же начну всем о тебе рассказывать. Обязательно приходи ко мне в кабинет на третьем этаже, чтобы помочь разобраться. Я даже не представляю, что нас ждет, и что мне делать после изучения хроник, — он улыбнулся так искренне, что мой рот открылся сам. — Пол не ходил пока в кино в этом времени? Лукас покраснел и изумленно уставился на меня. — Откуда ты узнала? Я промолчала. Не говорить ведь: прочитала твой будущий разговор с Рубином в одной книге. — Может, отправить их вдвоем с Люси в театр? — Нам сильно попало, когда Пол вышел из здания, теперь нас охраняют. — А что, если не выходить из здания в этом времени? — я почувствовала, как в животе поднимается тошнота перед прыжком. — И не забудь про зеленого всадника, — крикнула напоследок.***
Мы с Марли поднимались наверх, Химериуса при приземлении я не увидела. Наверное, встретит меня у выхода. Марли тихо вел меня по коридорам, и только звук наших шагов нарушал тишину. Я невольно возвращалась в мыслях к нашей встрече с Лукасом. Корила себя за то, что так много рассказала ему, правильно ли это было? Но каждая моя новая реплика будто сама просилась на язык, хотя я появилась там просто ради хронографа. Может, окажись мы в зале дракона, за обучением и не осталось бы времени на вопросы и такие растерянные ответы? Если бы не этот обеденный перерыв… Обед. День. Ноги сами поднимали меня по лестнице, пока мозг осознавал. Я оказалась на элапсации днем, хотя в первый раз это была ночь. Да и в другие разы должна была быть ночь. А что если? Меня прошиб холодный пот, когда мы проходили очередной поворот. Те мысли о расставленных фигурах на шахматной доске были попыткой моего сознания связать воедино все события: записку с чужим почерком, двенадцать часов дня, умершего в моем времени Лукаса. Меня отправил туда Уитмен. В день. А он будто специально сделал акцент перед прыжком на том, что я ни с кем не встречусь. Я так легко попалась, не сумев сообразить сразу, и рассказала Лукасу гораздо больше, чем должна была. Сама подтолкнула его к действиям, к началу всего. Чтобы к 2004-му он знал уже слишком много, чтобы помешать планам графа убить его. Все эти слова про Альянс — будто тонкий намек, что лучше просить помощи у заклятых врагов, чем у графа. Не он сам вместе с Люси и Полом это решил, а я решила за него. Я толкнула его в руки Марли-старшего. В голове все перемешалось. Я уже не хотела верить, что знаю события наперед из-за книги. Но это… Я решаю за других. За Лукаса, Люси, Пола. Сказала про 1912-й — и вот уже леди Тилни там же, повязанная мной с опасностью. Меня придавили эти мысли. И слезы начали наворачиваться на глаза. Сквозь шум в ушах донесся звук распахнувшейся двери и знакомый голос: — Марли, привет. — Добрый вечер, — запинающимся голосом ответил Марли. — Все в порядке? — голос Гидеона, вот чей он был. — Вы можете идти, узнать о результатах совещания. Я провожу Гвендолин. Я сорвала повязку с глаз, чтобы… Что? Попросить Марли остаться? Не дать нам побыть наедине с Гидеоном после сегодняшнего дня, особенно сейчас, когда слезы еще стояли в глазах, так и не пролившись? Но первое, что я увидела, был внимательный взгляд зеленых глаз, а Марли уже удалялся бодрым шагом. — Все в порядке? — тихо спросил Гидеон и подошел ближе. Я молчала, боясь рассказывать. — Меня сейчас посылают к графу с отчетом о последних событиях, — он вопросительно посмотрел на меня, ожидая правды в ответ. — Ты видела Лукаса? — Да, — прошептала я и закрыла глаза. Я должна была сказать ему правду. Гидеон точно это заслужил, признавшись в такси о собственных мучениях и угрызениях совести, преследовавших его последние два года. Он не должен винить себя в том, чего не совершал. — Это не ты отправил Люси и Пола в прошлое. Это сделала я в 1948-м, — когда слова прозвучали, стало еще невыносимее. — И Лукаса, — «убили из-за меня» тоже хотело сорваться, но в эту секунду я почувствовала губы Гидеона на своем правом веке. Мы по-прежнему стояли не прикасаясь, видимо, он сделал еще шаг ко мне. И прикасался просто губами. Очень мягкими и нежными губами. — Мы сделали это вместе, — прошептал он, ведя губами по моей переносице, и поцеловал второе веко, собирая слезу. А потом снова коснулся правого влажными от моих предательски выступивших слез губами. Моя вина по-прежнему была со мной, ведь сделанное и сказанное никуда не исчезло. И она не стала легче. Но теперь я могла разделить ее с другим человеком. Знать, что я не одна, — так много. — Спасибо, — прошелестела я одними губами, все так же не открывая глаз, чувствуя дыхание Гидеона совсем близко. Сейчас, когда рациональная часть меня начала сдаваться после всех событий, я хотела второй вечер подряд уткнуться в его надежное плечо, найти в нем опору и поддержку. Почувствовать его объятия, несмотря на то, что это я виновата в прыжке Люси и Пола. Я знала, что он понял, сколько всего я успела наворотить в прошлом за два часа. Я уже подалась вперед, ощущая тиснение на сюртуке Гидеона, и почувствовала одну его руку у себя на спине, как вдруг в тишине коридора раздался глухой телефонный звонок на айфон. Мы замерли в нерешимости, не делая шагов назад, но и не завершая наше несостоявшееся объятье. — И кому я понадобился? — устало и разочарованно выдохнул Гидеон. И этот его вопрос заставил меня собрать остатки силы воли в кулак. «Кому-то понадобился». Мне самой хотелось сейчас его поддержки, и, видимо, не мне одной. Глупо, но в голову пришла Шарлотта, а за ней потянулись мысли о Гвен, которой он тоже был бы нужен. — Ну, наконец-то я тебя нашел, — раздался откуда-то сверху голос Химериуса. — А вы уже обжимаетесь по темным углам, точнее, коридорам. Его слова окончательно заставили меня отпрянуть от Гидеона. — Так пойди и ответь, пока не ушел, — холодно сказала я. Кошмар, я ведь обещала себе, что этого больше не повторится. Что называется, никогда такого не было и вот опять. И теперь к чувству вины прибавился стыд, будто меня застукали за чем-то непристойным. Я ничего не могла поделать, но сейчас одна лишь близость Гидеона заставляла часть меня тихо отчитывать другую. Кажется, я схожу с ума. Звонок прекратился. — У тебя кто-то есть? — спросил Гидеон серьезно, хмуро глядя на меня. — Тот парень на лестнице школы, который обнимал тебя? Я грустно усмехнулась. — Нет, никого у меня нет. — Лицо Гидеона просветлело. Снова зазвонил телефон. — А как было бы хорошо, правда? Могла бы и соврать, чтобы он больше не приставал, — ехидно заметил Химериус. Я глубоко вздохнула. Если меня разрывает в его присутствии, то сам Гидеон здесь ни при чем. Дело в моей голове. Потому я сказала мягче: — Иди и поговори, пока ты здесь, а я доберусь до выхода самостоятельно. — Правильное решение, — согласился Химериус. — Ты не забыла, что хотела умыкнуть с собой платье? А до выхода я тебя провожу. Гидеон скрылся за дверью, оставив ее приоткрытой. — Привет, Шарлотта. Да, собираюсь в прошлое. Так и знала. С другой стороны, он собирается к графу и в числе отчетов должен что-то сказать про влюбленную напарницу, идею о которой ему предложил сам Сен-Жермен. — Что-то ты не в лучшем виде. Не расстраивайся, завтра снова увидишь своего Ромео. Я бессильно плелась по коридору, а Химериус кружил рядом. — Гвендолин, — окликнул меня вышедший в коридор Гидеон, не отрывая телефон от уха. — Доброй ночи, — и улыбнулся так, что у меня зашлось сердце. — Не думаешь в случае неудачи с возвращением в собственное тело остаться здесь, сделать карьеру в Парламенте и на законодательном уровне запретить улыбки? — прошептал мне на ухо демон. Но Гидеон тут же нахмурился, отвернулся и зашагал прочь, явно недовольный разговором. — Подозреваю, разговаривает с той самой Шарлоттой, о которой заходила речь в такси, и при этом мило прощается с тобой, — Химериус присвистнул. — Ходóк. — К ателье мадам Россини выведешь меня? — я попыталась отвлечь его. — Да я тут за два часа сам пару раз заблудился. Не переживай, наверху как раз разобрался. А вот в подвалах черт ногу сломит, вот и не встретил тебя сразу. Ателье как раз за углом. А Гвендолин я не нашёл. — Наверное, она уже дома, — сказала я.***
— Помочь с французским? Без проблем, — сказала мне Лесли. В первый раз в жизни я попросила помощи с домашним заданием. Содрогнулась от мысли о списывании, но подавила в себе чувство стыда, потому что французский сейчас был самой меньшей из бед. Пока я ехала на машине Ложи домой, подруга позвонила и подробно расспросила о второй половине дня. Пересказ получился почти гоблинский, но как могла, я опускала все изменения, которые произошли из-за меня. По сути Лесли я пересказывала «Таймлесс», только без поцелуя в церкви, вместо него добавляя пожелание доброй ночи. Поцелуй в глаза остался только моим воспоминанием, так же как и ощущение пальцев Гидеона на моей шее при поездке в такси. Химериус, заскучав от разговора, перелетел к водителю. Лесли, как и любую нормальную девчонку шестнадцати лет, больше в сегодняшнем дне привлекло наше взаимодействие с Гидеоном. Конечно, она изумилась встрече с Люси и Полом, обрадовалась союзу с Лукасом во всей этой неразберихе, пообещала разузнать про зеленого всадника, и я не стала ее отговаривать от этого, но вопросы про Гидеона она оставила на десерт. — А ты ему в ответ пожелала что-нибудь на прощание? Или растерялась? — Лесли, это неважно. Тем более ты сама видела их с Шарлоттой. — Ничего себе неважно, — воскликнула Лесли. — Вам проводить так много времени вместе, с чего-то надо начинать. А Шарлотта? Что поделать, сердцу не прикажешь. Видела бы ты вас вместе со стороны на школьном дворе сегодня. И меня не проведешь. Я слышу по твоему голосу, что твое сердечко всё уже решило. — Неправильно это всë, — вырвалось у меня при взгляде на дверное стекло, где на мгновение мелькнуло отражение лица Гвен, а не моего. К счастью, машина затормозила у дома на Бурдон-плейс. И я быстро попрощалась с Лесли, обещав все подробно еще раз рассказать в школе, отговорившись сейчас допросом от домашних на тему моей чересчур долгой элапсации. Чудо, но Лесли мне снова поверила. — Дом, милый дом, — расплылся в блаженной улыбке Химериус. — Мисс Гведолин, — встретил меня мистер Бернхард в холле. — Я могу чем-то помочь? Подать ужин в комнату? Отнести вещи? — Да, можете отнести, чтобы никто не видел? — я передала ему чехол с платьем. — И, наверное, принести ужин в библиотеку. — Ты собралась в библиотеку? Сейчас?! — возмущенно спросил Химериус. — Да, конечно, — мистер Берхард принял платье и с пониманием посмотрел на меня из-под очков. — Ваш дедушка тоже часто просил чего-нибудь с кухни в библиотеку. Я всегда рад помочь. Все уже находятся у себя, идите смело. — Так, я пожалуй пока осмотрюсь. Думаю, найти тебя здесь будет проще. И я, кажется, должен поискать Гвендолин, — Химериус улетел с этими словами. Хоть бы он ее нашел. Библиотека встретила меня таким родным запахом. Хотелось опуститься в удобное кресло за столом, а желательно вообще заснуть здесь и потом проснуться, будучи Настей. Книги всегда были моими друзьями и помощниками. С ними не боишься чувствовать по-настоящему, быть собой. Но для начала стоило найти «Зеленого всадника». Я зажмурилась из-за дурацкого пощипывания в носу. Сама заварила кашу, самой и разбираться с последствиями, а слезы не помогут. Я поставила рюкзак на пол у стола и подошла к первому шкафу в поисках книги, начала внимательно рассматривать корешки. Пока ничего. Неспеша читала названия, вытаскивала с корешками без надписей, чтобы не пропустить. Окинула взглядом библиотеку и поняла, что могу застрять здесь до утра такими темпами. В дверь постучались, и мистер Бернхард вошел с подносом с едой. Молча поставил его на стол, я ощущала его взгляд на себе. — Ищете что-то конкретное? — Книгу «Зеленый всадник». Мистер Бернхард понимающе кивнул и прошел к шкафу у противоположной от меня стены. Да, я бы точно застряла надолго. Он положил ее рядом с подносом, отодвинул для меня стул. Я быстро подошла к столу и схватила книгу. Вот еще одно вещественное доказательство, что я не схожу с ума, что был и «Таймлесс», и моё перемещение. Наверное, хронограф все-таки в доме. Я открыла ее, и из книги выпал листок, медленно спланировав на ковер. — Я оставлю вас, занимайтесь, — мистер Бернхард выскользнул тихо, как мышка. В отличие от «Зеленого всадника» листок был новой загадкой, такой же как и записка в 1948-м. С каждым новым часом, проведенном в теле Гвен, история менялась… или листок и должен был быть в книге, просто Гвен не нашла его, потому что сама не пришла в библиотеку? А я так и продолжала стоять, замерев, немигающим взглядом уставившись на кусочек бумаги на ковре. Вдруг с другой стороны листка ничего нет, и я накручиваю себя там, где не надо? Я медленно наклонилась и нерешительно перевернула бумагу. Снова записка, и снова чужой почерк. Я пригляделась внимательнее. На этот раз почерк оказался знакомым, потому что я видела его всего час назад — строки были написаны рукой Лукаса.Ты не раз и не два себе шишки набьешь,
Лишь одна содержала подсказку.
Речь о будущем, да, иль о прошлом, как знать?
Загляни в этот раз без опаски.
Пусть за дверью никто не стоит, не зовет,
Но сейчас не ленись тоже спрятаться.
Голова — вот источник всех бед и невзгод,
Но она же поможет и справиться.
Я прочла записку дважды, чтобы убедиться, что посланием оказалась загадка в прямом смысле. В ней явно содержалась подсказка, но к чему? Что Лукас хотел этим сказать? Я решила идти по пути наименьшего сопротивления и для начала проверить «Зеленого всадника», а затем уже попробовать разгадать послание. На переднем форзаце карандашом был записан шифр все тем же почерком. Три числа через дефисы, запятая, потом снова три числа и так далее. Хоть что-то здесь осталось неизменным, — порадовалась я. Координаты хронографа, пока еще зашифрованные, были передо мной. Убористо исписанные полторы страницы форзаца, дарящие надежду. Я пролистала книгу до конца в раздумьях — сесть и расшифровать сейчас? Как вдруг книга будто сама раскрылась передо мной задним форзацем… и там тоже был шифр. Я вернулась в начало — нет, тот шифр был закончен, даже точка стояла в конце, тогда зачем второй? Я в недоумении разглядывала числа на заднем форзаце. Это снова координаты? Но чего? Я не знала, что и думать, взгляд переметнулся на листок с запиской, лежавший на столе рядом с подносом. Я уселась и почти механически начала есть, не замечая вкуса еды, потому что мозг закипал от происходящего. Это снова мое вмешательство, которое я должна исправить или оставить на долю Гвен? Я перечитала загадку — может, там содержался ответ касательно второго шифра? Шишка на голове? Спрятаться? Кто-то стоял за дверью? Я ведь в библиотеке, и именно здесь Гвен пряталась от леди Аристы. Прочитанное в «Таймлессе» и происходящее сплелись в настолько запутанный клубок, что я, ведомая лишь каким-то наитием, медленно доела, будто оттягивая момент, и спряталась под стол. Самое пугающее заключалось в том, что в данный момент только я могла знать, что Гвен пряталась под столом, потому что читала об этом, а она должна быть не в курсе еще неделю. Что я делаю? Это тайник для Гвен, который должен ждать ее. Я собралась вылезти… — Да не может такого быть! — послышался возмущенный возглас, и я дернулась от неожиданности, больно ударившись о столешницу снизу. Послышался щелчок, и я простонала то ли от боли, то ли от досады. Судя по щелчку, я только что вскрыла не предназначавшийся мне тайник. — А, вот ты где, — рядом появился Химериус. — Чего прячешься? Я уж думал, ты исчезла. — Он перевел взгляд на столешницу, где красовалась немаленькая щель, — еще и столы ломаешь. — Он поцокал языком. — Я не хотела, — начала поправлять съехавший кусок дерева. До этого он был заделан настолько искусно, что я бы ни за что не заметила, если бы фактически не подпрыгнула под столом. Видимо, на то и был расчет. От моих действий кусок дерева съехал еще сильнее, послышался скрип. — Что там? Доставай, не тяни, — подначивал Химериус. Я вновь попыталась все поправить, но тайник открылся окончательно, и на колени мне почти выпала шкатулка, которую я еле успела поймать. Обычная деревянная шкатулка с незамысловатым узором и крючком на передней стенке. — Какая у тебя интересная жизнь, — присвистнул Химериус. — Ну, то есть, у нее. Дверь в библиотеку отворилась, и я быстро выскочила из-под стола, пряча шкатулку за спину и опасаясь посторонних глаз. — Мисс Гвендолин, я могу убирать? — спросил вошедший мистер Бернхард. Я кивнула. — Да, мне пора уходить. Он стал забирать поднос. — Успешно позанимались? Я снова кивнула. — Только, кажется, я сломала стол. Мистер Бернхард проницательно посмотрел на меня. — Я починю столешницу, как уже делал однажды, — просто ответил он. — Рад, что вы нашли то, что дожидалось именно вас. Я поняла, что он все знал о тайнике Лукаса и шкатулке. — Вы об этом? — вынула ее из-за спины. Он бросил взгляд на шкатулку. — Она прекрасно сохранилась. Думаю, теперь вам лучше забрать ее в свою комнату и ознакомиться с содержимым, не откладывая. — Но имею ли я право? — провела пальцем по узору на крышке, ощущая тепло дерева и понимая, насколько старинной была эта вещь. Не исключено, что ее не раз дарили по наследству. — Я передаю сейчас слова вашего дедушки, — сказал мистер Бернхард улыбнувшись и удалился. — Я бы сделал, как он говорит, — отмер Химериус, завороженно слушавший наш разговор. — Тем более по дому шляется одна рыжая девчонка. Кто-кто, а уж она точно что-то ищет. И, я уверен, найдет. Вид уж больно подозрительный. — Шарлотта? — я все-таки послушалась и сунула шкатулку вместе с зеленым всадником в рюкзак. Было видно по кошачьей мордочке Химериуса, как пазл в его голове сошёлся. — Только не говори мне, что это та самая Шарлотта. Я просто молча пошла к двери, рассчитывая пробраться в комнату Гвен незамеченной. — Бог мой, вы еще и живете с ней в одном доме? И как вы собрались его делить? — демон почти хохотал над иронией судьбы. — Если дойдет до драки, обязательно зови меня. — При чем тут вообще я? — спросила выходя на лестницу из коридора. — Я делить его ни с кем не собираюсь. — Но так ведь Гвендолин в доме мне пока не встретилась, — разочаровал меня Химериус. — И видела бы ты себя со стороны, когда смотришь на него. Я поднималась по ступенькам, подбирая в уме варианты, где же еще может быть Гвендолин. — Надо проверить в школе, — пробормотала и добавила в ответ, — как будто я сама не понимаю, как смотрю на него, — вырвался тяжелый вздох. — Что, Гвен, снова разговариваешь с вымышленными друзьями? — раздался голос Шарлотты, и она сама оказалась на ступеньках, ведущих на этаж Шефердов. Я покраснела, осознав, что только что слышала Шарлотта. И, как назло, не могла придумать, чем оправдать слова на кого и как я смотрю. — Он понравился тебе? Гидеон? — Шарлотта внимательно посмотрела на меня, прищурив глаза. — Нет, — быстро выпалила я. Подобие улыбки проскочило на губах кузины, и я поняла, что ответила слишком быстро. Подозрительно быстро. И начала оправдываться. — Как он мог мне понравиться, Шарлотта? Он приставил пистолет к голове Люси. Хотя бы это уже могло оттолкнуть меня. — Я прикусила губу. Я сказала «могло» вместо «должно». Получалось, что могло бы, но не оттолкнуло. Чёрт. — Да как ты смеешь осуждать его?! — голос Шарлотты стал выше. — Может, сначала потрудишься узнать, каким образом он добыл кровь предыдущих путешественников во времени? Так вот я тебе объясню. Он возвращался с ранениями почти после каждой миссии, кроме двух первых. Каждый раз его караулил Альянс. Естественно, что в твоей компании он вдвойне осторожен. Да ты даже не знаешь, что он ходить не мог после первого вооруженного столкновения в XVII веке, получив ранение в бедро! — она очень пылко защищала Гидеона. Наверное, его способность — добиваться защиты от окружающих. Тут я вспомнила шрам на руке, который видела сегодня днем в лимузине Ложи. И слова Гидеона вчера о том, что он достаточно часто сталкивался с покушениями в последние два года, чтобы не волноваться. Я бессильно опустилась на ступеньку у ног Шарлотты. — Так вот почему круг не замкнут, — пробормотала я и провела по волосам. — Он не мог часто прыгать ещё и из-за ран, — он скрыл от меня вчера ещё и это, забалтывая подготовкой — пошивом костюмов, чтением хроник. Сколько ещё секретов он хранит от окружающих? Он был прав, называя себя скрытным. Шарлотта села на ступеньку рядом со мной. — Он, правда, угрожал Люси? — спросила она спокойно. — Да, я это не придумала, — я посмотрела на неё с лёгкой усмешкой. Ведь они с тётей Глендой были твердо уверены, что Гвен разговаривает с вымышленными друзьями. — Я поговорю с ним, — между бровей Шарлотты пролегла небольшая морщинка. Пока мы сидели рядом, словно примирившиеся на мгновение, я решила воспользоваться моментом и заговорила о другом, лишь бы не о Гидеоне. — Поможешь с подготовкой к прыжкам? Тебе, наверное, уже звонили из Ложи. — Да, но не думала, что тебя так волнует успешность миссии или то, как ты будешь выглядеть в прошлом. А ведь Шарлотта была права, Гвен не так уж и переживала из-за подготовки. — Все вокруг только и твердят, как это важно. Да и прыжки заставляют взглянуть на жизнь иначе. К тому же, ты не знаешь меня, Шарлотта, — быстро выпалила первое, что пришло на ум. Она усмехнулась. — Гидеон сказал мне тоже самое, — на мой изумлённый взгляд она показала телефон. — Сказал, что я не знаю тебя, что готовилась к прыжкам больше, чем находилась дома. Мы чуть не поругались. Второй раз в жизни. И это из-за тебя, — она посмотрела мне прямо в глаза. — Поэтому я хочу извиниться перед тобой. Ну, знаешь, за вчерашний вечер, — Шарлотта явно чувствовала себя неловко, но до чего же она прислушивается к Гидеону, если готова поменять мнение о Гвен только благодаря его словам. Теперь неловко стало мне от воспоминаний о его мягких губах. Я быстро встала. — Пойду доделаю уроки. — Ты? — Шарлотта насмешливо подняла брови. — Да. Тебя это не должно удивлять, если ты действительно прислушиваешься к Гидеону. — Также как и он ко мне, — на её лице появилась коронная улыбка Мона Лизы. Что же происходит, Шарлотта? — Тогда это всего лишь вопрос твоей веры его словам, — я тяжело вздохнула, поднимаясь по лестнице дальше. Я оказалась на четвертом этаже и, проходя мимо гостиной, переделанной из швейной комнаты, подумала, что Химериус мог не догадаться слетать на крышу, чтобы найти Гвен, а ведь она так любила там бывать. — Химериус, — тихо позвала я, в надежде быть услышанной. Выглянула снова на лестницу, где Шарлотты уже не было. — Химериус, — чуть громче. Никакого ответа. Прошла чуть дальше по коридору в сторону комнаты Гвендолин и попыталась еще раз в полный голос. — Химериус. Голова Химериуса выглянула в ту же секунду, что и открылась дверь из спальни Грейс. — Моя милая, — она быстро подошла и порывисто обняла меня, но я уже успела заметить ее красные от слез глаза. Она крепко прижимала меня к себе. Химериус же закатил глаза, пробормотал что-то невнятное и снова скрылся за стеной. — Как хорошо, что ты дома, надеюсь, с тобой все в порядке? Тебя так долго не было, — Грейс отстранилась и ласково взглянула на меня. — Фальк не должен так тебя задерживать. Это все я. Почему я не позаботилась о твоей подготовке? — она слегка всхлипнула. — Он звонил и сказал, что ты скоро должна побывать в XVIII веке. Весь вечер был отравлен замечаниями Гленды о том, какая из меня никудышная мать. Я не стала рассказывать Грейс правды о том, почему вернулась так поздно, боясь навредить ее уже и так взвинченным нервам. Все эти откровения про Люси, Пола и Лукаса могли подождать, пока она хоть немного придет в себя после жизненных перемен. И честно говоря, я просто не могла найти в себе силы рассказать ей правду. — Не переживай, мама, — я взяла ее руки в свои и робко улыбнулась. — Хранители помогут мне с подготовкой, да и Шарлотта с ними. Только не плачь, пожалуйста. Вряд ли где-то еще в Лондоне есть такая же Ложа хранителей, так что в любом случае Фальк не был бы удовлетворен моей подготовкой, — подыграла я ситуации, чтобы увидеть ответную улыбку Грейс сквозь слезы. Мы пошли по коридору к комнате Гвен. — Ты, наверное, устала. Я могу тебе чем-то помочь? Наполнить ванну? — Грейс заботливо смотрела на меня. — Я буду рада, если ты попробуешь отдохнуть. Не беспокойся обо мне, я только быстро смою с себя прошлое, — попыталась отшутиться я, но шуткой это было лишь отчасти. Грейс поцеловала меня в лоб, забрала рюкзак и мягко направила в ванную, где меня подкарауливал Химериус. — Ох уж эти телячьи нежности. Что ты хотела от меня? — недовольно пробурчал он. — Я ведь даже не успел съесть ни одного голубя, пока вы разговаривали с Шарлоттой, — он манерно выговорил имя. — Извини. Я хотела попросить тебя проверить на крыше, нет ли там Гвендолин. Она любила это место. Химериус покачал головой. — Если я тебе уже сказал, что Гвендолин дома нет, то это значит, что ее нет. Что здесь непонятного? И на крыше, откуда ты меня сорвала, ее тоже нет, — я виновато посмотрела на него и он смягчился. — Так и быть, за ночь постараюсь облететь близлежащие дома, и вообще проверить все еще раз, вдруг я что-то упустил. — Спасибо, дорогой друг, — искренне поблагодарила я. — Я же говорил, что мы подружимся, — проговорил он с довольными интонациями и оставил меня одну. После наскоро принятого душа в комнате меня ждала Грейс и наведенный ей уют. Занавески закрыты, освещала комнату лишь настольная лампа приятным мягким светом, на кровати ждала милая пижама, уголок одеяла был отогнут, маня забраться в постель. — Спокойной ночи, доченька, — попрощалась со мной Грейс и крепко обняла еще раз. Сменив халат на пижаму я первым делом открыла рюкзак. Вынула и поставила шкатулку на стол, сверилась с расписанием на завтра и собрала необходимые тетради и учебники. Пришлось посидеть ещё за уроками, доделывая физику и английский, так как я не была настолько крепким орешком, чтобы и третий день в школу идти неподготовленной. «Зеленого всадника» оставила в рюкзаке до встречи с Лесли, потому что ночью не осталось сил ни на что, кроме… На дне среди школьных принадлежностей заметила расшитый мешочек и вспомнила о подарке мадам Россини. Взяла тканевое саше в одну руку, шкатулку в другую и примостилась на кровати. Слова мистера Бернхарда и моё собственное любопытство одержали верх над сомнениями. Я решила взглянуть хотя бы раз и спрятать потом шкатулку. Внутри меня ждала тетрадь в кожаном переплете с надписью «Рубину». Некоторое время я смотрела в нерешительности, а затем все же достала и открыла на первой странице. «Здравствуй, дорогой Рубин. Вот ты и нашла моё небольшое послание. Знаю, тебе должно быть сейчас любопытно, но я прошу тебя потерпеть и читать датированные записи из моего дневника только после наших встреч, а не заранее. Возможно, они покажутся тебе глупыми и наивными. Наверняка, так оно и есть, но к восьмидесяти начинаешь относиться гораздо спокойнее ко всему, что ты сделал за эту длинную жизнь. Если я правильно помню твои слова, то до встречи в 1956-м. И помни, что сейчас, когда пишу эти строки, я ни о чём не жалею». Очевидно, это был дневник Лукаса или по крайней мере его часть, возможно, посвященная только нашим с ним встречам, но это был тот самый дневник, который не смогли найти после его смерти. Я пригляделась внимательнее к страницам, оказавшимся немного разного формата и разных оттенков бумаги, а также заметила склейку, так что послание для Рубина оказалось разрозненными записями, собранными вместе. Перелистнула страницу и увидела запись Лукаса о нашем знакомстве в 1948-м. «12 августа. Моё удивление при знакомстве с Люси не сравнить с тем, что я испытал сегодня. У меня есть ещё одна внучка — Гвендолин Шеферд. О Люси я слышал иногда от Пола, когда он элапсировал один. Но о Гвендолин пока не знает никто из них, а я стал обладателем ещё одной тайны. Кажется, лет через шестьдесят меня уже не будет. Гвендолин не сказала ничего конкретного, но всё было понятно и так. Остаток дня я не переставал думать о том, насколько удивительна наша жизнь — я могу говорить с человеком, в будущем которого меня уже нет. Я подумал и понял, что мне не страшно. Конечно, я люблю эту жизнь, но война научила меня жить настоящим. И когда я просился в армию, то помимо прочего, всё-таки допускал мысль, что могу не вернуться. Как это случилось с Расселом. Мальчишками мы вместе бегали к реке недалеко от дома в Пилби, и вот не так давно я увидел его мать — миссис Тодд — которая словно прожила три жизни, а не сорок пять лет. А ещё я вдруг сегодня понял, что сделаю предложение Аристе. Мне и раньше говорили, что Люси похожа на неё, но я думал, что Люси похожа по характеру всё-таки на меня, а рыжие волосы можно унаследовать ведь от любого родителя, а не от бабушки. Но вот сегодня я посмотрел на Гвендолин, желая попросить подсказки — кто же её бабушка? И вдруг увидел этот серьёзный взгляд, решительность действий, настойчивость. В этот момент она мне очень напомнила Аристу. А ещё пучок. Ариста тоже любит делать такую прическу, и я просто не мог не обратить на него внимание. У меня будто камень с души упал. Мне никогда не нравилась Клодин. Единственное, как же мне было жаль Люси и Пола. Если они меня не нашли здесь, будучи старше, то либо не стали рисковать, либо уже некому меня искать. Я еле выдержал их элапсацию. Смотрел на них юных, веселых, смеющихся, и не мог поверить, что скоро их больше не увижу. Чтобы не думать о подобном, решил пойти домой из Темпла пешком и завернуть в паб. «Горькая рябина», так он кажется назывался. И когда бармен налил первую порцию виски, меня ждало уже не удивление, а самое настоящее потрясение. После этой первой порции больше виски я заказывать не стал, потому что был пьян от происходящего. Я и сейчас пишу и не могу поверить. Они меня нашли. Именно сегодня явились передо мной, намного старше, опытнее, больше похожие на моих родителей, чем на меня. Люси и Пол, они живы! Счастливые, с прежним огнем в глазах, несмотря на возраст. Какое я испытал облегчение, не передать словами. Значит, в будущем я все сделаю верно, и ребята будут в безопасности. Не могу больше писать, потому что эмоции захлестывают меня, и не знаю, усну ли. Но как же я рад этой сумасшедшей, невероятной встрече». Дальше был вклеен пустой листок, чтобы предостеречь меня от чтения следующей записи. Я дочитала с широко раскрытыми глазами и почти рассмеялась от радости. Боже, Лукас сделал мне просто царский подарок, оставив свой дневник. Пусть даже если я смогу прочесть лишь про эту встречу, сломанный стол и удар головой того стоили. С чувством невероятного облегчения я закрыла дневник и убрала его обратно в шкатулку. Провела по волосам, нащупывая пучок, и улыбнулась совпадению. Надо же, Гвен никогда так не причесывалась, но это было одной из деталей, подтолкнувших Лукаса сделать выбор в пользу Аристы. Может быть, когда после чтения дневника мне самой стало легче, я бы теперь смогла рассказать Грейс правду о сегодняшнем дне, посвятить ее в происходящее, чтобы избавить от слез, хотя… Я дотронулась до шпильки с камнем, так и державшей пучок. Вынула ее, зажала в руке и задумалась. Поднесла к носу мешочек от мадам Россини, чтобы насладиться ароматом лаванды, и узнала в нём отголосок запаха Гидеона, потому что его одежда для прыжков в прошлое отчасти пахла лавандой. И пока моих сил явно не было достаточно для откровений с кем либо кроме одного человека, с кем я могла разговаривать и признаваться в том, в чем никому не признавалась. С кем я могла быть собой больше, чем с кем-либо другим, обсуждая литературу и кино. Йозеф Кнехт, Фауст, старик, Уинстон… «Литература, университет пока не выбирала». «Я знала, что Уилбура убьют». «Я тебя понимаю, я была на твоем месте…» Моменты доверия и близости. Даже просто разговаривать и улыбаться с ним было легче. Легче справляться со своим прошлым в гостиной леди Тилни, принимать последствия собственных поступков в Гайд-парке и коридоре Ложи, быстро приходить в себя после звонка в Красноярск, просто потому что где-то в подвале ждал Гидеон, которого нужно было переубедить, с которым можно было встретиться и поговорить. Сегодня взять себя в руки, стараясь держаться от Гидеона на расстоянии, стало уже совершенно невозможным, а если я старалась, то становилось будто только хуже. На ум после библиотеки Лукаса пришла Анна Каренина с ее чувствами к Вронскому, против которых она была бессильна. Поэтому, прежде чем положить шпильку в шкатулку к дневнику Лукаса, я внимательно посмотрела на нее и немного откинула назад голову, вспоминая прикосновение Гидеона в такси. Вспоминая все его взгляды, улыбки, произнесённые слова. Камень оказался зелёным. Таким же зелёным, как и глаза Гидеона. Я зажмурилась и начала медленно подносить шпильку к губам. Пусть Гвендолин не вспомнит об этом, пожалуйста. А сейчас я хочу вернуть тебе поцелуй в глаза, Гидеон.